Премиальное авто и простой УАЗ-469 (Буханка) Фронтовые истории, немного юмора и не только ...

Лермонтов ...Всегда хотел, чтобы та дуэль не состоялась.

Вроде бы продолжение "кошачьей" темы, но ...не совсем.

Кот - это далеко не просто ...

В Европах были легендарные рыцари Ордена Храма – тамплиеры, а у нас же свои легенды – донские казаки. Да какие там легенды – настоящие казачьи были!

Что связывает последнего аристократа Серебряного века, ироничного летописца советского абсурда и постмодернистского провокатора? Кажется, ничего... кроме главного. Про Бунина, Довлатова и Сорокина, а также их дерзкую, почти хирургическую, операцию над русской литературной традицией.

Орден тамплиеров. Судьба воинов Храма. Это повествование из нескольких мини-поэм расскажет об одном из самых интересных и оказавших огромное влияние на весь последующий ход мировой истории эпизоде Средневековья – Ордене тамплиеров.

Пираты. пираты, пираты ...мы подходили всё ближе и ближе. Скоро до королевского фрегата осталось не больше пары кабельтовых, и уже были видны не только жерла пушек в открытых орудийных портах, но и лица матросов, с весёлым интересом рассматривающих нашу бригантину.

Эпизод из пиратской жизни, вторая мировая война, далёкое будущее земной цивилизации, покорившей Космос. …Люди говорят, что Эдвард Инглэнд раньше был вполне порядочным малым, не любил издеваться над пленными.

Поэма-рассказ. герой которого - лейтенант армии Наполеона Жан Савен, участник египетского похода и попавший в плен в России, где он впоследствии и остался. став Иваном Савиновым.

Почему цикл «Иранский дневник» — это не просто шпионский триллер, а пугающе точный диагноз нашему времени? В современной литературе Иран обычно предстаёт в двух ипостасях: либо как карикатурная «Ось зла» с безумными аятоллами, либо как экзотическая декорация для слезливых историй об угнетении. В своём цикле «Иранский дневник» автор выбирает третий, самый сложный путь. Он показывает Иран как огромную лабораторию, где ставят эксперименты не только над атомом, но и над человеческой душой. И делает это с большой любовью: к стране, религии и персонажам. Цикл, состоящий из трех повестей — «Исфахан», «Шираз» и «Фордо», — это жанровый хамелеон. Он начинается как холодный процедурный триллер в духе Джона ле Карре, делает резкий поворот в интеллектуальную альтернативную историю и заканчивается мощной постапокалиптической драмой.

Это рассказ о самом ценном сокровище детства — купленном всем двором кожаном мяче, который стал центром вселенной и символом дружбы. После несчастного случая с младшим товарищем мальчишки сплачиваются, чтобы помочь, и их общее достояние превращается в «медаль» за пережитое вместе. Взрослый герой, глядя на современных детей с их личными гаджетами, с грустью вспоминает ту эпоху, где счастье было не в вещах, а в чувстве неразделимого «мы» — и носит в кармане старый пятак как талисман той утраченной связи.

Это история о зимней дороге, где стираются границы между законом и бесправием, честью и выживанием. О двух непохожих путниках, чья вынужденная встреча в снежном плену заставляет их пересмотреть всё: один — слепоту государственных указов, другой — цену собственной свободы. «Ледяной почтарь» — это суровое и лиричное путешествие в самое сердце русской зимы и человеческой совести, где самое важное послание доставляет не тот, у кого есть официальные полномочия, а тот, у кого есть для этого причина.

В эту ночь Мария с трудом заснула. Она все время думала о своем детстве, и о том, что Димина жизнь могла быть такой же, как у нее в детстве…