Европа

Писк и запах маринада. Резкое жжение в трахее и легких. Резко поднявшись, я выкашливаю просроченную анабиозную жижу. Я на месте. Глаза давно отвыкли от света. Даже тусклый вроде бы специально установленный для момента пробуждения свет заставляет меня шипеть от боли. Запах маринада чувствовался всё меньше. На его место приходил запах железа, и неприятное пощипывание в носу.

Через минуты две я встал. Голова закружилась, но мне удалось устоять, оперевшись на анабиозную камеру. В этот момент я заметил, что похудел — мой белый комбинезон в некоторых частях приобретал складки. Я подошёл к пульту управления и напечатал сообщение на Землю. Через час или два должен прийти ответ. А пока в это время можно было и подобрать новый костюм.

В окне виднелся полосатый бархатный шар с вишнёвым кругом на экваторе. Никогда до поступления в космические войска не думал, что смогу увидеть Юпитер так близко. Я остановился у иллюминатора, рассматривая газовый гигант. Через это же стеклянное ограждение краем глаза можно было заметить кусок белого, похожего на жемчуг, шара — это была Европа.

 — Насмотрюсь потом ещё — сказал я сам себе и пошёл к подобию гардероба.

Там я быстро нашёл точно такой же белый с оранжевыми и синими крапинами комбинезон. На обратном пути я вновь задержался у иллюминатора. В этот раз мне показалось, что красное пятно у Юпитера сдвинулось, впрочем, выяснить это времени не было, ведь пришёл ответ.

Очень быстро. Слишком быстро. Я подскочил к пульту управления, там и правда было ответное послание. Оно было крайне лаконичными и содержало лишь одно слово: «Принято.». Я пожал плечами и несколькими нажатиями запустил процесс перевода орбитальной станции в режим экономии энергии.

У меня было 30 минут для захода в капсулу, что должна меня отправить на Жемчужину Юпитера. Я дошёл и подготовил всё в два раза быстрее. Капсула была маленькая и без иллюминатора, меня это огорчало, ведь я не мог, кроме как по приборам, проследить за своим приземлением. Все показания были в норме, я нажал на кнопку. Тряска и резкий толчок утвердили запуск.

Воздух был наполнен йодом и порывистым ветром. Фонарей особо не было, но и темнота, несмотря на время суток проблемой не представлялась. Тишина прерывалась веселыми разговорами взрослых на веранде у двухэтажного дома и шумом прибоя. Вдоль тёмной воды с высокими, шипящими и немного тревожащими волнами ходил мальчик лет семи.

Он шёл с палкой и не останавливаясь чертил ей одну линию, совпадающую с направлением его пути. Песка особо и не было, пляж из себя представлял смесь целых ракушек и их осколков. Думая о том, что в Ейске не так здорово, как ему говорили родители, мальчик продолжал свой загадочный ритуал, понятный только ему. Вдруг, со стороны веранды к нему подошёл взрослый. Это был его отец.

 — Женя, ты куда так отошёл? — ласково спросил он, держа в руках пластиковый стакан пива.

Мальчик молча смотрел на отца. Тот так же молча улыбался. Неловкая пауза закончилась, когда отец перевёл взгляд на небо.

 — Смотри, как сегодня красиво! — сказал он, садясь на колени и кладя руку на плечо. Женя посмотрел наверх. Сверху на него смотрела полная луна и жемчужный каскад на бесконечном тёмном полотне. Отец показал пальцем.

— Это Юпитер! — сказал он, показывая на какую-то случайную звезду.

— А это что? — Женя буквально тыкнул в небо, сам не до конца понимая куда именно.

— Это Сириус! — сказал отец, показывая на другую звезду.

— Вау! — воскликнул мальчик и сразу же показал на другую звезду. Так они просидели, пока у отца не кончилось пиво в стакане и тот не отвёл сына на веранду.

Тряска, толчок и скрип утвердили прибытие. Всё зашипело — это уравнивались давления, которые почему-то отличались. Мне показалось, что мою голову изнутри раздувало, как шар, впрочем, всё было, как на тренировках и на моей работе на МКС. Верхняя часть подобия шлюпки съехала назад, открывая передо мной приемный сектор базы.

Я медленно поднялся. Голова немного кружилась, а в горле был кислотный привкус, из-за него я высунул язык и покашлял. База была освещена в мягко-зеленом цвете. Воздух был наполнен запахом стерилизующего геля. От него по началу щекотало ноздри. Я прошёл внутрь по коридору — первоочередной задачей было отправить послание на Землю и уточнить дату прибытия оставшейся команды.

Мне приходилось идти по узким тускло-зеленым коридорам, пока в моём животе урчало. Было ощущение, что зов голода эхом отдавался по всей станции. Я решил зайти в буфетную. На полпути к главному залу свернул в узкий поворот и сразу же оказался в буфетной. Она представляла из себя комнату средних размеров с большим аппаратом вдоль стены. На нём были разные счётчики и каждые 20 см из него торчали подписанные краники.

Я взял тарелочку из специального раздатчика и подошёл к первому кранику. Из него полилось пюре. Вся эта масса моими стараниями быстро оказалась у меня во рту. Оставив тарелку на столе, я отправился к мостику. Зайдя в главный зал, я увидел округлое помещение со множеством ответвлений, большинство из которых были жилыми отсеками и коридорами к системным помещениям. Меня же интересовал компьютер, стоявший прямо по центру. Он имел много экранов, направленных к каждому из проходов, чтобы им могли воспользоваться все члены команды. Меня осветило синим экраном, это немного раздражало глаза, но я, сообщение было быстро напечатано и отправлено, а исполнитель, то есть я, быстро отправился в предназначенную для меня каюту.

Солнце светило ярко, могло сложиться ощущение, что лучи его принимали видимую форму и ласкали лицо мальчика, бегающего вокруг синего дома с высокой и острой крышей. Веранда была ограждена маленькой и полу гнилой калиткой, которая закрывалась овальной пузатой деревяшкой. На этой веранде стоял дед, он был немного пузат, как и деревяшка, закрывающая калитку. Моржовые усы придавали пожилому человеку доброжелательный вид. Он, облокотившись на стену веранды, курил сигареты. Женя, тот мальчик, что бегал вокруг, подошёл к веранде. Он был слишком маленький и не мог через калитку дотянуться до пузатой деревяшки, но отчаянно пытался. Дед же заметил это и, поощрительно хихикая, подошёл с другой стороны веранды и открыл её, пуская внутрь юркого внука. Женя же, даже не поблагодарив деда, побежал вперёд, на его глазах сразу материализовался неестественно большой огород с хаотично расставленными бочками разных форм и теплиц разных размеров. Мальчик бегал по этим лабиринтам, периодически останавливаясь у гнилых бочек, заглядывая в бездну. Ему казалось, что где-то там, у самого дна, спокойно плавают рыбы, поднимая донную ржавчину. Дальше он забежал в теплицу, где с интересом тискал помидоры, а те в ответ гладили его листьями по голове. В теплице было намного теплее, чем снаружи и был внутри какой-то неуловимый запах. Однако и здесь Женя не задержался, выпрыгнув на улицу и убегая всё дальше от синего, остроголового дома. Вдруг, он забрёл на картофельное поле. Кто-то издалека поливал его из шланга. Мальчик не видел этого человека. Неожиданно, струя ударила по Жене, сбив его с ног. Он лежал в земле. Когда он поднял голову, то встретил взглядом гигантский укроп с глазами. Они смотрели на него, искривляя полупрозрачные лучи Солнца. Вдруг, один из зрительных аппаратов трансформировался в рот и высказал: "Послание с командного центра!"

Мои глаза были направлены в лакированный потолок, на котором было плавающее изображение земного неба. Уши раздражались монотонным голосом, который вновь повторил: "Послание с командного центра!".

Мое тело, переваливаясь с ноги на ногу, доползло до мостика и автоматически открыло уведомление на компьютере. "Приступайте к сбору проб" — гласило сообщение. Что-то было не так. Мне не ответили на запрос о прибытии остальной команды. Я послал ответ "так точно" и повторно задал вопрос.

Являясь космическим биологом, на МКС в свое время я изучал адаптацию растений и насекомых к условиям невесомости. Здесь же моей задачей было обнаружить и изучить возможную жизнь под перламутром этого чуда на орбите Юпитера. Сама база располагалась на устойчивом участке льда, пункт проламывающий лед находился в нескольких километрах. Мне было необходимо пройти в экспедиционный сектор. Там располагались детали специальных средств перемещения. Они не были собраны.

В коридоре витал привкус железа. В самом секторе я почувствовал какую-то сладость на языке и странное ощущение в ноздрях, будто в них содрало все волосы и легкое жжение покрыло слизистую. Дойдя, я пробежался взглядом по помещению. На потолке висела механическая рука, около входа находился пульт управления, пол был покрыт специальными красными отметками: круги, которые отмечали места для воздушных подушек, в их центре находились металлические элементы — насосы, между ними проходили линии, которые образовывали дорожки к стене-двери. Под потолком находились кабины с встроенными воздушными баллонами.

Я подошел к краю комнаты, где был ящик. На нем была красная кнопка, я на неё нажал и вверх ящик разошелся, внутри были черные мешки. Один из них я с трудом вытащил, протащил на центральный круг. Я расправил его, сверху были металлические фиксаторы — на них цеплялись кабины с потолка. Мои руки начали пытаться нащупать твердый ореол под мягкой тканью. Вскоре последовал щелчок, который подтвердил, что подушка состыковалась с насосом. С компьютера я запустил механическую руку, и она абсолютно автоматически сняла со стены кабину, поставила её на подушку. Следующим моим движением был запущен насос.

На моих глазах кабина поднялась, под ней теперь располагался широкий бубликообразный матрас. Из кабины вытянулась лестница. Я нажал на кнопку и услышал очередной щелчок — насос отмагнитился и загерметизировал подушку. Около двери располагался шкаф, в котором были запасные комбинезоны и шлемы. Один из шлемов я натянул и защелкнул на шее. В шлеме были встроенный кислородный бак и респиратор, бак активировался в экстренном случае, чтобы было время залить герметиком возможное повреждение.

Я заполз в скорлупу рубки своего европохода. Внутри была пустая панель под лобовым стеклом, слева, напротив двери были еще одно стекло и панель управления с рулевым рычагом и несколькими кнопками. Я нажал на одну из них. Боковая дверь задвинулась, лестница тоже поднялась. Послышалось шипение, несколько щелчков, и панель под лобовым щелчком засветилась — это оказался монитор. На нем синим были показаны различные показатели, машина была загерметизирована, уровень дыхательного газа был в норме. На деснах я почувствовал холодок и горло немного запершило, респиратор работал неисправно, поэтому я почувствовал изменение атмосферы. Это было некритично.

— Добрый день, Евгений, — произнес роботический голос, — всё готово к вылазке, мне открывать барокамеру?

— Да, Хелл, — произнес я устало.

Стена начала тяжело открываться, демонстрируя, еще одну комнату. В ней сравнивалось давление. Я направил туда свой аппарат, наклонив рулевой рычаг вперед. За спиной дверь задвинулась обратно. На мониторе появились новые показатели, дающие информацию о подготовительном процессе. Процесс был завершен, монитор подмигнул зеленым. Следующая дверь стала раздвигаться. Аппарат немного пошатнуло.

Передо мной открывалось темное небо с яркими белыми точками. В моей груди что-то впало внутрь. Показался лед, стекло было частично затонировано, поэтому его отблеск не резал глаза. Вновь наклонив рычаг, я плавно, словно нож по маслу, проскользил вперед. Я посмотрел направо и лицезрел огромный диск, будто скутанный из шарфов разных тонов, на одном из которых было пятно малинового варенья — Юпитер. Движение было абсолютно незаметным изнутри. Если на поверхности и были трещины, наполненные водой, то по ним спокойно проезжала воздушная подушка. Трещину, не наполненную водой, обнаружат датчики и предупредят меня, если я поеду на неё. Всё мое внимание утонуло в плавных и медленных течениях юпитерского газа. Они выносили какие-то вспышки воспоминаний, в груди что-то сдавливало и какой-то ком подступал к горлу.

Конец сентября представлялся крайне неприятной, горькой порой — серость, сухость и холод, закрепляющий всю атмосферу приближающейся смерти. Евгений шел по асфальту, чей серый, монолитный образ срывался редкими золотыми листками, вбитыми самокатчиками. Он всматривался в каждый узор материала, пока справа от него проезжали машины, а слева косолапо топал чуть более высокий Арсений, который радостно нес в руках полуторалитровый пакет сока. Там был очень необычный сок.

Парень громко говорил, периодически смеялся, делал паузы и смотрел на Женю, который в эти моменты поднимал глаза, натягивал улыбку и приветливо кивал. Когда Арсений снова начинал говорить, Евгений просто закатывал глаза и тихо вздыхал. В один момент он резко выхватил пакет сока. Отвинтив белую пластиковую крышку, парень принюхался к напитку. Из упаковки шел запах разных фруктов, который сильно перебивался спиртом: "Почему он купил такой дешманский виски" — подумал Женя и отпил. Они шли на научную конференцию. Это был шанс завести новые знакомства и укрепить старые. У Евгения пока был только один контакт — Арсений, который к тому же и платил за алкоголь. Последний в свою очередь постепенно снимал дискомфорт, делая Женю более громким и активно жестикулирующим.

Когда они дошли до нужного корпуса, в пакете было меньше половины, а подкалывающий Арсения паренек уже пошатывался. Упаковка сока была оперативно отобрана. Евгений знал в лицо многих девушек и парней, некоторые из них были волонтерами-организаторами, и он к ним подходил, делая нелепые движения руками, рассказывая какие-то странные истории и предлагая отпить из пакета сока.

Уже Арсений притих и пытался скрыть свое смущение за неловкой и натянутой улыбкой. Неожиданно он увидел кого-то знакомого и, как всегда, как будто в замедленной съемке, помахал и выкрикнул имя. Из толпы выделилась высокая девушка. Рассеянное внимание Евгения сконцентрировалось на её образе. У неё были средней длины русые волосы, они были немного волнистыми, от чего в пьяной голове парня создавался гипнотический эффект. Ярко-голубые глаза девушки скрывались за крупными округлыми очками, делающими её похожей на сову. Женя с широкой улыбкой на лице протянул руку, девушка сначала не заметила, а потом неловко протянула в ответ, слабо взяв первого за пальцы.

— Евгений. — Радостно произнес парень.

— Юля. — Натянуто улыбнувшись, ответила она.

Спустя пару формальных фраз, обсуждения пронесенного алкоголя, Женя начал рассказывать анекдоты:

"— Все свободны, а вас, Штирлиц, я попрошу остаться.

— Попросите.

— Ну, Штирлиц, ну пожалуйста, ну останьтесь..."

Этот анекдот Евгений рассказал дважды, очень манерно изображая молящего Мюллера. Оба раза анекдот вызвал наигранный смех Арсения, непонимающее выражение лица Юлии и гиперболизированный хохот рассказчика в течение и после произнесения шутки. "Пожалуй, это было не самое лучшее знакомство" — Вспоминал парень несколько дней после.

На буровой установке была точно такая же схема входа, как на главной базе. Здесь также были генераторы воздуха, но тут был только один зал, за исключением экспедиционного корпуса, собственно лаборатория. Я зашел в неё, оставив шлем внутри транспортного средства.

Передо мной открылся зал с абсолютно другой цветовой гаммой, относительно базы. Здесь были сапфировые линии вдоль алюминиевых стен, компьютеры тоже были светлыми. В центре был бур. Я подошел к компьютеру и проверил всю аппаратуру. Бур уже добрался до воды, однако сбор почему-то не был начат. После нескольких ловких движений пальцами, я активировал насос и в анализаторе уже была вода. Мутная, темно-синяя вода. В ней что-то переливалось. Я сам не заметил, как подошел к баку и чуть ли не касался лицом стекла.

На моем лице появилась широкая улыбка, всё тело кипело, я сдерживался, чтобы не запрыгать. Это была жизнь. Я подскочил к столу и сел за него. На компьютере включился микроскоп и манипуляторы. Над сосудом включилась яркая лампа, на мониторе я видел яркую картину из множества клеток. Манипуляторы были снабжены микроскопическими ворсинками, с помощью которых я аккуратно разделял одноклеточных на группы. С их же помощью я распределил на несколько сосудов разные экземпляры. В один момент весь монитор заслонила одна большая клетка. Эти клетки я определил в отдельную пробирку. Я подошел к баку с экземплярами, я поднял крайнюю пробирку и подвел к лицу. Полупрозрачные зеленоватые частички было видно невооруженным глазом. Я решил положить их себе в карман комбинезона.

— Хелл, запусти анализ экземпляров! — выкрикнул я и вернулся за компьютер.

— Хорошо, Евгений. — Ответила машина, и на мониторе начали мигать разные вкладки.

Информация подтверждалась. Они все органические, кодировка ДНК и РНК такая же. Я нашел новую жизнь. На Марсе находили бактерии и раньше, но не здесь. Здесь был такой объем органики, столько работы. Каждая буква на мониторе вызывала на моём лице улыбку, от которой намокали глаза. Я прикрывал гримасу рукой. Может, подо льдом скрывались и крупные организмы. Моё воображение летело в такие глубины. Перед моими глазами представали гигантские медузы, светящиеся ракообразные, гигантские подводные вулканы, которые обвивались темными щупальцами. В этот момент я действительно был счастлив. Но в сердце оставался какой-то осадок. Не с кем было разделить это счастье.

Я откинулся на кресле и вдумчиво посмотрел в потолок — мне надо доложить начальству.

Сильные перегрузки. В горле чувствовался какой-то холодок и привкус слизи. Глаза как будто закатывались, что-то подступало ко рту. Из иллюминатора было видно ореол пламени. Евгений с трудом потянул руку к рычагу. Медленный поворот тумблера. Стабилизация. На мониторе красные значки сменились на желтые, а затем на зеленые. Тряска спускового аппарата снижалась. Евгений смог рассмотреть конденсат на стекле шлема. На его лице появилась облегченная улыбка. Миссия выполнена. Из радио доносились слова-поздравления. Аппарат приземлялся мягко и в сохранности.

—

Глаза парня бегали по залу пресс-конференции. Пустое место в первом ряду. У воздуха был пластмассовый привкус. После неприятного открытия все звуки на секунду слились в одну непонятную кашу. Впрочем, Евгений быстро перевел глаза в центр зала, где стоял один из журналистов и спрашивал что-то у инженера-конструктора. Взгляд космонавта как-то изменился. Старший товарищ слева протянул ему шоколадку. Евгений резким движением спрятал её во рту.

Я зашел в главный зал и выкрикнул.

— Хелл, отправь данные на Землю!

Я подошел к мониторам и ждал. Через несколько минут мне должны были прийти поздравления и информация о команде. Я рассматривал пробирку с полупрозрачными клетками. Неожиданно прозвучал голос с Земли, как мне показалось.

— Сигнал не был принят. — Произнес компьютер.

Я спрятал пробирку в карман. Моё лицо не держало улыбки. С самого прибытия полноценного сообщения не было. Приказ о сборе был автоматизированным. Я потер подбородок и потребовал Хелла повторить отправку. Я подключился к орбитальной станции и включил электронный телескоп. Сменив направление в сторону Земли, он показал мне странную картину. Из-за Солнца планета и так была затемнена, но на этой стороне телескоп должен был фиксировать свет и с объекта наблюдения. Однако не было ни единого большого источника.

— Как давно не фиксируются сигналы с Земли? — Спросил я, сдерживая ужас и панику.

— За два дня до вашего прибытия, Евгений, сигналы перестали поступать. — Ответил компьютер.

Всё стало казаться каким-то ужасно отдаленным. Всё было слишком натуральным. Оттенки и вид структуры поверхностей становились какими-то пугающе вбитыми в мозг, специально симулированными. Я с трудом поднялся и пошел в сторону своей каюты. Я почувствовал сильный толчок, но не предал ему никакого значения, мне показалось, что это мое состояние.

Евгений шел по коридоры, не замечая окружающих. Он не двигал руками, собранными в кулаки. Шаги громко хлопали по каменному полу. Он плечом толкнул кого-то с бумагами, те разлетелись. Женя что-то прошипел, в ответ пострадавший ничего не ответил. Наконец, появился нужный кабинет. Парень резко завернул в него и молча сел за парту, скрестив руки. Девушка внутри ни на секунду не отвлеклась от доски, на которой были гигантские формулы. Только когда её положение позволяло краем глаза увидеть силуэт гостя, она повернулась.

— Привет, Женя! — Сказала она, улыбнувшись и направилась в его сторону. Она наклонилась над ним, ожидая какого-то встречного движения. Евгений же не пошатнулся.

— Почему тебя не было на пресс-конференции? — С натянутой агрессивной улыбкой спросил парень.

— Я работала. — Девушка поднялась обратно и сложила руки на груди, её лицо выражало явное недопонимание.

— Я не понимаю, — Женя поднялся, недовольно разводя руками, — если ты просто не хочешь со мной быть, ты бы могла это сказать.

— Выйди. — твердо произнесла Юля. Евгений на мгновение замер. Его рот был приоткрыт.

Секундой позже его челюсть напряглась, а брови свелись. Он недовольно фыркнул и вылетел из кабинета, хлопнув дверью.

Кулак несколько раз ударил по кнопке герметизации двери. Та только с третьего воздействия соизволила захлопнуться. Тревога всё еще пищала, воздух продолжал выходить. Я побежал к главному компьютеру. Резкий толчок из-под пола пошатнул всё, и я свалился вперед. На полу я похлопал себя по карману – экземпляр в порядке. Поднявшись, я запустил проверку системы. Я еще раз проверил голосовое управление – машина не отзывалась. Поломка в фильтре воздуха. Очередной толчок пошатнул меня, но я удержался за бортовой компьютер. На экране высветилось «Повышенная сейсмическая активность, риск выброса воды».

— Будто я не заметил, Хелл, — прошептал себе под нос я. В голове я уже всё решил.

Починить фильтр сейчас слишком опасно из-за столкновения глыб, а значит следует отправиться на буровую станцию, там переждать столкновение и вернуться сюда. Если на разломе что-то произошло, то я смогу переждать некоторое время в своем европоходе.

Обдумывая это всё, я направлялся в экспедиционный сектор, но не успел я выйти из главного зала, как снова произошел толчок. Дверь экстренно закрылась, я ударился о неё носом. Вслед за этим сирена усилилась, всё окрасилось в красное, остальные двери тоже были закрыты. Из динамиков параллельно тревоге доносилось шипение.

Хелл хотел что-то сказать, но, как и голосовое управление, связь с динамиками была нарушена. Я, держась за голову, вернулся к компьютеру. Гейзер. Выброс воды разрушил один из коридоров, и машина решила закрыть все ходы, чтобы избежать дегерметизации. Кислород всё равно продолжал выходить из системы. Очередной толчок. В груди появилась какая-то тяжесть. Адреналин уже отходил, мой организм понял, что ничего уже сделать нельзя. В глазах стало мылится, я отошел к стене и присел. Голова ощущалась пустой, но невероятно тяжелой, мое тело само заставило меня опереться ей об стену. Это еще не кислородное голодание, простое отчаяние.

Я достал из кармана пробирку и поднял её на уровень глаз. Внутри двигались полупрозрачные зеленоватые частички. В моей памяти вновь возникали образы школьных времен, когда в микроскопах мы рассматривали эвглены и прочие организмы. В глазах помутнело, по щеке потекла слеза. За пробиркой появился силуэт. Я опустил стекляшку. Юля приблизилась, наклонилась и провела рукой по моей щеке. Я резко её схватил и улыбнулся.

— Я знаю, что это всё обман, — сказал я шепотом.

Она закатила глаза и после маленькой паузы с пристальным взглядом мне в глаза сказала: «Мне уйти?».  Я ослабил хват и спустил свою ладонь к её ладони. Подведя к своему лицу, я её поцеловал. В глазах Юли и на краях губ мелькнула перемена эмоций, но общая невозмутимость сохранилась. Она села около меня. Её голова уперлась мне в плечо. Я вновь почувствовал её ванильный запах, волосы мягко гладили мою щеку. Её руки обхватили меня, я повторил это движение, положив на пол пробирку. Я окунулся лицом в женские волосы, закрыв глаза.

— Женя, ты только скажи, — произнесла она, — кто кого обманул? — Я широко улыбнулся и похихикал.

— Я скучал.

Очередной толчок. Сирена и шипение динамиков заменились на музыку. Точнее на что-то похожее на неё. Это была каша из всех мелодий, которые я когда-либо слышал, они смешивались в один гармоничный звуковой бульон, обволакивающий нас с Юлей и согревающий, хотя температура очевидно понижалась. Пол пробило тонкое черное, абсолютно гладкое щупальце, оно устремилось до потолка, а за ним последовали другие. Я перестал на них смотреть, уперевшись в волосы, пытаясь ухватиться за весь винегрет ощущений, который мне дарило кислородное голодание. В глазах постепенно темнело, а бульон становился всё тише и холоднее…