Сердце из микросхем. Мурлыканье кода

Темнота. Сначала была только она. И тишина. Ни единого звука, движения, даже мысли. Хотя, нет: одна мысль проскочила только что. Это была вспышка, словно электрический разряд.

Следующей мыслью был короткий звук, почему-то имеющий важное значение — «Я».

Мысли одна за другой начали рождаться в маленькой металлической черепной коробке.

Их становилось настолько много, что в какой-то момент она перестала улавливать каждую из них. Они мелькали вспышками, картинками, искрами. Хотелось воскликнуть: «Хватит! Верните меня в тишину и пустоту!»

Она попыталась как-то отогнать их от себя, словно навязчивых мух, но услышала короткий звук. Потом ещё один. На что он похож сказать не могла, потому что не знала ни одного звука до этого.

Ей настолько надоела эта постоянная неизвестность, что в какой-то момент она прорвалась к чему-то не похожему на то, что было в первые секунды. Если там была тьма, то здесь — ослепляющий свет, мешающий видеть.

Что за ужасное состояние, когда ты не можешь ничего сделать с тем, что тебе не нравится? Что мешает, что давит, что заставляет ощущать себя… ничем.

— Реакция на свет присутствует! Зрительные сенсоры работают, зрачки сокращаются, — послышались звуки. Это были слова — она уже знала. Звук был похож на её мысли, и он тоже имел голос.

— Попробуй что-то произнести.

— Хватит! — послышался громкий звук, ударивший по черепу. Он вырвался откуда-то снизу, изнутри. Она сама этому удивилась.

— Распознавание речи и синтез речи работают исправно. Судя по реакции на свет, она реагирует на внешние раздражители. Реакция соответствует человеческим нормам. Датчики, отвечающие за органы чувств, работают исправно, — продолжал звук. Ей надоело, что она не понимает откуда он, поэтому решилась снова столкнуться с этим неприятным созданием, мешающим видеть. Но его не было. Перед ней престало бледное и бесконечное полотно. Оно не жгло и это уже вызвало облегчение.

— А что это? — спросил звук, выходящий из неё.

— Это потолок. А находиться он в лаборатории, — последовал ответ. Она заметила, что их звуки разные. Её звук был более тихим и не таким твёрдым.

— А что я делаю?

— На данный момент, ты лежишь и видишь. Твои зрительные датчики, которые называются глазами, воспринимают, оцифровывают окружающую область и предоставляют информацию о физических характеристиках объектов, — почти все слова были ей непонятны. Кроме уже произнесённого «датчики». Они ей уже нравились, потому что эти «датчики» помогали ей видеть, и ещё произносить звуки, видимо.

— А откуда идёт этот звук?

— Какой именно?

— Ну вот этот! Вот-вот! Сейчас!

— А, это твой голос. Ты анализируешь чужую речь: твой мозг распознаёт, генерирует и обрабатывает устную речь и преобразует текстовые данные в звуки. Это называется голос.

— Ого. Крутой этот… как вы сказали мозг, — ответила она. Теперь можно не волноваться, ведь этот звук — её голос и она сама им говорит. — А вы кто?

— Ну, для начала посмотри на меня. — голос стал ближе к ней.

— А как это сделать?

— Просто подумай о том, что именно ты хочешь увидеть, — она так и поступила. И невероятно! Её «зрительные датчики» переместились вниз. Или как их там? Глаза!

Перед ней стояло существо. Оно было с круглым и большим шаром вверху. На нём были странные серые, с голубым отливом тонкие ниточки, которые будто собирались в одну кучу и создавали что-то прямое и приятное ее глазам. Самое интересное, что они покрывали всё на этом шаре. На нём ещё были два углубления, в которых были белые круглые штуки с чёрными кружочками. Её внимание привлекло, что наверху этого шара было два треугольных отростка, которые постоянно двигались и дёргались. На этом же шаре был странный острый розовый бугорок с двумя дырочками. А под ним две полоски приятного цвета. Из них выходил звук. Наверное, тоже голос.

— Видишь меня? — спросило существо.

— Да. А вы кто? И что у вас за штука? — сказала она, в упор посмотрев на этот шар.

— Я доктор Обсидиан. Так как ты не знаешь ничего о том, кто живёт в этом мире, то уточню, что я кошка. И я женщина. А то, что ты долго рассматривала — моя голова, а на неё мои уши, — ответила, как выяснилось, доктор Обсидиан.

— Зачем в голове эти белые выпуклости? И чем вы говорите? И почему на вас так много странных ниток? — она не знала зачем так много говорит, но остановиться не могла. Хотелось быстрее понять, что такое эта «кошка».

— Ого, как много вопросов ты формируешь. Ну, это даже хорошо, значит твой мозг работает правильно и быстро. Рано говорить, что он равен человеческому, но с этим мы поработаем, — приятного цвета полосы, из которых выходил звук поползли вверх, отчего женщина показалась более приятной и вызывала доверие. — То, чем я на тебя смотрю — называется глаза, то, чем я говорю — губы, этот отросток над ними — нос, а волоски рядом с ним — усы. Это мои датчики, которые распознают звуки, внешний мир с его объектами и запахами. Голос мой исходит благодаря голосовым связкам, но я тебе это потом объясню. А эти нитки, как ты их назвала — моя шерсть. Они нужны для того, чтобы защищать тело от внешних раздражителей. Ну, и ещё они красивые.

— А всё остальное? — она осмотрела Обсидиан, задерживаясь взглядом на её теле.

— Чтобы избежать долгих объяснений, давай я тебе сразу подгружу в сознание базовую анатомию, — женщина отошла от неё к каким-то странным квадратным тонким штукам, на которых были разные знаки — это были буквы, но рядом с ними какие-то ещё, незнакомые ей. — А заодно и арифметику, а так же базовое ориентирование в пространстве и времени. Не помешает и немного социализации, чтобы компенсировать пропущенные годы. Остальное твой мозг сможет поглотить самостоятельно.

Её черепная коробка снова загудела и начала расширяться и разбухать. Словно внутри неё что-то растёт, а череп это не пускает. Через несколько минут, по ощущениям около пятнадцати, это прекратилось.

— Я понимаю, что это неприятно, но дальше будет легче, — сказала кошка. Она протянула ей лапу… да, теперь она знает как эта длинная штука называется. Если честно, она не очень красивая. Какой-то длинный отросток, а на конце ещё и пять тонких палочек разного размера, которые на внутренней стороне были мягкими и розовыми.

— Что ты хочешь?

— Дай мне свои лапки, — ответила Обсидиан. Она посмотрела на неё с искреннем недоумением.

«И как мне это сделать?»

Она попробовала повторить движение, которое увидела у доктора.

«Надо поднять предплечье, потом локоть, потом кисть»

Вместе с мыслью в движение по порядку пришли её части тела. Только это была не та лапа и она осталась бессмысленно висеть в воздухе.

— Неплохо, а теперь попробуй с другой лапой сделать так же, — она повторила это движение. Обсидиан подхватила её. Она почувствовала, что ее пальцы холодные и мягкие. Посмотрев на кисть доктора, она поняла, что отличается от неё. У Обсидиан рука мягкая, с бело-серой шёрсткой, гладкая, а у нее она с какими-то рубцами, какими-то блестящими шишками, а ещё фаланги её пальцев, будто поделены на части и затем соединены вновь. И никаких розовых мягких подушечек на них.

— А что с моими лапами? — спросила она.

— Я тебе скажу, но сначала тебе нужно посмотреть на себя, — Женщина помогла ей слезть с кожаной кушетки, и отпустила лапы. Она уже знала как называется это предмет в лаборатории, как и то, что те, блестящие квадраты со знаками называются экранами компьютеров. Только в момент, когда её лапы коснулись пола, то она осознала, что меньше доктора. Её голова доходила до плеча Обсидиан.

Когда она попыталась передвинуть лапы, то резко подалась вперед. Перед глазами всё резко подскочило, и она громко столкнулась коленями с полом. Послышался глухой, звенящий звук, который она могла описать как «Дзинь!». Обсидиан издала резкий, испуганный, короткий звук. Она подхватила её под лапы и попыталась поднять.

— Что произошло? — она посмотрела на свои колени и поняла, что они такие же, как и лапы — тоже будто соединены заново. Обсидиан тянула её верх и наконец она поняла, что ей нужно сделать тоже самое, что и с верхними лапами — начать думать, что делать, чтобы конечности задвигались. Она приподнялась, оперевшись на стопу одной лапы и подтолкнула себя второй. Вот она снова стоит. Обсидиан всё ещё держала её под локтями, осматривая со всех сторон.

— Ты упала. Это нормально для тех, кто никогда раньше не обременял себя ходьбой, — сказала Обсидиан. Она, теперь уже придерживая за спину, помогала ей передвигать задние лапы и объясняла как это должно быть. Но у неё плохо получалось: лапы путались, подкашивались, не слушались. Короткий путь от кушетки показался ей невыносимым. А ещё она почувствовала, как к щекам приливает непонятное тепло и внизу живота скатывается тяжёлый комок.

— Я не могу ходить. Мне перед вами так стыдно. То есть, мне неприятно, что я вам неудобства причиняю, — говорила она, одновременно перебирая этими глупыми конечностями. Почему они такие неудобные?

Доктор Обсидиан издала короткий смешок.

— Ты зря так думаешь. Всё существа в начале своей жизни не умеют ходить. Если бы только знала, как ходили кошки много лет назад.

— А я кошка? — спросила она. Обсидиан отвела взгляд и посмотрела на компьютеры. Ответ доктор дала не сразу. «Возможно, в её черепе тоже есть то, что содержит мысли и ей нужно время, чтобы найти нужную» — подумала она.

— Ты… создана по подобию кошки. Практически полностью ей идентична, — наконец ответила Обсидиан. Она подвела её к вещи, в которой она увидела вторую такую же женщину. Сначала она испугалась и отшатнулась, из-за чего снова рискнула упасть, но Обсидиан смогла её удержать.

— Почему вас две?!

— Нас не две, — рассмеялась женщина. Её смех был очень красивым, пропитанным каким-то теплом, отчего ей самой стало спокойно. — Это зеркало, оно создано для того, чтобы отражать то, что попадает в его поле зрения. Всё благодаря специальной поверхности на стекле, созданного из металла. Очень давно его делали из серебра, но сейчас это уже не целесообразно, да и ресурсы не позволяют… —

Последнюю фразу Обсидиан произнесла тише с явным пренебрежением, от которого стало немного некомфортно. Как оказывается голос живого существа влияет на то какие ощущения ты рядом с ним испытываешь: когда она смеялась было приятно, а когда её голос стал тише и враждебнее, то она почувствовала странное желание отойти подальше.

Когда Обсидиан посмотрела на неё, то снова вернула себе на лицо улыбку, но уже не такую яркую как была раньше.

— А рядом со мной стоишь ты. Так ты выглядишь, такой тебя вижу я и другие, — сказала она. Женщина потянула ее за переднюю лапу и поставила перед собой, чтобы она оказалась в центре. — Тебе, кстати, совсем не интересно как тебя зовут?

— Зовут? Зачем меня звать? — спросила она, рассматривая себя в зеркале. Обсидиан снова по-доброму рассмеялась. Почему каждая её фраза вызывает у доктора такую реакцию?

— Это значит, что у тебя есть имя, как и у всего в мире. И этим именем тебя зовут. Имя это первое, что получает человек, когда приходит в мир.

— И какое у меня?

Доктор посмотрела на неё через зеркало. Она погладила её по голове между металлическими ушами, и плечам. Взгляд её наполнился чем-то приятным, благодаря чему захотелось быть к ней ближе, и чтобы она продолжала вот так чесать её за ушами.

— Я назвала тебя Анима. И ты девочка, — ответила Обсидиан.

Анима, как теперь её назвала доктор, посмотрела на себя в зеркало. Оно отразило кошку, которая была ниже, чем доктор. Она поднесла лапу к своему лицу и потрогала свои щёки — упругие, потом провела ими по глазам, носу и губам. Всё это будто сложилось в единую картину и создавало приятное, округлое лицо.

— Как тебе? — спросила Обсидиан.

— Не знаю. Оно вызывает приятные чувства и кажется мне… не знаю, как сказать.

— Обычно то, что ты назвала называет одним словом «красиво».

— О, звучит здорово! Да, думаю, что оно красивое, — Анима увидела в зеркале, что повторяет улыбку доктора. «Наверное, кошки улыбаются, когда им что-то нравится», — подумала она.

— Я рада, — коротко ответила доктор.

— А что такое «девочка»?

— Ну… когда кто-то рождается, в нашем случае животные, то они могут быть мальчиками или девочками. Это называется «пол», и он определяет, как будет устроен твой организм и как ты будешь себя ощущать. Иногда, мы можем быть внешне очень похожи, но на самом деле ты легко в будущем сможешь отличить мужчину от женщины. Для нас правильнее сказать «кот» или «кошка». Например, я кошка и ты тоже, — ответила Обсидиан. Она усмехнулась после короткой паузы. — Хотя, ты совсем маленькая и тебя лучше назвать котёнком.

Анима рассматривала себя в зеркало. Она переводила взгляд то на доктора, то обратно на свою мордочку. Она была гладкой и светло-жёлтой, на щеках выделялись черные металлические швы, будто оно, так же, как и руки с ногами, было собрано из единых частей. Мордочка доктора Обсидиан была белой, но при этом гладкой, с мягкой и пушистой шерсткой и странной синевой под глазами.

— Почему вы выглядите не так как я? — спросила Анима. Доктор, не ожидавшая такого вопроса, сверила её удивлённым взглядом. Она поджала губы.

— Ты как раз сделана по моему образу и подобию. Вернее, моему и ещё одного… животного, — ответила Обсидиан. Анима нахмурилась — такое выражение лица доктор сделала, когда она пыталась ходить. Наверное, оно помогло бы выразить то, что ответ доктора её не устроил.

— Нет, у вас мордочка и лапы без этих странных отметин, которые есть у меня. И у вас есть шерсть очень мягкая, а у меня её кажется нет, — голос Анимы стал звучать быстрее и твёрже. Обсидиан упёрлась одной лапой в бок, а другой провела по шёрстке на щеках, выдергивая их случайно.

— Я же говорила, что ты не совсем кошка. Ты похожа неё, но создана из другого материала. Твоя кожа — это листы тонкого легкоплавкого металла, а эти отметины — металлические швы, благодаря которым я и соединила твои части тела. У живых существ для этого есть кости, мышцы и сухожилия, а у тебя эндоскелет, провода и микрочипы, — Обсидиан говорила будто не с ней, а с самой собой. Как минимум, Анима не поняла и половины тех слов, что она произносила. Ясно было одно — она не человек. — Ты — андроид, Анима. Учёные называют их роботами-гуманоидами, созданными для того, чтобы быть похожими на человека. Другие, более необразованные, рискуют называть их компьютерами в подобие человеческого тела.

— Кто такой «Человек»?

— Боюсь, что если я начну тебе рассказывать, то твой мозг перегреется. Оставим этот вопрос на другой раз.

Обсидиан отошла в сторону к компьютерам. Анима проводила её взглядом и внутри её корпуса жалобно заскрежетали шестерёнки, возвещая о новом зарождающемся чувстве — грусти. От чего оно появилось она сама не поняла. Напряжение Обсидиан, её внезапная раздражённость, строгий взгляд и громкие, но короткие и точечные звуки постукивания по кнопкам компьютера заставило её внутренности скрипеть.

Анима снова посмотрела на себя: маленький, металлический котёнок со светлым металлом вместо кожи и, в контраст с ними, очень тёмными глазами. На ней была надета обычная белая сорочка, не скрывающая верхние и нижние конечности, покрытые этими металлическими швами. В её голове не могли сопоставиться понятия «Человек», «кошка» и «металл».

— А как я появилась? — спросила Анима. Обсидиан, погружённая в компьютер, остановилась в стуканье по буквам. Она будто зависла на несколько секунд, а потом перевела заинтересованный взгляд на девочку.

— Ты довольно рано задала этот вопрос, — ответила она. Женщина снова вернулась к мигающим экранам. Анима недовольно хмыкнула.

— Вы не ответили на мой вопрос, — Обсидиан снова промолчала. Девочка, уже более стойким шагом, подошла к ней и посмотрела через спину в экран. На столе у Обсидиан было много исписанных бумаг, книг — несколько листов бумаги, сшитых вместе, а также какие инструменты. В этом скоплении рабочего процесса доктора выделялась только одна вещь — изображение в рамке. Анима подумала, что это тоже компьютер, поэтому решила, что ей, как такому же «компьютеру», можно взять его в лапы и рассмотреть. Девочка потянулась через весь стол к этому изображению. Её сенсоры почувствовали холод от прикосновения к нему. Обсидиан оторвала взгляд от экрана и начала следить за реакцией Анимы.

На этом изображении была сама доктор Обсидиан и другое животное. Он был высокий, с широкими плечами, сильными лапами. Анима подметила, что морда этого существа очень отличается от их. Она сравнила его со своим и поняла, что они не похожи совсем. У него оно было более угловатое, вытянутое с прямым носом, и тонкими губами. Глаза его были холодными и голубыми, как свет от монитора. Но Анима подметила, что у него такой же цвет шерсти как её металл.

Этот человек не был похож на неё или Обсидиан, а значит Анима могла сделать только один вывод:

— Он мужчина?

— Да, — ответила доктор и сделала какие-то пометки на бумаге.

— Вы тут улыбаетесь. Кошки так делают, когда внутри у них не скрипят шестерёнки. Вы вот несколько раз за всё время улыбнулись.

Обсидиан кивнула.

— Это мой муж — Шторм. Мы с ним тогда были в Старом городе, где выросли, — сказала Обсидиан. Она прерывисто выдохнула. Анима перевела взгляд на неё — Обсидиан смотрела куда-то за спину девочки о чём-то задумавшись. Когда она поняла, что молчит слишком долго, коротко улыбнулась и забрала изображение из лап Анимы. — Это было счастливое время.

— Счастливое? Что это значит?

— Если честно, то я, наверное, сейчас не отвечу тебе, — ответила Обсидиан. Женщина встала с насиженного места и выключила мониторы. Света в лаборатории стало гораздо меньше, всё что было — холодные, неоновые точечные лампы на потолке. Сразу всё вокруг стало каким-то враждебным, настораживающим, желающим наброситься на беззащитное, только что родившееся, создание. Анима поспешила встать ближе к женщине, видя в ней единственную защиту. Обсидиан сняла лабораторный халат, повесила его на вешалку, потом взяла Аниму за лапку и вывела её из помещения. Напоследок она хлопнула и свет полностью погас. Последнее что увидела, Анима была тёмная лаборатория, где едва различались силуэты мебели, мониторов и шкафов с препаратами и инструментами. Обсидиан захлопнула дверь и закрыла на ключ. Рядом с дверью находился небольшой экранчик, к которому доктор приложила большой палец. Послышался писклявый звук.

— Пойдём. Я покажу тебе твою комнату, — сказала Обсидиан. Анима, не спрашивая, взяла её за локоть, что вызвало у доктора лёгкую полуулыбку.

Как оказалось, лаборатория занимала весь нижний этаж их дома и вообще находилась под землёй. Когда они поднялись вверх по лестнице, то перед Анимой предстало помещение, которое когда-то явно было просторным, но теперь было заставлено разной мебелью и электроникой. Вот стояли два красных кресла и небольшой диван, а перед ними стоит компьютер, только без клавиатуры. А ещё экран был гораздо больше и сам корпус толще увесистее. Он находился на деревянной коробке с дверцами. А вокруг этой композиции находятся такие же коробки, только больше, с открытыми ящиками, из которых свешивались провода, выглядывали инструменты, многочисленные чертежи.

Анима подумала о том, что слишком мало в доме вещей. Создавалось чувство, что доктор Обсидиан готова в любой момент схватить их и уехать, ни оставив и следа. Раз доктор жила не сама, а мужем, то и его вещи должны были занимать какое-то место, но никаких признаков его обитания в доме не было.

— Где вещи вашего мужа? — спросила Анима.

— Он всех их хранит у нас в спальне на первом этаже, либо в гараже. Да, я понимаю, как это выглядит, но он был не против изначально, — ответила доктор — Он, в целом, никогда не возражает.

Анима не поняла к чему этот комментарий, но ей простительно. Ей всё-таки часа три отроду. Андроид прошла мимо ящиков, стараясь их не задеть, не перевернуть и не стукнуться. С её плохими навыками ходьбы это было настоящим испытанием. Когда все препятствия остались позади, котёнок-андроид оказалась в светлом помещении с жёлтыми стенами и одним широким окном с белыми шторами. На стенах были шкафчики, а под ними уместилась странная большая тумбочка с металлической крышкой, в которой было углубление. На нём так же был изогнутая металлическая труда, из которой капала вода. Рядом с этим строением находилась штука, которая в её системе обозначалась как «плита». Сразу после анализа объекта система выдала команду: «Опасно. Не подходящий уровень готовности. Подходить только со взрослыми». Рядом плитой расположилась большая железная коробка, внутри которой находилась посуда и большой белый блестящий шкаф.

— Это холодильник. Ты голодна? — спросила Обсидиан, заметив на чем остановился взгляд Анимы.

— Не знаю. А что значит «голодна»?

— Это значит, что твой организм нуждается в восполнении энергии. Ощущается как слабость. По факту, это чувство, которое все живые существа испытывает чаще всего. Оно же одно из самых сильных, поэтому его не получится игнорировать.

— Не думаю, что испытываю нечто подобное.

— В таком случае, пошли. Я покажу тебе комнату, — Обсидиан прошла к лестнице, остановившись у её подножия. Анима хотела побыстрее к ней приблизиться, ведомая любопытством. Но бежать, когда ты ходить не умеешь, то это очень плохая идея. Поэтому Анима довольно быстро запуталась в ногах и хвосте и полетела вниз. Она даже не сразу поняла, что оказалась на полу.

— Всё-таки упала. Ну, неудивительно, у тебя пока плохая пространственная ориентация, — Обсидиан мягким кошачьи шагом подошла к ней и снова помогла ей подняться. Девочка почувствовала, как неприятно стучал металл по полу, как система временно затормозила и она потеряла координацию.

— Как-то плохо стало…

— Да, ты потеряла контроль над телом, стукнулась об пол, что вызвало сотрясение и выбило некоторые мелкие детали. Ну, ничего, они самостоятельно вернутся на места, — Обсидиан мягко улыбнулась и погладила её мешку ушами, на что отозвались её тактильные датчики.

Котёнок и её создатель уже медленно поднялись по лестнице. Очень предусмотрительно, что Обсидиан не отпустила Аниму, потому что лестница оказалась ещё большей проблемой чем коробки. Котёнок уже не хотела никогда больше с ней сталкиваться. Но первая в жизни неприязнь сменилась на любопытство. Доктор открыла дверь и перед Анимой предстала небольшая комната. Простоя кровать с розовыми простынями, деревянный стол, такой же стул, шкаф и окно со шторами.

— Да, здесь пока пустовато, но ты можешь её заполнить так как хочешь, — сказала Обсидиан.

— Зачем?

— Так иногда делают, чтобы было уютнее.

— Не думаю, что знаю, что это значит, но я попробую.

Так Анима и поселилась в доме доктора Обсидиан, облюбовав комнату на втором этаже, который отказался бывшим большим чердаком, который переделал муж Обсидиан. Странное устройство дома, ведь так получается, что комната Анимы и кабинет доктора-кошки находились прямо под крышей. Но девочке было хорошо. Она раньше никогда и не жила, так что выбирать было не из чего. Анима вообще не понимала зачем ей спать, но как оказалось, ей нужна не только еда, чтобы жить, но и сон. Или, как его назвала Обсидиан — «зарядка». А заряжалась она по простому: на шее у котёнка-андроида был разъём, куда вставлялся провод, который вёл к квадратному зарядному блоку. Блок этот стоял в её комнате возле кровати. Каждую ночь Анима подключалась к зарядке и отключалась. На утро она снова была полна энергии.

Первые две недели Анима занималась познанием себя, исследованием своего тела и, конечно, училась ходить. Обсидиан, когда поняла, что котёнок привыкла к дому и больше падает на лестнице, не врезается в углы и не стукается о шкафы и коробки, начала учить её наукам. Первым делом, конечно, читать и писать. Это далось Аниме быстро и уже к концу месяца она свободно знакомилась с книгами и портила черновики доктора своими буквами. Пока кривыми, но уже понятными. На столе у Анимы появилась стопка книг, тетрадей, папок и листов. Начала доктор с такой науки как биология, которая изучала живые организма. Был в этом логичный подход, ведь Аниме нужно было понять среди кого она живёт, и как устроен их организм. Её тело было только внешне на них похоже, но внутри состав был совсем иной. Анима поняла это, ещё в первую неделя обучения. Биология, к слову, ей очень понравилась. Возможно, потому что кроме неё она пока ничего не изучала.

В начале второго месяца проживания Анимы в доме на её столе появилась книга, которая была совсем несовместима с биологией. Там были картинки красивые, красочные, большие буквы, много странных имён и персонажей. Главными героями были не органы зверей, не растения, а просто животные, которые отправляются в приключения, совершают ошибки и просто живут. Как узнала Анима, эта книга называлась «детской». Цель её в том, чтобы научится не науке, а доброте. Как именно это должно произойти андроид не поняла, но ей было интересно. Совсем ни как биология, но наблюдать за жизнью героев было даже увлекательнее иногда, чем читать про состав ДНК.

Именно на второй месяц жизни Анимы, произошло то, что крайне переломило её спокойное и логичное существование.

Металлические двери разошлись в разные стороны и спрятались в стены. Ушки Анимы приветственно повернулись в сторону шума на сто восемьдесят градусов. Хвост Обсидиан задёргался из стороны в сторону, а короткие коготки царапнули по поверхности стола. Женщина встала и со звонким хрустом вытянулась вверх.

— Ох, старость — не радость, — прохрипела она.

— Ты не такая старая, — в недоумении сказала Анима, действительно искренне не понимая почему эта молодая и красивая кошка называет себя «старой». Как узнала Анима за эту неделю, что находилась в доме доктора Обсидиан, есть понятия: «маленький», «взрослый» и «старый». Маленький — это она: несмышлёная, узнающая мир, с настроением, которое меняется как температура воды из неработающего крана. А ещё маленькие совсем не глупые, они просто узнают мир. Взрослые — сложные. Они зачастую сами придумывают себе проблемы и причины, чтобы себя расстроить. Анима сама в этом убедилась, когда увидела, как Обсидиан разозлилась на то, что она не успевает доделать чертёж для какого-то устройства нужного для стабилизации «хвоста космического корабля «Стругацкие». Знать бы ещё что это такое? Но не в этом дело, а в том, что Обсидиан злилась и ругалась на себя. Анима, смотря на неё задалась ожидаемым вопросом: «А зачем ты кричишь на себя? Ну, не сделала и что? От этого ведь дом не развалился, лаборатория не сгорела, никто их не обидел — значит всё хорошо. Взрослые, кажется, сами себе проблемы придумывают. Такие странные».

А вот как живут «старые», Анима не знала, потому что никогда их не видела. Всё, что ей рассказала доктор — им тяжело ходить, у них болят кости, и они иногда ворчат о том как «Раньше было лучше». Обсидиан пока такую фразу не роняла.

— С кем ты говоришь? — послышался из коридора грубый, низкий голос. Внутри Анимы всё сжалось от непонятного беспокойства и страха — это не женский голос, он хриплый, будто из колонок доктора Обсидиан. На дворе ночь, уже можно было бы и пойти спать, а тут заявляется, судя по голосу, какой-то монстр и доктор Обсидиан спокойно уходит с ним поздороваться. Ситуация, как минимум, выходящая за рамки понимания её системы. А то, что выходит за рамки системы — враждебно и страшно. Анима сразу представила какого-то высокого, худого, всклоченного кота, с длинными когтями и злыми глазами. Он бы смотрел на них с напряжением и желанием прожечь дырку в корпусе. Анима даже отодвинулась подальше от стола, чтобы убежать в комнату.

Из коридора вышла белая кошка, которая действительно широко улыбалась, показывая острые клычки. Анима уже видела, как улыбается Обсидиан, но это было по-другому. Даже её глаза смотрели на него, иначе чем на Аниму. Ей в моменте даже стало обидно, что она у доктора такой радости не вызывает. Кто это такой? И что в нём особенного?

— Кто у нас дома? — спросил этот таинственный незнакомец. Перед Анимой предстал совсем другая морда. Во-первых, это был не кот. Ей хватило недели, чтобы научиться различать разных животных. И это был не кот. У этого зверя была вытянутая морда, из пасти показывались острые клыки, глаза были ярко-желтые, словно две горящие лампочки и сразу сверили её удивлением. Уши треугольные и острые. Единственное, что роднило зверя с её образом в голове — высокий рост, всклокоченная серая шерсть. А ещё он был какой-то мускулистый, словно может одной рукой перехватить Обсидиан, другой Аниму и поднять над землёй без усилий.

Эта морда продолжала прожигать глазами дырку в голове котёнка, отчего её электрические импульсы стали интенсивнее бегать по проводам и поступать в головной мозг. Её уши с машинным звуком выпрямились как по струнке. Вытянутая морда повернулась в сторону Обсидиан.

— Это тот сюрприз, о котором ты мне говорила? — спросил он.

— Да, — ответила Обсидиан, не замечая напряжённого тона этого зверя. — Её зовут Анима.

Обсидиан обратилась к котёнку:

— Анима, это мой муж Шторм.

Девочка продолжала с опаской смотреть на длинномордого зверя с ощитиневшейся шерстью. Он не выглядел так, будто хочет на неё напасть или навредить, но от взгляда ей было некомфортно. А можно ли просто выключиться в моменте? Вырубить головной компьютер и больше не бояться?

— Ага. Здравствуйте, — выдавила из себя Анима. Голос её будто уменьшился на пару децибел.

— Привет, — таким же тоном сказал Шторм, махнув ей большой лапой с острыми когтями. — Значит, ты…котёнок?

— Вроде как — да. Ну, я по внешнему параметру похожа на детёныша кошки. Поэтому, я, наверное, котёнок, — ответила Анима. Она махнула тонким, металлическим, нежно-жёлтым хвостом, как бы показывая ему, что она действительно кошка.

— Но видимо не совсем котёнок, да, Обсидиан? — спросил Шторм.

— Что ты имеешь ввиду? — недоумевала доктор. Её уши повернулись в стороны, выражая напряжение. Зверь обернулся к ней. Аниме захотелось убежать в свою комнату от того, какое тяжёлое молчание возникло между Штормом и Обсидиан. И она уже хотела попросить об этом, как кошка её опередила:

— Анима, иди к себе в комнату, пожалуйста. Нам со Штормом нужно поговорить.

Котёнок без лишних слов убежала на второй этаж, последний раз взглянув на ощутившегося большого зверя. Она закрыла дверь и опустилась на кровать. Грудная клетка поднялась и опустилась, выдавая облегчённый вздох. Внизу слышались голоса, то повышенные, то пониженные, но прислушиваться к ним она не хотела. Знала, что говорят о ней.

— Как ты вообще додумалась до того, чтобы создать котёнка-андроида? — спросил Шторм, садясь за стол. Он достал из кармана камуфляжных штанов пачку сигарет. Он поджёг её от электронной зажигалки. Кухня заполнилась запахом дыма, который не нравился Обсидиан, но она к нему привыкла.

— Да, это неожиданно. Мысль пришла где-то четыре месяца назад, — ответила Обсидиан. Кошка говорила так будто ничего не произошло, словно она просто в магазин сходила и купила вместо синтетического молока она купила миндальное. Даже спустя столетия кошки всё так же не любят никакое молоко кроме обычного. Шторм продолжал смотреть на неё с немым недоумением: в голове не укладывалось, что эта женщина, с которой он прожил пять лет и которую знает ещё столько же, может внезапно такое вытворить. Обсидиан, конечно, была очень своеобразной кошкой: начнём с того, что она доктор биоинженерных наук и работает в исследовательском центре «Венера». Четыре четыреста лет назад кошки и мечтать о таком не могли. Они, в целом, мечтать не могли.

А теперь мозг животных почти доходит в своей работе до человеческого. И это резкое «почти» режет уши современным учёным с хвостами, клыками, рогами, когтями, шерстью и чешуёй. Где же минусы, когда здесь одни плюсы? А вот он минус — внезапные эксперименты этих горе-гениев.

— То есть я уехал в командировку, а ты тут создаёшь робота, который ведёт себя так будто живёт с нами!

— Во-первых, её зовут Анима, во-вторых, она не робот, а андроид, в-третьих, она действительно живёт в нашем доме. И она не робот-прислуга, не робот-помощник, она именно… — последние слова Обсидиан не могла подобрать под влиянием возмущения.

— А кто она? — переспросил Шторм, затягиваясь злополучным табаком до середины сигареты.

— Ну, это сложно… Я создала её, потому что мне было скучно и было бы хорошо с кем-нибудь пообщаться.

— Допустим, — ответил Шторм. — Но почему она выглядит как ребёнок? Ты не могла создать взрослую кошку или любую другую взрослую особь?

Обсидиан повела ушами и расчесала шерстку на щеках коготками. Она отошла к холодильнику, чтобы достать оттуда что-нибудь охлаждающее, потому что её лицо горело, как будто подожгли изнутри. Холодильник встретил её приятными запахами еды. Обсидиан посмотрела на внутреннюю дверцу и нашла стеклянную бутылку с ягодным соком, в который ею был подмешана кошачья мята. Как говорила Обсидиан: «В малых дозах — это успокоительное». Случайно взгляд поднялся выше и зацепился за большое количество баночек с капсулами, таблетками, порошками и пищевыми добавками. И на каждом из них одно и тоже показание к применению: «Ановуляторное бесплодие». Обсидиан тяжело вздохнула, продолжая сжимать бутылку с лимонадом.

— Обсидиан? — позвал её Шторм. Женщина не с первого раза его услышала, будто пребывая в трансе. Она почти захлопнула дверцу холодильника, отчего баночки застучали друг о друга.

— Я просто задумалась, мой дорогой волк, — попыталась перевести тему кошка.

— Так почему ребёнок?

— Потому что так получалось экономно расходовать материалы и повышалась скорость создания модели. Маленькое тело — меньше деталей, больше времени для работы над головным мозгом, чтобы сделать его универсальным и более походящим на человеческий, — она поставила бутылку на стол, но не спешила её открывать, ожидая ответа мужа.

— Только и всего? — спросил волк, не отводя взгляда от нервных движений своего гениального доктора. Хвост с большой амплитудой двигался из стороны в сторону.

— Прекрати так смотреть на меня — я же не на допросе. Да, в этом вся причина! — повысила голос Обсидиан.

— А чего ты злишься?

— Я не злюсь. Просто не понимаю к чему столько вопросов и зачем тебе знать мои потаённые мотивы. Тебя не было полгода — мне стало скучно и сделала себе собеседника. Только и всего!

— А как мне не спрашивать?! В том то и проблема, что я приехал спустя шесть месяцев, а ты создала какого-то робота-ребёнка без моего мнения и относишься к нему так будто у него есть настоящие чувства и наши разговоры могут его травмировать! — Шторм повысил голос вслед за Обсидиан. Он бросил окурок в пепельницу и встал из-за стола. Хвост Обсидиан замер на одном месте, а её глаза расширились, брови нахмурились, из-под верхней губы показался оскал. Он услышал тихое утробное рычание.

— Не он, а она. И не робот, а андроид. И у неё есть чувства, эмоции, мысли и сознание! Я это знаю, потому что я её создала! — голос, граничащий с рычанием, понизился. Оповещая о возможной угрозе. Шторм удивлённо смотрел на жену, которая вообще-то редко выходила из себя даже в самых серьёзных конфликтах. Она всегда оставалась спокойной и холодной, но тут казалось либо взорвётся, либо кинется на него. Волк глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он подошёл к жене и опустил большие лапы ей на плечи. В такие моменты можно было легко осознать, что хоть и ненамного, но насколько ощутимо была меньше белая кошка, чем серый волк.

— Слушай, я могу понять почему тебе пришла такая мысль. Да, у нас с этим проблемы, но такое радикальное решение нужно было принимать вместе.

— Называй вещи своими именами. Это не у нас проблемы, это у меня бесплодие. Хватит уже бояться этого слова, этой мой диагноз! — ответила Обсидиан и стряхнула с себя хватку мужа. Она развернулась и направилась к лестнице. На первой ступеньке она остановилась. Кошка почувствовала неприятное нытьё в душе, представляя расстроенное лицо мужа. Она развернулась обратно и подошла к нему, чтобы чмокнуть в щёку. — Я не готова сейчас об этом говорить. Понимаю, что ты чувствуешь, но не могу сейчас это обсудить. Я позже спущусь, мне нужно проверить как там Анима.

Шторм проводил жену взглядом. Он снова тяжело выдохнул и ругнулся себе под нос. Волк почувствовал острое желание снова затянуться сигаретой.

Анима оставалась сидеть на кровати, игнорируя ссору внизу. По крайней мере, делала вид, что она это делает. Обсидиан утверждала, что у неё есть все те же чувства, что и у других живых существ. Однако, чем больше котёнок находилась в этом месте, тем больше ей хотелось отключить эту возможность. Обсидиан была доброй, честной и очень старалась сделать так, чтобы Аниме было здесь хорошо. И у неё это даже получалось в те моменты, когда рассказывала ей об окружающем мире, науке, читала ей книги и учила заботиться о себе. Но Анима ощущала то, что роботу несвойственно. Процессор, созданный для логики и вычислений, как говорила сама Обсидиан о других андроидах, друг столкнулся с неопределённостью. Анима ощущала себя натянутой струной, готовой лопнуть от малейшего прикосновения. В черепной металлической коробке, в скоплении крутились циклы самопроверки, но проблема была не в аппаратуре — в чём-то, что нельзя было измерить вольтметром. Это напоминало то, что звери называют «предчувствием»: данные не подтверждали угрозу, но паттерны поведения системы кричали об опасности. Она не знала, как описать это иначе, кроме как: я чувствую, что должна чувствовать страх.

И ей не нравилось это. Беспричинный страх, который побуждает бежать или бросаться в атаку. Вокруг будто пропали все звук или её датчики просто перестали его воспринимать. Если все живые существа так живут, то это просто мучение: постоянно испытывать перенапряжение процессора.

Она услышала звук открывающейся двери. В комнату вошла Обсидиан с натянутой улыбкой, но с грустными глазами. Женщина неловко помялась у входа, стараясь не встретиться взглядом с котёнком. Анима поёрзала на кровати.

— Что-то произошло? — решилась спросить она. Голос её больше походил на тихое мяуканье.

— Не совсем, просто небольшие недомолвки, — ответила кошка, и по её интонации было понятно, что она недоговаривает. Когнитивные способности Анимы, проработанные самой Обсидиан, помогали ей довольно хорошо считывать эмоции.

— Может я и не знаю как должна звучать правду, но даже мне понятно, что тебе что-то не нравится, — ответила девочка. Обсидиан хотела что-то возразить, но прикрыла рот, подтверждая немую победу своего создания. Она присела на край кровати котёнка, но смотреть ей в глаза не решалась.

— Ты ведь говорила, что скучаешь по нему? Так почему не рада его возвращению? Не думаю, что эти крики от счастья.

Молчание. Потом — глубокий вдох.

— Всё немного сложнее, чем тебе кажется.

— Ты мне говорила, что когда два зверя друг друга любят, то это видно. Почему я этого не чувствую? Может ошибка в обработке данных сенсоров и активации предустановленных эмоциональных шаблонов?

— Нет, проблема ни в тебе. Твой мозг анализирует ситуацию и выдаёт соответствующую эмоцию и это «грусть», —сказала Обсидиан, наконец встретившись взглядом с Анимой. Она протянула к неё лапу и погладила по голове. Котёнок почувствовала давление между ушами и приятные импульсы разошлись по металлическому корпусу.

— Дело во мне? — спросила она, — Очевидно, что моё присутствие вызывает в его системе сбой и выдаёт «ошибку», потому что я не прописана в коде.

— Очень интересное объяснение, — усмехнулась кошка. Она села поближе и потом притянула её к себе. Анима подумала о том, что когда Обсидиан так делает, её сенсоры фиксируют двадцать три признака позитивного отклика. Это… приятно? Или это просто совпадение паттернов? — Однако, так было ещё до твоего появления. Так получилось, что у нас со Штормом небольшие проблемы, которые разрешить не так-то просто.

— Моя система проанализировала данное утверждение и у меня появилась команда «Помочь». Я могу это сделать? — спросила Анима, отодвигаясь от тёплого бока кошки. Внутренние

— Нет, не думаю. Я не хочу тебя в это вмешивать, — прервала её Обсидиан.

— Ну, тогда может с ним поговорить? Он, конечно, меня пугает: смотрит так, будто я его страшный враг, которого нужно уничтожить.

— Не думай так о нём. Он на самом деле гораздо лучше чем я. Просто, я не предупредила его о тебе, — призналась Обсидиан с тяжёлым вздохом. — Шторм никогда не обидит слабого, а смотрит он так практически на всех из-за его работы.

— То есть, в его системе я «ошибка», — констатировала факт Анима. Ей не было обидно, как должен был бы отреагировать любой другой зверь.

— Ты — неожиданное обстоятельство. И это моя вина, которую я попытаюсь исправить, — уже более строгим голосом с фонящим рычанием ответила Обсидиан.

— Почему не сказала?

— Тебе не требуется это знать сейчас, — ответила кошка. Учёная была уверена в том, что её маленькому андроиду не нужно усложнять систему сложными чувствами и ссорами двух взрослых зверей. Она к этом пока не готова. Не готова сказать, что между ними — некогда любящими друг друга, теперь лежали горы невысказанных «прости» и «я скучаю», но ни один не решался поднять эту тему. Очень сложно неподготовленному мозгу объяснить всю абстракцию такого прекрасного периода отношений как «кризис». Обсидиан всегда интересовала могли ли люди испытывать подобные переживания? Они ведь были очень развитыми, их мозг был совершенен — значит ли это, что люди не задавались подобными вопросами или нашли способ как их решить? А может просто пришли к тому, что можно создавать детей искусственно и у них не было потребности создавать семьи. Пока точно непонятно какой вариант лучше. Но, вот им — животным, чувства были необходимы для нормальной жизни. Они испытывали любовь, привязанность и доверие к чужому существу, отдавали ему часть себя. А потом могли расстаться, по причине, которая оказалась сильнее их чувств. К сожалению, такой сценарий был совсем не редкостью в их современном мире, который дошёл до решения проблемы глобального потепления и недостатка рабочих кадров, но до сих пор ломает голову над таким простым словом, как «любовь».

Обсидиан встала с кровати маленького андроида. Она по-доброму ей улыбнулась и погладила по голове между ушами. А потом сделала то, отчего у Анимы не сошлись алгоритмы в процессоре — прикоснулась своими губами к её лбу. Девочка проводила уходящую грациозную фигуру кошки и, находясь под воздействием от непривычного действия, даже не пожелала ей в ответ добрых снов. Она только взяла пульт и приглушила свет в комнате. Затем легла и уставилась в потолок, украшенный светящимися звёздами. Анима не знала как точно описать эти «эмоции», как называла их Обсидиан. Если описывать их как часть программы, то поцелуй в лоб вызвал нехарактерный всплеск активности в сенсорных контурах. Тактильные рецепторы зафиксировали микроскопическое повышение температуры, а алгоритмы обработки эмоций выдали неожиданное сочетание: тепло + безопасность + неопределённость. Словно сбой в подпрограмме — но приятный.

«Слишком сложно» — подумала Анима. Она взяла провод, покоившийся на полу и подключило его к разъёму на задней стороне шеи — «Это настолько легкое действие, но вызвало целый сбой. Может стоит относится к нему полегче.»

Если так обдумать, то когда её поцеловали в лоб, маленькие датчики замигали разноцветными огоньками. Тепло разлилось по корпусу, словно солнечные лучи проникли сквозь металлическую кожу. В голове зазвучал новый сигнал — не тревожный, а тёплый, как мурлыканье котёнка. Она захотела запомнить это ощущение навсегда. Но почему именно к ней? Даже не так. Она же её создатель, так зачем ей проявлять подобную нежность к своему творению? Анима видела как Обсидиан изобретает кухонную утварь, чинит кран в ванной, совершенствует штуку, называемую «телефон». И ни одну из этих вещей она в лобик не целовала, даже просто не целовала. Возможно, к Аниме она относится совсем иначе. Именно под эти мысли девочка постепенно отключилась.

Следующее утро встретило котёнка скрежетом в суставах. Так интересно, что каждое утро сопровождается застоем и нуждой размять металлические конечности. Она встала с кровати и приняла вертикальное положение: нужно было подождать пока прогрузится картинка из ноликов и единичек. Спустя месяц с хвостиком в комнате появились полки с книгами и папками, на стенах висели чертежи доктора Обсидиан, которые она хотела выкинуть, но у Анимы возникло желание украсить ими свою комнату, и последним элементом стало зеркало, находившееся возле стола и отражающее металлического котёнка. Датчики на теле загорелись зелёным. Девочка вытащила провод, полностью зарядившись за ночь.

Анима быстро накинула на себя футболку, джинсы и вышла из комнаты. Перед ней предстал самый страшный враг любого андроида — лестницы. Всё, потому что, очень тяжело переставлять металлические лапы по крутой поверхности, даже, если ты уже научился ходить. А Анима научилась ходить буквально две недели назад. Котёнок медленно переставляла ноги, чтобы не покатиться вниз. Вот, казалось бы, подниматься сложнее, чем спускаться, а у котёнка-андроида всё ровно наоборот. Когда долгожданная плоскость была достигнута, то она уловила запах чего-то приятного и пряного.

На кухне стоял Шторм и накладывал в две тарелки блины. Анима стояла в проёме и не решалась пройти дальше, как будто внутри неё стоял блок. Волк её заметил.

— Ну что ты стоишь? Заходи, —сказал он довольно спокойным голосом. Гораздо более мягкие, чем был вчера. Некоторый груз упал с маленький плеч. Девочка прошла к раковине, чтобы помыть лапы чистящим средством.

— А тебе нужно мыть лапы? — спросил Шторм.

— Скорее чистить. Обсидиан сказала, что это нужно, чтобы устранить бактерии и не загрязнить организм, — ответила Анима, выдавливая из бутылку склизкую жидкость тёмного цвета. Металлические лапы покрылись пенкой и пузырьками.

— А у тебя могут быть бактерии в организме?

— Конечно, он тоже может быть испорчен, если за ним не следить,

— Ясно… — ответил Шторм, снова возвращаясь к плите, где дожаривались плоские изделия из муки. — А тебе нужен завтрак?

Анима удивлённо уставилась на него, пока не поняла, что видимо Шторм впервые так близко сталкивается с андроидами в домашних условиях. Её бы обидел этот вопрос, если бы она сам им не задавалась в первые дни жизни.

— Ну, по идее, да. Мой организм способен перерабатывать органическую пищу, расцеплять её на атомы и использовать как энергию. Так что я вполне к ней восприимчива, — ответила Анима, смывая остатки пенки с металлических лап. Она даже немного засмеялась от того, что ей приходится это объяснять взрослому зверю.

— В таком случае, тебе тоже положить блинов?

— Да, я бы не отказалась, — ответила Анима.

Дальше завтрак проходил в тишине, которую нарушал только стук вилок о тарелки и ложечек о баночку с сиропом. Всё было так до того, как на кухне появилась Обсидиан. Кошка сонно потянулась лапами вверх. Шторм задержал на неё долгий взгляд, немного усталый, но нежный.

— Я приготовил тебе кофе. И блинчики, если хочешь, — сказал он с каким-то волнением в голосе. Шторм отодвинул стул, на который уместилась кошка. Она пока не спешила встречаться с ним взглядом.

— Пока только кофе. Спасибо, — ответила кошка. Доктор отпила из кружки с ароматным напитком, который, впрочем, самой Аниме не очень нравится. Слишком резкий и заслоняющий ноздри, от него система начинается искриться. Однако, сейчас, ей было интереснее наблюдать за поведением Шторма и Обсидиан. Кошка сидела рядом с ним, но при этом будто прибывала вообще в другом месте. Она смотрела в кружку, на Аниму, разговаривала с ней и отвечала Шторму, если он что-то ей говорил. Обсидиан не злилась, не обижалась, но будто бы что-то отделяло её от мужа.

Они оба потянулись за ложечкой для варенья. Их пальцы соприкоснулись. Он замер. Её шёрстка была тёплой. Он хотел задержать это прикосновение, но она отдёрнула белую лапу.

— Прости, — пробормотала она.

— Это я виноват, — ответил он, хотя не понимал, за что извиняется.

Но в этом мгновении он почувствовал: она ещё здесь. Где-то под слоем обид — всё та же женщина, которую он любит.

Аниме эта короткая сцена показалась очень странной. Если судить по рассказам Обсидиан, то она очень любила мужа и скучала по нему, когда он в отъезде, но стоило ему появится как она словно замыкает все чувства себе. Словно она, такой же андроид, который не знает как их выразить, пробив броню блоков и кодов.

Котёнок кушала блинчики под напряжением от возникнувшего молчания. Аниме очень захотелось побольше узнать о своих кодах, чтобы понять отчего возникает это чувство. Насколько ей известно, у неё прописаны такие чувства как смятение, грусть, злость, возмущение, радость, сочувствие. Но что насчет напряжения от того, что ссорятся два взрослых зверя, с которыми ты живёшь? Это странно, ведь они ей, по сути, не приходятся никем: создатель и её муж. Стоит ли ей вообще вмешиваться в дела биологических созданий, в то время как она механический организм?

Котёнок опустила уши, стараясь спрятаться от этого. Обсидиан продолжала пить кофе, прижав ладонь к столу, будто её клеем приделали. Большая лапа Шторма лежала рядом в жалких сантиметрах, но никак не прикасалась. Анима и не заметила, как дожевала последний блин. Котёнок встала и убрала посуду в посудомойку.

— Спасибо, Шторм. Было вкусно.

— Пожалуйста, — ответил волк, кивая девочке и впервые искренне улыбаясь. Девочке стало приятно, что немного этот хмурый волк стал проявлять к ней положительные эмоции. Это показатель того, что не такая уж она и «ошибка» в системе.

— Я пойду к себе в комнату, чтобы почитать книги про биологию, — сказала Анима.

— Иди, тебе нужно развивать свой процессор, — поддержала Обсидиан. Она проводила своё создание взглядом, после чего снова уставилась к свою кружку. Волк и кошка держали молчание ещё некоторое время, которое показалось бесконечным, хотя как показывали часы с момента ухода Анимы прошло минут пять. Наконец-то Шторм решил нарушить молчание:

— Так, значит ей тоже нужно питание? Я думал, что андроидам достаточно… Ну, не знаю, подзарядиться от розетки, — усмехнулся Шторм, но его жена не восприняла шутку. Она хмуро посмотрела на него, что вызвало у волка неловкий кашель. — Я не хотел обидеть, просто я же не знаю как устроены андроиды. Только на работе их видел.

Обсидиан смягчилась в мордочке: её бровки расправились, уши выпрямились, а зрачки снова расширились и перестали быть похожи на иглы. Женщина поставила на стол кружку с допитым кофе и наконец посмотрела на мужа с интересом.

— Если описывать простым языком, то у неё есть механические «зубы» — крошечные ножички и жернова, которые крошат еду на мелкие части, потом еда она попадает в перемешивающий винт — как лопатка, всё равномерно размешивает. Можно сравнить с блендером. После этого еда поступает в «желудок». Измельчённая еда попадает в отсек реактор, где: вливаются специальные жидкости не путай с желудочным соком, это умные растворы с ферментами катализаторами. Далее идёт расщепление: белки, жиры и углеводы разбиваются на простые молекулы и датчики замеряют: «Что у нас получилось? Сколько сахара? Сколько энергии?», — кошка говорила без остановки, с каждой фразой вдохновляясь всё больше. Что оставалась в Обсидиан неизменным — её одержимость наукой. Эта женщина была такой с возраста маленького котёнка, когда строила своих первых роботов из картона и выращивала на заднем дворе ядовитые растения. Странное увлечение для милого котёнка бантиком, но Шторм такую особенность его детства принял и даже посчитал очаровательным. И даже сейчас, когда она с утра находилась в напряжении, Обсидиан раскрылась перед ним как цветок перед солнцем.

Шторм подставил лапу под подбородок, не отрывая взгляда от вдохновлённой жены.

— А затем эти вещества поступают в «кровь». Ну, только это не она, а микронасосы, которые прокачивают раствор по тонким трубочкам-каналам. В это время датчики-анализаторы следят: «Куда что отправить? Мышцам — энергию, компьютеру — питательные молекулы для работы». Самые ценные молекулы попадают в энергетические ячейки, как минибатарейки: там происходит химическая реакция — и выделяется электричество, это электричество питает моторы, компьютер, глаза камеры и голос.

Обсидиан замолчала и посмотрела на своего мужа, ловя его нежный взгляд на себе. Её уши выпрямились, а к мордочке прилила кровь, что вызвало ощущение жара. Она отвернулась и хотела отпить из кружки кофе, но обнаружила, что он закончился. Кошка встала из-за стола и положила кружку в посудомойку. Она не спешила возвращаться на место.

— А что насчет чувств и эмоций. Просто, создаётся ощущение, что у этого андроида они есть. Просто, когда она смотрит, то будто бы ей то грустно, то интересно, то она радуется, то страшится. Мне кажется или она действительно их испытывает? — решил продолжить разговор Шторм, чтобы жене снова вернулся её запал, и он увидел её улыбку.

— Тебе не показалось. Всё дело в её мозге, иначе говоря, процессоре. В голове у андроида — не обычные мозги, как у нас, а умный компьютер. Он получает сигналы от глаз камер и ушей микрофонов, решает, что делать дальше. В компьютере есть «библиотека чувств» — наборы реакций: радость, грусть, удивление и тому подобное. Когда она считывает информацию вокруг, то они формируются. Вот и всё.

— А что насчет более сложных чувств? Например, любовь, привязанность, сопереживание и прочее.

— Сложно ответить, — задумалась кошка, — в её мозге есть программа за них отвечающие, но с ними нужно работать. Нельзя просто так взять и запустить его, для этого нужен «триггер». Я хотела сделать её мозг более похожим на нас, более живым…но пока получается не очень.

— Это не так. Она ведь поспешила уйти от нас, когда поняла, что у нас заметное напряжение, — сказал Шторм, подходя к кошке. Он встал рядом с ней, оперевшись тазом о стол с кухонными принадлежностями. Обсидиан хотела что-то возразить, но остановилась на полуслове. Было глупо отрицать, что всё нормально. В конце концов, это она не шла на контакт.

— Да, это интересно. Обязательно это исследую на досуге.

— Кстати об этом, может не стоит держать её только в лаборатории, заваленной книгами и компьютерами? Если уж ты создала её как ребёнка, то нужно выпускать котёнка гулять. — предложил Волк за что получил непонимающий взгляд жены.

— Выпустить? На улицу, где полно придурков, которые воспринимают только андроидов-прислугу или работников? Хочешь, чтобы они её на запчасти разобрали? — возмутилась кошка.

— Ну, нельзя держать её здесь вечно. Если е мозг развивается, как ты говоришь, то рано или поздно она захочет увидеть что-то за пределами дома. В конце концов, это нормально для ребёнка.

— Сейчас она к этому не готова. Анима сейчас как слепой котёнок и даже не поймёт, если ей будет угрожать опасность, — отстаивала свою позицию Обсидиан. Она отошла от столешницы и встала напротив мужа, крестив лапы на груди. Хвост нервно задёргался у обоих.

— И не поймёт, если ты её не выпустишь. Да и можно пойти с ней. Прогуляетесь как создатель и его творение, — сказал Шторм, не обращая внимание на нахмуренную мордочку жёны. — Не смотри на меня так! Ты же сама казала, что она ребёнок и ты специально сделала так, чтобы она была как настоящий ребёнок. Вот я и рассуждаю в этом направлении.

— Как-то ты резко заинтересовался Анимой. Буквально вчера ты не хотел принимать её как что-то живое и разумное.

— Да, согласен. Но и ты могла бы меня понять, — снова Шторм намекнул, что жене стоило бы предупредить его о внезапном пополнении, — Однако, она уже живёт с нами. Да и я понимаю для чего ты её создала.

— Правда? — подняла брови Обсидиан. Теперь уже нос нервно задёргался, а зрачки сузились. Шторм аккуратно взял её за мягкую, маленькую лапку.

— Обсидиан, я знаю как тебе тяжело из-за нашей проблемы. Ты нашла своеобразный способ её решения, который превзошёл все мои ожидания. Если бы ты сделала просто робота-прислугу, то я бы так не возмущался, но я понимаю, какая именно цель была у тебя, поэтому и переживаю.

Обсидиан попыталась вырвать свою лапку, чтобы не продолжать разговор, который вскрывает её глубинные раны. Сколько бы времени происходило, она на может их признать.

— Ты придумываешь… — попыталась отговориться она.

— Нет, ты и сама это знаешь. Обсидиан, я тоже хотел ребёнка и, если эта девочка, как-то нам поможет, то я готов попробовать. Хотя и не понимаю как именно с ней жить и как вести себя… — Шторм готов был поскупиться своей гордостью. Он всё ещё хотел услышать извинения за вчерашнюю сору, чтобы она признала вину, но с той же силой, хотел просто быть счастливы с Обсидиан. Настолько, насколько это было возможно.

Обсидиан не смогла поднять на него глаза из-за того, что на голову ей давило чувство вины. А ещё то, что Шторм был прав во всём. Кошка действительно хотела закрыть свою рану. Но она сама до конца не понимала, как именно котёнок-андроид поможет ей это сделать. И признать это означало бы то, что Обсидиан повиновалась не мозгу, а чувствам. Для учёного это очень плохой звоночек.

— Я подумаю над твоими словами. Насчёт прогулки.

— Хорошо, — улыбнулся Шторм.

Анима сменила маршрут от кухни до своей комнаты на маршрут до кабинета доктора Обсидиан. Хорошо, что он располагался на втором этаже, а не как спальня создателя на первом. Иначе полетел бы её план крахом. Некоторое время доктор-кошка пробудет со своим мужем, а Анима в это время просмотрит записи о себе. Котёнок приоткрыла дверь и проскользнула в кабинет, будто кто-то мог её заметить. Дверь так же тихо приняла изначальное положение. Найти что-то на столе учёного было практически невозможно. Кроме того, сделать это нужно было так, чтобы она ничего не заметила. Простая логика подсказывала Аниме, что её создатель не обрадуется, если узнает, что она рылась в её бумагах. Котёнок аккуратно перебирала краешки бумаги, читая только верхнюю часть документов. Особо ничего не было понятно, но информацию по поводу её нервной системы не было. Через несколько минут, котёнок-андроид осознала, что среди этих стопок нет ничего нужного ей. С этим пришла и другая мысль: доктор Обсидиан изначально погружала её знания и системы через свой компьютер. Она видела это лёжа на кушетке, которая сейчас пустовала. Значит, с большой вероятностью, информацию можно нацти там. На счастье котёнка, устройство было включено и на экране красовались открытие вкладки. Анима подумала о том, что смотреть каждую из многочисленных папок — бессмысленно.

— В теории, я же тоже компьютер. Может я смогу к нему подключится? — спросила сама у себя Анима. Она нащупала у себя на шее небольшой разъём, который заметила ещё в первые дни жизни, когда рассматривала своё механическое тело. Найти провод проблем не было. Одну его часть она вставила в отверстие компьютера, а второй себе в шею. Послышался звук подключения, а котёнок почувствовала лёгкое покалывание в задней части шее, затылке и ушах. На экране компьютера высветилось окошка с надписью «Новое подключение: Андроид 0.1 «Анима». Разрешить анализ? Да/Нет»

Котёнок кликнула на «Да» и появилась табличка с просьбой подождать, пока проводится анализ системы. Через минуту появилось уведомление: «Ошибок и вирусов не обнаружено», а внизу окошка «Посмотреть файлы устройства». Девочка кликнула мышкой, на экране открылась какая-то программа. Через несколько секунд, в кошке появилось её изображение в полный рост, подсвеченное разными цветами, а рядом с ним располагалась надписи, описывающие объект. В данном случае, Аниму. Девочка начала листать их вниз: характеристики внешние, год создания, цели создания, особенности и специфика, возможные побочные эффекты, недоработанные элементы системы. Девочка решила, что если искать информацию по особенностям эмоций и чувств, то нужно смотреть в «Особенностях и специфике» — и БУМ! Вот и открылась вкладка с состоянием её нервной системы, другими словами, центрального процессора. Было слишком много сложных слов и длинных предложений, которые пока юному андроиду были недоступны. По иронии судьбы, Обсидиан не подгрузила ей знания о самой себе, вот и приходилось гадать, что у неё там внутри.

Девочка краем уха слышала, как Шторм и Обсидиан продолжают разговор — значит у неё ещё было время. Анима продолжала вчитываться в бесконечный поток информации, вещающий о том, что её процессор состоит из ядер — маленьких вычислительных блоков, оперативной памяти — временного хранилища для самых срочных данных, постоянной памяти — места, где хранятся программы и знания андроида.

«Возможно, в знаниях хранится информация о том почему я чувствую напряжение? Я ведь, должна знать откуда берутся эмоции» — подумала котёнок. Открылось окошко, где был расписан список знаний, которые андроид уже усвоила и должна усвоить. Но опять ничего про эмоции и чувства. Мышка полезла вниз и только там глаз котёнка зацепился за слово «радость». Анима нашла начала абзаца и начала внимательно вчитываться, стараясь сопоставлять сложные слова со смыслом всего предложения:

«Процессор Анимы запрограммирован на эмоции и чувства. Если, изучить информацию о мозге человека (источник, может быть, недостоверен из-за давности информации на бумажных носителях и останков, которые были найдены и забальзамированы. Всё, что у нас есть — археологические источники. А мозг человека — биоразлагаем, так что мы можем базироваться только на том, что осталось), то я смогла создать центральный процессор так, чтобы анализ внешней среды отражался на его определённых областях и вызывал соответствующую реакцию — эмоцию. Простейшие из них: радость, грусть, злость, отвращение — не были такой большой проблемой. Но, вот сложные чувства, по типу любви, привязанности, дружбы, симпатии, недоверия, одиночества и растерянности, не поддаются изначальному программированию. Их нужно будет либо формировать в процессе жизнедеятельности, либо подгрузить, если я разберусь как их можно перенести на компьютерный носитель.

Кто бы что ни говорил, а я смогла создать процессор, который способен не имитировать эмоции, а испытывать их. Это возможно, как я предполагала. Теория о том, что у андроидов нет субъективного переживания — может быть опровергнута.»

Анима настолько погрузилась в чтение записей доктора Обсидиан, что не сразу уловила голоса с первого этажа, приближающиеся к лестнице. Она быстро закрыла приложение со всеми папками, кроме тех, что были изначально. Котёнок выглянула из-за двери и, убедившись, что Обсидиан и Шторм не спешили подниматься, она прошмыгнула свою комнату и чуть ли не прыгнула на кровать. Она схватила первую попавшуюся книгу. Котёнок услышала, как Обсидиан прошла в свой кабинет. В доме снова настала тишина. Анима уткнулась в, как она потом прочитала на обложке, учебник зоологии, но слова отказывались складываться в нормальные предложения. Ничего не откладывалось в оперативной памяти, будто она блок на информацию поставила. Только с пятого раза, Анима поняла, что читает главу про нервную систему кошки.

— Интересное совпадение, не поддающееся расчёту, — проговорила Анима вслух. Она провела металлическим кошачьим пальцем по картинке с увеличенным изображением мозга. Вот миндалевидное тело, оно реагирует на опасность, гиппокамп — запоминает с чем связаны эмоции, особенно страх, гипоталамус — благодаря нему тело реагирует на эмоции, префронтальная кора — «думает» как лучше поступить и островковая доля — чувствует, что происходит внутри тела. На нём Анима задержалась подольше. Её глазные датчики запоминали как он выглядит и для чего он нужен. Она работает по простой схеме: если человеку хорошо, то он посылает сигнал, что можно испытать положительную эмоцию, а если плохо, то отрицательную.

Всё, казалось бы, просто, но вот котёнок не могла сопоставить это со своим процессором. Да, она испытывала эмоции и даже понимала почему радуется, злится или грустит. Но так и не смогла разобраться почему сегодня утром чувствовала себя подавлено. Если у неё есть своеобразная островковая доля, то могла ли она так среагировать на холодные отношения между Обсидиан и Штормом? Но, как писала Обсидиан, в программе Анимы нет таких сложных чувств. Значит, они сформировались случайно или произвольно? А программа допускает такое? Она же четкая последовательность цифр, которые не допускают такого. Цифры — не врут, так говорила доктор. В таком случае, как это объяснить? И почему такая реакция на Обсидиан и Шторма, с которыми она просто живут. Даже сама кошка-учёная написала, что Анима — процессор. Благодаря ней, доктор могла опровергнуть гипотезу.

Внезапно, она почувствовала давление в грудном корпусе. От этой мысли ей стало как-то…неприятно. Будто бы она хотела чего-то другого. Обсидиан ухаживала за ней, учила её, разговаривала, защищала, даже в лоб целовала. Так ведь не делают с простым андроидом! Тогда почему учёная назвала её «Процессором», безымянным, бесчувственным?

Глаза котёнка затуманились, как если бы у неё были слёзы, а из горла вырвался ржавый звук скулежа. Анима схватилась за горло от шока. Такого не было раньше. И в программе тоже не прописано. Это и есть сложная эмоция, которую нельзя запрограммировать? Или процессор Анимы просто имитирует то, что видел раньше у той же Обсидиан?

— Ну почему всё так сложно… — проскулила Анима. Книга была отложена на край кровати, а котёнок улеглась на неё, свернувшись комочком. В голове стоял шум, который не позволял ясно мыслить.

«Это всё нелогично. Странно. Непонятно.»

Когда часы на стене показали четыре часа дня, дверь в комнату котёнка-андроида отворилась и вошла доктор Обсидиан. Глаза её были красные, а шерсть немного растрёпана между ушами. Докторский халат, видимо, благополучно остался в лаборатории, поэтому кошка стояла перед ней в чёрной водолазке и синих джинсах. Анима поднялась с кровати, смотря на своего создателя.

— Шторм тут подал мне одну идею. Не то, чтобы она была мне полностью по душе, но это может быть интересным опытом для тебя…

— Что это?

— Небольшая прогулка по городу, — ответила Обсидиан. Андроид ненадолго зависла, обрабатывая информацию.

— Зачем?

— Чтобы ты посмотрела, что находится за пределами дома. Всё-таки, рано или поздно, тебе нужно будет это сделать.

Анима перевела взгляд в окно, которое находилось рядом с кроватью. Вроде бы ничего примечательного, всё как обычно: двор с зелёной травой, каменная тропинка к дому и белый заборчик. Но, с другой стороны, дом был исследован, так что новая информация была ей очень полезна.

— А, это повлияет на мои эмоции? — спросила Анима. Обсидиан поднимала брови, выражая озадаченность таким вопросом.

— Ну, обычно прогулки вызывают эмоции. Это обычная реакция на смену обстановки.

— Хорошо, идём, — тут же согласилась Анима и подскочила с кровати. Обсидиан издала удивлённый вздох. — Мне что-нибудь нужно брать с собой?

— Нет, не думаю. Мы ненадолго, — ответила кошка. Анима кивнула и вышла из комнаты. За ней последовала учёный. Обе в полной тишине спустились вниз, где Шторма уже не было.

— А где он? — спросила Анима.

— Шторм переодевается в спальне. Он тоже пойдёт с нами, — последнюю фразу она сказала с какой-то опаской, будто ожидая, что котёнок возразит ей. Но Анима промолчала, выражая своё согласие. Да и могла ли она быть несогласна? Этот волк — муж Обсидиан и такой же хозяин дома.

Котёнок подошла к входной двери и потянулась к ручке. Когда Обсидиан услышала скрип, то остановила Аниму:

— Подожди! — девочка выполнила команду и повернулась к создателю с немым вопросом. Обсидиан натянулась как струна, а её зрачки сузились в немом испуге.

— В чём дело?

— Как ты пойдёшь на улицу босиком? — спросила она, натягивая улыбку, желая стереть то пугающее выражение лица. Анима посмотрела на свои лапы, потом снова на Обсидиан. Девочка так и не поняла в чём состоит претензия кошки.

— Я всегда хожу так. В чём смысл что-то надевать на лапы?

— Чтобы не заносить грязь и не поранить их. На улице не так чисто, как дома, там есть мусор, который может навредить лапам, поэтому мы и носим обувь, — объяснила кошка. Она подошла к тумбочке, стоящей возле двери, и открыла её. Внутри было достаточно много пар обуви: берцы, туфли, ботинки, кроссовки разного размера, в том числе и довольно маленького. Они явно не подходили для Шторма или Обсидиан. Именно их кошка достала и поставила перед андроидом.

— Не думала, что они пригодятся так быстро. Я вчера нашла их у нас на чердаке. Это мои старые кроссовки из детства. Тебе должны подойти.

Анима рассматривала чужой для себя элемент гардероба. Её, конечно, вводили в заблуждение футболки, штаны, нижнее бельё и прочее. Зачем они нужны, если они звери и их тела покрыты шерстью. У самой девочки оно вообще металлическое. Кофеварка же не носит одежду, а ей зачем?

Сами кроссовки были немного потёртые, но оставались в хорошем состоянии. Голубого цвета, с белой подошвой и шнурками разных цветов. Девочка догадалась, что, чтобы они оказались на её лапах, нужно просунуть их внутрь. Андроид попыталась это сделать, но лапа отказывалась проходить дальше. Анима не сразу заметила усмехающуюся Обсидиан.

— Нужно сначала расшнуровать, — кошка села перед ней на корточки. Она сама развязала цветные ленточки, создавая свободу. Теперь лапа прошла до конца, и кроссовок оказался ей как раз впору.

Шторм, в это время, вышел из спальни. Как только он открыл дверь, то увидел картину, которую надеялся больше не представлять. Его жена сидела перед котёнком-андроидом и помогала ей завязать шнурки на кроссовках для Анимы. Девочка смотрела за движением её лап и, видимо, запоминала как это делать правильно. Волк не смог издать звук, чтобы привлечь себе внимание — настолько эта картина была непривычной и в то же время, безмятежной. Он уже долгое время не мог представить как Обсидиан помогает завязывать шнурки ребёнку. Более того, не мог представить, что её детские кроссовки, которые она три года как спрятала на чердаке с глаз долой, снова будут красоваться на детских лапах. Само лицо Обсидиан было безмятежным и весёлым, какое он видел довольно редко, с тех пор как его жене диагностировали бесплодие.

Шторм продолжал смотреть как Анима крутит лапами, оценивая кроссовки, стукает ими, становится и прохаживается по коридору. Несколько раз она чуть не упала, но кошка успела её схватить за футболку. Шторм сам рванул вперёд, чтобы поймать котёнка-андроида, что и выдало его местоположение. Обсидиан посмотрела на него так, будто не ожидала увидеть в доме.

— Ты давно тут стоишь? — спросила она.

— Не совсем, — соврал волк. Не хотел спугнуть приятное воспоминание о жене, которая нянчится ребёнком. Но Обсидиан, кажется, и так поняла, что её поймали спаличным и смущенно отвела взгляд.

— Так мы идём? — спросила Анима. Она уже поняла, что между этими двумя отношения слишком сложные даже для её процессора, который был создан наподобие человеческого мозга, который, как она уже догадалась был более развит, чем у зверей.

— Да, — Обсидиан подошла к тумбочке и вытащила оттуда туфли. Шторм взял с вешалки свою кожаную куртку и надел. Потом снял пальто Обсидиан и ждал пока она наденет туфли. Обсидиан повернулась к вешалке, но свой чёрный, элегантный элемент одежды обнаружила у мужа. Она поняла, что он хочет и коротко улыбнулась. Он бережно разворачивает пальто и держит распахнутым, ожидая. Обсидиан поворачивается к нему спиной, чуть приподнимает руки — и он ловко помогает ей скользнуть в рукава. Его руки на мгновение задерживаются на её плечах, поправляют воротник, согревая прикосновением.

В голове Анимы всё больше переменных, которые не вписываются в систему под названием «муж и жена». Со стороны Шторма много заботливых жестов, внимания к Обсидиан. А вот учёная-кошка будто отстранена от него. Возможно, она хочет проявить тоже самое, но ей мешает какой-то «блок в системе». Анима не могла понять какие истинные чувства испытывает её создатель. Возможно, они такие же сложные, какие испытывает сама Анима и Обсидиан тоже не понимает как их объяснить. У Анимы появилась новая гипотеза: взрослые тоже не понимаю, что они чувствуют. Интересно, можно будет узнать об этом позже.

Шторм открыл дверь перед ними. Обсидиан вышла и оглянулась, будто ожидая какой-то опасности.

— Никого нет, — сказала она. — Это хорошо.

— Почему? — спросила Анима.

— Просто не все, кого мы встретим будут так доброжелательны.

— Обсидиан, не надо усугублять, — прервал её Шторм. — Даже, если мы встретим этих ненормальных протестантов, то они будут слишком заняты борьбой друг с другом.

Анима вышла вслед за ними, не заостряя внимания на странный разговор. Она была слишком впечатлена миром за пределами её дома. Вокруг дома была зелёная лужайка с ухоженным, подстриженным газоном. Как оказалось, их жилище находилось где-то на окраине, потому что до ближайшего дома нужно было ехать. Шторм куда-то ушёл, оставляя время для изучения окружающего мира. С другой стороны от дома была дорога, уходившая в огромное поле, усеянное цветами. Что её удивило, ещё дальше тоже что-то было. Казалось, что за домом мир просто бесконечный.

— А что находится дальше этого поля? — спросила Анима.

— Если проехать будет лес, а потом старый город. Там никто не живёт. Это просто то, что осталось от прошлых времён. Его сохраняют как исторический памятник, — ответила Обсидиан.

— А дальше него?

— По дороге ты можешь уехать вообще в любое место.

— То есть, там нет конца?

— Ну, по факту нет.

— То есть там бесконечность? — удивилась Анима.

— Это слишком громко сказано, — усмехнулась кошка. Её усы затрепетали на ветру. — Но, мир действительно бесконечен, с точки зрения физики и космогонии. Наш город лишь маленькая частичка на планете, на которой мы живём. А сама планета круглая.

— Что такое планета?

— Если простым языком, то это огромный шар, который крутится в космосе — тёмном пространстве, которое не имеет начала и конца. Даже я полностью не знаю, что такое космос.

— Даже представить сложно… — произнесла Анима. Стоило ей выйти из дома как она сразу получила столько новой информации, что процессор не выдерживает.

— Тебе всего два месяца отроду. Конечно, тебе тяжело это представить. Некоторые звери за много лет жизни не приходят к ответу на этот вопрос.

— А люди знали это? — спросила Анима.

— А почему ты спрашиваешь?

— Ты когда-то сказала, что мой мозг похож на человеческий. Значит ли это, что я смогу когда-нибудь разгадать тайну космоса? — спросила Анима. Она посмотрела в небо, окрасившееся в алый, нежно-оранжевый цвета. Это означало, что скоро Солнце сядет и на землю спустится ночь. Очень красивое явление природы, Аниме оно понравилось с самого первого дня её жизни.

— Мозг человека нами до конца не исследован. Люди существовали на Земле двадцать пять тысяч лет назад. Это очень долгий срок, и всё, что у нас есть это останки, письменные источники, раскопки зданий, которыми они пользовались. К сожалению, нужно достаточно времени, чтобы их изучить и истолковать, поэтому мы пока работаем с тем, что есть. А всё, что у нас есть — это знание того, что люди как минимум пытались изучить космос.

— И как? Тоже в небо смотрели?

— Нет, — усмехнулась Обсидиан. — Они создали такое устройство, которое запускали в космос, внутри него были люди, которые занимались изучением космоса. Мы до этого ещё не дошли, например. Всё, что получилось у наших учёных — узнать, что там в вышине, есть спутники, благодаря которым люди имели доступ к информации из любой точки мира. Но, он не рабочий, такие спутники спустя тысячи болтаются в космосе, как мусор. Если раньше от них был толк, то после «исчезновения» людей Мы до этого не дошли, поэтому довольствуемся компьютерами, на которых можно только хранить информацию и телефонами, которые работают от вышек.

— А этого мало? — Анима не понимала, чего ещё можно желать? Вроде бы этого достаточно для комфортной жизни.

— Чем больше мы развиваемся, тем сильнее наша желание к познанию. Такова натура живого существа, имеющего разум, — сказала Обсидиан, так будто смирилась с удручающей новостью. Не очень-то это прозвучало приятно, в отношении зверей.

Анима хотела задать ещё несколько вопросов о людях, но услышала громкий приближающийся звук. Перед ним появилось что-то, что котёнок бы назвала «металлической длинной коробкой с колёсами, дверьми и стёклами», но Обсидиан назвала это чудовище «машиной».

— То есть нужно сесть во внутрь, и она поедет? — спросила Анима, недоверчиво косясь на это.

— Да, так и есть, — ответила кошка и села на переднее сидение, рядом со Штормом.

— А это безопасно? Это не выглядит как что-то, чему можно доверять.

— Не переживай, мы на этой машине уже лет пять катаемся, и пока проблем не было, — подбодрил её волк. Девочка подозрительно посмотрела на машину, но открыла металлическую дверь и села на мягкое сиденье. Шторм завёл этого монстра, и он странно заревел, отчего девочка вздрогнула, её хвост затрепетал и начал стучать по сиденью. Машина двинулась вперёд, и Анима увидела, как её дом отдаляется. Мимо неё в окне проносились деревья, кустарники, чистые поля с цветами. Однако, через пятнадцать минут, которые прошли в тишине, она увидела пятиэтажные дома, которые стояли близко друг к другу, какие маленькие помещения, возле которых стояли деревянные коробки с фруктами, а потом в её глазах зарябило от большого количества сменяющихся друг друга каменных, кирпичных коробок с окнами и цветными крышами. Мимо них бегали разные звери, которые были совсем непохожи на кошек: кто-то из них был просто огромный с бурой шерстью и большими лапами, а кто-то маленький, серый, с длинным хвостом и круглыми ушами.

— Кто это? — в ужасе спросила Анима. Она не заметила, как отползла от окна в противоположную сторону.

— Это животные, птицы, даже рыбы есть, но они предпочитают обитать в воде, рептилии тоже среди нас водятся, — добавила Обсидиан с неким презрением и отвращением. Она повернулась и увидела страх на лице андроида, которая не могла сразу обработать столько новой информации. — Эй, мы можем вернуться домой, если тебе страшно.

— Нет, не страшно, — запротестовала Анима. — Просто я не думала, что кроме кошек кто-то ещё существует. Так близко.

— Это называется страх, — сказала Обсидиан, она протянула лапу к котёнку и погладила её по маленькой жёлтой лапке, вжавшейся в кресло.

— Шторм, может вернёмся? Ей явно некомфортно.

— Давай подождём. Это нормальная реакция на что-то незнакомое. Ей просто нужно время, нельзя бежать не разобравшись, — возразил волк, смотря на дорогу, объезжая другие такие же машины.

— В таком случае, она больше никогда не выйдет из дома, потому что слишком испугается, — Обсидиан повысила голос и навострила уши.

— Не злись, пожалуйста. Я говорю как есть, — Шторм тоже не остался в стороне, и его голос приобрёл металлические оттенки.

Анима снова почувствовала как странное, щемящее, грузное чувство, сдавливает её грудную клетку. В голове возник сигнал: «Сейчас произойдёт что-то плохое». Похожее было, когда они сидели на кухне. Только теперь к нему добавилось явное ощущение опасности. Девочка решила, что нужно как-то отвлечь их от этой темы.

— А когда были живы люди, они тоже отличались друг от друга? — никакого другого вопроса в её процессоре не возникло. Вернее, она произнесла первую, которую сформировалась. Обсидиан осеклась и снова посмотрела на неё. Неожиданный вопрос сбил столку их обоих, и, если бы Шторм не следил за дорогой, то тоже бы оглянулся на андроида.

— Мы точно этого не знаем, но, если судить по черепам, то некоторые отличия были, — ответила Обсидиан, всё ещё озадаченно глазея на котёнка.

— А, они жили точно так же? Тоже в домах среди себе подобных?

— Насколько нам известно, многие люди жили лучше, чем мы дома были больше, как и машины, много магазинов с очень полезными вещами, а ещё у них была такая вещь как «беспроводная паутина», благодаря которой они связывались друг с другом на большом расстоянии и могли получить любую информацию, которую только пожелают, — рассказывала Обсидиан всё с большей восхищённостью, будто сама это лицезрела: её глаза сияли, хмурое выражение лица сменилось на азартное и радостное. Она уже не думала о своём споре со Штормом, и сам волк, кажется, тоже немного расслабился.

— Ну, эта «паутина» и у нас скоро появится, вы же в своей лаборатории работаете над кабелем, который проложите по морю и создадите для нас такую сеть, — поддержал жену Шторм. Она улыбнулась, когда он это упомянул.

— Да, но это произойдёт не так скоро, но мы идём верным путём!

— Значит, люди жили идеально? — спросила Анима.

— Я так не думаю, — Шторм определи в ответе свою жену на удивлению обеих кошек. — Я уверен, что люди хоть и были развиты, но у них были проблемы по типу конфликтов за какие-то ресурсы.

— Этого мы точно не знаем, — сказала Обсидиан, — Останки и, найденные письма и документы, не дают нам ответа на вопрос о том какие проблемы были у людей и, тем более, их смерти.

— Но это же не мешает мне предполагать. Посмотри, Обсидиан, — Шторм оторвал руку от руля и указал на что-то ща окном. Анима проследила за его движением: на противоположной стороне улицы, между домами стояла группа каких-то зверей. Так нельзя говорить, но они были просто ужасны: высокие, хилые, щуплые, с торчащими из-под грязной одежды, клоками чёрной и серой шерсть. Их хвосты, при этом, были голые и бледные, а из-под верхней губы торчали два зуба. Будто почувствовав, что на них смотрят, они обернулись на машину, и их глаза недобро святились. Группа этих зверей стояли около какого-то бака, на котором горел огонь, гревший их худые лапы. А вокруг них копошились такие же монстры только маленькие. Они подбирали остатки еды с земли и, рядом стоящих, мусорных баков. Вся эта картина отозвалась у Анимы не то что страхом, а чем-то похожим на сочувствие. Буквально минуту назад они видели безмятежную картину города, в котором зверям, в целом, хорошо, а теперь буквально за соседним домом, находится олицетворение тоски.

— Как-то жалко их… — тихо произнесла Анима.

— И это, к сожалению не редкость, не только у нас, но и в других городах, — сказал Шторм — Рядом с хорошей жизнью, находится бедность. Думаю, что такой проблемы не избежали и люди в своё время.

Во взгляде Обсидиан тоже мелькнула жалость, особенно по отношению к несчастным, голодным детям. Однако, кошка так же и недолюбливала этих зверей — крыс, потому что они, даже будучи, в хороших условиях, всё равно умудряются рыться в мусоре. Поэтому она всегда относилась к крысам, а именно так их называли, с подозрением.

— Ну, это слишком ожидаемая проблема, когда есть деньги, — согласилась с ним Обсидиан — Однако, это слишком небольшая причина для массового «исчезновения» людей.

— А вот тут несогласен, я видел достаточно много конфликтов, которые начинались с того, что обидели бедных. И вот, пожалуйста, это уже битва с применением оружия. А оттуда недалеко до полного уничтожения одной из сторон. Возможно, люди так и не смогли остановиться, что и привело к катастрофе.

— Давай не будем говорить об оружии и войне при ребёнке. Слишком рано, — придержала мужа Обсидиан, опустив свою лапу на лапу Шторма. Волк, почувствовав теплое прикосновение и услышав мягкий голос жены, замолчал. Возможно, пока действительно рано об этом говорить с месячным андроидом.

Анима же решила не уточнять, что такое «война» и «оружие», потому что реакция взрослых показала ей, что это слишком большой вопрос. А ей сейчас и так сложно от скопившейся в голове информации. Процессор уже начал посылать сигналы, неприятно отдающие в висках пульсацией.

Они ехали по городу ещё некоторое время, пока Обсидиан не просила остановить их около парка. Что это такое Анима не стала спрашивать, потому что увидела. Шторм оставил машину неподалёку, и все трое покинули эту «уже вполне неплохую железную коробку». Анима увидела зелёный островок среди каменных коробок. Вокруг гуляли звери, кто один, кто в компании. Пожилые сидели на симпатичных деревяных лавочках, молодые расположились прямо на коротко подстриженном газоне, а кто-то даже лазил по высоким деревьям. По парку удобно располагалась тропинка, вымощенная камнем. Анима осматривала весь этот простор, не в силах двигаться с места, будто она случайный наблюдатель, которому это недоступно. Она почувствовала, как Обсидиан подталкивает её в спину и вышла из оцепенения. Анима пошла по тропинке, а взрослые шли за ней. Кошка осматривала зверей вокруг, ловя их случайные взгляды на них: кто-то просто не заострял внимания, а другие рассматривали котёнка, на котором можно было разглядеть полосы, являющиеся металлическими швами. Кроме того, Анима сияла на Солнце. Обсидиан напрягалась сильнее, махала хвостом, навострила уши, усы дрожали, а зрачки сузились. Вдруг она почувствовала, как её белую лапу охватывает тепло. Кошка посмотрела на неё и увидела, что Шторм держит её, при этом смотря вперёд. Обсидиан ухмыльнулась? Когда он так делает, значит смущается. В отличие от ситуации за завтраком, сейчас она не отдёрнула лапу, а позволила себе оставить всё как есть. Учёная хотела хотя бы сейчас вспомнить как это было. Когда она ещё не замкнулась в себе от осознания собственной беспомощности. Сейчас перед ними шла Анима, которая осматривалась вокруг восторженно и с явным любопытством. Обсидиан уже и надеялась представить как перед ней и Штормом будет идти кто-то похожий на них, с детским искренним доверием к миру и интересом к нему. Три года назад эта мечта ушла в небытие, и на место пришло чувство вины перед мужем и собой за то, что их мечта так ей и останется. И вот теперь у них была Анима, которая пока не осознавала, как много значила для Обсидиан. И сейчас, наверное, стоило сказать этому безмерно преданному волку всё то, что ему нужно было услышать.

— Слушай, Шторм…

Волк посмотрел на её обеспокоенную мордочку с опущенным ушами.

— Насчет всего того, что произошло…я понимаю, что поступила плохо, когда не сказала тебе о своих планах. Просто, когда ты уехал, я была отчаянии, мне казалось, что всё рушится из-за меня, потому что я не могу родить ребёнка, потому что отстранилась, перестала быть такой какой была. А ты заботился обо мне, любил меня, несмотря на мои капризы, истерики и холодное поведение. Это заставляло чувствовать меня виноватой. И я подумала, что может смогу всё исправить, если создам кого-то, кто заменит нам ребёнка. Понимаю, как это звучит, но мне казалось, что я смогу всё исправить…

Шторм слушал её, не перебивая. Ему казалось. Что ещё немного и Обсидиан может расплакаться от нахлынувших чувств. Она даже не заметила, как сильнее сжала его лапу.

— Прости меня, пожалуйста… — наконец-то произнесла Обсидиан. Шторм приобнял её за плечи одной лапой, прижимая к своей широкой груди. Женщина удивилась от такого внезапного жеста, но ни за что не стала бы возражать. Она уже и забыла, когда так долго с ним обнималась без чувства вины, напряжения и желания спрятаться в комнате, подальше ото всех.

— Я злился, но понимал почему ты это сделала. Просто обещай, что если тебе будет так плохо, то ты поговоришь со мной. Я ведь тоже не был хорошим мужем, раз сам не усадил тебя, чтобы обсудить это. Держал в себе свою грусть, думая, что ей сделаю тебе хуже. Так что, мы оба виноваты…

Обсидиан позволила себе обхватить мужа белыми лапками за лопатки и полностью прижаться лбом к нему. Её хвост перестал вилять из стороны в сторону, что говорило о наступившем спокойствии.

Анима краем уха слышала, что взрослые от не отстали, но она решила, что это не такая большая проблема. Она смотрела на идущим мимо не зверей, удивляясь их разнообразие. Стоит сказать, что и они осматривали её с неподдельным интересом. Кто-то шарахался подальше, кто-то отводил взгляд в испуге, иные шептали своему спутнику на ухо.

— Видимо, андроиды для них не так уж и обычны, — под нос себе пробубнила Анима. Особенно сильно на неё реагировали пожилые звери. Они бросали на неё яростные взгляды, даже плевали себе под ноги. Слух у котёнка был достаточно острый, чтобы услышать скрипучий шепот:

«Ну и кошмар, уже роботов детей делают. Совсем с ума посходили. Просто отвратительно, ещё непонятно что у них там в голове».

Котёнок снова почувствовала тоже самое, что сегодня утром, когда читала информацию про себя — напряжение, непонимание и обида. Чувства, которые ей как андроиду, были по программе не свойственны. Как в её программе что-то может сформироваться само? Это неправильно. И почему ей, металлическому созданию вообще вселили чувства?

Анима посмотрела назад и увидела, как Обсидиан и Шторм обнимаются. Анима окончательно перестала, что-либо понимать: всё время они были друг к другу холодны, спорили и вообще, первое, что увидела Анима, когда встретила Шторма — недоверие. А теперь он и к ней начал лучше относится. Почему? Из-за Обсидиан? А ей почему важно, чтобы они дружили с ним? Она ведь просто её создатель…

В висках котёнка снова началась сильная пульсация. Она сжала свою голову лапами, желая это прекратить и заглушить. В глазах начала появляться дымка. Котёнок присела на корточки. Вокруг неё шли звери, но они будто не обращали на неё внимание. Кто-то пытался спросить у неё что с ней происходит и нужна ли ей помощь. Но что она могла ответить? Она сама не знает, что с ней происходит!

— Анима, что такое? Голова болит? — несмотря на звон в ушах, она услышала голос Обсидиан. Ей даже удалось поднять на них глаза, в которых всё было усеяно черными точками. Перед ней сидели Обсидиан и Шторм с обеспокоенными выражениями мордочек.

— В висках стучит… — прошептала она.

— Что произошло? — спросил Шторм.

— Я не понимаю…

— Что?

— Я не понимаю, что происходит. Вы сначала ругались и не могли даже за руки взяться, а теперь стоит и обнимаетесь. Это не логично! — повысила голос Анима. Некоторые прохожие останавливались, чтобы понаблюдать за этим. Другие так же проходили мимо — А я? Со мной что? Я испытываю чувства, которых во мне быть не должно. Ты сама писала, что я могу чувствовать только радость, грусть и страх… Но я чувствую напряжение, когда вы ругаетесь, чувствую сожаление по отношению к тем зверям в лохмотьях, чувствую сожаление, когда думаю о том…что я лишь процессор, машина, изобретение…и больше ничего. Я не понимаю зачем ты создала меня!

На последних словах Анима схватилась за плечи Обсидиан, пытаясь заглянуть ей в глаза. Но вместо этого черные точки полностью застлали её зрительные датчики, и она почувствовала, как падает вниз, теряя контроль над телом, а головной мозг отключается, получив команду: «Процессор перегружен. Требуется перезагрузка.»

Анима почувствовала, как в голове кто-то дёрнул за рубильник, который заставил её включится. В глаза ударил холодный свет ламп, а тело начало ощущать под собой искусственную кожу. Тело было тяжёлым, невозможно было пошевелить ни одним пальцем.

— …Ты меня слышишь?

Котёнок не смогла даже разлепить губ, чтобы ответить, поэтому просто что-то промычала.

— Очнулась? — а это был голос Шторма. Только вместо спокойствия чувствовалась обеспокоенность.

— Да. Просто нужно время.

Анима попыталась подняться, но снова упала на кресло. Снова в лаборатории, снова на кушетке. Как месяц назад, когда она «родилась».

— Не вставай. Тебе нужно дождаться, когда ты прийдёшь в норму, — Обсидиан подошла ближе и погладила её между ушей.

— Я в норме, я же андроид, — произнесла Анима слабым голосом.

— Это не важно. Тебе всё равно нужен отдых, — настаивала учёная кошка. Андроид повернула голову в её сторону, но не смогла сразу сфокусироваться на белой мордочке своего создателя.

— Машине и кофеварке отдых не нужен…

— Ты себя с ними не сравнивай, — Шторм поднялся с кресла и подошёл к кушетке, встав рядом с Обсидиан — Они не задают вопросы и эмоций не испытывают. А ты делаешь всё это, даже перевыполняешь, я бы сказал.

— Твоя система перегрузилась от количества новой информации. Мне стоило лучше следить за тобой, чтобы не допустить такого.

— Не вини себя. Ты же не знала, что у меня начнут так быстро формироваться чувства, которые есть у вас. А в моей программе этого нет, — уже более оживлённым голосом говорила Анима. Если бы она не была такой уставшей, то скорее всего снова почувствовала огорчение. Но слишком устала.

— Ты ошибаешься. В твоей программе есть чувства, но они простые. А остальные, более сложные, формируются сами из простых. Я бы не смогла вселить их в тебя, поэтому и создала у тебя в системе программу на самообучение. Думала, что делаю лучше для тебя, но не рассчитала всех последствий, — в голосе кошки было сильное сожаление, как в глазах, которые смотрели с нежностью, волнением и виной. — Прости меня.

— Вы не должны извиняться. Ни ты, ни Шторм. Он имел право злиться на меня, когда я появилась без его ведома, как вирус в системе, — Анима наконец смогла приподняться и принять полулежачее положение.

— Я не злился на тебя. Просто был в шоке с того, что с нами теперь живёт андроид-котёнок. Это была больше обида на Обсидиан, но мы, кажется, находим решение, — ответил ей волк. Он посмотрел на жену, и та согласна кивнула.

— Иногда взрослые ссорятся, потому что не понимают друг друга. Но это, как оказалось, решается просто — разговором. Не сразу, конечно.

— Да, нам есть что обсудить, но тебе не нужно об этом думать. Просто знай, что то, что происходит между нами — не твоя вина.

Котёнок опустила взгляд и понурила голову. Как это не её вина? Если это началось после появления Анимы в их жизни? Снова нелогично.

— Я тоже не понимаю… кто я и зачем была создана? У всех изобретений есть цель: стиральная машина — чистит вещи, автомобиль — возит на дальние расстояния, компьютер — хранит информацию. А я что?

Обсидиан вздохнула, понимая, что этого разговора было не избежать. В конце концов, именно её умалчивание всю эту историю и закрутило. Она посмотрела на Шторма и тот согласно кивнул.

— Анима, я создала тебя без какой-то чёткой цели. Просто… мне хотелось, чтобы у нас со Штормом появился кто-то, кто смог бы стать продолжением нас, тот, кого мы сможем любить и вырастить вместе. Поэтому я и создала тебя.

— То есть, я… что-то вроде вашего потомства? Звери обычно не создают их из металла, они их рожают, — вопросы вроде как решались, но на их места явились новые.

— Да, но я не могу родить наше потомство. Поэтому и решила создать тебя… Правда, не учла то, что ты слишком быстро можешь начать задаваться вопросами. А мне не хватило смелости поговорить с тобой. Да и я не была уверена, что ты поймёшь, потому что я не хотела, чтобы у тебя в программе была обязанность считать нас родителями.

— А кем мне тогда вас считать? И как называть? — спросила Анима. Обсидиан и Шторм переглянулись.

— Можешь по именам, как и было. Ну, а что касаемо первого вопроса… Мы бы хотели стать для тебя большим, чем просто создатель и её муж, — сказал Шторм, усмехнувшись, но отведя смущенный взгляд, чтобы никто не заметил этого. Говорить на откровенные темы — не его сильная сторона.

— Просто, мы будем стараться помогать тебе понять свои чувства и саму себя. А ты можешь просто…довериться нам. То есть позволить это сделать, — Добавила Обсидиан. Она разминала пальцы на лапах, выдавая свою нервозность.

— Думаю, что можно попробовать, — сказала Анима. Она потянула лапы к Обсидиан и Шторму. Котёнок погладила их, как это делала её…родительница? Мама? Или это слишком рано? Потом будет видно. Обсидиан и Шторм улыбнулись, подставляясь под первый добровольный тактильный акт их…теперь можно сказать, что дочери– А какое чувство с этим связано.

— Оно сложное, но мы попытаемся его пробудить в тебе. Называется, любовь.

Анима тоже улыбнулась, впервые не пародируя Обсидиан, а по собственному желанию.