Пролог
Он смотрел в окно безжизненным взглядом. В груди разливалась пустота. Цоканье каблуков замирало вдали. Он мог вскочить, догнать, окликнуть... Но понимал, что это бесполезно. Несколько минут назад он потерял всё.
Переведя взгляд на размещенные за стойкой журналы, вздрогнул. Почти с каждого смотрело его собственное лицо. На снимках он выглядел внушительно — темные, с проседью, волосы аккуратно зачесаны назад. Умный взгляд из-под очков в тонкой металлической оправе. Твердый подбородок. Идеальный портрет уверенного в себе ученого. Заголовки не скупились на похвалы: «Спаситель человечества!»… «Непревзойденный создатель НОРМ!»… «Новый Мессия!»…
Чуть меньше года назад он свято верил, что спасает этот мир. Теперь пришло мучительное озарение — он не принес свет, он все погубил.
Он провел рукой по лицу, смазав идеальный образ с обложки. Сейчас в уголках рта залегли горькие складки, в серых глазах светилось отчаяние. Закрыв лицо руками, он беспомощно сгорбился, переносясь в прошлое. Да, это началось именно в воскресенье, первого июня. День, когда он принял окончательное решение. Или все-таки второго, в понедельник, после той проклятой конференции?
Глава 1
— Может, ты, наконец, поговоришь с отцом? — Борис очень старался, чтобы раздражение не прорывалось в голосе, но получалось плохо. Глубоко вздохнув, он постарался успокоиться.
— Ага, пап, сейчас, — палец сына сосредоточенно тыкал в экран смартфона.
— Саша!
Паренек на секунду оторвался от мерцающего прямоугольника, и Борис попытался поймать его взгляд, но сын опять уткнулся в телефон.
— Я к тебе обращаюсь. Еда остывает.
Кивнув головой, Саша сунул телефон под стол, но Борис видел, как мальчишка следит глазами за виртуальным миром. Скомкав салфетку, Борис в сердцах бросил ее на стол. Ноль реакции. Первое июня. День защиты детей. Он специально взял на работе отгул, чтобы провести время с сыном. Заказал столик в кафе, надеясь отметить праздник, пообщаться. А получился фарс...
Обед проходил под аккомпанемент назойливых щелчков и обрывков диалогов, доносящихся из-под стола. Борис пытался завести разговор — о школе, о планах на лето, о лагере, в который Саша еще недавно хотел поехать. Но диалога не получалось, Борис и сам видел всю натужность «теплого семейного выхода».
— В школе нормально…
— Летом посмотрим…
— С лагерем… пап, я уже передумал, там новая серия айфонов скоро… дома посижу…
Каждые две-три минуты сын украдкой, как наркоман, бросал взгляд под стол. Официантка, улыбаясь, принесла главное блюдо — огромные бургеры с кока-колой. Борис не приветствовал фастфуд, но сегодня, в честь праздника, сделал исключение. Одной рукой подтянув к себе тарелку, второй Саша упорно сражался с пикселями.
— Саш, может, отложишь? Давай поедим нормально?
— Я ем, — буркнул сын, откусывая крошечный кусочек булки. Глаза по-прежнему были устремлены в телефон.
Терпение Бориса лопнуло. Перегнувшись через стол, он выхватил мобильник. Пластик был теплым, нагревшимся от руки сына.
— Пап! — в голосе подростка прозвучала ярость, смешанная с паникой. — Отдай! У меня там...
— У тебя там что? — прошипел Борис, чувствуя, как начинают подрагивать пальцы. — Жизнь? Там твоя жизнь, да? А я, стол, эта еда — просто декорации?
Зло сверкнув глазами, сын откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.
— Первое июня, Саша, — Борис с трудом держал себя в руках. — День защиты детей. Я хотел пообедать с тобой, потом сходить в парк. Покатались бы на колесе обозрения, поговорили, мороженого поели…
— Я что, маленький?! — агрессивно выпалил сын. — Какая защита детей?! Я уже не ребенок! Мне тринадцать! Сдалось мне твое колесо обозрения?!
— А что тебе сдалось?! — Борис сорвался на крик. — Ты же только и делаешь, что сидишь в своих гаджетах! Смотришь бесконечные ролики! Играешь в «бродилки»! Что-нибудь полезное сделай!
— Много ты понимаешь! — голос Саши зазвенел от обиды. — Я свой проект делаю, видео монтирую, коллажи, с пацанами общаюсь!
— Сейчас тоже проект делаешь?! Посмотри на себя, ты же без телефона жить не можешь! Это уже — зависимость! — Борис с размаха бросил мобильник на стол.
— Ты что?! Сломаешь! — вскочив на ноги, подросток судорожно схватил смартфон. Посмотрев на экран, выдохнул. — Я — пошел!
— Саша!
Но сын, сутулясь и засунув руки в карманы, уже направлялся к выходу. Борис остался сидеть один за столом, в груди бурлила ярость. Так дальше продолжаться не может! Он, Борис Краев, известный на всю страну нейробиолог, бессилен перед простейшим дофаминовым контуром своего ребенка. На его глазах сын погружается в болото быстрых удовольствий, теряя вкус к реальности. Его не интересуют ни книги, ни поездки, ни общение. Одни гаджеты. И с этим нужно что-то делать.
Окинув взглядом кафе, Борис наткнулся глазами на молодую пару. Оба сидели, глядя в телефоны. Парень за столиком напротив, развалившись в кресле, увлеченно водил пальцем по мобильнику. И еще один. Краев вздрогнул. В голове отчетливо кристаллизовалась мысль: «С этим точно нужно что-то делать».
***
Глядя на трибуну, Борис чувствовал, как подкатывает тошнота. Такое бывало, когда он сильно нервничал или злился. Сделав глубокий выдох, сглотнул. Дурнота отступила. Но злость осталась.
Поймав взгляд Олега, невольно передернулся. Приятель просто излучал волны самодовольства. Нет, к самому Олегу он относился хорошо, они были дружны много лет, еще с институтских пор, и не раз выручали друг друга из разных передряг. До сегодняшнего дня Бориса все устраивало. Сейчас же, слушая старого товарища, он понимал, что мир вокруг окончательно сошел с ума.
«Друзья, мы продаем не просто напиток! — Олег, стоя перед демонстрационным экраном, улыбался во весь рот. — Мы продаем импульс, момент. Ту самую радость, которая заставляет людей вновь и вновь тянуться за банкой. Успех прост. Элемент загадки — разжигает любопытство. Яркие цвета — цепляют глаз. Главное — обеспечить выплеск дофамина. Лайки, репосты, участие в челленджах... Мгновенное удовольствие»...
Отвернувшись от сцены, Борис обвел взглядом оживившийся зал. Публика была разношерстной: менеджеры, блогеры, рекламные агенты.
«Как падальщики, почуявшие добычу», — мелькнула невольная мысль.
Неужели они не понимают, что играют на человеческой психике, подсаживая народ на низкопробную газировку? Избыток сахара и углекислоты, масса ненужных калорий. Кариес, лишний вес, проблемы с желудком... И это — неполный "букет" того, что кроется за красивым рекламным роликом.
В том, что продукт успешно стартует, Борис не сомневался, недаром Олег хочет задействовать социальные сети. В современном мире все решается через них. Перед глазами встал Саша, даже за едой не выпускающий телефон из рук, ловя свои «клики» счастья. Бесконечные короткие видео, смешные ролики с котами, дурацкие челленджи...
Кровь зашумела в ушах. Внимание, интересы, время молодежи — все это уже покупали и продавали такие вот Олеги. И не только молодежи... Борис до боли в ладони сжал свой телефон, борясь с искушением раздавить хрупкий пластик, как ядовитую змею. Речь идет не просто про дурные привычки, вопрос стоит гораздо серьезнее. На кону уже — выживание человечества, тупеющего, теряющего волю и интерес к долгосрочным целям.
Только пока еще этого никто не понял. А когда поймут — станет поздно, деградацию не остановить. Выпустив телефон из намертво зажатых пальцев, Борис вышел из зала.
***
Медленно приоткрыв дверь в комнату сына, он увидел уже привычную картину: мерцающий свет монитора, превращающий лицо Саши в незнакомую маску. В неровном свечении экрана виднелись острые скулы, длинные ресницы, приоткрытый от азарта рот. Борис стоял, не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. Сашка был не здесь, находясь сейчас в параллельной вселенной, сотканной из десятков образов и фото. Пальцы увлеченно щелкали по клавиатуре. Ему не нужен реальный мир, его успешно заменяет виртуальность. Борису стало страшно.
— Саша, ужин, — нарочито громко позвал он.
Никакой реакции. Тело сына было в комнате, но душа утекала сквозь пальцы, капля за каплей, в эту цифровую пустоту. Неслышно прикрыв дверь, Борис прислонился лбом к косяку.
Сейчас, оглядываясь назад, он ясно понимал, что именно тогда окончательно оформилось решение, которое привело к тому, к чему привело.
Глава 2
Следующие три месяца слились в нескончаемую череду работы. Непрерывной. С утра и до ночи, когда все расходились по домам. Глядя на графики на мониторе, Борис, как одержимый, погружался в цифровые лабиринты. Он не гнался за гениальным открытием — он просто искал способ вытащить сына, а заодно и весь мир, из той трясины, которая засасывала с каждым днем все глубже.
Три месяца. Именно столько ушло на проект, который он назвал «Нейро-Органо-Регулирующий Модуль», или просто «НОРМ». Название Борис придумал случайно. Выходя из лаборатории, услышал, как уборщица тетя Катя ругала своего внука: «Опять в этом телефоне до ночи! Никакой в тебе нормы, внучек!» Слово застряло в голове. Оказывается, он не одинок в своей боли, все понимают, что с виртуальной зависимостью нужно что-то делать, но не знают, как. Он покатал слово на языке. Норма. То, что вернет цель и порядок в жизнь. Норма. Нейро-Органо-Регулирующий Модуль. НОРМ.
Три месяца. Иногда он ловил себя на том, что просто сидит и смотрит в окно на темный город, не в силах сдвинуться с места. Борис смертельно устал. Он почти перестал бывать дома. Заходя в квартиру, без сил валился в кровать. С Сашкой он теперь общался урывками, с головой погрузившись в исследование. Но и того, что видел в поведении сына, с лихвой хватало, чтобы поддерживать вендетту. Он должен придумать, как истребить пагубную зависимость — это стало его личной войной.
Лето пролетело незаметно. Закончились каникулы у Сашки. Завершение проекта наступило не с грохотом фанфар, а с тихим щелчком закрытого файла. Слишком буднично, чтобы осознать, что битва, поглотившая его целиком, внезапно закончилась. Глядя в монитор, Борис не мог поверить, что все оказалось так просто. Не потребовалось ни имплантов, ни таблеток, ни пересмотра законодательства. Он использовал методику зрительной стимуляции, доведя ее до совершенства. Двадцать минут перед монитором, где визуальный ряд накладывался на специально подобранные звуковые волны. Это не было гипнозом — скорее, перезагрузкой сознания, генеральной уборкой мозга, отсекшей паразитирующие привычки. И, судя по теоретическим выкладкам — работа завершилась.
Но любой эксперимент требует апробации. В собственном мироощущении Борис особых перемен не заметил, из-за недостатка времени он и так не отвлекался ни на что лишнее. Ему нужна была опытная группа. «Подопытные кролики», — цинично мелькнуло в мозгу, но он отогнал эту мысль. «Может, Даша?». Перед глазами возникла россыпь каштановых волос, золотистые глаза, нежный овал лица. Тряхнув головой, он отодвинул подальше ее образ. Нельзя смешивать рабочее с личным.
Он пошел самым простым путем — попросил о помощи Олега, крутившегося в рекламном бизнесе. Видя, как разгораются глаза у приятеля, усмехнулся иронии судьбы. Если бы не выступление Олега, возможно, он до сих пор бы не занялся проектом...
— Но только пока по-тихому, без огласки, — предупредил он друга.
Борис представлял, что сейчас происходило у того в голове. Изобретение Бориса было революцией. Панацеей от «быстрого дофамина». И если все получится, то это — огромные деньги. Родители, пытающиеся оторвать детей от экранов компьютера и телефонов. Взрослые люди, не справляющиеся с цифровой зависимостью или тягой к еде. А если проект выйдет на мировой уровень… Это миллионные прибыли.
Деньги волновали Бориса меньше всего, но они будут приятным бонусом за труды.
— Двадцать процентов за сопровождение и помощь в реализации. И, конечно, умение держать язык за зубами, — он посмотрел, как краска медленно заливает лицо товарища. — Согласен?
— Еще бы… — выдохнул Олег.
***
В группу «для исследований когнитивных функций» набрали пять человек. Для начала этого было достаточно. Десять чередующихся через день сеансов. Двадцать дней. После этого можно делать окончательные выводы и являть миру свое изобретение.
Глядя на взволнованные лица, Борис прищурился. Добровольцы, желающие справиться с зависимостью. Он не спрашивал, как Олег их нашел, это не имело значения. Главное, он может приступить к завершающей, самой важной части своего эксперимента. Краев скрупулезно зафиксировал данные по каждому «подопытному».
Марина, аспирантка-химик, честно признавшаяся: «Я не могу писать диссертацию, постоянно зависаю в TikTok и ВК».
Антон, студент-первокурсник, смущенно рассказывающий, как завалил сессию из-за игровой зависимости.
Лена, бухгалтер, съедавшая по пачке печенья за вечер — «от нервов».
Виктор Петрович, пенсионер, круглосуточно просматривающий телешоу и собирающий подряд все «чудо-товары» с телемагазинов.
И Алёна, пятикурсница, чью жизнь превратила в ад зависимость от одобрения: сотня селфи в день для выкладки идеального, и истерика от отсутствия лайков.
Глядя на этих людей, Борис убеждался в своей правоте. Цифровую чуму необходимо остановить. Любой ценой. И не только цифровую. Его изобретение даст свободу от любой зависимости.
Результаты превзошли все ожидания. После завершения цикла они вечером собрались в лаборатории. Борис вглядывался в знакомые лица — и не узнавал их. Это были другие люди. Исчезла аура нервозности и лихорадочной напряженности, что пригибала каждого к земле. Казалось, с этих пятерых сняли кандалы, которые они, привыкнув, и сами не замечали.
Марина принесла ноутбук и показывала Борису черновик новой главы — дело сдвинулось с мертвой точки. Антон, впервые за несколько месяцев, открыл конспекты, а не лаунчер. Лена с удивлением заметила, что пачка печенья в сумке остается нетронутой уже третью неделю. У Виктора Петровича выключенный телевизор больше не вызывал приступа тревоги, а Алёна вчера забыла телефон дома — и мир не рухнул.
Это была победа. НОРМ давал не просто контроль, он возвращал людям внимание, мысли, время. Он возвращал жизнь. Теперь можно было представить свое изобретение миру.
Глава 3
Сидя за столиком кафе, Борис понял, что волнуется. Завтра он представляет свое детище на ученый совет. Сегодня же — особый день. Он хотел поведать о своем творении Даше.
Как же он соскучился! Эти три месяца они почти не виделись. С головой погрузившись в работу, все, что он мог себе позволить, это редкие встречи в перерывах между исследованием. В спешке, на бегу. Он понимал, что ведет себя непозволительно.
Пальцы сами потянулись поправить салфетку, выровнять ложку. Привычное нервное движение. Он поймал себя на мысли, что эта нервозность родом из другого времени — того, когда рушился его брак, когда жена искала развлечений на стороне, а он, сидя в своей лаборатории, делал вид, что не замечает этого. Тогда жена ушла, оставив ему сына-подростка и горькое осознание собственного провала. Он дал себе слово больше не повторять ошибки.
Нет. Это не то. В Даше он абсолютно уверен. Недаром же Сашка лишь мягко улыбается: «Пап, с твоей Дашей все в порядке, она же из вашего клана». Она и, правда, «из их клана» — познакомились в институтской столовой, работая в соседних лабораториях. Даша понимает его одержимость, «лабораторный блеск в глазах», как она это называет. И не обижается. А отсутствие враждебности к ней от сына пубертатного возраста — дорогого стоит. Саша не против, что они вместе. Борис облизнул пересохшие губы. Странно, волнуется как мальчишка на первом свидании.
Чтобы успокоиться, осмотрелся по сторонам. Он специально заказал столик в их любимом кафе. За высокими окнами в резных деревянных рамах медленно сгущались сумерки. Внутри же царил уют — мягкий свет ажурных светильников заливал стены цвета сливочного крема, отражаясь в медных деталях интерьера. С открытых балок свисали каскады живого плюща, а в камине по-домашнему потрескивали поленья, наполняя воздух ароматом древесины и свежей выпечки.
Задумавшись, Борис очнулся от негромкого голоса:
— Здравствуй, Боря!
Неловко вскочив, опрокинул стул. Как же он мог ее пропустить! Так скучал, так ждал, и вот… Порывисто шагнув, прижал девушку к себе.
— Даша, родная, я так рад тебя видеть!
Несколько минут блаженства. Теплая кожа щеки, еле ощутимый аромат духов… Борис чувствовал, что не может разжать объятий.
— Боря, — чуть отстранившись, она присела за стол. — Что происходит? То мы месяцами не видимся, хотя работаем рядом, то… — она не договорила.
Борис глубоко вздохнул, все еще стоя на ногах, пальцы нервно перебирали край скатерти.
— Прости. Знаю, что пропадал. Но это... это того стоило. — Он, наконец, опустился в кресло напротив. — Я нашел способ... нет, создал способ лечить зависимость. Не таблетками, не гипнозом. На уровне нейронных связей.
Он умолк, изучая ее лицо. В золотистых глазах, обычно таких спокойных, он увидел смесь любопытства и тревоги и, торопясь, давясь словами, продолжил рассказ. Вечерний свет играл в каштановых прядях, и Борису до боли хотелось, чтобы она поняла. Оценила грандиозность замысла. Увидела в его изобретении не просто научный прорыв, а искупление всех тех месяцев, когда работа заменяла ему жизнь.
— Знаешь, Борь, это может быть чертовски опасно, — складка прорезала чистый лоб. — Дофамин — не только зло. Он — вознаграждение мозга…
— Будете что-то заказывать?
Увлекшись разговором, они не заметили, как подошла Анна, владелица заведения. По совместительству — кулинар, придумывающий необычные вкусы для своих блюд. Во многом благодаря изысканным гастрономическим сочетаниям они и отдали свое сердце этому небольшому кафе.
— Аня, у вас есть что-то интересное? — лицо Даши озарилось улыбкой. Она была так хороша в этот момент, что Борис невольно залюбовался.
— Конечно, — в глазах Анны светилась гордость. — Новая осенняя коллекция. Для начала советую попробовать «Карпаччо из груши» — тончайшие ломтики спелой груши с козьим сыром, рукколой и карамельным бальзамиком.
Борис поднял бровь:
— Груша в качестве карпаччо? Звучит... необычно.
— Это еще что! — засмеялась Анна. — У нас есть «Профитроли с грибным кремом и гранатом» — хрустящие запеченные профитроли с начинкой из лесных грибов, подаются с зернами граната и трюфельным маслом. А на горячее... — она сделала театральную паузу. — Утиная грудка в кофейной корочке с пюре из цветной капусты и инжирным компотом. Бесподобно. А еще — филе судака в карамельном соусе с обжаренными грецкими орехами. Звучит смело, но гости в восторге!
— Вот это да, — выдохнула Даша. — Вы меня поражаете.
— Но в особом почете у меня десерт «Облачная фиалка» — мусс из белого шоколада с фиалковым кремом и крошкой черного перца. Звучит странно, но невероятно вкусно, — Анна заговорщицки улыбнулась.
— Я возьму профитроли с грибами и утку. Очень уж любопытно! — решилась Даша. — И десерт.
Борис, всё ещё находясь под впечатлением от реакции Даши, сказал первое, что пришло в голову:
— Мне судака, пожалуйста. И зеленый чай.
— Отлично! — Анна сделала пометку в блокноте.
Когда она удалилась, Даша повернулась к Борису, ее золотистые глаза смеялись:
— Профитроли с грибами! Это же совершенно безумно. Такое могла придумать только Анна.
Глядя на оживленное лицо, Борис невольно улыбнулся в ответ. Внезапно девушка стала серьезной, искорки в глазах погасли.
— И все же, Боря, дофамин заставляет двигаться вперед. Это топливо для любознательности. Ты можешь выключить не только тягу к мемам, но и искру, которая заставляет художника писать картину, а ученого — ставить эксперименты.
— Даша, я лечу болезнь. Лекарства иногда имеют побочные эффекты, но это приемлемая цена за отказ от зависимости. Цена за возвращение к нормальной жизни.
В ответ девушка только покачала головой. Принесли заказ. Отдав должное потрясающе вкусной еде, заговорили о предстоящем отпуске. Эксперимент Бориса они больше не обсуждали. Но до самого конца вечера из глаз Даши не исчезало тревожное выражение.
Глава 4
Эффект от НОРМ был ошеломляющим. Еще пару месяцев ушло на финальные испытания и получение патента. В идеале следовало бы тестировать проект дольше — год, а лучше два. Но у Олега, с его опытом и связями, не возникло проблем с ускоренной регистрацией изобретения. Да и самому Борису не терпелось пустить в дело свое детище. НОРМ не был фармацевтическим продуктом, и проблем с легализацией не возникло. Вся программа умещалась на обычной флеш-карте на 4 гигабайта. Что в наш век информационных технологий 4 гигабайта? Смешно… Казалось невероятным, что этот крошечный цифровой артефакт содержит ключ к свободе для миллионов.
Продажи стремительно взлетели вверх с первого дня. Что ни говори, но Олег был непревзойденным мастером в части маркетинга. Он развернул кампанию так, что о НОРМ заговорили все — от ведущих нейрофизиологов до домохозяек. Борис был уверен, что НОРМ отлично показал бы себя и без рекламы. Но так было быстрее. Намного быстрее. Очень скоро НОРМ стал мировой сенсацией. Результаты превосходили самые смелые прогнозы, и изменения ощущались буквально физически — казалось, сам воздух вокруг стал чище и прозрачнее. Города начали преображаться. В метро люди наконец-то поднимали головы. Они смотрели в запотевшие окна, на лица друг друга, и в их глазах читалось пробудившееся внимание, а не привычное отупение. Выражения лиц были задумчивыми, как у больных, вышедших из долгой комы и заново открывающих для себя мир.
Статистика фиксировала невероятные сдвиги. Продажи сладкой газировки и фастфуда упали на 40% в течение первых трех месяцев. Производители были в панике, но небольшие кафе, предлагающие здоровую пищу, переживали настоящий бум. В офисах воцарилась ритмичная, сосредоточенная тишина, а продуктивность, по данным исследований, выросла в среднем на 55%. Это был не просто прорыв — это была бескровная революция сознания.
Но самым шокирующим для современной экономики следствием стал обвал индустрий, построенных на человеческом внимании. Охваты и вовлеченность в социальных сетях рухнули катастрофически — платформы, еще вчера хвастающиеся миллиардами ежедневно активных пользователей, теперь отчаянно фиксировали падение ключевых метрик на десятки процентов. Люди, избавленные от дофаминовой иглы лайков и уведомлений, попросту перестали бесцельно листать ленты. Параллельно пика «антирейтинга» достигла многомиллиардная индустрия видеоигр, особенно мобильных и онлайн-проектов, намеренно создававших замкнутые циклы зависимости. Игровые студии несли колоссальные убытки, а сервера некогда популярных миров пустели, будто по ним прошелся цифровой мор. Рынок впервые столкнулся с продуктом, который не конкурировал за время потребителя, а возвращал ему это время. Старая экономика внимания трещала по швам.
Газеты и журналы трубили о «Ренессансе Разума», «Великом Пробуждении», «Конце чумной зависимости». В один момент Борис Краев стал пророком нового времени. Его лицо, серьезное и непроницаемое, смотрело с обложек журналов и разворотов газет. Его называли «новым Эйнштейном человеческой психики» и «спасителем от цифрового рабства».
Но больше всего Бориса радовало не это. Саша прекратил проводить дни, «залипая» в компьютере и просматривая бесконечные ролики в телефоне. В квартире перестали раздаваться звуки «шутеров», сын засел за домашние задания. Оценки резко прыгнули вверх.
***
Первые признаки грядущей катастрофы подкрались незаметно. Прошло всего полгода с момента триумфа, когда идеально отлаженный механизм нового мира начал давать сбои, проявляющиеся в странных, на первый взгляд, мелочах. Кассовый блокбастер с бюджетом в полмиллиарда провалился в прокате. Критики писали: «Безупречная графика, выверенный сценарий, но… нет души. Скучно». Новые альбомы популярных музыкантов звучали как технические упражнения, лишенные эмоций. Один за другим закрылись несколько культовых музыкальных лейблов, известных своими рискованными открытиями.
В мире технологий прекратилась гонка инноваций. Крупные IT-гиганты вместо анонсов революционных продуктов стали выпускать бесконечные патчи и незначительные апдейты к существующим программам. Пропали стартапы — исчезли сумасшедшие идеи, которые могли бы изменить будущее, но казались сейчас иррациональной тратой ресурсов.
В науке забили тревогу. Количество заявок на гранты упало втрое. Молодые ученые перестали предлагать смелые гипотезы, довольствуясь проверкой и перепроверкой существующих теорий. Исчезла жажда новизны, пропал исследовательский азарт.
Даже в повседневной жизни произошли разительные изменения. Люди перестали спонтанно влюбляться. Исчезли дурацкие розыгрыши, нелепые увлечения, бессмысленные, но теплые разговоры ни о чем. Продажи цветов упали почти под ноль. Флористические салоны массово банкротились.
Из жизни исчезла радость. Ее место заняло ровное, спокойное, безразличное удовлетворение. Мир становился стерильным.
***
Борис заметил эти изменения не сразу. Все началось с маленьких, но пугающих откровений…
Первым звоночком стал завтрак с сыном. Тот, обычно увлеченный своими цифровыми коллажами, где он соединял несочетаемое, сидел с бутербродом и медленно жевал. Идеально прямая спина, бесстрастное лицо.
— Что с твоими новыми работами? — спросил Борис. — Ты показывал ту, где спутниковые снимки совмещены с микросхемами? Это было здорово.
— Нет. Это бессмысленно, — сын безразлично пожал плечами.
В тот момент Борис подумал, что Сашка просто повзрослел. Но сердце кольнула необъяснимая тревога. В течение следующей недели Борис пристально наблюдал. Его сын, который раньше мог до трех ночи смеяться в дискорде с друзьями, играя в игры и совместно создавая абсурдные мемы, теперь ложился ровно в десять. Его ноутбук был чист от игр, дискорд удален.
Когда Борис спросил, не хочет ли он позвонить старому другу, который переехал в другой город, сын скривился: «Зачем? Мы говорили месяц назад». Несколько раз, придя пораньше с работы, он заставал Сашу на кровати, бесцельно смотрящего в потолок. Именно тогда в груди Бориса, под слоем профессиональной гордости, шевельнулся первый, еще слабый, росток страха.
Вторым ударом стала его собственная лаборатория. Он зашел к молодому перспективному стажеру, который полгода назад с горящими глазами предлагал безумные теории.
— Как продвигается твоя гипотеза о нелинейных нейронных связях? — поинтересовался Борис.
Стажер удивленно поднял взгляд.
— Я свернул исследования. Они не имели предсказуемого результата и проверенного алгоритма. Я работаю с уже установленными данными. Это более эффективно.
На равнодушном лице отразилась та же пустота, которую Борис заметил и в глазах сына. По спине пробежал ледяной озноб. Нет! Ему просто кажется! НОРМ отлично работает! Просто он сам устал за этот сумасшедший год, вот и мерещится неизвестно что.
И он набрал Дашин номер. Сейчас они встретятся в своем кафе, и страшный морок, который заставил его сомневаться в собственном проекте, рассеется без следа.
Глава 5
Вглядываясь в любимое лицо, Борис не мог отделаться от ощущения, что что-то идет не так. Совсем не так. В золотистых глазах не было ни малейших признаков радости, только сосредоточенная усталость. Разговор не клеился, и Борис почти обрадовался, когда подошла официантка.
Девушка молча протянула меню в солидной черной папке. Пять простых, питательных блюд. Исчезли все фирменные «безумства» — профитроли с грибами, груша в карамели с перцем, утка в кофейной корочке… Это стало неприятным сюрпризом, чего-чего, а банальности в этом кафе никогда не замечалось. И где Анна? Она всегда сама подходила к посетителям, наслаждаясь реакцией на свои шедевры.
— А где Анна? — непроизвольно повторил он вслух.
Через пару минут она подошла к столику. В черном деловом костюме, невероятно строгая. И отстраненная…
— Где все ваши невероятные авторские блюда? — Борис шуткой попытался унять наползающую тревогу.
Девушка пожала плечами, ее лицо оставалось спокойным. Ни намека на тот душевный подъем и азарт, обволакивающих посетителей теплым покрывалом.
— Это неэкономно. Стандартное меню снижает затраты и ускоряет обслуживание. Наши постоянные клиенты не жалуются. К тому же, — на лице мелькнула тень от той Анны, которую он знал, — я все равно не могу теперь придумать ничего стоящего. Да и посетителям это не нужно.
Изобразив на лице вежливую улыбку, она скрылась в служебном помещении. Борис, не отрываясь, глядел ей вслед. Затем обвел взглядом кафе. За столиками царила вязкая тишина. Люди не разговаривали, они сосредоточенно поглощали пищу, удовлетворяя потребность организма. Никто не смеялся, не спорил, не смаковал блюда. Все просто ели. Содрогнувшись, он посмотрел на Дашу. У нее в глазах стояли слезы.
— Это то, о чем я тебя предупреждала, Боря, — тихо сказала она. — Ты отключил иррациональность. Ту самую, из которой рождается всё — и безумные кулинарные эксперименты, и любовь, и искусство.
Она вытерла стекающую по щеке слезинку и продолжила, глядя на него с бесконечной печалью:
— Ты хотел вылечить зависимость, но убил то, что делает нас людьми. Ты не заметил, что последние полгода мне все стало безразлично? Что мы с тобой перестали спорить о книгах, кино, искусстве? Что я больше не рисую эти дурацкие схемы на салфетках?
Борис ощутил внезапное головокружение. Он вспомнил их последние месяцы — ровные, спокойные, лишенные каких-либо конфликтов. И совершенно безжизненные.
— НОРМ... — ее голос прозвучал отстраненно. — Самое ужасное, Борис, что я сейчас рядом с тобой, но ничего не чувствую. Вообще ничего. Я помню, что любила тебя. Помню, как бешено билось сердце, когда ты входил в комнату. Как ныло внутри, когда мы ссорились. Как становилось тепло от того, что мы вместе...
Она медленно вынула свою ладонь из его руки.
— Теперь — ничего. Я смотрю на тебя и вижу просто... постороннего человека. Своим изобретением ты разрушил все. Извини… я пойду.
Он застыл, не в силах осознать сказанное. В груди разливалась пустота. Цоканье каблуков замирало вдали. Он мог вскочить, догнать, окликнуть... Но понимал, что это бесполезно. Только что он потерял всё.
Сидя в одиночестве перед остывшим ужином, Борис не отрывал взгляд от телефона. Изучая новости, к столовым приборам он так и не притронулся. Его интересовали последние полгода. Но теперь он воспринимал события не так, как прежде, пробегая глазами, и ища подтверждения собственного триумфа. Теперь он рассматривал их под другим углом зрения. Он читал новости и цепенел от ужаса. Что же он наделал?!!
Перед ним выстраивалась жуткая мозаика, которую он раньше отказывался замечать. Восторженные репортажи о «новой эффективности» теперь воспринимались, как сводки с поля боя, где человечество потерпело сокрушительное поражение. По телу полз леденящий холод. Закрывались театры. Исчезали картины. Пропадала музыка. Уходили чувства.
Он не избавил человечество от пороков. Он вырезал у него душу…
***
Вернувшись домой, он первым делом зашел в комнату сына. Саша сидел за столом и смотрел в черный экран выключенного монитора. Вся поза выражала такую безысходность, что у Бориса сжалось горло.
— Сашка… — начал он. Голос сорвался.
— Мне нечего делать, папа, — прошептал мальчик, не глядя на него. — Скучно. В голове пусто.
Борис смотрел вокруг и с глаз словно спадала пелена. Старая настольная лампа, которую они когда-то собирали вместе, и которую Саша, хохоча, разукрасил зелеными инопланетянами с большими глазами... Заброшенный скетчбук, торчащий на полке… Борис протянул вперед дрожащую руку. Страницы дышали жизнью. Безумные, яркие, неправильной формы космические корабли. Сюрреалистичные пейзажи с летающими китами. Шаржи на одноклассников, утрированные до гротеска, но удивительно узнаваемые. Каждая линия была криком, смехом, всплеском чувств. Последние страницы были девственно чистыми. Белыми, как саван.
Посмотрев на Сашу, почувствовал, как в груди заворочался огромный горячий комок. Он не спас сына. Он отключил в нем внутренний огонь, который питался и от больших свершений, и от этих маленьких, «бесполезных» всплесков радости.
— Я был неправ, — опустившись на колени перед креслом, чтобы быть с Сашей на одном уровне, он оттер рукавом глаза. — Прости. Я боролся с твоим миром, даже не попытавшись его понять. Я отнял у тебя краски. Самые яркие краски. Помоги мне. Один — я не справлюсь. Мне нужна твоя поддержка. Пожалуйста. Прошу. Помоги.
Очень медленно Саша поднял голову. С минуту его лицо ничего не выражало, потом в глубине серых, как у отца, глаз, что-то дрогнуло. — Хорошо, — негромко сказал он. — А у нас получится?
— Не знаю, сынок. Я теперь ни в чем не уверен. — Борис чувствовал, что ложь сейчас недопустима. — Но ради тебя я пойду на все.
Заметив, как губы сына тронула слабая улыбка, он коснулся его руки, и судорожно сглотнул, когда Саша накрыл его пальцы ладонью.
Глава 6
Борис сидел над разбросанными бумагами, рядом мерцал монитор ноутбука. Голова раскалывалась от боли. Он понимал — нельзя просто восстановить прежний интерес к пустому контенту. Возможно, он и вернет людям утраченные эмоции, он уже примерно представлял, как это воплотить в жизнь. Но…
— Пап? — Саша вошел с двумя чашками чая. — Как продвигается?
— Глухо, сынок, — Борис устало потер глаза. — Возможно, все и получится вернуть на круги своя… Мой прорыв оказался никому не нужен, и принес только зло. Я знаю, как отмотать все обратно.
Присев напротив, Саша застенчиво улыбнулся.
— Можно идею в порядке бреда?.. А если сделать так, что после 15 минут просмотра контент станет невероятно скучным? Создать цифровое отторжение?
Борис с минуту, не говоря ни слова, смотрел на сына, потом схватился за карандаш. Схема сама ложилась на бумагу: первые 15 минут мозг получает привычные микродозы дофамина. Потом программа начинает мягко вмешиваться — цвета блекнут, звук искажается, интерфейс становится чуть более вязким и раздражающим. Контент не блокируется, он просто... становится неинтересным. Сам по себе. Как пресная еда, которую можно есть, но не хочется. И мозг начнет искать что-то осмысленное.
Пока Борис судорожно чертил схемы и щелкал по клавиатуре, сын не отводил от него внимательного взгляда, потом положил руку на плечо. Эта молчаливая поддержка была ценнее всего. Это то, ради чего нужно двигаться вперед, то, что не позволит сдаться. Странно. В момент, когда все полетело в тартарары, Борис почувствовал себя почти счастливым. Он допиливал алгоритм до утра, и Саша всю ночь сидел рядом. Натыкаясь на взгляд серых глаз, Борис, сжав зубы, продолжал работу.
Когда крышка ноутбука с тихим щелчком закрылась, отец с сыном переглянулись. Это мог быть прорыв. Или очередная ошибка. Теперь нужно было время, чтобы все настроить и протестировать.
***
Борис и сам до конца не верил в успех. И, тем не менее, «Фокус» не просто стартовал, он успешно исправил причиненный вред. Само название отражало суть проекта — переключение фокуса внимания с сиюминутных удовольствий на важные задачи. Он не просто вернул радость. Он сделал ее... другой. Более глубокой.
Теперь, когда человек залипал в бесконечной ленте, программа мягко, но неумолимо смещала акценты. Яркие краски блекли, звук становился приглушенным, интерфейс подтормаживал, создавая ощущение вязкой мути. Мозг, не получая привычной дозы легкого дофамина, начинал скучать.
Но стоило переключиться на сложный проект, на обучение, на живой разговор — мир взрывался красками. Программа подчеркивала каждое маленькое достижение: сделанная задача, найденное творческое решение — вызывало всплеск радости. Мозг учился заново, с жадностью новичка, получать удовольствие от усилия, от преодоления, от самого процесса созидания.
Люди понемногу возвращались к заброшенным хобби. В парках снова появились художники с мольбертами, в переходах метро зазвучал саксофон. Офисы по-прежнему были продуктивны, но теперь в них слышался не только стук клавиш, но и гул оживленных дискуссий, споров, смех у кофемашины. «Фокус» тонко награждал за живое взаимодействие, делая его эмоционально насыщенным и приятным.
Борис с улыбкой наблюдал за сыном. Четверть часа тот, как и раньше, листал ленту коротких видео. Но постепенно «Фокус» вступал в действие, и Саша, вздохнув, открывал программу для 3D-моделирования или брал в руки скетчбук. И тогда начиналось волшебство, которое Борис любил больше всего. Лицо сына, еще секунду назад расслабленное, становилось сосредоточенным. Брови сдвигались, взгляд загорался внутренним огнем. Губы растягивались в едва заметной улыбке, когда особенно сложный элемент, наконец, поддавался. Он научился получать удовольствие от преодоления. От достижения.
Они победили. Мир не превратился в идеальный. Он все так же был полон проблем и вызовов. Но он снова стал цветным. Звучащим. Живым. Борис не отобрал у людей их «наркотик», он показал, что рядом, за тонкой перегородкой, находится целый мир, полный настоящих красок, настоящих чувств, настоящих побед.
Эпилог
Они сидели в кафе за столиком. Втроем. Сегодня был особый день — два года со старта «Фокуса». И годовщина со дня свадьбы. Борис не хотел помпы, решив провести время в тесном семейном кругу.
— Что будете заказывать? — Анна неслышно появилась возле стола. Они специально не стали выбирать блюда заранее, обед у Ани — это особое удовольствие. И заказ нужно делать лично.
— А что есть интересного? — Даша непроизвольно крутила на пальце обручальное кольцо. Поймав взгляд Бориса, прыснула. Саша с понимающей улыбкой отвернулся в сторону.
— В честь вашей годовщины, — Анна сияла, — тартар из лосося с цитроном, авокадо и хрустящими каперсами. Звучит неожиданно, но потрясающе вкусно!
Саша скептически хмыкнул.
— На горячее, — Анна улыбнулась юноше, — оленина под шоколадным соусом с брусничным конфети и пюре из сельдерея. Или, для любителей морепродуктов, морской черт с грибным рагу и воздушным картофелем. А на десерт, — ее глаза заискрились, — мое новое безумие: парфе из черного чеснока с медовым кремом и крошкой песочного печенья. Не пугайтесь, это сладко, с карамельными нотами!
Даша засмеялась:
— После жизни с изобретателем «Фокуса» я готова на любые гастрономические эксперименты! Возьму тартар и морского черта.
— А я рискну с олениной и этим загадочным парфе, — решил Борис, украдкой поглядывая на жену.
Саша покачал головой:
— Мне бы что-то попроще... Стейк из тунца на гриле с овощами.
— Консерватор, — протянула Даша, но в ее глазах читалась нежность.
И в этом неспешном выборе блюд, в смехе и легких спорах чувствовалась та самая настоящая жизнь, которую не заменит никакая «норма».