Каждый раз, покидая Землю, я испытывал ни с чем не сравнимое ощущение приближения чуда. Несмотря на то, что это была моя далеко не первая вахта на станции, предвкушение встречи с космосом охватывало меня с ног до головы. Еще ребенком я зачитывался историями о славных космических путешественниках, о первом полете в космос, который еще застал мой прадедушка. Теперь мы стали ближе к звездам, но все еще не были с ними друзьями.
На космической орбитальной станции все функции уже давно выполняла автоматика. Машины заменили людей, но не во всем, так что я летел работать “космической нянькой для роботов”. Классно звучит, хотя на деле довольно однообразно и даже иногда тоскливо. Следить за приборами, выявлять неисправности и передавать отчеты в ЦУП. Поэтому я брал с собой лекции по навигации, которые было вполне удобно изучать в тишине и одиночестве.
Стыковка, проверка, выравнивание давления в шлюзе – я даже пальцем не пошевелил. Отстегнул ремни безопасности и осторожно выбрался из кресла. Подтянул себя к шлюзу и повернул рычаг. В невесомости весьма сложно применять к чему-то силу, особенно без точки опоры, но со временем привыкаешь.
В круглом отверстии показалась голова в шлеме, затем человек забрался в шаттл целиком. Невысокий, но плотный. Сквозь стекло шлема виднелось круглое небритое лицо.
– Привет, сменщик! – голос раздался в наушнике неожиданно. Цифровой интерфейс скафандра уже настроился на частоту станции.
– Привет с Земли, – произнес я стандартное приветствие. – Мы не знакомы? Кажется, я раньше тебя не видел.
– Мы с Лексом поменялись вахтами. У него сын родился, он не хотел пропустить, – сказал мужчина и почему-то засмеялся. – Я, кстати, Неско.
Он протянул руку , кажущуюся мультяшной из-за объемной перчатки скафандра.
– Крис, – ответил я, и насколько получилось, пожал ему руку.
– Ты давай, выметайся уже, мне домой пора лететь, – не очень-то вежливо проговорил Неско, подплыл к креслу и принялся устраиваться в нем, пытаясь пристегнуться.
– Удачного полета, – сказал я, подхватил свой вещмешок и нырнул внутрь шлюзового коридора.
– Веселой вахты, – буркнул мне вслед предыдущий дежурный. – И счастливого Хэллоуина.
“Хэллоуин?” – я почувствовал, как у меня удивленно приподнялись брови. – “Это же вроде архаичный земной праздник?”
Да, я что-то слышал или читал, или смотрел в Овернете. Некоторые любители старины и ролевики иногда празднуют, наверное этот Неско был одним из них. Интересно было бы поболтать, но в другой раз, наверное.
На этой станции все было знакомое и, отчасти, родное. Каждый дежурный обязательно привносил что-то свое в этот обжитый кусок металла и пластика, болтающийся на орбите нашей старушки Земли. Поэтому жилая часть станции одновременно соответствовала двум весьма противоположным понятиям: “бардак” и “уют”. Я задраил люк и с удовольствием отстегнул шлем. Воздух на станции был сухим и ничем не пах – спасибо рециркуляции.
Станция формой напоминала толстую сигару, имеющая три обзорных иллюминатора по периметру и шлюзовой отсек для стыковки. Снаружи из корпуса торчали солнечные батареи, как крылья инопланетной стрекозы. Внутри жилого помещения было тесновато, но одному человеку для данной работы большего и не надо. Все было почти таким же, как я видел это полгода назад, когда оставлял свой пост. С одной стороны из стены торчал обтекаемый выступ с пультом управления и экранами на уровне глаз, а напротив – овальная вертикальная ниша, в которой полагалось спать. Рядом с выходным люком находилась неприментая дверь гальюна. С другой стороны – отсек для продуктов, шкаф для личных вещей и место для скафандра. Привычная, почти родная обстановка, но в этот раз место за пультом и угол около ниши для сна были украшены.
“Ну, точно, этот Неско – старовер” – подумал я, глядя на все это великолепие. На стенах были приклеены небольшие оранжевые тыквы и черные летучие мыши, вырезанные из бумаги. Все это мигало огоньками вставленной в них гирлянды. Я засунул свои вещи в шкаф и закрыл дверцу, чтобы они не разлетелись по всему помещению, как в прошлый раз.
Совсем необязательно приступать к своим обязанностям в первый же день вахты, но я не любил безделья, поэтому стащил с себя неудобный скафандр, пристегнулся к месту за основным пультом и принялся просматривать бортовой журнал.
Я отмечал предыдущие показания, выуживал неисправности и заносил их в отдельный файл. Постепенно я погрузился в работу с головой. В такие моменты даже не хотелось включать музыку – мне нравилась тишина. Есть в этом беззвучии что-то приятное. Ты расслаблен, но в то же время – сосредоточен. Попискивает датчик сообщений из центра управления, слегка шумит система циркуляции воздуха. Так тихо, что даже слышно, как в стекло одного из иллюминаторов бьется муха. Но даже этот звук вписывался в гармоничную гамму шумов, создавая позолоченную раму для общей картины.
“Стоп! Муха? Какая еще муха?” – обожгла меня внезапная мысль. Откуда муха на космической станции? Я внимательно прислушался, но жужжащий звук пропал.
“Все, Крис. Долетался! Спишут на Землю, как пить дать”.
Возможно, я просто заработался, а звук создало мое сознание, вытащив воспоминание о подобном из моей головы. Какое бы объяснение я этому не придумал, это определенно нехороший знак. Переутомиться я бы не успел, значит это психоз. Или шиза. Или и то и другое. На всякий случай, я облетел все небольшое жилое помещение, заглядывая в каждый из трех иллюминаторов, но никаких насекомых не обнаружил. Мой нервный смешок в тишине станции прозвучал довольно неестественно. Что я делаю? Ищу муху в космосе. Идиот! Надо бы просто поспать, может я и вправду немного утомился? Перелет, стресс.
И тут я услышал этот звук снова. Мне стало совсем не до смеха. Я отчетливо слышал, что это муха. Такая жирная и зеленая навозная муха, которая летом всегда залетала в дом к бабуле и билась в окно. Потому что ее мушиных мозгов не хватало на то, чтобы понять, что открытая створка совсем рядом, сместись она чуток и была бы на свободе. Я обследовал иллюминаторы снова, даже заглянул в шлюзовой коридор и в гальюн. Никаких следов вредного насекомого.
Спустя минуту, звук снова исчез, а у меня начало складываться ощущение, что все-таки это со мной что-то не так. Я потер лицо руками и подтянул себя к вертикальной нише для сна. Да, мне бабуля всегда говорила, что надо поспать, и все тревоги станут гораздо меньше и незначительней. Не то чтобы я верил целебную силу сна, но я надеялся, что все-таки смогу устранить причину слуховых галлюцинаций с помощью полной перезагрузки мозга. Конструктивный подход для инженеров техподдержки Овернета: “появилась неисправность – сначала попробуйте включить и выключить”.
Я забрался в спальный мешок, который серым коконом висел у стены и застегнул его до самого конца. Спать в невесомости только поначалу трудно, но после стольких вахт, уже не замечаешь никакого дискомфорта и начинаешь находить в этом некоторую прелесть.
Пытаясь заснуть, я поймал себя на том, что непроизвольно прислушиваюсь. Муха перестала биться в стекло, и я посчитал это хорошим знаком. Через некоторое время меня начало затягивать в водоворот сна.
Сквозь сон пробился звук шороха. Я не слишком крепко спал, но, услышав это, мое сознание отреагировало моментально. Я резко открыл глаза и огляделся. На первый взгляд, в помещении ничего не изменилось. Выпученными глазками смотрели на меня веселые тыквы, подмигивая лампочками сквозь них.
– Чертов Неско! – ругнулся я вслух.
Надо бы поснимать эти символы чужого праздника, не место подобному мракобесию на космической станции. Я выбрался из кокона спальника и небольшим толчком ноги направил свое тело в сторону терминала управления. На мониторе мерцали цифры “01:24”. Это я получается поспал всего пару часов. Шорох, разбудивший меня казался отголоском сна. Я потер глаза и пристегнулся к гибкому сидению перед пультом. Очень хотелось кофе. Обычно здесь его мне заменяли таблетки с кофеином, которые как назло я с собой не взял. Нда-а, отлично начинается моя месячная вахта.
Следующий час я пытался хоть немного поработать. Мне это вполне удавалось до тех пор, пока я снова не услышал шуршание. Звук был тихий, вроде как кто-то царапает маленькими коготками по пластику. Понять, откуда раздается этот звук, я не смог. Вроде откуда-то снизу, но он был довольно тихим, что определить не получилось. Похоже было, что он шел отовсюду.
“Ну, хватит!”
Я почувствовал раздражение. Наверняка этим звукам есть вполне логическое объяснение, и я это выясню, иначе сойду с ума, а это значит, что не видать мне больше космоса, как своих ушей. Освещение всей станции имело несколько режимов – дневной, ночной и “экономный”. Последний всегда работал по умолчанию, по часам переключаясь на ночной, при котором горели только огоньки на пульте и аварийные лампочки над гальюном и шлюзовой дверью. Я решил, что данную ситуацию можно посчитать за экстренную, и включил дневное освещение. Затем принялся дотошно осматривать каждый угол, заглядывая за все заглушки, раздвигая провода в технических нишах. Проплывая мимо одного из иллюминаторов, боковым зрением я заметил какое-то движение. Это произошло за доли секунды: поворот головы, мелькнувшая тень, что-то на стекле иллюминатора с той стороны.
“Что это? Это была рука? Что-то черное, трехпалое…“
Все мое сознание и опыт вопили о том, что этого не может быть. Так, спокойно, Крис. Это изученный космос. Околоземная орбита. Тут все вдоль и поперек исследовано, и никакой иной форме жизни не застать нас врасплох. Приборы бы уже зашкаливало…
Приборы!
Я дернулся к пульту управления, но оттолкнулся слишком сильно так, что не рассчитал и, пролетев мимо, врезался в противоположную стену. Ударился головой, не больно, но все-таки ощутимо. И тут же врубилось ночное освещение. Автоматика не должна была вернуться к обычному распорядку, если ей вручную принудительно изменили программу. Меня прошиб холодный пот: неисправность внутренней системы будет пострашней мистических существ за пределами станции. Я попытался восстановить равновесие, цепляясь руками за поручни на стене, и вдруг почувствовал что-то постороннее на лице. Отмахнувшись, я подобрался к пульту и снова врубил дневное освещение. Прямо около правого глаза плавали в невесомости две круглые капельки крови. Я коснулся рукой лица. Так и есть – рассек бровь, когда впечатался в стену, наверное об вон тот поручень. Пустяк, но не хотелось бы натыкаться на собственную кровь тут и там, так что я поплыл к вмонтированному в стену отделению с аптечкой. Пластырь – это было то, что мне нужно. Едва я приклеил кусочек липкой ленты на рану, как явственно услышал вздох. Такой печальный человеческий вздох, и совсем рядом. Если бы не невесомость, то я бы подпрыгнул от неожиданности. Сердце заколотилось так часто, что мне казалось, что пульс отдается у меня в барабанных перепонках.
“Ну, нахер!”
Это уже никак не списать на галлюцинацию. Этот звук я услышал очень явственно, почувствовал затылком даже, как волосы шевелятся от колебания воздуха. Что же делать? Сообщить в ЦУП? Тогда прощай полеты и карьера в космосе. А может и дyрка пожизненно. Нет, этот вариант отпадал однозначно. То, что это не я сошел с ума, для меня было очевидно, так что я отбросил эту мысль, решив, что сомневаться сейчас в собственном рассудке будет самое последнее в этой ситуации.
Значит версия остается одна: кто-то или что-то проникло на борт. Животное, инопланетянин, призрак – мне было все равно. Но так продолжаться не может. Нужно вооружиться чем-то и выгнать эту тварь в вакуум, где не выживает ничто. И у меня созрел безумный план. Для воплощения его, мне достаточно было ввести несколько команд на панели управления.
Надеть скафандр было плевым делом, которое я довел до автоматизма. Механический голос оповещений станции громко вел обратный отсчет. Я больше не обращал внимание на шуршание и поскребывание, которое раздавалось периодически. Я был настроен очень решительно.
“Шурши, шурши, тварь, я тебя скоро вышвырну прямиком в вакуум!” – думал я и зловеще улыбался.
Шлем пристегнул в самый последний момент. Оставалось четыре секунды. Я зацепил шлюзовой трос за крепления в скафандре, и тут сработал запрограммированный мной экстренный продув станции. С громким хлопком открылся внешний люк, и весь воздух из станции вынесло вместе со мной на огромной скорости. Трос дернуло, но он выдержал, чуть не переломив меня пополам в районе талии. Кислород, выпущенный из люка сразу же замерз, обратившись серебристыми кристалликами. Мимо меня, кувыркаясь в безвоздушном пространстве, проплыла оранжевая бумажная тыква с нарисованными дурацкими глазами.
Для верности, я подождал еще несколько минут, а потом по тросу пополз обратно на станцию. Я еще не был уверен в успехе своего предприятия, но уже ликовал. Ничего не могло выжить и, тем более, остаться на станции. Ни мух, ни таинственных обладателей когтей, ни кого бы то ни было. Меня даже не смутило то, что я не увидел ничего постороннего, вылетающего из шлюза. Я мог и не заметить – меня самого нехило приложило – это объяснение меня пока что устраивало.
Тщательно задраив оба люка, я, наконец, выровнял давление на станции и дождался, пока дыхательная кислородная смесь заполнит все пространство. И, конечно же, я не мог не заметить тревожный сигнал вызова из ЦУПа, который настойчиво мигал красной лампочкой на пульте управления. Как только появилась возможность снять шлем, я тут же ответил на вызов.
– Юпитер сорок два! Доложите ситуацию! – настойчиво произнес голос оператора ЦУПа.
– Земля, докладываю – на борту все в порядке. Неисправностей не выявлено, – бодро отрапортовал я.
– Юпитер сорок два, какова была причина для экстренного продува станции? – голос оператора был неумолим, а я лихорадочно соображал, что же мне ответить. Ответ пришел в голову сам собой:
– Угроза возгорания. Требовалось срочно устранить очаг.
– Элкрис, ты там гонишь что ли? – оператор как-то внезапно оставил официальный тон и я узнал его – Кейдрин, мы были в одной группе в училище. – Какое еще возгорание? На станции нет горючих материалов, там просто не может ничего воспламениться.
Он протянул “не может”, не оставляя мне и шанса оправдаться. Но он у меня был!
– Мой сменщик – Неско оставил бумажные украшения над рабочим местом, в гирлянде произошло короткое замыкание. Я среагировал сразу же.
– Чертов Неско! – повторил мои недавние слова Кейдрин. – Вот как знал, что не надо было соглашаться на замену. Странный он какой-то.
Оператор помолчал несколько секунд, отключив звук – видимо советовался с кем-то, затем я услышал его “официальный” голос:
– Благодарим вас, Юпитер сорок два, за своевременную реакцию и устранение угрозы пожара. С Неско мы разберемся, продолжайте нести вахту. Отбой.
Я облегченно выдохнул. Скажи я им правду – выперли бы из космонавтов с позором. Ну, может и без особого позора, но в психушке бы помариновали год-другой.
Я снял скафандр и вернулся к работе. Спать не хотелось совсем, хоть на часах по местному времени все еще была ночь. Я был в хорошем настроении, но, как оказалось, недолго.
Вздох прозвучал совсем рядом, даже не вздох, а полустон. У меня вырвался непроизвольный нервный смешок. Но смешно мне совсем не было.
– Кто здесь? – крикнул я. Да кто мог здесь быть? Где ему прятаться? Эта станция меньше, чем однокомнатная квартира – все на виду. Наверное это и правда со мной что-то не так. Только я успел об этом подумать, как снова все вокруг погрузилось в темноту. Совсем рядом раздался тоскливый вой, голосом, слабо напоминающим человеческий. Вой прозвучал так близко, откуда-то снизу. Я врубил освещение, но в комнате, кроме меня никого не было. Отстегнулся от сиденья и заглянул под выступ пульта. Я и в прошлый раз осматривал это место, но искал совсем другое. Провел пальцами по поверхности и, подцепив ногтями, отлепил от нижней стороны пульта портативную плоскую колонку. Пока я смотрел на нее, как идиот, на пульт снова поступил вызов из ЦУПа.
– Юпитер сорок два, – раздался голос из динамиков. – Слушай, Элкрис, а ты не замечал на станции что-нибудь странное?
Я насторожился.
– А что я должен был заметить?
Кейдрин сначала замялся, но потом твердо произнес:
– Мы тут разбудили Неско и допросили о гирляндах. Прижали его, и он нам все рассказал, даже то, о чем мы его не спрашивали. Он написал программу, которая должна была транслировать на станции посторонние звуки и выключать свет. Шутник хренов!
Я смотрел на колонку, вспоминая все то, что произошло со мной за последние несколько часов.
– Звуковые файлы?
Мой голос, видимо, прозвучал очень устало, потому что Кейдрин вдруг смягчил тон:
– Слушай, Крис. Никто не сомневается в твоей хладнокровности, но тут любой бы занервничал. Неско ответит за свою выходку. В космосе ему больше не работать никогда, уж я поспособствую..
– Дурак этот Неско, – в сердцах сказал я в микрофон, а потом, подумав, добавил: – Космических масштабов!
Оборвав связь, я еще какое-то время сидел, уставившись в одну точку. Мне казалось, что я полностью опустошен. Розыгрыш! Дурацкий розыгрыш там, где ему совсем не место. Кому в голову придет устраивать подобные вещи в местах, где требуется безупречные нервы, железная выдержка и крепкая психика? Я отложил в сторону портативную колонку и принялся прочесывать программное обеспечение, чтобы найти этот чертов код, который оставил Неско. Нашел я его довольно быстро, просто нужно было знать, что искать. Такие бы таланты в программировании, как у Неско, да направить в нужное русло...
Я непроизвольно глянул в иллюминатор, в котором была видна наша планета. Что завтра с шутником сделает военная полиция, страшно подумать. Тут вдруг мурашки побежали у меня по спине и приподняли волосы на затылке. С внешней стороны иллюминатора красовался темный смазанный отпечаток трехпалой когтистой руки.