Представьте женщину с полотен Рубенса. Пышные бёдра, мраморные плечи, мягкие складки на животе — сама жизнь, застывшая в красках. А теперь — вдохните глубже — что, если я скажу, что вся эта пышность не от избытка, а от голода? Что её жир — это не плоть, а застывшие вопросительные знаки: «Любите меня?» , «Замечаете меня?» , «А теперь я достаточно большая, чтобы меня наконец увидели?». В Стране Тел, где говорят боли, такая гражданка имела особый статус. Её бёдра шептали по ночам: «Мы — это всё, что осталось от её детства». Живот вздыхал: «Я — мешок, куда она складывала все "прости" и "обними" ». А грудь ... О, её грудь была самой честной частью тела — она не притворялась пышной. Она просто ныла, ровно так же, как ныло сердце, когда мама в последний раз отвернулась к плите, бросив: «Ты же не хочешь быть толстой?». Русоволосая, с открытым взглядом голубых глаз — тех самых, что когда-то отражали небо, а теперь лишь копили дождь. Приятной наружности — ровно настолько, чтобы её замечали, но не запоминали. В Стране тел у неё было два гражданства: официальное — с печатью на левой лопатке: «Голодная. Недолюбленная. Тихая», и тайное — выжженное кислотой на рёбрах: «Я есть. Я занимаю место. Я не исчезну». Родилась Лиза обычным ребёнком: 3200 граммов — ни много ни мало. Первый крик — стандартный набор звуков, предусмотренный природой для таких случаев. Первое «мама» — тоже. Ничто не предвещало её трансформации. Она, как и все, хотела жить и радоваться. Но единственной её радостью — нет, не радостью, а дырой во рту, которую нечем было заткнуть — стала еда. Все обиды, упрёки, ограничения оседали лишними сантиметрами на животе и бёдрах. Шипение «Фанты» в горле заглушало мамино: «Ты меня в гроб вгонишь». Пузырьки лопались, оставляя на языке вкус ржавых гвоздей. А внутри — Демон не голодающий, а голодный. Тот, что шептал: «Съешь ещё. Может, на этот раз начнут любить?». Он был похож на расплавленный чизбургер — расползшийся сыр вместо лица, кунжутные глазки, липкие пальцы из майонеза. Но ни родители, ни мужчины любви к Лизе не питали. Её местом была френдзона и звание непутёвой дочери. К двадцати её вес обрёл собственный голос — тяжёлый бас в сотню килограммов, заглушавший шёпот её «помогите». Теперь даже зеркала отворачивались, не выдерживая её отражения. Лиза день ото дня испытывала распад собственной личности. Её сознание превращалось в студень — вязкий, мутный, где мысли плавали, как жирные островки в холодце, воспоминания оседали на дно, как хрящи, а «я» постепенно растворялось в этом бульоне бесформенности. Она стала напоминать тот самый холодец, который мама ставила на праздничный стол: прозрачный сверху (чтобы все видели её «нормальность»), с мутными включениями внутри (всё, что она пыталась скрыть), застывший в неестественной форме (как её улыбка, когда родные шутили о её весе). По утрам, глядя в отворачивающиеся зеркала, Лиза ловила себя на мысли, что её кожа — это желированная плёнка страхов, мозг — застывший бульон из невысказанных слов, а сердце ... сердце было тем самым кусочком мяса, который все откладывают на край тарелки. «Может, если я растаю совсем — меня наконец проглотят?» — подумала она, наблюдая, как демон-чизбургер доедает последние крошки её самооценки. Однажды Лиза в который раз созерцала себя в зеркале, но оно не выдержало и разбилось. Это послужило её отрезвлению. «Так больше продолжаться не может!» — пробежала бегущая строка в её глазах. Катализатор отчаяния, боли и жажды жизни сделал своё дело: Лиза сорвалась с места и побежала. Первые километры с каждым ударом стопы об асфальт выбивали те самые заржавевшие гвозди обид. Асфальт под ногами был липким, как расплавленный сыр того самого демона. Не сказать, что это давалось легко, но Лиза бежала, как будто отталкивалась от самой пропасти. Она дышала полной грудью, ощущая ветер свободы. В ушах был шум города вперемешку с пением птиц — это заглушало голос демона,напоминающего чизбургер. Бёдра Лизы были рады ощутить такой драйв, поддерживая свою хозяйку. Всем телом она стремилась к новой себе. А где ждала эта новая Лиза? Правильно: за границей Страны тел, где говорят боли.
Эпилог: Друзья, вы прочли три истории о «Стране тел, где говорят боли». Надеюсь, они помогли вам посмотреть на себя под другим углом, а быть может, помочь человеку рядом с вами словом и делом. Все ключи у вас есть — стоит лишь разжать кулак, в котором вы так долго их сжимали!