На своем авто еду из Москвы в Саранск. Осенний день, солнце проглядывает сквозь тучи. На заднем сиденье — теплая одежда, еда в сумке, банка пива. Наверное, придется заночевать в машине. Небольшой перекур, отдых минут пятнадцать, бутерброд. Снова в дорогу. Прямая ровная трасса. А вот и полночь. Машин в пути достаточно. Начинает раздражать их встречных свет. Появилась усталость. В таких случаях, знаю, ехать дальше нельзя.
Выбираю место и съезжаю с шоссе. Просёлочная дорога выводит на некий пустырь. Вокруг – лес. Небольшая неровная площадка. Останавливаюсь, раскладываю кресло, надеваю свитер и ложусь. Тишина. Темно. Не хочется почему-то выключать свет. Наконец тушу верхнюю лампу. Какое-то время ворочаюсь, затем засыпаю.
Неожиданно просыпаюсь от того, что автомобиль раскачивается. Слышу глухие голоса, зловещие крики. Ничего не видно, ведь стекла запотели. Протираю ладонью окно, пытаюсь что-то рассмотреть. И тут по стеклу с другой стороны вдруг бьет человеческая ладонь и сползает вниз. От неожиданности кричу. С правого сидения перебираюсь на водительское кресло и судорожно ищу ключи. Их нигде нет. Даже по карманам хлопаю себя. Голоса не прекращаются. Автомобиль раскачивается все сильнее и сильнее. Запахло дымом, гарью. Ключи, оказывается, не утеряны, а в замке зажигания. Двигатель ревёт. Включаю фары, впереди машины стоит плотной шеренгой десяток мужчин, а может быть их и больше. Они одеты в синюю с белыми нашивками робу заключённых. Лица испуганные, перепачканные чёрной сажей. Включаю заднюю передачу. Мотор завывает, и я несусь по ухабам. Мужские фигуры удаляются, несколько из них машет руками. Выезжаю на шоссе, акселератор в пол, несусь как безумный. Теперь только замечаю, что идёт проливной дождь.
Останавливаюсь на посту дорожной службы, чуть не врезаюсь в бетонный блок, выскакиваю из машины и бросаюсь к удивлённому полицейскому. Начинаю сбивчиво рассказывать, что произошло. А он смеётся и спрашивает, не выпил ли я алкоголь. Предлагает зайти в здание поста и снова рассказать свою историю. Где это было и когда. Я вновь всё повторяю. Полицейский переглядывается с напарником, и они мрачнеют. Затем первый рассказывает мне, что в том месте, где я заночевал, была когда-то исправительная колония, там был бунт “сидельцев”, и она сгорела в начале девяностых годов, погибли десятки заключённых. Но, не глядя на это, полицейские меня убеждают, что просто мне приснился в машине кошмар. И я начинаю соглашаться. Конечно, здесь в тёплом помещении среди вооружённых людей в погонах кажется всё действительно сном.
Минут через двадцать я благодарю полицейских, встаю и выхожу к автомобилю. На крыльях и капоте машины видны ещё не смытые дождем отпечатки перепачканных сажей больших мужских ладоней.