«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды...» Сколько раз я читала эти строки своим ученикам. В классе всегда стояла тишина, как будто каждый представлял себе эту величественную картину, так ярко нарисованную Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита». Наверное, и мое знакомство с городом, где происходили самые трагические библейские события, началось с этой книги. Масличная гора, Гефсиманский сад, Иерусалимский храм, Голгофа – я путешествовала по этим местам в мире, созданном моим воображением. Но даже в самых смелых своих мечтах не представляла, что когда-нибудь смогу побывать там наяву. Пройти по тем же камням, где ступала нога Иисуса, прикоснуться к оливе, под которой возносил он свое моление о чаше, подняться на Голгофу, где он принял муки за нас, войти в кувуклию, где впервые прозвучала весть о победе жизни над смертью – Воскресении Христа.
Но «неисповедимы пути господни», и однажды я оказываюсь в автобусе, который едет через пустыню в вечный город - Иерусалим... В одном названии звучит музыка. Сейчас мне кажется - именно органная. Потому что она всегда торжественна и величава. Как и сам город и события в нем произошедшие.
Я не сразу смогла рассказать об этом городе. Возвращение из поездки и вхождение в будничную жизнь как-то растворили в себе впечатление.
Но вот снова весна на земле дни, в которые мы, воспитанные в неверии, все же ждем чуда – Воскресения Христова. Как будто какое-то генетически заложенное чувство заставляет нас приниматься за наведение чистоты в доме, готовить особые пасхальные блюда, и, проникая в потаенные уголки души, проникаться тихой грустью в Страстную пятницу и верить, что был тот, кто терпел в этот день муки во искупление грехов наших. И хочется стать чуть-чуть чище, жить правильнее…
Ни дальняя дорога, ни утомительный паспортный контроль на двух границах, не омрачили моей встречи с Израилем. Я не могла сомкнуть глаз всю дорогу, пристально вглядываясь в чуть проступавшие в темноте очертания скал. Путь до Иерусалима – сплошная иллюстрация к Библии. Соляной столб – окаменевшая жена Лотта. Крепость Ирода. Вспоминаю самое страшное бабушкино ругательство, рассердясь на человека, она в сердцах бросала: «Ирод царя небесного». Мертвое море было интересным, но лишь этапом знакомства с новой страной. Мои мысли были в Иерусалиме. И вот мы движемся к его сердцу по узким улочкам жилых кварталов. Ощущение, что время остановилось. Старый восточный рынок, лавки с коврами и «драгоценностями», торговцы, зазывающие купить «хоть что-нибудь». И камни мостовой, отполированные миллионами стоп, прошедших здесь, чтобы поклониться, каждый своему Богу. И снова пронзает мысль: ведь по этим улицам ходил Иисус, может, моя нога ступает именно по тем местам? И вдруг за поворотом очередной каменный дворик и врата, виденные только в фильмах о крестоносцах. Храм Гроба Господня не похож ни одно религиозное строение, знакомое нам. Невольно замедляю шаг, по дворику идут люди на коленях, при каждом шаге наклоняясь и целуя камни, по которым шел избитый и обессиленный Иисус. Внутри сумрачно и очень торжественно. Запах тысяч и тысяч зажженных свечей. Толпы людей, пришедших сюда поклониться, двигаются бесшумно - и это рождает ощущение нереальности, ощущение, что ты находишься в другом мире. Мире, где нет человеческой суеты. Здесь нет дорогого убранства и роскошных икон. Притягательная сила его святости и величия - в событиях, связанных с этим уголком Иерусалима. Мы шли, и нам показывали: здесь Его держали в заточении, здесь Его бичевали… Сострадание и восхищение главным и последним подвигом его земной жизни наполняли меня. Жаль, что кувуклию Гроба Господня мы посетили до Голгофы – невозможно почувствовать радость совершившегося здесь Воскресения, не побывав на месте наибольших крестных, страданий. Ну и что я могла сделать с этим горем здесь, на Голгофе, кроме как поставить по свечке за живых и за усопших и пообещать стараться быть хорошей? А если бы к Гробу Господню мы пошли уже от Голгофы, беда сразу же обратилась бы радостью: - Он же воскрес! Воскрес!
Греческий священник принимает записки с именами дорогих нам людей, о которых мы хотели бы вознести молитвы в этом самом близком к Богу месте. Их мы приготовили заранее и отдаем ему вместе с долларовой купюрой, он берет и на ломаном русском расспрашивает нас о чем-то, проявляя участие. Кстати, если денег не дать, то он все равно примет записку и не забудет помянуть в молитве имя. В эти дни я ни о чем не могу думать, только о тяжелой болезни мамы. На моем листочке – одно имя. Вечером сестра, не знавшая о моем паломничестве, пришлет по телефону сообщение о том, что мама первый за несколько месяцев раз и, к сожалению, последний вышла на улицу, посидела на скамеечке, погрелась на солнышке. Это было мое маленькое иерусалимское чудо.
В канун Пасхи именно в кувуклии разворачиваются главные события. Патриархи входят внутрь. В храме наступает напряженная тишина - ожидание. В сердцах многих людей присутствуют не только терпение, но и трепет: считается, что тот день, когда Благодатный Огонь не сойдет, будет последним для людей, находящихся в Храме, а сам Храм будет разрушен. В разные годы томительное ожидание длилось от пяти минут до нескольких часов. И все же огонь сходит на землю, даря свет, тепло и надежду. Зажженные от него свечи я привезу в подарок близким, как частичку святого огня. Именно эту свечу я достаю и зажигаю дома, находясь от чудесного места на расстоянии, которое и умом охватить не могу. Ее свет в день святого Воскресенья Христа рождает в душе все самое хорошее и доброе, что очень хочется сохранить и не растерять в будничной суете, поделиться им с ближними и дальними.