Один из наших больших страхов, который преследует нас, когда мы отправляемся в мир и общаемся с другими, заключается в том, что в наших сердцах мы можем быть довольно скучными. Но хорошая новость и фундаментальная истина в том, что никто никогда не бывает по-настоящему скучным. Им грозит опасность столкнуться с ними только тогда, когда они либо не понимают свою глубинную сущность, либо не решаются (или не знают, как) сообщить их другим. То, что просто нет такого понятия, как скучный человек или вещь, является одним из великих уроков искусства.
Многие из наиболее удовлетворительных произведений искусства не имеют возвышенных или редких элементов; они обыденно выглядят особым образом, с необычной искренностью и открытостью для неокрашенного опыта.
Взять, к примеру, некоторые травы, написанные датским художником Кристеном Копке в пригороде Копенгагена в 1833 году. Внешне сцена совершенно непримечательна и изначально может показаться крайне бесперспективным материалом для живописи, и все же - как любой великий художник - Кобке знал, как допросить свои собственные восприятия свежим, безоблачным, недифференцированным образом и точно перевести их в свою среду, сплетая маленький шедевр из нити повседневной жизни. Кошка 165 И точно так же, как нет такой вещи, как скучный берег реки, дерево или одуванчик, не может быть и такой вещи, как скучный человек.
Человеческое животное, засвидетельствованное по своей сути, честно и без измышлений, всегда интересно. Когда мы называем человека скучным, мы просто указываем на того, у кого не хватило смелости или сосредоточенности, рассказать нам, каково это быть им. Напротив, мы неизменно оказываемся убедительными, когда нам удается сказать, как и чего мы действительно желаем, завидовать, сожалеть, скорбеть и мечтать. Любой, кто добросовестно восстанавливает реальные данные о том, каково это существовать, гарантированно будет иметь материал, с помощью которого можно очаровать других.
Интересный человек - это не тот, с кем происходили очевидные и внешне интересные вещи, кто-то, кто путешествовал по миру, встречал важных сановников или присутствовал на крупных геополитических событиях. И не тот, кто говорит в научных терминах о важных темах культуры, истории или науки. Это тот, кто вырос в внимательного, самоосознающего слушателя и надежного честного корреспондента о сотрясениях своего собственного разума и сердца, и который может таким образом дать нам правдивые рассказы о пафосе, драме и странности жизни.
Каковы же некоторые элементы, которые мешают нам быть такими же интересными, как мы на самом деле?
Во-первых, и самое главное, мы теряем веру в то, что наши чувства действительно могут быть интереснее других. Из скромности и привычки мы отталкиваем некоторые из наших самых интересных представлений в одну сторону, чтобы следовать респектабельным, но мертвым соглашениям о том, что может произвести впечатление. Когда мы рассказываем анекдоты, мы акцентируем внимание на внешних деталях - кто был там, когда мы шли, какой была температура - вместо того, чтобы сохранять самообладание, чтобы сообщать о слое чувств под фактами; Момент вины, внезапное сексуальное влечение, унизительное дутье, кризис в карьере, странная эйфория в 3 часа ночи. Анекдот. Наше пренебрежение родными чувствами - это не просто недосмотр; это может быть преднамеренная стратегия, чтобы держать наши умы подальше от реализаций, которые угрожают нашим представлениям о достоинстве и нормальности.
Мы бесполезно болтаем с миром, потому что у нас не хватает смелости, чтобы присмотреться к нему поближе и непоколебимо. Важно отметить, что большинство пятилетних детей гораздо скучнее, чем большинство 45-летних. Захват этих детей заключается не столько в том, что у них есть более интересные чувства, чем у кого-либо еще (далеко не так), но в том, что они являются особенно цензурными корреспондентами этих чувств. Их неопытность в мире означает, что они все еще инстинктивно верны себе; и поэтому они откровенно скажут нам, что они действительно думают о бабушке и их младшем брате, каковы их планы по реформированию планеты и что, по их мнению, все должны делать со своими призраками.
Нам скучно не от природы, а от роковой воли - которая начинает свое злое господство над нами в подростковом возрасте - казаться нормальным. Тем не менее, даже если мы честны в своих чувствах, мы все равно можем оказаться скучными, потому что мы не знаем их так, как должны, и поэтому застреваем на уровне настаивания на эмоции, а не на ее объяснении. Мы будем утверждать - с еще большим акцентом - что ситуация была чрезвычайно «захватывающей», «ужасной» или «красивой», но мы не сможем предоставить окружающим нас какие-либо подобные подробности и примеры, которые могли бы помочь им внутренне понимаю почему. Мы можем скучать не столько потому, что не хотим делиться своей жизнью, но и потому, что еще недостаточно хорошо знаем их, чтобы это делать.
К счастью, дар быть интересным не исключает и не полагается на исключительный талант; это требует только направления, честности и сосредоточенности.