Об автомобиле я мечтала с ранней юности, а она пришлась на те годы, когда машина была не только средством передвижения, но и роскошью. Я твердо верила, что когда-нибудь куплю себе авто, даже если буду есть одни макароны, но обошлось без голодания, на первый автомобиль удалось заработать.
Вскоре я узнала вкус дороги. Не той, которая со светофорами и перекрестками, городская езда совсем другое дело. Дорога, разворачивающаяся шелковой лентой перед лобовым стеклом и кильватером сходящаяся в зеркале заднего вида, дорога в бесконечность, оказалась радостью и страстью. Не так важно, куда и зачем ехать – просто ехать, далеко и долго. Чтобы обочины бежали рядом, как собаки за велосипедом, знаки выскакивали на пути, будто движущиеся мишени в пневматическом тире, и плавно сменялись пейзажи. Потом вдруг тренькнуло, открылся новый уровень, а в этой локации география оказалась намного шире, чем виделось раньше. Я открыла для себя поездки на автомобиле по Европе. И повод нашелся: я обзавелась собаками, вот и ездила с ними на собачьи выставки. Много ли я видела в своих поездках? Выставки и дорогу, и этого мне достаточно.
Но пришло время, когда я решила перебраться жить в края потеплее. В первую поездку со всей своей собачьей стаей я собиралась тщательно. Путь предстоял через всю Европу, и пускаться в такую дорогу впервые было очень страшно. Долгие часы я прокладывала и рассматривала во всех деталях маршруты в гуглокартах, и совсем не сразу поняла, что ближе и быстрее – это разные дороги, а планировать дневные перегоны надо не по километражу, а по времени.
Пришла очередь бронировать гостиницы. Казалось бы, что за проблема на дорогах Европы найти ночлег! Устала ехать – остановись у первого же мотеля. Но я еду не одна, а со стаей. Выставочная жадность привела к тому, что размер стаи достиг уже четырех собачьих хвостов, и собакены мои не из тех, что ночуют в автомобиле. Вообще-то зоозащитники в европах за такое могут и оштрафовать, но дело даже не в этом, собаки привыкли спать со мной в кровати под одеялом, а я с ними. Значит, по всему маршруту мне нужны отели дог-френдли. Мало этого, многие гостиницы за проживание собак берут плату, и это может быть очень дорого. В Финляндии, например, проживание собак стоит 10 евро, но не зависит от числа собак и ночей, а в Латвии берут и по 15 евро за ночь, причем за каждую ушастую голову. Поэтому мне нужны были отели непременно с бесплатным проживанием зверья. И с правильной стороны от дороги, неудачный подъезд легко может обойтись в два-три десятка лишних километров. Ну и еще с большой – на пятерых – кроватью, кондиционером и рестораном. Это потом, когда поездки стали традиционными, у меня образовался собственный немаленький список попутных гостиниц, а в первый раз бронирование жилья по маршруту было очень похоже на хитрую головоломку.
Наконец, в путь! Эту поездку удалось совместить с выставкой собак в Эстонии, здесь я задержалась на два дня и уже отсюда стартовала в свой автовояж. Эта маленькая хитрость укоротила мне основной маршрут на четыре сотни километров и, главное, оставила за его рамками время, необходимое на прохождение границы с собаками. Поэтому когда меня в Польше остановили польские гаишники…
Ах, эти польские гаишники! В черно-белых облегающих костюмах, шлемах, в темных очках и на блестящих хромом мотоциклах они выглядели персонажами голливудского кино, каким-то чудом занесенными в этих крестьянские земли. Еще бы они мной не заинтересовались: незадолго до отъезда один козел помял мне правую заднюю дверь. Ремонтировать было некогда, дверь закрывалась нормально – я поехала как есть, захватив с собой справку о ДТП из ГАИ, на всякий случай. К тому же на этом участке мои умозрительные представления об оптимальном маршруте дали промашку: из трёх дорог я выбрала ту, по которой ездят только грузовики, легковые машины предпочитают другой путь. Естественно, когда красавцы в инопланетных шлемах увидели в неторопливой колонне грузовиков со скотиной грустно плетущуюся легковушку с русскими номерами и мятым боком, к рации они потянулись рефлекторно, и уже через пару километров полицейский жезл выудил меня из потока грузовиков на обочину для знакомства.
Я открыла ему окно, и собаки – мыжохрана! – из своих клеток заорали на заглянувшую в машину голову в шлеме. Милый вежливый офицер, не знаю его звания и не разбираюсь в них, он говорил со мной по-русски. Его первый вопрос был: «Пани не слишком быстро едет?» Пани только усмехнулась, потому что за последний час проехала целых 40 километров, можно сказать, пешком шла, а солнце уже к закату и до запланированной ночевки оставалась еще добрая сотня пути. Полицейский, между тем, отыскал в моем паспорте штамп о пересечении границы Евросоюза и был немало удивлен, увидев, что дорога по Прибалтике до Польши заняла полных трое суток. Затем он спросил, что случилось с автомобилем, я объяснила про козла и справку. И вот, наконец, он задал коронный вопрос всех дорожных инспекторов: «Куда пани едет?». Секунду поколебавшись, я решила сознаться: в Болгарию. На десяток-другой секунд он онемел. Посреди Подляского воеводства в колонне вонючих грузовиков, на машине с побитым боком и с кучей злобных собачонок эта сумасшедшая из России… С явной дрожью в голосе он промолвил: «Пани… едзе… с песками? до Булгарии? сама?».
Да, пани ехала в Болгарию из Петербурга с четырьмя (а потом и с пятью) собаками одна, и ездила так туда и обратно дважды в год несколько лет. Те польские робокопы были последними европейскими полицейскими, с которыми за это время мне случилось общаться в дороге.