Мальчик с нахмуренными бровями сидел на стуле, смотрел на спящего отца и сосредоточенно грыз ногти. Отец был пьян и от него исходил резкий запах перегара. Но это ничего, это ерунда.
Мужчина лежал на кровати – подогнув ноги в коленях и спрятав правую ладонь под подушкой – и мерно посапывал. Таким мальчик помнил его давно. Таким он был до тех пор, пока…
Шлёп!
Мальчик от неожиданности вздрогнул и почувствовал, как сердце пустилось в галоп. Посмотрел в ту сторону, откуда раздался звук и обозвал себя трусом. С внешней стороны окна оторвался нижний край защищающей от холодов плёнки, и очередной порыв ветра стукнул его о стекло.
Просто колючий январский ветер, треплющий плёнку о стекло. Всё так, но ему было всего двенадцать. Этот худенький мальчик с серьёзным взглядом видел всего двенадцать зим. И когда он посмотрел в чернеющий участок окна, туда, где оторванный кусок плёнки открывал ночь, ему показалось...Нет, всё это ерунда.
«Лёвка, - вспомнил он слова отца, - твоё имя означает, что ты такой же сильный и храбрый, как царь зверей».
Когда-то отец любил заглядывать в окно, постукивать и улыбаться, наблюдая за его меняющимся выражением лица. Удивление, испуг, сменяющиеся улыбкой и нахмуренными бровями. Добавьте к этому упёртые в бока руки и топанье ногой: «опять меня подловили».
«Шлёп!» - снова раздалось со стороны окна. Быстрый взгляд в ту сторону, потом в сторону отца на кровати.
Опять ему показалось, что он увидел…
Конечно же ему показалось! Лёвка быстро встал, ещё раз бросил взгляд на спящего отца и задёрнул шторы. Одним движением – р-раз! – не глядя в окно.
Конечно же ему показалось, такого не бывает! Не было там никакого лица, заглядывающего в комнату. Тем более, что отец – вот он, посмотри! – лежит на кровати.
Щёлк! Он задвинул защёлку на двери. Так, на всякий случай. Все же так делают, верно? И вовсе не из-за того, что кто-то – и, тем более не отец, он пьян и спит – заглядывает в окно. Просто все так делают на ночь глядя, вот и всё.
В окно постучали. Легонько: тук-тук-тук. Но его, Левку, не обманешь. Кто будет обращать внимание на стучащий в окно кусок плёнки на ветру?
Отец спал, а ему нужно было посмотреть за печкой, помыть посуду…
«Ой ли? – Раздался ехидный голос в голове. – Посмотри на него, Лёва. Ты уверен, что это твой отец? Посмотри на его шею под бородой, и ты увидишь…»
Хватит! У него очень много дел. Очень.
Но на мгновение в сознании возник образ отца, которого снимают с верёвки. Недавно, всего неделю назад. И страшнее всего, почему-то, выглядел не высунутый изо рта язык и не скрюченные пальцы, а тапок. Одиноко свисавший с ноги тапок, такой обыденный, будто ничего не случилось. В тот день он только пришёл со школы, открыл входную дверь и увидел…
Нет! Отец пьян и спит. Можно услышать его дыхание. Тяжёлое дыхание спящего пьяного человека.
«Да? А кто же тогда за окном?»
Печка! Да, и посуда, и уборка в доме. Завтра суббота, но не будет ничего страшного, если он сегодня сделает уроки на понедельник. Да что там, это пойдёт только на пользу. Никуда не денешься, отец пьян, а у Лёвки очень-очень много дел. Он просто страшно занят.
Отец всхрапнул.
Лёвка отодвинул кочергой конфорки на печке и увидел чернеющую кучку угля, окаймлённую красным жаром. Ага, тут всё в порядке.
Отец снова всхрапнул и пожевал губами.
Тук-тук-тук! – Снова раздалось со стороны окна. Чуть настойчивее.
А что если они увидят друг друга? Да, такого ещё ни разу не было, но вдруг? Что тогда будет?
Нет никаких «они»! Отец один, он спит.
А кто же тогда приходил вчера? А позавчера?
Посуда! – напомнил он себе.
За закрытой дверью послышались шаги.
Мальчик взял тарелку, вытряхнул из неё оставшиеся кусочки овощей и куриные косточки в ведро с мусорным пакетом. Посмотрел на синюю с цветами каёмку, бегущую по краю тарелки – в одном месте она чуть стёрлась. Левка недовольно поцокал языком.
Он включил горячую воду в раковине, подставил руку под струю, добавил немного холодной.
За дверью раздался кашель и громкое топанье. Так обычно сбивают снег с обуви, перед тем, как зайти в дом.
Мальчик выжал немного жидкого моющего средства из пластиковой баночки на тарелку. Взял губку…
Дверь открылась. Да, она была заперта на щеколду. Но ведь это мелочь, верно? Что такое щеколда для них, приходящих вечерами? Пустяк! Тьфу! Сейчас он войдёт в комнату и дверь снова будет закрыта на щеколду. Словно её и не открывали. Ведь приходящие вечерами не знают что дверь заперта, ведь так? Именно в этом вся причина?
Он выжал губку и положил её на край умывальника. Ополоснул тарелку и поставил к другим.
Входная дверь захлопнулась. Вошедший снова закашлял, когда снимал куртку.
- Привет. – Сказал он.
- Привет. – Ответил Лёвка.
Мужчина разулся, отставил ботинки в сторону, где стояли точно такие же, и нацепил на ноги тапки – копию валяющихся у кровати.
«Нужно всё время что-то делать, - подумал Левка. – Иначе он поймёт, что что-то не ладно».
- Хозяйничаешь, я смотрю. – Мужчина улыбнулся сквозь бороду, подошёл к мальчику и потрепал его рукой по волосам. – Как учёба?
- Нормально. Троек нет.
- Ага. – Бородач подошёл к кровати и сел на край.
Мальчик, забыв, что нужно дышать, заворожено наблюдал, как мужчина сел на кровать, как за секунду до этого, спящий на кровати простонал и отодвинул колени назад, освобождая место садящемуся. Словно чувствовал во сне, что сейчас кто-то сядет.
Спящий поёрзал немного на кровати и через пару секунд захрапел. Севший взял пепельницу, поставил на кровать у подушки – аккурат под носом спящего – и закурил.
Они в упор не видели друг друга, но, видимо, как-то чувствовали.
«Вот так и сходят с ума», - отрешённо подумал Лёвка, разглядывая двух отцов на одной кровати. Двух близнецов.
«Двух отцов-близнецов-молодцов». – Пришла в голову дурацкая мысль, от которой захотелось рассмеяться. Громко, истерично, повизгивая и плача.
- Ты проголодался? – Спросил он у курящего.
Тот выдохнул струю сизого дыма и теперь смотрел на мальчика, как сквозь туман. И щурился от попадающего в глаза дыма.
- Не до такой степени, чтоб отказать себе в удовольствии покурить, но…- бородач снова глубоко затянулся, выдохнул, стряхнул пепел в жестяную банку из-под кофе (часть пепла попала на нос спящему отцу, тот громко, протяжно всхрапнул) и добавил. – Что нам предлагает сегодня шеф-повар?
- Суп. Куриный суп.
- М-м-м! Уже чувствую запах и слышу голодное урчание своего желудка.
Лёвка улыбнулся.
Курящий отец вдруг опять зашёлся в кашле.
- Ты слишком много куришь. – Сказал мальчик.
Мужчина поднял руки вверх и замотал отрицательно головой. Последний раз кашлянул, сглотнул слюну и глубоко вдохнул.
- Нет, нет. Всё нормально, это не из-за курения. Подавился своей же слюной, как глупая корова. Ароматы твоего супа, знаешь ли, просто сводят с ума.
Лёвка медленно, театрально закивал головой. Отец в таких ситуациях обычно говорил: «Конечно же я тебе верю, сам так говорю, когда хочу обмануть».
- Конечно же я тебе верю. – Сказал мальчик, чувствуя, как улыбка расплывается по его лицу.
- Сам так говорю, когда хочу обмануть. – Закончили они вместе и рассмеялись.
Спящий отец снова громко, протяжно всхрапнул, простонал и перевернулся на другой бок.
Лёвка перестал смеяться и смотрел то на отца бодрствующего, то на отца спящего. Бодрствующий перехватил его взгляд и обернулся.
«Увидит! Точно увидит, не сможет не увидеть!»
Отец посмотрел недоумённо на сына, снова на кровать. Затем опять перевёл взгляд на мальчика, хотел что-то спросить, но только сжал губы и нахмурился.
- Ну что, тебе наливать суп? – Спросил Левка.
- Да, сынок, наливай.
Мальчик, избегая смотреть на отца (отцов?), подошёл к печке, открыл крышку стоящей там кастрюли и помешал её содержимое половником.
- Ты снова что-то увидел, да? – Тихо спросил бородач. – Здесь, да?
Он постучал рукой по подушке. За долю секунды до этого спящий приподнял голову и теперь потягивался. Затем снова улёгся и вытянул одну ногу назад. И, несомненно, задел бы сидящего, если бы тот, после постукивания по подушке, не взял с кровати пепельницу и не встал.
Какая слаженная игра актёров!
Мальчик кивнул, и, подумав немного, сказал:
- Не обращай внимания, это ерунда.
Пока отец давил окурок в пепельнице, Лёвка налил суп в тарелку и поставил на стол.
Бородач сел на стул и попробовал суп.
- Вкусно.
Он съел ещё пару ложек, затем вытер рот рукой, почесал бороду и посмотрел на мальчика.
- Лев, присядь, я хочу с тобой поговорить.
Мальчик послушно подвинул второй стул и сел напротив отца.
- Суп очень вкусный, но я думаю, что с ним ничего не случится, если я прервусь на несколько минут, верно?
Лёвка неопределённо пожал плечами.
- Ты уже большой парень и мне бы хотелось поговорить с тобой, как со взрослым человеком. Как ты думаешь, сможем мы с тобой поговорить серьёзно?
Мальчик кивнул. Отец заглянул ему в глаза, посмотрел немного и тоже кивнул.
- Хорошо. Понимаешь, иногда бывает так, что человек, попавший в очень сложную ситуацию, начинает…- Он прикусил на мгновение нижнюю губу. Казалось, он подбирает слова. – Начинает создавать вокруг себя свой собственный мир, понимаешь? То, чего нет.
Лёвка снова кивнул. Кажется теперь, он действительно начинал кое-что понимать. Особенно сейчас, глядя под бороду отца. Глядя на его шею.
- Такие люди придумывают свой мир, со своими людьми. Он красивый, этот мир, красивей, чем реальный. Но он не настоящий, понимаешь?
Мальчик опять молча кивнул. Посмотрел на подрагивающее во сне тело отца. Посмотрел на сидящего перед ним отца. Свой собственный мир со своими людьми, всё так.
Мужчина взял его руки в свои, грубые, мозолистые, и накрыл «лодочкой».
- Мы с тобой находимся сейчас не в самой простой ситуации. Не так давно нас покинула мама. Нам обоим трудно и больно, так и есть. Но мы не должны сдаваться, понимаешь?
Кивок.
- Потому, что мы…- Отец посмотрел в глаза сына и вдруг крепко прижал его к себе. Что-то говорил ему, гладил по голове. А Лёвка вдыхал идущий от его одежды резкий запах табака, смешивающийся с запахом куриного супа.
- Пап!
- Что, сынок? – Мужчина отстранил от себя мальчика и две пары серьёзных глаз снова встретились.
- Как ты думаешь, а вот эти люди, которые выдумывают свой мир, что будут представлять, если чувствуют себя виноватыми? Если хотят искупить свою вину?
Мужчина вздрогнул.
- Почему ты это спрашиваешь?
- Не знаю.
- Ты действительно хочешь это знать?
- Да.
Отец какое-то время помолчал.
- Мне кажется, такие люди будут проигрывать в голове всевозможные варианты того, как было бы здорово, если бы ничего не случилось. Ничего такого, от чего они чувствуют себя виноватыми.
Сын серьёзно кивнул.
- Я так и думал. И чем больше таких вариантов будет, тем ему будет легче, да?
- Лев, почему тебя это так интересует? Не думаешь же ты винить себя? Мама умерла из-за неудачной операции, ты же знаешь…
- Как ты думаешь, а мёртвые могут чувствовать себя виноватыми?
Бородач резко вздрогнул и сильно побледнел.
- Лев. Зачем ты спрашиваешь? – Голос похож на шелест.
- Да?
- Да, думаю да.
- Папа, покушай суп. Остынет.
Отец смотрел какое-то время на него, затем потрепал его рукой по волосам и улыбнулся.
- Ты прав.
Пока тот ел, мальчик рассматривал синюю полосу от верёвки на его шее и обдумывал услышанное. «…проигрывать в голове всевозможные варианты того, как было бы здорово, если бы ничего не случилось».
За дверью раздался кашель и стук обтряхиваемых от снега ботинок. Отец всё так же, мерно, продолжал есть суп. Разумеется он ничего не слышал, равно как и не видел спящего на кровати двойника.
Когда открылась запертая на щеколду дверь и в комнату вошёл третий отец, Лёвка уже не чувствовал страха, как вчера или позавчера.
- Привет, большой Лев! – Гаркнул с порога вошедший. Он снял куртку и повесил её на гвоздик в стене, к двум таким же. – Спорю на двух дойных коров, ты не угадаешь, что я тебе принёс!
Сидевший на стуле продолжал есть суп, спящий на кровати опять храпел.
- Мечта всех мальчишек, эй! Посмотри-ка! – Вошедший переобулся в тапки и подошёл к нему, держа в руках коробок.
Спящий опять перевернулся на другой бок, лицом к ним. И Лёвка увидел на его шее точно такую же синюю полосу от стянувшей верёвки, как и у того, который сейчас ел суп. «Печать висельника» - в какой-то книге он читал, что это называется именно так.
- Привет, па! – Сказал он новому бородачу и обнял его.
Тот потрепал его рукой по волосам.
- Как учёба, сынок?
- Нормально, троек нет.
- Отлично, тогда ты это заработал. Держи! – Он протянул ему коробок. – Готов спорить, ты уписаешься от восторга.
Лёвка посмотрел на коробок, на отца, на печать висельника на его шее…
И пока он распечатывал новый набор робототехники, пока восторгался им под весёлый смех стоящего отца, у него в мозгу крутились слова, сказанные тем, кто сейчас ел куриный суп. «Мне кажется такие люди будут проигрывать в голове всевозможные варианты того, как было бы здорово, если бы ничего не случилось. Ничего такого, от чего они чувствуют себя виноватыми».
«Как ты думаешь, а мёртвые могут чувствовать себя виноватыми?»
«Да, думаю да».
Воспоминание о том, как соседи снимают его тело с верёвки, синяя полоса под бородой, утешения незнакомых людей, вопросы медиков и работников соцслужб…
Но с другой стороны – вот он. Нет, не так – вот они.
- Как насчёт супа, па? Куриного супа? – Спросил он.
- Мысль неплохая. – Сказал отец, сел на кровать и закурил.