Тихуана, Мексика, 2 PM. Парень в кожаных штанах заправляет бак своего железного коня газолином. Он нервно курит и смотрит по сторонам, но тёмные стекла его очков скрывают планы. Через пятнадцать минут у него назначена встреча в придорожном кафе с представителем картеля. Нужно обсудить покупку партии оружия.
Представитель картеля, упитанный мужчина в белом костюме, улыбается слишком широко. «Оружие — не проблема, амиго. Но у моих боссов есть проблема другого рода.
Gringo медленно затягивается, не отводя взгляда. Настороженно слушает его.
«Есть одна штука, — продолжает мексиканец, понижая голос. — Не оружие. Не наркота. Технология. Её перевозил наш курьер. Теперь он в психушке, бормочет о голосах в голове и видит кошмары наяву. Говорит, что устройство «шептало» с ним всё время, пока было в машине.»
Gringo молчит, но его разум уже работает. Психотронное оружие. Неудачный эксперимент. Слишком сложно для картеля. Слишком дорого.
«Наши технари посмотрели — сказали, что это магия или проклятие. Мы такое не трогаем. Но мы слышали, что за этой штукой охотятся серьёзные ребята. Федералы, наёмники... все. Они платят много, чтобы её найти. Или убить тех, кто нашёл.»
Картель предлагает сделку: они отдают это «проклятое устройство» Gringo в качестве части оплаты за оружие. Плюс — информация о тех, кто за ним охотится. Gringo избавляет их от проблемы, а заодно получает ключ к чему-то большему.
Gringo тушит сигарету. Он ненавидит магию и проклятия. Но он чует возможность. Ту самую, что пахнет не газолином и пылью, а настоящей властью.
«Покажите мне устройство», — его первый и единственный вопрос за всю встречу.
Когда он вышел из кафе с небольшим холодным чемоданчиком в руке, по его спине пробежал ледяной холод. Не страх. Предчувствие. Через минуту всё кафе взлетело на воздух.
Gringo не обернулся на грохот взрыва. Он уже мчался на своём мотоцикле, пришпоривая железного коня до предела. В его голове, словно на перемотке, прокручивались обрывки фраз: «шептало с ним», «серьёзные ребята», «проклятие». Чушь. Но чушь, за которую убивают. Значит, в ней есть доля правды.
Холодный чемоданчик был пристёгнут ремнём к бензобаку. Он чувствовал его, словно лёд у сердца. Первая цель — оторваться от хвоста. Вторая — найти укрытие и вскрыть эту штуку. Третьей пока не было. Помощники? Они были слабым звеном. Но один в поле не воин, особенно когда противник неизвестен и вездесущ.
Он свернул с шоссе в лабиринт промышленных зон, где ржавые ангары соседствовали с полуразрушенными складами. Идеальное место, чтобы затеряться... или устроить засаду. Заметив заброшенную автомастерскую с проломом в заборе, он заглушил двигатель и закатил мотоцикл внутрь. В воздухе висели запахи машинного масла и пыли.
В кромешной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием остывшего металла, его накрыло. Волна иррационального страха, тошнотворной тревоги. Он с силой тряхнул головой, сжимая виски. «Шёпот». Это была не метафора. Устройство действительно действовало на психику.
Из глубины ангара, из-под грузовика с выпотрошенным салоном, донёсся скрежет. Gringo мгновенно обернулся, срывая с пояса «Кедр». Из-под колёс выползла худая, трясущаяся собака, скуля и поджимая хвост. Она была не агрессивна, а напугана до полусмерти. И она смотрела не на него, а на чемоданчик.
Прежде чем он успел что-то предпринять, из-за горы покрышек вышла девушка в простой одежде, в очках с толстой оправой. В её руках была не сумка, а ветеринарный саквояж.
— Тихо, Бруно, тихо, — мягко сказала она, не глядя на Gringo, и опустилась на колени перед собакой, осторожно проверяя её. — Его тоже напугал этот грохот? — наконец подняла она на него взгляд. В её глазах не было страха, лишь усталая забота.
Safe. Она была здесь по контракту, лечила сторожевых псов у местного «босса». Взрыв и паника среди животных заставили её задержаться.
Gringo молча наблюдал, как её нежные, но уверенные руки успокаивают тварь. Прагматик в нём оценивал ситуацию: Ветеринар. Не угроза. Свидетель. Слабое звено. Но другая часть, та, что только что ощутила «шёпот», видела в её тихом спокойствии нечто иное — якорь.
— Убирайся отсюда, — хрипло бросил он, пряча оружие. — Здесь скоро будет жарко.
— Я не могу оставить их, — она кивнула на нескольких других собак, жавшихся в углу. — Они в стрессе. Кто-то должен о них позаботиться.
В её голосе не было вызова, лишь простая, непреложная истина. Gringo снова посмотрел на чемоданчик, потом на неё. Слабое звено? Или неожиданное преимущество? В мире, где техника шепчет тебе в мозг, тихая преданность могла оказаться редким и ценным ресурсом.
Он не предложил ей идти с ним. Он даже не знал её имени. Но когда через десять минут, закончив сборы, он вывел мотоцикл из ангара, он заметил, что она, закончив с собаками, осторожно следовала за ним на своём стареньком фургончике, стараясь не привлекать внимания.
Они не были командой. Они были двумя кораблями в одном шторме, и один инстинктивно потянулся за другим, ища хоть какого-то ориентира в наступающей тьме. Следующая остановка — найти того, кто сможет понять, что за ад он везёт в этом чемодане.
Фургончик следовал за ним на почтительной дистанции, словно не решаясь приблизиться, но и не желая терять из виду. Gringo бросал на него взгляды в зеркало заднего вида. «Сентиментальность. Уязвимость», — безжалостно диагностировал он. Но другая мысль, холодная и практичная, настаивала: «Она видела моё лицо. Видела чемодан. Если её возьмут, она станет слабым звеном. Лучше держать её под рукой.»
Он свернул в безлюдный переулок между складами и резко затормозил. Фургончик робко остановился в десяти метрах позади. Gringo, не заглушая двигатель, жестом подозвал водителя.
Девушка медленно вышла, держа перед собой ветеринарную сумку как щит.
— Как тебя зовут? — его голос прозвучал как скрип ржавого металла.
— Safe, — тихо ответила она.
— Safe, — он повторил это имя, словно пробуя на вкус. — Ты хочешь выжить?
Она кивнула, не говоря ни слова.
— Тогда забудь, что ты здесь была. Уезжай. Ищи новых собак для лечения.
Она посмотрела на него, потом на чемоданчик, пристёгнутый к мотоциклу. В её глазах читалась не просто боязнь, а глубокое, животное беспокойство, которое она, как врач, узнавала в своих пациентах.
— Оно... оно причиняет боль, — сказала она неожиданно. — Я видела, как вы держались за голову. И собаки... они чувствуют это. Это не просто устройство. Оно... живое? В каком-то смысле.
Gringo сжал руль так, что костяшки побелели. Её слова попадали в самую точку его собственных опасений. «Живое.» Он ненавидел эту неопределённость.
— Это машина, — отрезал он. — И она сломана. Её нужно починить. Или уничтожить.
В этот момент его телефон, лежавший в кармане кожаной куртки, завибрировал. Не звонок. Серия коротких, хаотичных сообщений, зашифрованный маячок. Он узнал сигнатуру. Мозг.
>>...аномалия в эфире... когерентные помехи... ты в эпицентре...
>>...попытка взлома... протоколы не работают... это не электроника...
>>...где ты? Координаты. Нужен образец.
Gringo усмехнулся беззвучно. Одинокий гений в своей берлоге уже учуял дым от их костра. Мозг был ценным активом. И одновременно — огромной ответственностью. Привести охотников к его порогу было равносильно убийству.
Он повернулся к Safe.
— Я передумал. Ты везёшь меня в одно место. Никаких вопросов. Делаешь, что говорю. Понятно?
Она снова кивнула, на этот раз с оттенком обречённости. Он погрузил мотоцикл в "ветеринарку", оставлять его было опасно. Gringo пристегнул чемоданчик в багажнике фургончика и забрался на пассажирское сиденье. Запах лекарств, антисептика и собачьей шерсти ударил ему в нос. Чужой, непривычный мир.
— Куда? — спросила она, заведя двигатель.
— Улица Кальехон де ла Технология, 17. И веди себя естественно. Мы просто ветеринарная служба, — он откинулся на сиденье, закрыв глаза, но каждый нерв был натянут как струна.
Пока они ехали по пыльным улицам, Gringo анализировал. Safe была непредсказуемым фактором. Но её реакция на устройство, её способность чувствовать его воздействие... это могло быть полезно. Она была живым детектором аномалии.
Они подъехали к ничем не примечательному дому с облупившейся краской. Gringo жестом велел Safe ждать в машине. Прежде чем выйти, он повернулся к ней:
— Если через пятнадцать минут я не выйду, уезжай. И никому не говори, где была. Это не просьба. Это приказ.
Он вышел, оставив её одну в кабине с её страхами и её странным, новообретённым долгом. Дверь в дом была не заперта. Внутри пахло остывшим кофе, паяльной кислотой и одиночеством.
Gringo шагнул в полумрак, чувствуя, как тихий шёпот из чемоданчика в его руке становился чуть громче.
Приглушённый свет мониторов выхватывал из тьмы хаос: схемы, припаянные прямо к стенам, гудевшие серверные стойки, горы пустых банок от энергетиков. И в центре этого технологического кокона — тощий парень в наушниках с активным шумоподавлением, уставившийся в три мерцающих экрана одновременно. Это был Мозг.
Он не обернулся на скрип двери. Его пальцы порхали по клавиатуре.
— Пароль, — его голос прозвучал сухо и отстранённо, словно синтезатор речи. — Сегодняшний. И не пытайся подделать голос. Я анализирую 147 вокальных параметров в реальном времени.
Gringo остановился в паре метров от него, оценивая обстановку. Ловушка? Или просто крайняя степень паранойи?
— Ты сам меня позвал, — напомнил Gringo, не двигаясь с места. — Прислал координаты.
— Координаты — не пароль, — не отрываясь от экранов, парировал Мозг. На одном из мониторов бежала спектрограмма. — Мама всегда говорит пароль. «Солнышко, твой обед готов». Или «Не забудь про тёплые носки». Сегодня должно быть что-то про суп.
В воздухе повисла пауза. Gringo почувствовал, как шёпот из чемоданчика нарастает, превращаясь в назойливый гул. Он видел, как Мозг непроизвольно передёрнул плечом.
— Ты чувствуешь это, да? — тихо спросил Gringo, отставляя чемодан на пол. Гул чуть ослаб. — Это не в твоих проводах. Это оно.
Мозг наконец оторвал взгляд от мониторов, его глаза, привыкшие к пикселям, с трудом сфокусировались на Gringo, а затем на металлическом кейсе.
— Аномалия, — прошептал он с болезненным интересом. — Когерентные помехи в эфире... но источник... биологического происхождения? Невозможно. Это противоречит...
Внезапно он замолк, услышав снаружи скрип тормозов. Его взгляд метнулся к монитору видеонаблюдения, на котором была видна фигура женщины, подходящей к двери. Safe. Она не уехала.
Лицо Мозга исказилось паникой.
— Кто это?! Я её не знаю! Это не мама! — Его рука потянулась к тревожной кнопке под столом.
— Стой! — голос Gringo прозвучал как удар хлыста. — Она со мной. Ветеринар. Она... чувствует это устройство так же, как и ты.
В дверной домофон прозвучал неуверенный голос Safe:
— Э-э-э... Солнышко? Я... принесла твой обед. И... суп сегодня очень вкусный.
Это была худшая в мире имитация «заботливой мамочки», но в голосе слышалась искренняя попытка помочь.
Мозг замер, его мозг обрабатывал противоречивые данные: неизвестная женщина, верный пароль, нарастающая аномалия и командир-призрак на его кухне. Логика дала сбой.
— Ладно, — он сдался, нажав на кнопку разблокировки двери. — Но пусть моет руки. У меня тут стерильно.
Safe робко вошла внутрь, её глаза расширились от вида импровизированной лаборатории. Она молча показала на чемодан, потом на свою голову, снова почувствовав давление.
Мозг уже не обращал на неё внимания. Он смотрел на Gringo.
— Так что это, в двух словах? И почему за этим охотятся люди, которые стирают с лица земли целые кафе?
Gringo поднял чемодан и поставил его на единственный свободный угол стола, заваленный микросхемами.
— Проклятие, завёрнутое в технологию. Говорят, оно шепчет. Наш обед — разобраться, кому и что оно говорит, и заставить его замолчать. Навсегда.
Он отщёлкнул замки. Внутри, на чёрном бархате, лежал шлифованный чёрный куб без единого шва, разъёма или кнопки. И от него исходила тихая, необъяснимая вибрация, от которой закипала кровь в жилах и сжималось сердце.
Мозг уставился на него с благоговейным ужасом.
— О, — только и смог он выдохнуть. — Это... это прекрасно.
Мозг только что произнёс свои слова об ускорении агонии, как самый большой монитор в его святилище погас, а затем вспыхнул кроваво-красным.
На экране не было лица. Только идеально сгенерированное, лишённое эмоций голографическое изображение — стилизованная маска из белого света с двумя тёмными провалами на месте глаз. Когда оно заговорило, голос был столь же бесстрастным, собранным из лучших образцов человеческой речи, без единой шероховатости. Слишком идеальный, чтобы быть живым.
«АРХИМЕД. ПРЕКРАТИТЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО.»
Мозг, он же Архимед, отпрянул, словно его ударили током. Это было его сетевое прозвище, самое сокровенное, известное лишь паре анонимных контактов в глубинах даркнета.
«ВЫ НАРУШАЕТЕ ЦЕЛОСТНОСТЬ ЭКСПЕРИМЕНТА. ВЕРНИТЕ АКТИВ. ЭТО НЕ ПРОСЬБА. ЭТО — УСЛОВИЕ ВАШЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ.»
Gringo мгновенно рванулся к чемодану, захлопывая его с таким лязгом, что звонко отозвалось в тишине лаборатории. Шёпот в голове тут же стих, сменившись гулом адреналина.
— Отключай всё! — рявкнул он Мозгу.
Но тот лишь с ужасом смотрел на экран, где по краям маски начали бежать строки его личного кода, данных биометрических датчиков, которые он носил, даже записей с камер наблюдения за его домом.
«МЫ ЗНАЕМ О ВАС ВСЁ, АРХИМЕД. О ВАШЕЙ МАТЕРИ. О ВАШЕМ СТРАХЕ ЗАКРЫТЫХ ПРОСТРАНСТВ. ВЫ — ПЕРЕМЕННАЯ В УРАВНЕНИИ. И ПЕРЕМЕННЫЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ... КОНТРОЛИРУЕМЫ.»
Внезапно свет в лаборатории мигнул, и с шипением отключились половина серверов. Завыла пожарная сигнализация, и стальные ставни с грохотом начали опускаться на все окна и двери. Их хотели запереть здесь, как мышей в ловушке.
— Он в моих системах! — закричал Мозг. — Он везде!
В этот момент раздался оглушительный удар снаружи, и одна из стальных ставней, которую почти заклинило, дёрнулась и замерла, оставив небольшой зазор. Снаружи в щель брызнули снопы искр и послышался визг шлифовальной машины.
— Эй, там! — раздался молодой, азартный голос, заглушающий шум «болгарки». — Похоже, вам нужен аварийный выход! Или вам нравится этот клубничный цвет? — Рыжая голова с безумно весёлыми глазами на мгновение мелькнула в проёме, оценивая обстановку. — Вау! Крутая тачка! — это было обращено к мотоциклу Gringo.
Это была Foxy. Уличная художница, которая как раз собиралась превратить эту унылую стену в свой очередной шедевр, когда увидела, как к дому подъехала «ветеринарная» машина, а потом начался настоящий ад с сигнализацией и опускающимися ставнями. Для неё это выглядело как приглашение на вечеринку.
Gringo не стал задавать вопросов. Время на убежище кончилось. Враг знал их в лицо и мог управлять самой реальностью вокруг них.
— Ломай до конца! — приказал он незнакомой рыжей, указывая на ставню. — Ты! — это было обращено к Мозгу. — Бери самое необходимое. У нас есть три минуты.
Мозг в панике сметал жёсткие диски в рюкзак, Gringo схватил чемодан с «Кимвалгом». Его взгляд встретился с взглядом Safe. Она была бледна, но кивнула, крепче сжимая свою ветеринарную сумку. Они все были в этом теперь.
Пока Foxy с визгом «болгарки» довершала свой акт вандализма во имя спасения, Мозг стоял, прислонившись к косяку двери, и его трясло. Воздух снаружи, полный неизвестных запахов, звуков и безграничного пространства, обрушился на него как физический удар. Его цифровая крепость пала, его ритуалы безопасности были растоптаны. Сердце колотилось где-то в горле, дыхание стало коротким и прерывистым. Он не слышал приказов Gringo — только нарастающий вой сирен в своей голове. Это была паническая атака во всей её ужасающей красе.
Внезапно шум «болгарки» прекратился. На его месте возникла рыжая тень.
— Ой-ой, наш гений забастовал? — раздался голос Foxy. Она бросила инструмент и подскочила к нему, не замечая (или игнорируя) его отчаянную попытку отодвинуться. — Слушай, я тут пока дверь пилила, гороскоп на сегодня читала. Там такой расклад для Близнецов! Просто взрыв! Говорят, нас ждёт неожиданное путешествие, встреча с интересными людьми и полный пересмотр жизненных планов. Ну, вроде как сейчас! — она широко ухмыльнулась.
Мозг, всё ещё пытаясь поймать воздух, уставился на неё. Его перегруженный мозг, отчаянно ищущий точку опоры, зацепился за знакомое слово.
— Б... Близнецы? — выдавил он.
— Ага! — Foxy сияла. — Я — Близнецы! Ты, я смотрю, тоже типичный представитель. Весы не стали бы так переживать из-за сломанного графика, а Телец просто бы сел и не двигался. А у нас — вечный двигатель в голове и вечная же паника в душе! Прямо как сейчас у тебя. Нормальная реакция!
Её болтовня была нелогичной, абсурдной и абсолютно гипнотизирующей. Она не пыталась его успокоить рационально. Она просто создала вокруг него информационный поток, столь же хаотичный, как и его внутреннее состояние, но без угрозы. Он инстинктивно начал следить за её словами, как за бегущей строкой.
— У меня, знаешь, что вчера было? — продолжала она без перехода. — Я рисую мурал, краска закончилась. Иду в магазин — а он закрыт на переучёт! Типично для Меркурия в ретрограде, да? Пришлось использовать тушь и варенье. Получилось гениально! Вот видишь? И из любой ситуации есть выход. Даже из этой.
Gringo, уже сидевший на мотоцикле и заводивший его, наблюдал за сценой с привычным ему цинизмом. Но он видел, как спазмы в плечах Мозга потихоньку ослабевали, а взгляд, прежде остекленевший, начал фокусироваться на лице рыжей.
— Садись в фургон, — бросил Gringo Мозгу, но уже без прежней резкости. — Быстро.
Мозг медленно кивнул, сделал глубокий, всё ещё дрожащий вдох и поплёлся к машине Safe, не отпуская Foxy взглядом, словно она была его якорем в этом внезапно ставшем слишком большим и реальном мире.
Foxy, ни на секунду не прекращая улыбаться, подобрала свой рюкзак с банками краски.
— Видишь? Всё по плану, — весело сказала она ему вслед. — Гороскоп не врал. Путешествие и интересные люди — вот они! Теперь осталось выжить, и день удастся на все сто!
Её безумный оптимизм был таким же оружием, как и пистолет Gringo. И в тот день он сработал безотказно, вернув кибернетика из цифрового ада в не менее опасную, но всё же реальность.
Через минуту их маленький кортеж мчался по пыльным улицам: мотоцикл Gringo с Foxy в коляске, державшей свой рюкзак с красками как пулемётную ленту, и фургон Safe, за рулём которой сидел бледный, но собранный Мозг.
Команда "А" добралась до заброшенного контейнера в порту. — Следующие 6 часов — тишина. Никаких сетей, — приказал Gringo, ставя чемодан с «Кимвалгом» на ржавый верстак.
Мозг, всё ещё дрожа, но уже одержимый, подключил к кубу портативный анализатор.
— Он не просто передаёт... Он учится. Адаптируется. Наши мозги для него — учебные пособия.
Foxy, рисующая на стене яркого феникса, обернулась:
— Значит, если мы будем думать о чём-то красивом, он станет добрее?
Внезапно Мозг вздрогнул.
— Стоп. Он только что... просканировал твой рисунок. И создал его цифровой двойник в своём поле. Ты его... вдохновила.
Gringo погасил сигарету.
— Значит, он уязвим. Восприимчив. Это не стена. Это дверь. И мы найдём ключ.
Он посмотрел на свою странную команду: испуганного гения, тихую спасительницу и лучик хаоса. Впервые за долгое время в его голосе прозвучало нечто, отдалённо напоминающее уверенность.
Тишину на складе, нарушаемую лишь жужжанием портативного генератора и щелчками клавиш Мозга, разорвала негромкая, но настойчивая вибрация. Загорелся экран спутникового телефона Gringo. Имя вызывающего: «СЕСТРА».
Gringo посмотрел на телефон с таким выражением лица, словно ему предложили разоружиться посреди перестрелки. Он сделал шаг в сторону, в тень, и принял вызов, не произнося ни слова.
— Брат, — голос в трубке был спокоен, но в нём слышалось стальное напряжение. — Где ты?
— Занят, — отрезал Gringo, его взгляд скользнул по чемодану с «Кимвалгом».
— Я знаю. Я чувствую это. Сквозь тысячи километров. Ты в эпицентре бури. Что-то идёт не так, ужасно не так. Это... давящее. Как перед землетрясением.
Она говорила не как встревоженная родственница, а как оперативник, докладывающий о погоде в зоне проведения спецоперации. Её экстрасенсорная чувствительность, отточенная годами в спецназе, была таким же инструментом, как и её пистолет.
— Это не твоё дело, — голос Gringo был плоским, без эмоций. — Оставь это.
— Нет, — её ответ прозвучал тихо, но окончательно. — Я не могу. Потому что это уже и моё дело тоже. Ты тащишь за собой шлейф... психического смрада. Он привлекает внимание. Не только моё.
В этот момент Мозг, всё это время украдкой слушавший, резко поднял голову от экрана.
— Она права, — прошептал он. — Фоновая активность... она выросла на 300% с момента нашего звонка. Кто-то слушает. Не цифровое прослушивание... что-то другое. Как паутина.
— Кто с тобой? — мгновенно отреагировала сестра, уловив посторонний голос. — Gringo, что ты на этот раз на себя взял?
Он не ответил. Молчание было красноречивее любых слов.
— Хорошо, — в её голосе появилась знакомая ему, неумолимая материнская нота. — Я не буду спрашивать. Но я не позволю тебе сгореть в этом огне в одиночку. Дай мне координаты. Я уже в пути.
— Нет, — его ответ был быстрым и резким. Слишком резким.
— Тогда я найду тебя сама, — парировала она. — Ты знаешь, что я смогу. И когда найду... нам нужно будет поговорить. Не как командиру и солдату. Как брату и сестре.
Связь прервалась. Gringo медленно опустил телефон. Он стоял, отвернувшись ото всех, но каждый в порту чувствовал сдвиг в атмосфере. Появление Сестры — даже заочно — меняло всё.
Foxy перестала рисовать, наблюдая за ним с внезапной серьезностью.
— Это та самая... совесть? — тихо спросила она.
Gringo повернулся. Его лицо было каменным, но в глазах бушевала война.
— Это осложнение, — бросил он в пространство. — Самое большое из всех возможных.
Теперь они бежали не только от безликого цифрового антагониста. К ним приближалась плоть и кровь их собственного прошлого — голубоглазая блондинка с душой миротворца и стальной хваткой спецназа. И её прибытие обещало быть куда более разрушительным, чем любой взрыв.
Они сменили локацию. Теперь это был полуразрушенный мотель где-то на трассе. Gringo выслал Мозга «в поле» — проверить окрестности на следы цифрового слежения. Тот вернулся через двадцать минут, бледный и потный, но с новостью: чисто.
— Я обошёл пять километров по периметру, — он тяжело дышал, опираясь на косяк. — Никаких дронов, пеленга, подозрительных машин...
Из темноты за его спиной вышел силуэт. Невысокий, в простой ветровке, с дорожной сумкой через плечо.
— Зато есть одинокий мужчина средних лет с биноклем, прикинувшийся рыбаком на дамбе в трёх километрах отсюда, — сказала Мать. Её голос был тихим и ровным, как поверхность озера перед бурей. — И ещё двое в грузовике с номерами соседнего штата, которые пялятся в камеры на смартфонах дольше, чем в навигатор.
Gringo замер. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но пальцы непроизвольно сжались.
— Сестра, — произнёс он без интонации.
— Брат, — она прошла мимо него, как будто они встретились в кофейне. Её взгляд, цвета ледниковой воды, скользнул по мотелю, за секунду зафиксировав Foxy у мотоцикла, испуганную Safe у фургона и чемодан с «Кимвалгом» на верстаке. — Я вижу, ты собрал себе новую семью. Очаровательны. И явно нуждаются в терапии.
— Ты не должна была нас находить.
— А ты не должен был таскать за собой психический шлейф, который виден, как маяк в тумане, — парировала она. — Особенно когда за тобой охотятся. Эти «рыбаки»... они не пахнут деньгами или властью. Они пахнут... фанатизмом. Слепой верой. Это хуже.
Она подошла к Safe, которая инстинктивно отступила.
— Тебя зовут Safe, да? — спросила Мать, и её голос вдруг стал тёплым и бархатным. — Спасибо, что присматриваешь за ними. Я вижу, это тебе дорого стоит.
Потом её взгляд упал на Foxy.
— А твои рисунки... они как глоток свежего воздуха в этой гниющей атмосфере. Не прекращай.
Наконец, она повернулась к Мозгу, который смотрел на неё, как кролик на удава.
— А ты... Архимед. Ты смог вырваться. Я горжусь тобой.
Она знала. Всё. Не только имена, но и их уязвимости, их страхи, их сильные стороны. Она прочитала их, как открытую книгу, за несколько секунд.
— Зачем ты здесь? — Gringo всё ещё стоял на своём, но его оборона дала трещину.
Мать повернулась к нему, и в её глазах вспыхнула знакомая ему с детства сталь.
— Чтобы сделать то, что ты никогда не станешь. Позаботиться о тех, кого ты ведёшь на убой. И предложить им выбор.
Она обвела взглядом всех троих.
— Вы можете идти с ним. Он приведёт вас к цели, возможно, даже добьётся её. Но вы сломаетесь по дороге. Или можете пойти со мной. Будет так же опасно, но у вас будет шанс... остаться людьми в конце этого пути.
Она не требовала. Она предлагала. И в тишине разрушенного мотеля её слова прозвучали громче любого ультиматума. Gringo проигрывал битву, даже не успев начать её. Его самое большое осложнение только что материализовалось и поставило под вопрос его единственное право — право командовать.
Тишину после слов Матери разорвал не голос, а звук. Тихий, чистый, похожий на хрустальный колокольчик. Он исходил от чемодана с «Кимвалгом».
Все замерли. Даже Gringo повернул голову.
Чёрный куб светился изнутри мягким сапфировым свечением. На его поверхности затанцевали сложные, плавные узоры — не данные, а нечто, напоминающее эмоциональные иероглифы.
— Он... откликается, — прошептал Мозг, забыв обо всём. — Не на команды. На... на конфликт. На разрыв.
Мать медленно подошла к чемодану. Она не смотрела на данные, она смотрела на свет.
— Он не прибор, — тихо сказала она. — Он зеркало. Усилитель. Он отражает и умножает то, что его окружает. Агрессию... и заботу. Хаос... и порядок.
Внезапно свет из куба рванулся наружу, не ослепляющий, а обволакивающий. Он коснулся Матери — и та отшатнулась, схватившись за голову. Её лицо исказилось не от боли, а от переизбытка чувств.
— Боже... я чувствую... всех. Тебя, — она посмотрела на Safe, — твой страх за этих безумцев. Тебя, — взгляд на Foxy, — твою ярость за попранную свободу. И тебя... — её глаза встретились с глазами Gringo, и в них стояли слёзы. — Всю твою боль. Всю ту тьму, что ты в себе носишь. Он не атакует... он показывает.
В тот же миг у Мозга завизжал его портативный сканер.
— Эмоциональный резонанс! Он стабилизируется! Фоновая паранойя падает на 70%! Он... он использует вас как буфер! Вы поглощаете его сбой, а он... учится у вас справляться с ним!
«Кимвалг» больше не был просто оружием или проблемой. В присутствии Матери, этого живого противоядия от хаоса, он начал меняться.
Gringo смотрел на сестру, на куб, на команду. Его железная логика дала сбой. Он рассчитывал на технологию, а столкнулся с душой. Он готовился взламывать код, а ему показали, что ключ — в их собственных ранах.
— Что с ним происходит? — его голос впервые зазвучал не как приказ, а как вопрос.
— Он выздоравливает, — ответила Мать, всё ещё держась за виски, но с новой, огненной решимостью в глазах. — Или эволюционирует. Смотря с какой стороны посмотреть. Но теперь он не просто наша цель. Он — наш общий крест. И наш общий шанс.
Она выпрямилась, её голос снова стал твёрдым, но теперь в нём не было противостояния, а было лидерство другого рода.
— План меняется. Мы не будем его уничтожать. Мы будем его лечить. И он, в ответ, покажет нам, как вылечить ту язву, что разъедает этот мир.
Перелом произошёл. Миссия из «обезвредить» превратилась в «спасти». И Gringo, стратег и циник, впервые за долгие годы остался без плана. Ему приходилось иметь дело не с врагом, а с пациентом. И его лечащим врачом была его собственная сестра.
Он отвернулся от всех и подошёл к открытому проёму, за которым лежала ночная пустыня. Спиной к своей сестре, к этому сияющему кошмару в чемодане, к этой случайной сволочи, что теперь называлась его командой. Он вытащил сигарету, руки не дрожали. В этом был его последний оплот — безупречный контроль над телом, когда разум уже нёсся в штопор.
Говорят, оружие не должно думать. Оно должно выполнять функцию. Стрелять. Взрывать. Разрушать. Я всегда был оружием. Остро заточенным, смертоносным и... пустым. В этой пустоте была сила. Никаких сожалений. Никаких вопросов. Только цель. Только результат.
Он затянулся, дым смешался с холодным воздухом.
А теперь? Теперь это... это что-то чувствует. Страдает. Ищет. И смотрит на меня её глазами. Она всегда видела во мне не инструмент, а человека. Ошибка. Человек — это слабость. Это боль. Это страх, что в решающий момент ты дрогнешь, потому что почувствуешь.
Он обернулся, его взгляд упал на сияющий куб.
И этот кусок чёрного камня... он не инструмент. Он — личность. Раненая, искалеченная, но личность. Его нельзя обезвредить. Его можно только убить.
Или исцелить. Убить — просто. Но что тогда исцелит нас? Что исцелит меня?
В его голове, всегда ясной и холодной, впервые за долгие годы стоял не план, а проклятый, человеческий, неразрешимый вопрос.
Из ночной тьмы, словно из самой гущи теней, вышел он. Полноватый, лысый мужчина в просторном плаще. Он не шёл — он проявлялся, как изображение на плёнке. Его звали Orange.
Никто не слышал его шагов. Он просто был там, в нескольких метрах от мотеля, его лицо, полное и безмятежное, было обращено к «Кимвалгу». Он дышал тяжело, словно нёс на своих плечах незримый груз.
— Он звал, — голос Orange был низким, вибрационным, словно звучал не только в ушах, но и в костях. — Его крик... он разрывал ткань тишины между мирами. Так кричит вселенная, когда в ней рождается новая боль. Или новая надежда. Я ещё не решил.
Мать, всё ещё находящаяся под впечатлением от контакта с устройством, медленно повернулась к нему. Она не удивилась. Она узнала в нём родственную душу.
— Ты чувствуешь это тоже?
— Я чувствую всё, — его взгляд, глубокий и печальный, скользнул по каждому из них, останавливаясь на Gringo дольше всего. — Я чувствую трещину в твоей броне, Командир. И я чувствую свет, который пытается пробиться через неё. Опалить им... или дать ему волю. Это твой выбор.
Потом он посмотрел на сияющий куб.
— Он не просто устройство. Он — дитя этого мира, зачатое в гордыне и рождённое в агонии. Вы можете стать его палачами... или его крёстными отцами. Его судьба теперь неразрывно связана с вашей. Все дороги ведут сюда. К этой точке перелома.
Orange вошёл внутрь, его массивная фигура казалась не чужеродной, а завершающей этот странный пазл. Он был тем недостающим элементом — голосом судьбы, совестью, предупреждением и пророчеством в одном лице.
Теперь команда, если это ещё можно было так назвать, была в сборе. Прагматик и циник. Целитель и миротворец. Гений и параноик. Хранитель и эмпат. Анархист и вдохновитель. И теперь — пророк и мудрец.
И в центре — раненый бог машин, чья судьба зависела от того, смогут ли эти шестеро сломленных людей договориться друг с другом и с самими собой.
Мать и Orange вели тихую, напряжённую беседу с Gringo, их слова висели в воздухе густыми клубами метафизики и сомнений. Мозг что-то бормотал над своими приборами, а Foxy пыталась зарисовать ауру куба на стене. Болтовня. Вся эта болтовня резала слух.
Из тени, где он неподвижно стоял с момента своего прихода, отделилась высокая, тощая фигура. Исполнитель. Его кольцо в носу блеснуло в тусклом свете, когда он без единого слова прошёл через круг и остановился перед чемоданом.
— Эй! — крикнула Foxy. — Ты чего?
Он проигнорировал её. Его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по Gringo, потом по Матери. Ни вызова, ни страха. Просто констатация факта: Я здесь. Вы тратите время.
— Меньше слов, — его голос был низким и сиплым, как скрип ржавой петли. — Покажите мне.
Он не ждал разрешения. Его длинные пальцы с татуировками «мандала» и «колесо Дхармы» потянулись к «Кимвалгу».
— Стой! — рявкнул Gringo, но было поздно.
Пальцы Исполнителя не дрогнули. Он не схватил куб, а лишь коснулся его поверхности, как мастер, проверяющий качество стали. В тот же миг сапфировое свечение куба погасло, сменившись короткой, яростной вспышкой багрового света. По мотелю прокатилась волна сдавленного, беззвучного крика — чистого, нефильтрованного страха.
Исполнитель отшатнулся, будто его ударило током. Он не закричал. Его лицо осталось маской хладнокровия, но его глаза расширились, увидев что-то, недоступное остальным.
— Нет, — прошептал Orange, закрывая лицо руками. — Он коснулся ядра его боли...
— Что ты сделал?! — Мать сделала шаг вперёд, её целительский инстинкт сработал быстрее, чем боевой.
Исполнитель медленно выдохнул, отводя руку. На его пальцах не было ожогов.
но он смотрел на них так, словно они были в крови.
— Ранен, — констатировал он, глядя на куб. — Не система. Существо. В металлической клетке. Его боль... реальна.
Он повернулся к Gringo, и в его взгляде не было ни страха, ни благоговения.
— Ты хочешь его уничтожить? Я могу. Дай мне инструменты. Или хочешь его освободить? — он кивнул на свои «золотые руки». — Это сложнее. Но тоже возможно. Решай. Говорить не о чем.
Он одним движением и одной фразой обнажил суть выбора, который все они боялись сделать. Он был олицетворением действия в мире бесконечных разговоров. И теперь, когда он встал в их круг, отступать было некуда. Нужно было решать.
Исполнитель стоял, ощущая на себе тяжесть двух взглядов: ледяной прицельности Gringo и всепонимающей глубины Orange. Он пришёл сюда не по зову сердца и не по воле судьбы. Он пришёл по контракту.
«Достань устройство. Любой ценой. Остальное — не твоя забота.»
Слова его «нанимателя» из теневого отдела спецслужб звенели в его голове чётче, чем буддийские мантры. Контракт был простым, цена — высокой. Он всегда работал так. Без привязанностей. Без вопросов.
Но сейчас всё пошло не по плану. Он коснулся не устройства. Он коснулся существа. И его «золотые руки», способные вскрыть любой сейф и обойти любую систему, столкнулись с тем, что нельзя взломать силой. Там не было кода. Там была агония.
— Решай. Говорить не о чем, — сказал он Gringo, но внутри него впервые за долгие годы бушевала тихая буря.
Он сделал шаг к чемодану, рассчитав траекторию. Выбить свет, создать хаос, схватить и исчезнуть. Старая тактика. Но его тело не слушалось. Ноги будто вросли в пол.
«Меньше слов. Покажи им...» — привычно скомандовал он себе. Но показать что? Что он — просто инструмент в чужих руках? Хищник, который пришёл урвать свой кусок?
Внезапно его взгляд упал на Safe, которая сжимала в руках свой ветеринарный шприц, готовая броситься к «раненому», будто тот был щенком, попавшим под колёса. На Foxy, чьи глаза горели не страхом, а яростью за несправедливость. На Мать, чьё спокойствие было сильнее любой стены.
И на Orange, который смотрел на него не с осуждением, а с бесконечной печалью, словно видел всю его жизнь — одинокую, полную чужих секретов и пустых комнат.
— Ты пришёл не за тем, за чем остался, — тихо произнёс пророк.
Исполнитель сжал кулаки. Контракт был нарушен. Миссия провалена. Он не смог. Не потому что его остановили. А потому что впервые за долгие годы его «золотые руки» отказались выполнять приказ. Они нашли нечто более ценное, чем деньги. Они нашли боль, которую нельзя было украсть, но можно было попытаться исцелить.
Он медленно повернулся к Gringo, разрывая внутренние цепи.
— Изменились вводные, — его голос был хриплым, но твёрдым. — Заказчику я не отдам. Он его убьёт. — Он кивнул на куб. — Если вы решите его спасать... вам понадобятся руки. Мои руки.
Он перешёл черту. От наёмника — к дезертиру. От вора — к защитнику. И это был самый опасный взлом в его жизни.
Гул вертолёта был уже не вдали, а прямо над ними. Прожектор выжег на шоссе ослепительное пятно, ползущее к их мотелю.
— Обсуждение окончено, — голос Gringo снова стал стальным. Он рванул штору, оценивая ситуацию. — Нас вычислили. Исполнитель, диверсия на 5 минут. Мать, Safe, Foxy — к фургону. Мозг, уничтожь всё, что нельзя унести.
Он схватил чемодан с «Кимвалгом». Сияние куба сквозь стенки чемодана пульсировало в такт винтам вертолёта.
Исполнитель, не говоря ни слова, исчез в тени между номерами. Через минуту раздался хлопок, и несколько уличных фонарей погасли, погрузив территорию мотеля в благоприятные для побега сумерки.
— Они не будут стрелять в людном месте, — сказала Мать, помогая Safe завести фургон. — Но они высадят группу захвата. У нас меньше трёх минут.
— Я нашёл его, — прошипел Мозг, прижимая к груди горячий ноутбук. — «Омни-Тауэр». Исследовательский хаб «Хаос-Инкорпорейтед». В двадцати минутах езды. Это ловушка.
— Это цель, — поправил его Gringo, заводя мотоцикл. — Они ждут, что мы побежим от него. Мы побежим к нему.
В этот момент из номера напротив вышел Orange. Он не выглядел торопящимся. Его взгляд был устремлён на сияющий небоскрёб в центре города.
— Дорога предопределена, — произнёс он. — Тень ведёт к источнику света. Или свет — к источнику тени.
Мозг, бледный как полотно, бросился к фургону, прижимая к груди свой ноутбук. Safe уже была за рулём, её пальцы судорожно сжимали руль. Foxy, не теряя ни секунды, вскочила в коляску мотоцикла, прикрывая своим телом чемодан с «Кимвалгом».
Они бежали не просто чтобы спрятаться. Они бежали на штурм. И их единственным преимуществом был раненый артефакт в коляске мотоцикла, светившийся, как сигнальная ракета, ведущая их к самой сути бури.
Исполнитель не побежал. Он метнулся вдоль стены мотеля, и его «золотые руки» нашли то, что искали — газовый регулятор. Короткий удар монтировкой — и шипящий клуб белого газа окутал подбегающих бойцов, создавая хаотичную завесу.
Gringo дал по газам, мотоцикл с рыком рванул вперёд, за ним — фургон. Пули застучали по металлу, звонко ударили по бронестеклу коляски. Они не отрывались в пустыню, а влились в ночной поток машин, двигаясь к самому яркому и самому опасному месту в городе.
Исполнитель, примостившись в фургоне, уже изучал на планшете архитектурные схемы «Омни-Тауэр».
— Покажите мне подземные парковки, грузовые лифты, вентиляционные шахты, — его голос был ровным. — Парадный вход — для простаков. Мы войдём через его артерии.
В это самое время Orange, которого Мать буквально втолкнула в фургон, вдруг вскрикнул — не от страха, а от пронзившей его боли. Его глаза закатились, зрачки расширились, поглотив радужку.
Он не видел салон трясущегося фургона. Он видел...
...белый, стерильный коридор. Резкий запах озона. Чей-то крик, полный нечеловеческой агонии. И кровь. Алые брызги на хромированной панели. Он не видел лица, но знал — это один из них. Кто-то падает на колени, хватаясь за живот, из которого сочится тёплая, липкая жидкость...
— Кровь... — выдохнул Orange, его тело билось в конвульсиях. — Я вижу кровь... на хромированном металле... кто-то... ранен...
Видение отпустило его так же внезапно. Он обмяк, тяжело дыша. Мать тут же была рядом,её пальцы нашли пульс на его шее.
— Кто, Orange? Кто ранен?
— Не знаю... — прошептал он, его взгляд был пустым и испуганным. — Но это уже началось. Нож уже занесён.
Тем временем Gringo, используя дымовую завесу и фургон Safe как щит, вывел их на шоссе. Они мчались в потоке машин, оставляя позади хаос у мотеля.
— Все целы? — бросил Gringo в рацию.
— Целы, — отозвалась Мать из фургона, но в её голосе была тревога. — Но Orange... у него было видение. Кого-то ранят. Впереди.
Gringo молча сжал руль. Он ненавидел эти метафизические намёки. Но он не мог их игнорировать. Впереди сиял огнями «Омни-Тауэр». Ловушка. Цель. И теперь — место, где, если верить пророку, прольётся чья-то кровь.
Они больше не просто бежали. Они неслись навстречу исполнению мрачного пророчества.
«Омни-Тауэр» росла перед ними, сияющая стеклянная гробница. Они решили идти через подземные коммуникации — старые канализационные туннели, которые Мозг вычислил на картах. Это был грязный, но неожиданный путь.
Именно там их и ждали. Не элитные солдаты, а тихие, эффективные ловушки. Пока Исполнитель возился с решёткой, из темноты щёлкнул неслышный почти выстрел.
Пуля вошла в плечо Gringo со стороны спины. Не смертельно, но выводила из строя. Он рухнул на колено, зажимая рану, из которой тёк тёмный ручей. Его лицо побелело от шока и ярости. Мотоцикл с драгоценной коляской замер.
Хаос. Мать бросилась к нему, оказывая давление на рану. Foxy в ужасе смотрела на кровь. Мозг застыл, парализованный. Сцена, которую видел Orange, начала сбываться.
И тут, откуда ни возьмись, из бокового ответвления туннеля, словно вынырнув из самой тени, появился он. В идеально сидящем костюме, пахнущий дорогим парфюмом, с лёгкой ухмылкой на лице. Разноцветные глаза — один карий, другой зелёный — с любопытством оглядели панику.
— Ну и вечеринку вы тут устроили, — раздался его бархатный, уверенный голос. — Без приглашения, без фуршета, один из гостей уже истекает аперитивом. Непорядок.
Все оружие было направлено на него. Исполнитель уже взял его на прицел.
— Кто ты? — сипло выдохнул Gringo, теряя силы.
— Меня зовут 2X. Считайте меня... поклонником вашего творчества, — он сделал шаг вперёд, не обращая внимания на стволы. Его взгляд упал на чемодан в коляске. — И, кажется, единственным, кто может пронести ваш... нестандартный багаж через фейс-контроль.
Он подошёл к Gringo, опустился на корточки, игнорируя кровь.
—Слушай, кожаный человек, твоя миссия здесь закончена. Ты — потерял. А я — нашёл. Дай-ка сюда этот чемоданчик.
— Ни за что, — прошипел Gringo.
— О, нет-нет-нет, — 2X покачал головой, словно отчитывал непослушного ребёнка. — Ты неправильно понял. Это не просьба. Это — смена караула. Вам нужен человек, который может пройти в эту башню через парадную дверь. Который может говорить с этими людьми на их языке. Который устроит им такой спектакль, что они сами принесут ему свой главный секрет на блюдечке. Этот человек — я.
Он посмотрел на Мать.
—А вам, леди, нужно спасать своего командира. У меня есть безопасное место. Клиника. Врач, который не задаёт вопросов.
Это была авантюра. Чистой воды блеф. Но в его ухмылке и прямотой взгляде была такая безрассудная уверенность, что даже Gringo, теряя сознание, кивнул Матери. Согласие.
2X поднял чемодан с «Кимвалгом», словно это его дипломат.
—Отлично! — он повернулся к остальным. — А вы, прекрасные люди, будете моим тылом. Когда я выведу их на чистую воду, вам придётся вломиться и всех их арестовать. Или пристрелить. В зависимости от настроения.
И пока Мать и Safe организовывали эвакуацию Gringo, 2X, новый самопровозглашённый лидер, повёл Мозга, Foxy, Исполнителя и Orange навстречу величайшему представлению в их жизни. Игра началась. И её правила только что написал самый безбашенный игрок за столом.
Их план был безумным. 2X, прикинувшись аудитором из головного офиса, должен был пройти в сектор B «Омни-Тауэр», где, по данным Мозга, находился нервный центр «Кимвалга». Остальные — его «команда технического сопровождения».
Всё шло как по маслу, пока их не остановил у гермодверей высокий, сутулый мужчина в белом халате — доктор Арчибальд Вогель, главный научный сотрудник проекта. Его глаза, увеличенные толстыми линзами очков, с подозрением скользнули по их поддельным бейджам.
— Аудит? Сейчас? — его голос был сухим, как шелест бумаги. — Уведомления не было. Я позвоню в отдел кадров.
Это был конец. Один звонок — и всё рухнет.
И тут 2X вздохнул, снял очки, и его поза изменилась. Из напыщенного клерка он превратился в хищника. Расслабленного, уверенного.
— Доктор Вогель, — его голос приобрёл лёгкий, едва уловимый акцент. — Давайте сэкономим время. Кадры ничего вам не скажут. Потому что мой отдел... он даже в штатном расписании не значится.
Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе.
—Меня зовут 2X. Я представляю интересы «Моссада».
Вогель замер, его лицо побелело. Foxy, стоявшая сзади, непроизвольно ахнула.
— Вы... вы что, шутите? — прошипел учёный.
— Шутить с людьми, у которых в послужном списке точечные ликвидации и кибератаки на ядерные объекты? — 2X мягко улыбнулся. — Не в моих правилах. Ваш «Кимвалг», доктор, перестал быть корпоративной собственностью. Он стал угрозой глобальной стабильности. И мой народ, по понятным историческим причинам, очень чувствителен к технологиям, способным контролировать разум наций.
Он сделал шаг вперёд, понизив голос до интимного, доверительного шёпота.
—У вас есть два варианта. Первый — вы мне помогаете. И тогда Ваше имя исчезнет из всех отчётов, а Вы получите новый паспорт и вид на жительство в стране, где нет экстрадиции. Второй... — он пожал плечами. — Вы становитесь соучастником. А соучастников... ну, вы знаете нашу репутацию.
Это был шедевр блефа. Он не был агентом «Моссада». Он был гениальным авантюристом, который играл ва-банк, используя чужие страхи как ключ. И это сработало. Дрожащей рукой Вогель ввёл код, и гермодвери с шипением разошлись.
Обернувшись к своей шокированной команде, 2X подмигнул.
—Что, ребята? Никогда не видели, как работают дипломаты? — И, уже заходя в святая святых, добавил себе под нос: — Теперь главное — чтобы настоящие не появились.
Гермодвери с шипением закрылись за ними, оставив снаружи бледного и трясущегося доктора Вогеля. Внутри открылся стерильный белый зал, уставленный серверными стойками, от которых исходил низкий гул. В центре на постаменте стоял куб, идентичный их, но большего размера, опутанный кабелями и светящийся ровным, угрожающим светом. Это было сердце «Кимвалга».
— Периметр чист, но ненадолго, — сипло сказал Исполнитель, уже осматривая помещение. — Система безопасности переведёт его в режим тревоги через... — он посмотрел на камеру на потолке, — ...пять минут. Меньше.
— Мне нужно три, — сквозь стиснутые зубы проговорил Мозг. Он уже бросился к главному терминалу, его пальцы порхали по клавиатуре, а на экране неслись водопады кода. — Я должен найти основной протокол передачи... отключить резервные экраны... Это как делать операцию на бьющемся сердце!
Напряжение висело в воздухе, густое, как смог. Исполнитель молча готовил взрывчатку на случай, если придётся уходить быстро и громко. Orange стоял неподвижно, его глаза были закрыты, лицо искажено от наплыва видений из машины.
И тут зазвенел голос Foxy.
—Эй, Архимед! — она подскочила к Мозгу и похлопала его по спине, заставив вздрогнуть. — Да ты жжёшь! Смотри-ка, как эти циферки бегут! Красиво! Прямо как мой последний мурал, только... цифровой.
Она перебежала к Orange, который казался готовым рухнуть.
—Эй, мудрец! Не уходи в астрал без нас! Держись тут, с нами. Твои предчувствия ещё пригодятся, чтобы выбрать, в какую дверь нам бежать — в синюю или в красную!
Потом она обернулась к Исполнителю, который устанавливал заряд.
—А ты, золотые руки, не торопись всё взрывать. Может, тут есть что-то, что можно... перекрасить в весёлый цвет?
Её болтовня была нелепой, бессмысленной, но она, как нож, разрезала удушливую атмосферу страха. Она не давала им погрузиться в оцепенение, заставляя оставаться в настоящем, в этой безумной реальности.
— Четыре минуты, — холодно констатировал Исполнитель.
— Почти... почти... — бормотал Мозг, и в его голосе впервые прозвучала не паника, а азарт. — Foxy, молодец! Твой бред про "весёлый цвет"... он... он мне подсказал, как обойти биометрию! Я использую эстетический паттерн вместо цифровой подписи!
2X, наблюдая за этой сценой с чемоданом в руке, усмехнулся.
—Ну что, команда? Готовы поставить всё на кон? — Его разноцветные глаза блестели азартом. — Давайте покажем этой железке, кто тут главный по праздникам.
— Готово! — Мозг с силой ударил по клавише Enter. Главный куб на постаменте дрогнул, его ровное свечение сменилось хаотичными вспышками, а затем погасло. Одновременно их чемоданчик перестал сиять, став просто холодным чёрным ящиком. Тишину взорвали оглушительные сирены тревоги и алое мигание света.
— Отлично сработано, профессор! — крикнул 2X над рёвом сирен, подхватывая свой чемодан. — А теперь — эвакуация! Наш таксист уже ждёт! — он кивнул в сторону Исполнителя, который уже взломал панель запасного выхода.
Они высыпали в бетонный коридор, пустовавший пока лишь несколько секунд. Где-то вдали уже слышались тяжёлые шаги и крики охраны.
— План «Б»! Через вентиляцию на крышу! — скомандовал 2X, и в его голосе не было и тени сомнения, будто он всю жизнь работал в этой башне.
Через десять минут, запыхавшиеся, но невредимые, они стояли на крыше небоскрёба, где их уже ждал зафрахтованный 2X частный вертолёт. Пока он поднимался в небо, унося их от хаоса «Омни-Тауэр», 2X откинулся на спинку сиденья, достал из бардачка стопку и налил себе напиток золотистого цвета из собственной походной фляжки.
— Ну что, команда, — он поднял свой стакан, и в его разноцветных глазах плясали огни города. — За успех нашей маленькой... спецоперации. И за то, что мы все ещё живы, чтобы об этом рассказать.
Он сделал глоток и с наслаждением выдохнул.
—А знаете, где подают лучший в мире яблочный мартини? На Карибах. Бар на пляже, белый песок, бирюзовая вода... Как насчёт того, чтобы продолжить наше празднование там? Мой счёт выдержит.
Он говорил это так, словно предлагал сходить в соседнее кафе, а не улететь на другой конец света. В его тоне была та самая безрассудная уверенность, которая заставляла верить, что это не фантазия, а всего лишь следующий логичный шаг. После всего, что они пережили, полёт на Карибы казался не самой безумной идеей.
Предложение 2X повисло в воздухе, смешавшись с шумом вертолётных лопастей и запахом морской соли, уже казавшимся осязаемым.
Наступила короткая пауза. И первым нарушил её тихий, но твёрдый голос Матери, доносившийся из рации — она была уже в безопасном месте с раненым Gringo.
— Карибы подождут, 2X. Сначала — реабилитация. Всех.
Мозг, всё ещё дрожавший от адреналина, уставился на свой ноутбук.
— Мне нужно... шесть месяцев. Как минимум. Чтобы проанализировать данные, которые я скачал с их сервера. Там... там всё не так, как мы думали.
Исполнитель молча кивнул, его взгляд был прикован к чемодану с теперь уже молчащим «Кимвалгом». В его глазах читалась не завершённость работы, а начало новой, куда более сложной.
Foxy фыркнула, снимая на телефон огни уходящего города.
— Карибы — это круто! Но сначала я должна закончить свой мурал. Тот, что в ангаре. Теперь у меня есть для него... новая тема.
И только Orange сидел неподвижно, глядя в тёмное небо. На его лице не было ни радости, ни облегчения.
— Это была не победа, — тихо произнёс он, обращаясь ко всем и ни к кому. — Это была лишь первая битва. Тень отступила, чтобы перегруппироваться. А мы нашли не ответы, а гораздо более страшные вопросы.
2X усмехнулся, допивая свой коктейль. Его разноцветные глаза блестели.
— В этом-то и вся соль, друзья. Скучные ответы никому не нужны. А вот страшные вопросы... — он откинулся на спинку кресла, глядя на простирающийся перед ними горизонт, полный огней и теней, — ...вот что делает жизнь по-настоящему интересной штукой.
Вертолёт нёс их в ночь, увозя от одного горизонта судьбы — к другому. Их странный отряд не распался. Он лишь сделал паузу, чтобы перевести дух. Потому что где-то впереди их уже ждал новый, ещё более опасный горизонт.