За пять минут до эфира студия напоминала муравейник, в который воткнули контакты и пустили по ним ток. Гримёр со скорбным лицом наносил на лоб ведущего финальный слой пудры, пока тот отмахивался от ассистентки. Настырная девица отскакивала и тут же возвращалась, словно двигалась на пружинах. Листы с распечатанными вопросами в её руках колыхались веером.
В наушнике что-то монотонно бубнил звукорежиссёр. В такт его голосу на изогнутой стене студии бессмысленно рождалась и умирала яркая картинка Московского метро. Оператор со снайперской точностью наводил объектив на подиум. Взволнованный режиссёр непонятными жестами объяснял окружающим что-то невероятно важное.
И всю эту вакханалию ровно освещали мощные прожектора. У теней и тайных грехов не было ни единого шанса – выбеливалось всё, кроме морщин.
На лице гостя сегодняшней программы морщин было вдоволь, а в выбритых висках хромированным блеском сверкала седина. Гость сидел в кресле рядом с ведущим и напряжённо сжимал подлокотники.
– Две минуты! – громыхнуло откуда-то с потолка.
Изображение на стене выровнялось. Ведущий, наконец, прогнал ассистентку вместе с её бумажками, поправил манжеты, опробовал на камеру серию улыбок: «профессиональная сдержанность» «шокированная невинность», «намёк на вселенскую тайну». Поймав на себе отчаянный взгляд режиссёра, ведущий подмигнул. Эфир обещал быть сочным.
– Тридцать секунд!
Посторонних людей, словно ураганом снесло с площадки. Остались только ведущий и гость.
– Три, два, один. Камера!
В последний момент ведущий сменил «профессиональную сдержанность», на «лучезарное гостеприимство» и выплеснул навстречу камере невероятный заряд энергии.
– Добрый вечер, большая Москва! Это программа «Вне шаблонов» и ваш скромный ведущий – Иван Яр.
По изогнутой стене поползли комментарии зрителей:
«Дратути! Иван, не подведи, топи гуманоида!
Шоу начинается!
И мне и вам не хворать. А костюм у ведущего хороший
– С хирургической точностью мы вскрываем животрепещущие темы и докапываемся до сокрытой под слоем лжи и домыслов правды, – многозначительно произнёс Иван Яр. – Неделю назад наше общество пережило тектонический шок. Отголоски до сих пор сотрясают общественное мнение, и сегодня мы исследуем сам эпицентр.
Ведущий сделал театральную паузу и повернулся к гостю:
– С нами в студии – человек, чьи алгоритмы ежедневно опекают миллионы людей, обеспечивая работу транспортной артерии столицы. Анатолий Штерн, главный инженер системы «Мать Метро».
– Здравствуйте, – хрипло обронил гость.
– Анатолий, огромное спасибо, что нашли в себе смелость прийти к нам, – елейно улыбнулся ведущий. – Вы, как сторонник тотальной цифровизации общества и разработчик городских нейросетевых экосистем, сможете честно ответить на вопрос: такой совершенный организм, как «Мать Метро» может жестоко ошибиться?
Штерн подался было вперёд – передумал и откинулся на спинку кресла. Спинка слегка скрипнула, словно выражая соболезнования.
– «Мать Метро» – это не просто алгоритм. Это цифровой интеллект, внедрённый в каждую рельсу и каждый вагон. Это сама среда обитания. Система в реальном времени оптимизирует 5 000 параметров: от интервалов движения до молекулярного состава смазочно-охлаждающей жидкости в редукторах эскалаторов.
По стене с новой силой поползли комментарии:
Ничё себе! 5000 параметров. И ни один не отвечает за количество бабушек в час пик
Будущее уже наступило, а мы его проморгали
Я в восторге от нашего метро. Точность поездов – до секунды
– С момента её внедрения нам поступили тысячи благодарных отзывов, а экономия бюджета составила 27%...
– Значит, всё сводится к деньгам? – ввернул ведущий.
– … даже освещение адаптировано под циркадные ритмы пассажиров.
– Лампочки светят прекрасно, – заметил ведущий. – Но вы так и не ответили на мой вопрос.
– На какой из них? – осторожно переспросил гость.
В лице ведущего появилось снисхождение:
– Анатолий, зачем вы пришли к нам сегодня?
– Юристы посоветовали вынести обсуждение инцидента за пределы судебных заседаний. Нужно посвятить общественность в нюансы и тем самым успокоить.
– Или присыпать пеплом свежие раны, нанесённые вашим алгоритмом? – в голосе ведущего послышалась насмешка. – Вам страшно, ведь неделю назад люди увидели кошмарную изнанку «совершенства»: их жизнь, жизнь их детей в любой момент может отнять бездушный алгоритм, который даже не поймёт, что совершил убийство.
Прожектора послушно уступили власть над студией мерцающему монитору. Надписи «Я — воплощение буддийского спокойствия» и «Мужик по виду умный. Интересно, что скажет» сменилось репортажем из городской больницы. Молоденькая репортёр брала интервью у пациента. Выбритый и причёсанный специально для эфира, молодой человек выглядел так, будто его только что разбудили. Под глазами пролегали тени. Тощее лицо не знало загара. Из брови торчали шипы пирсинга, а в ноздре поблёскивало стальное кольцо.
– Как вас зовут? – с равной степенью вежливости и профессионализма поинтересовалась репортёр.
– Я отринул своё имя, – надменно изрёк молодой человек. – Художнику моего калибра не нужны ни ярлыки, ни признание. Свои работы я подписываю «Вольдемар – Проводник Теней».
– Вольдемар… – репортёра споткнулась об имя. – Расскажите, что произошло.
Юноша прикрыл глаза:
– Истинные шедевры рождаются в покое, в закромах цивилизации. Там не жужжат телефоны, не бродят интернет-зомби.
– Речь о метро? – репортёр старалась не отстать от полёта художественной мысли.
– Именно. Я взял фонарик, картон, краски и выбрал уединённую ветку; вход перекрывала жёлто-чёрная лента и всякие предупреждающие надписи – значит, никто не побеспокоит. Где-то через час послышался шум. Я обернулся и увидел огоньки цвета ядовитой фуксии. Они приближались.
– Так вы столкнулись с роботом-дезинфектором.
– Чуток испугался, – признался Вольдемар. – Робот подъехал ко мне, отсканировал и выдал: «Неопознанный объект. Система «Мать Метро» просит идентификации». На эмоциях я послал железяку куда подальше. Но железяка не унималась – продолжала требовать. Я понял, что работать не получится, плюнул и собрался уходить.
– Но почему вы не идентифицировали себя? – не унималась репортёр.
– Я же сказал, что презираю цифровое ярмо! – Вольдемара возмутила неспособность собеседницы понять базовые принципы его вселенной. – Социальные сети, аккаунты – это червь, точащий тело нашего общества! У меня нет странички в «ВТеме». Я не потребляю чужую жизнь через экран. Я ЖИВУ ЖИЗНЬ!
– Но паспорт у вас есть? – робко вставила репортёр.
– Конечно, у меня есть паспорт! – от возмущения Вольдемар даже подскочил. – Но куда, по-вашему, я должен был вставить роботу документ?!
– И что произошло потом? – поспешила вывернуться из щекотливой ситуации репортёр.
Вольдемар вдруг сжался, будто в его памяти тоннель был не шире больничной койки:
– Потом робот выдал: «Идентификация отсутствует. Крупный вредитель. Начинаю процедуру дезинфекции», и двинулся на меня. Продолговатый, весь в потёках. От него воняло жутко. Из передней части появился шланг и брызнул малахитовой струёй. Я увернулся. Он брызнул снова. И тут меня накрыло: в голове поплыло, живот скрутило. Помню, что меня стошнило. Я начал убегать. А железяка не отстаёт, брызгает и брызгает вонючими струями. Одежда насквозь пропиталась этой дрянью. Уже и тошнить нечем было.
Вольдемар судорожно вдохнул и, судя по всему, воздух больницы с привкусом лекарств был для него слаще чистейшего горного ветерка.
– Вы упали? – репортёр мягко подтолкнула собеседника по дороге памяти.
– Рухнул, – подтвердил тот. – Железяка выпустила свои клешни и поволокла меня к толстому брюху. А внутри, как в топке. Потом мне объяснили, что в брюхе – крематорий для утилизации крыс. Но я не крыса! Робот всё пихал и пихал меня в своё вонючее отверстие. Когда до него дошло, что я не влезаю в отсек для утилизации, он вызвал техподдержку. Мне повезло, что пришли люди.
Изображение на экране сменилось картинкой робота-дезинфектора. Это был не отполированный для рекламы экземпляр, а действующая модель с заляпанным ядом жалом и закопчённым брюхом.
Мамочки! Что это?!
И эта фиговина бегает по метро? Товарищи, отныне только наземный транспорт
Не сгущайте краски. Я работал на заводе, где этих роботов делают. Чуть сложнее пылесоса
Ага, и боятся нас больше, чем мы их)))
Прожектора медленно и осторожно разгорались, будто опасаясь, что резкий свет потревожит пиксели и монстр оживёт – прорвётся через материю экрана, неся смерть.
– Существо, подключённое к системе «Мать Метро», чуть не совершило жестокое убийство, – тяжеловесно произнёс ведущий, и сделал жест судьи, опускающего молоток.
Тут же прожектора развернулись и взяли на прицел гостя. Захваченный светом, он на мгновение растерялся.
– Это была штатная процедура, – пытался бесстрастно пояснить Штерн, но голос выдавал его, ломаясь на полуслове. – «Мать Метро» выслала робота в безлюдный сектор. Сенсоры не рассчитаны на распознавание художественных перформансов, только на уничтожение грызунов. А раз аккаунт отсутствовал, то система интерпретировала объект как крупный биоотход, – гость вдруг скис, по всей видимости, вялая защита опостылела ему за время судебных заседаний. – Но больше всего меня тревожит блестящая идея молодого человека проигнорировать предупреждающие знаки.
– По-вашему, он сам виноват? – ехидно заметил ведущий.
– Это незаконное проникновение! – парировал Штерн. – Форс-мажор, не учтённый алгоритмом системы цифровой труп…
– Прошу прощения? – лицо ведущего заострилось в предчувствии великолепного скандала.
Штерн, который по совету юристов вынужден был долго сдерживать негодование, не заметил тревожных сигналов:
– Будь у господина Вольдемара действующий аккаунт, проблемы удалось бы избежать! «Мать Метро» завязана на базу «ВТеме». Пусть аккаунтом не пользуются, но в современном мире отсутствие малейшего цифрового следа превращает человека для системы в ноль!
И тут он увидел торжество в глазах ведущего. Молчаливое «попался». Штерн с убийственной точностью ощутил, как только что собственными руками затянул удавку на своей шее.
Он с опозданием вспомнил все наставления юристов и приуныл ровно настолько, насколько ведущий обрадовался не прочитанным листам ассистентки.
– «Цифровой труп», – смачно с удовольствием произнёс ведущий. – Передачу смотрят сотни тысяч людей. Они каждый день вверяют вам жизнь. Какую оценку вы даёте их реакции на эту фразу?
Как всегда: без бумажки ты – какашка
Стыдно, господин инженер
Речь об обычном аккаунте. Он у всех есть. Даже у моего годовалого племяша
Всех господ в 1917…
Стало заметно, что Штерну очень тесно в пиджаке. Он потянулся было к петле галстука. Передумал. Сделал глубокий вдох:
– Прошу прощения за резкие слова. В университете, на кафедре кибернетики, бытовал такой жаргон для неучтённых объектов – «цифровой труп». Я такой же человек и могу погорячиться.
– Вы – архитектор нашей реальности, – холодно заметил ведущий. – И должны гарантировать, что в следующий раз ваша система не примет за «вредителя» ребёнка, убежавшего от мамы.
– Конечно. Все ошибки тщательно анализируются, – цвет щёк Штерна указывал на то, как ему тяжело не поддаваться на провокацию. – Протоколы безопасности ужесточены. Мы не можем отключить систему, от которой зависит город. Но мы все должны осознавать последствия…
– Последствия чьих поступков? – перебил ведущий. – Ваших? Или тех, кто осмелился жить без цифрового клейма? Признайте: неделю назад ваше творение совершило чудовищную ошибку, и именно вы в ответе за это!
Замерла студия, здание, город, мир. Штерн устало посмотрел в чёрный прицел объектива.
Меня не запихнут в клоаку робота
Вопрос или утверждение? Уточните для протокола
Почему этот тип всё ещё на свободе?
Избранных не сажают. У богачей всё схвачено
– Я признаю, что абсолютное совершенство недостижимо. Хотя бы потому, что его создают люди, – медленно произнёс Штерн.
– Ха! – непроизвольно вырвалось у ведущего. – Только что мы услышали подтверждение того, что бюджетные средства освоены впустую, ответственный человек – некомпетентен, а мы всего лишь тренажёры для алгоритмов. Нули.
– Насколько мне известно, картины господина Вольдемара взлетели в цене, – грустно улыбнулся Штерн. – Для человека, отвергающего признание, он неплохо озолотился.
– В таком случае, вы не слышали самого главного! – торжественно объявил ведущий. – Господин Вольдемар создал интернет-сообщество, стремящееся к отмене цифровизации. У него уже более семисот тысяч подписчиков.
Брови Штерна поползли вверх:
– Юноша пользуется интернетом, чтобы отменить его? Это шутка?
– Это… – ведущий хотел сказать нечто возвышенное о воле народа, но вдруг споткнулся о логику. – Это передача «Вне шаблонов», – он быстро вернул на лицо улыбку. – Смотрите нас каждую субботу. Будьте в курсе событий большой Москвы!
Всем спасибо. Все свободны
Скучно. В этот раз не случилось драки
Мы в рабстве у нейросетей! Очнитесь! Нас уничтожают!
Я бы поставил на инженера. Он хоть и старше, но выглядит бодренько
Спасибо Анатолию Штерну за то, что я каждое утро вовремя и с комфортом добираюсь на работу
– Снято! – рявкнул режиссёр.
Тот час прожектора выдохлись, а персонал облегчённо выдохнул. Злая ассистентка удалилась, потряхивая веером ненужных вопросов. Звукорежиссёр сматывал провода. Оператор нехотя оторвался от камеры, окинул мир вне объектива пресным взглядом.
Иван Яр тонул в потоке поздравлений. Его захлёстывали предсказаниями о небывалых рейтингах. С видом триумфатора он удалился пожинать плоды победы в кабинет начальства.
Штерн поднялся из кресла, отстегнул микрофон. Суета обтекала его, как речной поток – неподвижный валун. Обернувшись напоследок и прочтя комментарии, инженер покинул студию с высоко поднятой головой.