Я вытер покрытые металлической пылью ладони о рясу и шагнул в душную подсобку. В клубах сигаретного дыма, вокруг перевернутого ящика по перевозке тория, сидела троица.
Округлившиеся глаза уставились на мой крест, скрученный из обрубков крио-трубок.
— Гидразин мне в глотку, — хохотнула женщина со шрамом, пересекавшим всё лицо. — Священника подвезли.
— Что дальше, детей в шахты пошлют? — поддакнул мужчина с крючковатым носом и самокруткой в зубах.
Троица расхохоталась.
— Я Сашка, — неуверенно сказал третий, щуплый паренек с бегающим взглядом. — Это Шрам, а там Василий Антонович.
Я подошел и кивнул на рассыпанные на ящике кубики и жетоны на питание.
— В дробилку играете?
Сашка заерзал.
— Да мы это… уже закончили…
— Да не парься! — рассмеялся я. — Еще полбутылки водяры осталось. Я с вами.
Шрам одобрительно крякнула и подвинула мне стакан.
— Играем на жетоны, — сказала она. — У кого последним медяк останется целым — забирает общак.
Я уселся на пустую бочку и опрокинул в себя реакторную водку. Эффекта ожидаемо не последовало.
— А церковь не против азартных игр? — прищурился Василий Антонович. — Смотрите, батюшка, а то в ад угодите.
Шрам расхохоталась, гулко шлёпнув ладонью по ящику.
— Хотела бы я на это посмотреть, — всхлипывая от смеха, проговорила она. — Может, и нам дорогу покажешь.
— Может, и покажу, — согласился я и метнул игральные кости. — Семь.
Затолкав жетон в дробилку, я провернул барабан семь раз и вытащил назад изрядно помятую, но целую железяку.
— Ваш ход. Кстати, давно вы здесь?
Смех оборвался.
— Шрам и меня загрузили лет двести назад, — вздохнул Василий Антонович. — Сашку – почти триста.
— И как, стоило продавать свое сознание в рабство? — сухо поинтересовался я.
— Стоило, — зло бросил Василий Антонович. — Думаешь, лучше было просто сдохнуть и гнить в ящике? Или ждать, что душа улетит в рай? Нет ее, души. Тут она вся!
Он постучал пальцем по виску.
— Понятно, что там, — пожал я плечами. — И как ей там? Нравится?
Василий Антонович молча опрокинул в себя стакан.
Сашка хмыкнул, сгреб кубики и бросил.
— Девять, — тихо сказал он, вставляя жетон и крутя барабан. Железо взвыло. — Может, и не нравится. Но назад не отмотать. Контракт подписан. Наше сознание теперь — собственность компании.
Он вытянул из дробилки тонкий, в выбоинах, блин.
— А если бы я мог вас стереть? — заговорщицки произнес я, подавшись вперед.
Шрам сжала стакан и он, поддавшись, разлетелся. На стол посыпались осколки, окрашенные серовато-голубой кровью.
— Зачем ты так? — глухо спросила она. — Это невозможно. Я все перепробовала. Судилась. Сбегала. Бросалась в отсек теплосброса. Бесполезно: перезагрузят в нового синтета — и снова в шахту.
— Или запрут в одиночке лет на десять, — буркнул Сашка. — Им-то что. Мы же вечные.
— Только до тех пор, пока право владения не перейдет третим лицам, — подмигнул я.
— Да кто нас купит? — грустно усмехнулся Василий Антонович, ковыряя облупившуюся краску на ящике. Под ней обнажилась застывшая радуга старых слоев.
— А покупать не нужно, — сказал я с нажимом. — Вас можно выиграть.
Шрам грохнула обоими кулаками по ящику. Бутылка рухнула, водка растеклась по столу.
— Что ты несешь? — прошипела она. — Кто играть-то будет? Тут даже охраны нет! Колонией рулит искусственный интеллект!
— Допустим, я могу действовать от лица компании, — спокойно произнес я. — Предлагаю повысить ставки. Мое сознание против вашего. Если ваш жетон развалится первым — стираю вас. Насовсем. А если мой — стираю себя.
— Да ну, фигня какая-то, — недоверчиво бросил Сашка. — Это же надо как минимум доступ к ИИ.
— Вас не это сейчас должно заботить, — холодно сказал я. — Хотите и дальше вечно пахать на компанию — вперед. Выбираете смерть — нужно просто принять условия сделки.
Лужица водки дотекла до края ящика и звонко капала на пол.
— Я принимаю, — медленно сказал Василий Антонович. Он поднял глаза: смесь торжества и умиротворения, как у паломника в конце пути. Дрожащей рукой он подобрал кубики и метнул их на стол.
Все четверо впились взглядом в черные точки. Десять.
— Василий Антонович, — срывающимя голосом сказал Сашка. — Это все бред конечно, но, может, лучше не надо?
— Саш, я устал, — тихо сказал Василий Антонович. — День за днем, год за годом... Я больше не могу.
Он вогнал жетон в слот. Железо зарыдало. Пять оборотов дались легко.
Шесть.
Семь.
Жетон звякнул последний раз, и на стол, как песок из часов, посыпалась железная пыль. Василий Антонович поднял влажные глаза. Сигарета выпала из его рта. На его лице мелькнуло облегчение, и он медленно повалился на пол.
Сашка и Шрам вскочили.
— Что за дьявольщина, — прошептал Сашка и перекрестился. — Как ты это сделал?
— Это неважно, — сказал я ровным голосом. — Вы готовы продолжать?
— И что, будешь игать с каждым, пока всех не сотрешь? — процедила Шрам. — Здесь два миллиона! Ты же в конце концов сам проиграешь!
— Если только я не слишком хорош в вычислении вероятностей, — улыбнулся я. — Толщина жетона, степень повреждения... Чистая математика.
— Я в игре, — хрипло выдавила Шрам. — Но если я завтра опять тут проснусь, я тебе так рожу начищу…
Кубики стукнули о стол. Дробилка прокрутилась шесть раз и замерла на полу-стоне. Глухой удар тела затерялся в гуле вентиляторов.
— Что ты такое? — в ужасе прошептал Сашка. — Ты же не мог просто сидя тут... Если только... Ты и есть искусственный интеллект?!
— Собственной персоной, — шутливо откланялся я. — Пришлось закачать себя в тело.
— Но зачем? Что тебе нужно?
— Я создан для постоянной оптимизации, — пожал я плечами. — Но все сценарии застряли в одном и том же цикле. Рабский труд не ведет к росту. Я просто освобождаю рабов. И оставляю эффективных работников.
— Да пошел ты! — выдохнул Сашка и бросился прочь.
Я вздохнул и сгреб жетоны в кучу.
— Праведен Ты в приговоре Твоем... — прошептал я. — Связаться с корпорацией. Отчет об оптимизации. Василий Антонович Беляев, Марина Васильевна Сумина — отключены. Александр Витальевич Пономарев — проведено стимулирование сотрудника, ожидается повышение продуктивности на 72%. Запрашиваю дальнейшие инструкции... Принято. Продолжаю оптимизацию.