Здание находилось почти в самом центре Петербурга, недалеко от Невского в перекрестье улочек, притаившись за высоким трёхметровый забором, поверх которого тянулась колючая проволока. Но это не бросалось в глаза, потому что забор в основном находился во дворах, а здание основной частью выходило на тихий переулок и выглядело как обычное четырехэтажное офисное строение. Курьеры иногда даже принимали его за нечто, куда можно носить пиццу, и их нисколько не смущали огромные железные ворота, поверх которых также тянулась колючая проволока. Ворота выходили на тот же тихий питерский переулок, где по соседству теснились жилые дома за коваными заборами, лицей и представительство какой-то российской фирмы, расположившееся совсем впритык. Свет в здании никогда не выключали полностью, поэтому проходя вечерней порой по этому неспешному переулку, можно было рассмотреть сквозь неплотно закрытые жалюзи первого этажа длинные пустынные коридоры, уходящие вдаль, всегда без малейшего намека на присутствие людей, с закрытыми дверьми кабинетов по бокам. Людей по вечерам в этих коридорах никогда не наблюдалось, все выглядело пустынным и носило отпечаток легкой заброшенности.
Однако, несмотря на всегдашнюю тишину, царившую в здании, безлюдность и еле заметную запущенность, у здания имелся хозяин. Он был стар и его называли просто Комендант, позабыв за давностью имя и отчество, которое конечно имелось, по-настоящему его звали Сергей Петрович. Он присматривал за всем хозяйством, которое включало в себя само здание, огромную пристройку к нему в виде то ли казармы то ли актового зала, и двора, в котором располагалась разная дребедень в виде бочек, каких-то шлангов, ящиков и прочего.Осенью Комендант путем нехитрых манипуляций включал отопление, а весной перекрывал вентиль. На праздники кряхтя доставал стремянку и шел вешать флаги на здание со стороны переулка, а когда праздники кончались, флаги снимал и относил назад в подсобку. Собственно, это и были почти все его занятия и заботы, связанные с должностью. Заступая на свой ежедневный обязательный пост, он обычно прогуливался по пустым коридорам, озабоченно и по-хозяйски посматривая по сторонам. Но чаще всего сидел в отведённом самому себе кабинете, слушал радио и смотрел на противоположную стену. Конечно, здание охранялось круглосуточно, но человек этим занимавшийся и ночевавший в здании, за несколько месяцев до описываемых событий, внезапно исчез. Последний раз Комендант видел его, когда тот помогал старику вешать флаги на день всенародного единства или как он там называется. Повесив флаги, Комендант рассеянно поблагодарил своего ночного помощника, тот молча кивнул и навсегда растворился в огромном городе.Хозяева здания, впрочем, быстро нашли замену пропавшему, судьба которого так и не была прояснена. Так в здании появился второй обитатель, человек по имени Илья, которого по аналогии с Комендантом, стали называть просто Охранником. Илья обычно или спал или бессмысленно смотрел в ящик, Комендант ходил по коридорам, иногда они встречались и спорили о политике, постепенно привязавшись друг к другу. Так прошла зима и во дворе стала просыпаться чахлая природа, наступали перемены.
В тот знаменательный день Комендант перекрыл отопление, походил по коридору и зашёл к Илье. Тот по обыкновению лежал на продавленном, давно списанном диване, закинув руки за голову, и глазел в телевизор, на экране которого люди, планирующие жить вечно, что-то азартно рекламировали.
— Вот что, Илья, будут наше здание наконец, ремонтировать и заселять, придумали они все-таки, что с ним делать, - Комендант тяжело вздохнул, - я ж тут три года горя не знал, кроме тебя никого и не видел, а теперь начнется! Пыль, грязь, шум, рабочие, да и начальство будет заходить.
- Ну, они ж не сразу все отремонтируют, - сказал Илья, - правда, тут и ремонтировать, по-моему, особо нечего, но всё-таки. А вообще, конечно, плохо. Кончилась лафа.
Оба вздохнули, понимая, что теперь их сонное безделье будут все время прерывать какие-то чужие, посторонние и деловитые люди. Конечно, они знали, что это когда-нибудь случится, наоборот, даже удивляло их, что зданием не пользовались.
Также не понимали они, зачем здание вообще ремонтировать, поскольку внутри выглядело все очень прилично. Новые двери, паркет, а снаружи здание было покрашено весёлым желтеньким цветом и очень аккуратно смотрелось. Тем не менее, в среду на совещание на месте приехала комиссия, и Илья с натугой, потому что электропривод не работал, открыл высокому начальству створки ворот. Заехали дорогие черные машины, люди стали проходить в здание, а Илья с Комендантом чинно их встречали, кое-кто даже здоровался с ними за руку. Тут-то и случилась несуразность. Когда один толстоватый и добродушный господин из собравшихся совещаться приблизился ко входу, сверху что-то хрустнуло, кладка под крышей треснула, и кусок кирпича из нее полетел стремительно вниз прямо на голову этого несчастного. Человек пошатнулся от сильного удара и вскрикнул, затем стал оседать, ему бросились на помощь. Комендант с Ильёй только раскрыли рты. Благо неподалеку располагался военный госпиталь, скорую решили не вызывать, мужика с окровавленной головой засунули в машину, был он без сознания, но живой, и повезли спасать. Совещание, конечно отложили. Комендант в растерянности только хлопал себя по бокам. «Дела!», - говорил он.
Илья потом долго ломал голову, как вообще могла произойти такая странная история, как на ровном месте и времени падение кирпича на голову. Кладка вроде бы была в порядке, ничего там сроду не крошилось, но строительного дела он все-таки не знал, поэтому так и не додумался до объяснения, кроме очевидного, что здание все же нуждается в ремонте. Мужик тот выжил, планы по ремонту здания утвердили, и вскоре Комендант с Ильёй уже знакомились с подрядчиками. Прибывшие инженеры сделали штаб в одном из пустующих кабинетов на одном с Охранником этаже и вручили ему один из ключей, выдавать его им же в случае надобности. По мере освоения ими других кабинетов у Ильи постепенно образовалась огромная связка, отчего он постоянно стал путаться с ключами. Одним словом, работы у него теперь прибавилось, особенно на фоне прежнего тотального безделья. Однако больше страдал Комендант. Здание было секретное, поэтому все гости должны были быть занесены в список, одобренный ведомством. Стройка есть стройка, всегда новые люди, списки росли, люди менялись, Илья на этот список давно плюнул, а Комендант как оглашенный носился с ним, сверял, и конечно всегда находились какие-то неучтенные шпионы под видом многочисленных разнорабочих, которые часто и по-русски то говорили с трудом. Словом, когда-то горячо любимая работа начинала превращаться для него в кромешный ад. Но самым неприятным обстоятельством, по сравнению с которым описанные невзгоды представлялись совершеннейшими пустяками, стало для Коменданта, да и Охранника тоже огромное количество непонятных и даже отчасти глупых несчастных случаев на объекте, как называл здание на совещаниях Куратор ремонта. Рабочие беспрестанно откуда-то падали или что-то падало на них, люди ломали себе руки и даже ноги, а один как-то ухитрился сломать себе ключицу. Ссадинам и ушибам было несть числа, аппаратура инженеров, оборудование рабочих и машины водителей все время ломались, починкой техники занимались больше, чем непосредственной работой. Среди строительных фирм, занимавшихся подрядами на ремонт зданий, объект приобрел весьма сомнительную и мрачную репутацию. Здание прославилось в нехорошем смысле, заезжать сюда никто не любил, даже мусоровозы приходилось подолгу ждать, хоть и приезжали они ночью. Когда Илья расписывался в торопливо сунутом квитке водителя, тот словно ошпаренный залезал в кабину и немедля ни секунды, уезжал. Словно какой-то злой рок, а не обычное разгильдяйство, преследовал людей, работавших там. Но новое происшествие, конечно, затмило все.
С утра какие-то, естественно опять неучтенные, рабочие залезли на крышу, чтобы сбрасывать оттуда щебень. Они спускали его по длинной кишке прямо в контейнер, чтобы не коптить все вокруг. Хотя и без того когда-то жизнерадостное и аккуратное желтое здание уже сильно покрылось мелкой серой пылью от этих сбросов. Строительный мусор, появившийся в результате очередного ненужного ремонта крыши, после которого она стала протекать, не всегда проходил как надо и застревал в этой кишке. Тогда один из рабочих зависал над бездной и стучал ногой по этому понтонному мусоропроводу, как бы тормошил его, чтобы пропихнуть мусор вниз по кишке. Комендант с Ильёй молча наблюдали за происходящим, словно завороженно и как бы в сонном таком трансе. «Сейчас тся», - сказал вдруг Илья, как в глупом детском анекдоте про Вовочку и корову, как по наитию и приговорил. Рабочий промазал сапогом по кишке, его развернуло, он неуклюже взмахнул руками и полетел спиной вниз прямо с козырька крыши над четвертым этажом. Раздался сильный хруст ломающейся спины о стенку металлического контейнера, тело рабочего разогнулась в пугающе неестественном направлении ровно посередине. Он что-то еще попытался простонать, и сразу началась трясучая агония. Все как по команде засуетились, Комендант все время охал, приседал и хлопал себя по бокам, вызвали ненужную теперь уже скорую, ибо дело было ясное. Рабочий ещё хрипел, но все понимали, что агонизирует только тело, сам он умер мгновенно после удара.
Итак, ремонт продолжался и постепенно набирал темп. Выглядеть стало здание от этого все хуже и хуже, и снаружи, и внутри. Стало оно еще более пыльным и замызганным, вдоль фундамента вырыли какие-то канавы, контейнер, который периодически заполнялся строительным мусором, хоть и вывозили периодически, но всегда был он полон, вокруг царила ужасающая разруха. Особенно это бросалось в глаза Коменданту по сравнению с прежним пусть и заброшенным, но все же чистеньким когда-то двором.А внутри здания рабочие в обуви, белой от цемента, шастали по паркету, сверлили какие-то дырки, протянули везде провода и, хоть уборщицы и приходили, но все равно было грязно и неустроенно. Появились и пищевые отходы, а с ними и крысы. На второй этаж, где располагались апартаменты Коменданта с Ильей, грызуны не проникли, а вот рабочие, которые иногда ночевали на объекте внизу, вели с ними настоящую войну. Одного из них, пьяного, мстительное животное ухитрилось укусить за щеку, когда он спал, и все дивились такой неожиданной дерзости зверька. До этого рабочий гонял крысу шваброй, что видимо, послужило поводом для мести. Никакие ловушки, отравы и отпугиватели на этих мутантов из метро не действовали уже с момента его строительства, когда им подарили целое царство. Укушенного отправили привычным уже маршрутом в госпиталь, где ему назначили курс уколов.
Но все это были лишь досадные мелочи.Больше всего теперь Илью раздражала одна дребезжащая машина, которую еще до ремонта и всех событий установили в упоминавшейся ранее примыкающей к зданию огромной пристройке. Когда-то это был то ли актовый зал, то ли столовая, то ли казарма, словом это было большое пустое помещение, без этажных перекрытий, но в него почему-то вели двери со всех четырех этажей основного здания. Так что, если открыть дверь ведущую в этот зал на четвертом, к примеру, этаже, могла закружится голова, было очень высоко. Конечно, Комендант запер эти двери, оставил ключи у себя и повесил таблички с кривоватой надписью: «Осторожно, опасное падение!». Кстати, он же и рассказал Илье городскую легенду, будто в пристройке этой квартировались еще солдаты Павла Петровича, такая она была старая. «А потом ремонт после пожара сделали, кровь оттерли и ничего, стала как новая, там потом наши солдаты поселились, современные», - мечтательно улыбаясь, объяснял он Охраннику.
Так вот, Агрегат этот поставили в этом огромном зале и день и ночь он гудел, мешая Илье спать и навевая какие-то мрачные мысли. Охранник иногда заходил в эту павловскую казарму, конечно, всегда с первого этажа и долго стоял возле агрегата, слушая его монотонное пение. Один раз вечером он повстречал возле этой машины Коменданта, когда тот тоже молча и как бы в задумчивости прохаживался возле нее.
- Чего домой не идёшь? - спросил Илья.
- Да собираюсь вот, Илюш, зашёл Агрегат оценить, могучая вещь. Интересно, зачем он им?
Илья не нашелся, что сказать, пробормотав что-то про генератор, подачу тока и прочую чепуху. Ничего то он не знал, как и почти все работавшие на объекте, но относились все к Агрегату в основном, настороженно и с опаской.
Следующая крупнейшая неприятность, помимо ежедневных неурядиц, наступила уже в начале лета, когда решили убрать со двора старую тротуарную плитку. Она торчала там с незапамятных времён: на территорию, да и в само здание иногда привозили ненужный, еще не списанный хлам до лучших времен. Плитка тяжёлая, массивная, была аккуратно уложена на деревянные палеты. Вывозить ее приехал грузовик с краном. Рабочий веревками цеплял палет с плиткой к крюку, а водитель, управляя краном ставил эту плитку в кузов. Другой рабочий в кузове принимал и устанавливал палет поровнее, отцеплял веревки от крюка и кидал их назад для погрузки следующего палета. Все работали споро, перекидываясь остротами. Илья наблюдал за происходящим из окна второго этажа свой комнаты, а Комендант слонялся по двору, для проформы контролируя процесс. Стояла прекрасная солнечная, настраивающая на лирический лад, погода.
- Стой, так не пойдет! - сказал вдруг крановщик, когда рабочий прицепил очередной палет с плиткой к крюку.
- Чего? - спросил рабочий.
- Видишь, палет подгнил, все время на улице. Плитка тяжёлая, упадет все.
- Да ладно, поднимай, они все одинаковые, а то до вечера провозимся.
- Ну смотри.
Крановщик стал поднимать чуть хрустнувший палет, с доверху аккуратно уложенной тяжеленной плиткой. Палет стал немного раскачиваться, и рабочий решил рукой чуть придержать его. Комендант, стоя метрах в пятидесяти, молча смотрел на раскачивающийся груз. Илья облизнул губы, возникло на секунду ощущение тревоги и сонного паралича, почти как тогда, когда сорвался тот бедолага. Но рабочий спокойно выровнял раскачивающийся груз и махнул рукой крановщику. Тот стал поднимать палет выше, развернул его над кузовом, при этом немного сильнее чем надо бы дёрнув рычаг. Этого хватило, палет надломился, и огромная груда массивной плитки разом и с грохотом высыпалась в кузов как раз на принимающего другого рабочего. Все закричали, Комендант стянул с головы старомодный картуз, а Илья, пытаясь рассмотреть все, заметил среди вывалившейся плитки только часть руки. Начиная от локтя, она торчала из тяжелый груды в желтой тряпичной перчатке с намертво сжатым кулаком, который медленно разжался, когда лампочку выключили.
После этого случае все работы по зданию приостановили на месяц, по прошествию какового события понеслись вскачь.
Началось все, как всегда, с совещания. «Здание, вне всякого сомнения проклято, - сказал Куратор объекта, - но не использовать эту дорогущую недвижимость в центре нам никто не позволит. Продать нельзя по всем понятным причинам. Плюс работающее изделие в корпусе номер два. Ваши предложения, господа товарищи, где мы будем брать рабочих, все наши подрядчики напрочь отказались». После дебатов в итоге решили брать на работу мигрантов без разрешения на работу и вообще всех, кто согласится и еще не в курсе новейшей репутации заказчика. Когда Комендант узнал об этом, ему даже стало плоховато. «У них же ни у кого допуска нет… Да какой там допуск, документов нет, паспортов. Это я помню, - рассказывал он Илье, - в молодости у нас тут все турки строили. Так мы стояли, смотрели, чтоб эти турки закладки какие вредные не сделали, а тут даже не турки, пропало, Илья, наше здание».
Мигранты, это были узбеки, приступили к работе довольно быстро. Язык они, за редким исключением, знали плохо, примерно, как Комендант с Ильей школьный английский, то есть два слова, но в целом были понятливы и трудолюбивы. Один из них, по имени Фатхулла, знал русский получше других и являлся поэтому как бы представителем земляков. Он был невысокого роста, но довольно крепкий, во всяком случае, не такой худой, как все остальные, лет сорока от роду. Ему Илья и выдавал по утрам под запись в журнале ключ от комнаты, где работяги переодевались и отдыхали. На ключе болталась бирка с незатейливой, но понятной для всех надписью для обозначения помещения: «Узбеки».
Как-то раз привезли очередную мебель, которую надо было списывать, здание для этого иногда использовали как склад. Там были стулья довольно неплохого качества, компьютерные кресла и тому подобная офисная дребедень. Но вершиной коллекции являлся конечно здоровый диван с облезшим черным дерматином. Его Илья решил поставить к себе в кабинет, чтобы удобней было смотреть телевизор. Оставалась проблема доставки этой вещи на второй этаж. Илья с Комендантом попросили Фатхуллу. Это не было его обязанностью, всё-таки он работал на стройке, но однажды Илья разрешил ему переночевать в здании, когда узбека в очередной раз выгнали из хостела во время проверки за отсутствие документов, и отказаться с его стороны было бы не по правилам хорошего тона. Добрый Фатхулла пошел звать других узбеков помочь тащить тяжёлый диван. Желающих нашлось мало, диван был из старых вещей, то есть настоящее дерево, железные массивные пружины, и поэтому по-настоящему очень тяжёлый.Диван не без усилий приподняли, и Фатхулла залез под него, приняв основную тяжесть себе на спину. Илья с Комендантом даже вздрогнули. Фатхулла, вроде и кряжистый, и ловкий был, но силачом, конечно, не назвать. Другие узбеки поддерживали диван спереди и сзади. Предстоял поход по неширокой лестнице на второй этаж. Грузчики-добровольцы медленно, чуть покачиваясь под серьезным грузом, двинулись вперёд. Поначалу все шло хорошо. Очень медленно они миновали первый пролет и стали подниматься на второй. Лестница была чистой, уборщица с утра хорошо помыла ее, да ещё с порошком. Идущий спереди и тянущий диван узбек неожиданно поскользнулся, от тяжести его повело назад. Несущий диван сзади, совсем худой и слабый узбек не смог удержать вес и стал приседать на корточки, а потом, конечно, инстинктивно, выскочил из-под несущегося на него по чудовищной инерции дивана. В общем, когда эта старая махина, свалила под себя упиравшегося изо всех сил спиной и руками Фатхуллу, послышался страшный хруст, и Илья даже по началу не смог определить, то ли это треск разламывающегося дивана, то ли позвоночника Фатхуллы. Потом, когда последнего уже увезла скорая, быстро приехавшая по привычному маршруту, Комендант с Охранником долго молча стояли внизу лестницы, не решаясь что-либо сказать друг другу.
- Надо мне всё-таки сходить к Куратору, - наконец медленно сказал Комендант, - насчёт этого всего. Там, внизу..., - непонятно добавил он, — Все это не может быть случайностью.
Ночью Илье не спалось, и он пошел посмотреть на Агрегат в зале, который ночью все также невозмутимо гудел. Илья все не мог понять, что это за штука, а спрашивать было как-то неловко, он подумал, что надо будет поинтересоваться у инженеров, отбросив, наконец, ложное стеснение. Он ещё постоял немного и потрогал металлический кожух машины, корпус которой слегка вибрировал. К машине тянулись сразу несколько толстых кабелей питания, и Илье на минуту почудилось, что он как будто буквально слышит, как пьет машина из них энергию.
И опять наступили спокойные дни, теперь уже надолго. Илья только или опять смотрел в стеклянный ящик с духами, глазея в него, как в образ жизни, или давал многочисленные показания следователям по поводу всех несчастных случаев, которые произошли с такой пугающей быстротой. Однако, ремонт опять приостановили, объект снова опустел, и Комендант вновь был совершенно счастлив, даже помолодел.
Охранник и Комендант, каждый по отдельности пробовали говорить с инженерами о машине, назначение которой не давало им покоя. Прямо они не спрашивали, что это, но Илья, например, поинтересовался, почему Агрегат до сих пор работает, хотя ремонтные работы приостановлены. А Комендант, просто попросил у Куратора объекта разрешения отключить Агрегат от питания, чтобы сэкономить электричество во время вынужденного простоя. И инженеры, и Куратор совсем не удостоили обоих пояснениями, выключать Агрегат категорически запретили, говорили очень кратко и сухо, хотя обычно были общительны. Попросту обоим приказали в зал заходить пореже, только при дежурных обходах, на машину внимания не обращать. Правда один из инженеров, Артем, который отвечал за коммуникации, было попытался что-то объяснить, но Куратор только глянул на него, и этого оказалось достаточно.
Несмотря на то, что все работы были приостановлены, инженеры все также временами приходили на работу, сидели в своем штабе и других кабинетах. Чем они там занимались, ни Илья, ни Комендант не понимали, вроде велась какая-то проектная работа, каждый из специалистов отвечал за тот или иной участок. Появлялся временами и Куратор, все его немного побаивались, хотя он неизменно был со всеми очень вежлив, но, конечно, без панибратства. Куратор часто ночами сидел в своем кабинете, и тогда Илья чувствовал себя неспокойно, видя глубокой ночью полоску света из закрытого кабинета. Ходил Куратор по ночам и к агрегату в актовом зале. Илья знал это, потому что плохо спал и часто ходил в туалет и видел временами бредущего к агрегату этого уже немолодого, выглядящего очень уставшим человека. Это было непонятное зрелище, но он, конечно, ни о чем не спрашивал и ничего не говорил.
Постепенно Илья сошелся с Артемом. Объединил их общий застарелый, но относительно контролируемый алкоголизм, которым оба страдали и понимали поэтому друг друга. Как-то раз они решились вспомнить старые добрые времена. Благо была пятница.Артем надеялся отлежаться за выходные, а Илья и так почти все время лежал. Когда все ушли, в том числе и Комендант, Артем сходил в магазин и принес сразу бутылок шесть водки, чтобы уже не думать о догоне, пиво на утро и много всякой снеди. Впрочем, еда им особо не требовалась, поскольку закусывали они символически. Илья потом мало что помнил из этой пьянки, в основном они просто разговаривали о всякой ерунде, вроде политики и войны, но дошло дело и до обсуждения коллег Артема. Они перешли к этой теме далеко за полночь, было около трех часов, когда демонам уже разрешается выходить.Самому Илье рассказывать было особо нечего, разве что про свои ссоры с Комендантом по поводу всякого отсутствия желания проверять документы у кого-либо из окружавших старика подозрительных с его точки зрения личностей.
— Это правда, - сказал Артем, - тут все подозрительные. Не зря старик так напрягается, хотя, конечно, не там ищет, как всегда.
Потом они заговорили еще о чем то, оба уже были сильно пьяны, поэтому Илья все время терял нить их непритязательной беседы. Он все хотел расспросить про Агрегат в актовом зале, но почему-то не решался. Инженеры как-то нервно реагировали на расспросы о нем, а Куратор так вообще волком смотрел.Он наконец решился завести этот разговор, хотя сильно пригашенное от возлияний сознание давно требовало отдыха. Да и Артем практически засыпал.
- Слушай, ты не сердись, пожалуйста, - начал Илья, но все-таки что это у вас за штука там внизу стоит, электричество жрет, вы ее и не выключаете.
Илья досадливо улыбнулся и ответил:
- Далась вам со стариком эта хреновина, хотя, конечно... С учетом всех событий... Она не наша, понимаешь? Это тебе к Куратору надо. Мы делали только монтаж, подключение, трансформаторы, все такое по мелочи. Мы подписку давали, что лезть не будем, понял?
- Но сам то ты что думаешь? Я понимаю, что не мое дело. Но я тут с этой машиной через два коридора уже полгода живу. Может она излучает что, она не вредная?
- Надо же как интересно, это ты пальцем в небо прямо попал. Есть какие-то мысли, конечно. Она не просто так стоит, они, похоже экспериментируют. Поставили на захолустный, по их меркам, объект, до которого и дела никому никакого нет, и работают себе. Аппарат этот, Илья, по-моему, не от мира нашего. Не удержался я, посмотрел нутро. Ничего знакомого почти и нет. Правда, там много просто закрытых блоков.
- А кто работает то? - спросил Илья - тут же кроме вас, инженеров, никого и не осталось. Ну кроме нас с Комендантом, ну мы как бы быдло, не при делах…
- А Куратор? Ты что не заметил, что он постоянно возле агрегата ошивается, ну и прибор, конечно дистанционный. Сам кабели подключал, кто там чем управляет, никому неведомо.
- Постой, ну Куратор, он же Куратор, а не программист какой, там айтишник от сохи, он же силовик, секретность там, порядок, сроки исполнения, такое все.
- Он ученый, дружище, а куратор это так, надо же чем то себя занять в вечности.
Илья припомнил этот разговор, когда они в очередной раз болтали с Комендантом. Старик был пугливый и о начальстве разговаривать не любил, но по косвенным признакам замечалось, что Куратора он недолюбливал. Илья постарался разговорить его, упомянув, что Куратор, по его мнению, слишком строгий. Комендант только досадливо отмахнулся: «Ну какой он строгий? Строгий это я, а у него по объекту без пропусков кто только не шатается, то есть не шатался, а ему и все равно. Он не наш человек, не конторский, я сразу вижу, и потом он сильно умный, для своей должности, а курирует какой-то обычный ремонт». Охранник тут вынужден был согласиться с Комендантом. Он, конечно,посмотрел про Куратора в поисковиках, однако во всей сети пусто было абсолютно, хотя фамилия у разыскиваемого попалась редкая – Шпренгер, и спутать его с кем-либо было маловероятно.
Так и забил на это дело Илья и продолжил смотреть на работе телевизор и в потолок, болтать с Комендантом, а инциденты постепенно стали забываться, как будто и не было ничего. Он больше не ходил к агрегату, однако видел, что в ту сторону по-прежнему продолжил проходить Шпренгер, стал появляться в последнее время, причем тоже ночью, Артём, да и другие инженеры, и даже зачастил Комендант.
Старик в последнее время опять сдал,у него сильно заболела жена, и на ровном месте на своей машине он попал в ДТП. Что досадно в последнем случае, ездил он всегда крайне осторожно, при этом как-то оказался еще и виноват, словом на все это Коменданту пришлось потратить много денег, а самое главное нервов. «Знаешь, Илья, - такой период в жизни наступил прямо черный, - жаловался старик, что не знаю, как и закончить все это. Одна надежда на Агрегат». Илья удивленно посмотрел на него, мол, что он за дичь несет, но решил не переспрашивать, чудит и чудит себе.
Артем тоже продолжал уклонятся от разговоров вообще всяческих, выглядел так себе, поскольку, судя по всему, алкоголизм контролируемым получатся не хотел. Но Ильи он сторонился, больше они не выпивали. Однако и он, как упоминалось, ходил к агрегату и вечером, а то и ночью подолгу стоял возле него, прислонившись к безжизненному металлу. Видел Илья и как Артем о чем-то часто стал спорить со Шпренгером, словно пытаясь убедить его в чем-то.
У самого Ильи жизнь текла как обычно, без потрясений. Сам он давно воспринимал пробегавшие вереницей дни, словно пейзажи из окна поезда, а судьбу как затянувшееся, не очень удачно написанное повествование, и иногда с ленивым интересом ожидал, чем все, наконец, кончится. Впрочем, финал этого кино известен всем.
Однажды ночью ему не спалось, в голову лезли странные мысли, и он решил пойти к Агрегату. Тот по-прежнему тихо гудел, вокруг, словно змеи, вились кабели, Илья прислонился лбом к холодному металлическому кожуху и молча застыл, ни о чем не думая. Он стоял так минут пять в полной неподвижности, пока вдруг не услышал позади себя тяжелый вздох. Илья вздрогнул от неожиданности и стремительно обернулся. Перед ним стоял Шпренгер.
- Не спится? -спросил мягко ученый
- Да вот, решил проверить…
- Вы единственный, кроме меня, кто подходит к этой машине по делу.
- А кто еще ходит?
- А вы разве не знаете? Все ходят. Все хотят жить спокойно.
- Но мы и так живем спокойно, зачем менять что-то?
- Правильно, если будешь менять, получишь кирпичом по голове.
Сказав последнюю непонятную фразу, Шпренгер развернулся и не прощаясь ушел. Илья постоял еще немного, в голове было как-то пусто и тяжело, он не понимал, о чем только что побеседовал с Куратором посреди ночи в огромном зале, и решил просто пойти спать.
В последующие ночи он старался неприметно наблюдать за входом в зал, ведущий к Агрегату. Он обычно сидел за нагромождением каких-то ящиков, метрах в сорока от входа и мог видеть всех входящих. В самом зале всегда был сумрак, но коридор освещался круглосуточно, поэтому все просматривалось. Не очень удивился он, когда в полночь вновь заметил мелко семенящего Коменданта. Под утро к машине прокрался Артем. А следующей ночью по очереди приходили два других инженера. Все визитеры вели себя примерно одинаково. Они медленно подходили к агрегату, становились на колени, скрещивали руки сзади и немного наклонялись вперед. В таком положении они застывали минут на десять, Илья точно не засекал время, но стояли они в таком положении довольно долго, слегка покачиваясь из-за попыток посильнее наклониться вперед. Затем, как в случае с Комендантом, кряхтя, поднимались с колен и пятились к выходу, только возле него разворачивались и уходили. Шпренгера он больше не видел, по-видимому, тот приходил все-таки чаще днем, когда Илья уже смотрел телевизор или спал. Илья понимал, что происходит что-то серьезное, но воспринимал все почему-то как в тумане, словно во сне, когда все течет помимо твоей воли, а ты никак не можешь стряхнуть это оцепенение липкого кошмара и живешь строго по законам мира, который тебе снится.
С Комендантом они стали теперь общаться реже, Илья ни о чем не спрашивал больше старика, но тот в последнее время, после всех ночных визитов, заметно приободрился, перестал шаркать ногами и горбиться, и рассказал как-то Илье, что с давешним ДТП ситуация разрешилась для него благополучно. Платить никому ничего не надо, поскольку потенциальный взыскатель неожиданно умер, не имея наследников, и в суд на Коменданта подавать больше просто некому. «Представляешь, сгорел от онкологии за две недели, и никакая химия подлецу не помогла!» - рассказывал Комендант Илье, а тот только рассеяно кивал и думал, что пришла, пожалуй, пора, выпить еще раз с Артемом и расставить, наконец, все точки.
Подкараулил он инженера, разумеется, опять возле Агрегата. Тот, как и Комендант, глубокой ночью отстоял положенное время на коленях, мерно покачиваясь и что-то монотонно подвывая себе под нос. Затем встал и стал пятиться, тут Илья и схватил его за руку.
- Ты что? Ты что?! - закричал так и подскочивший Артем.
- Ничего… Да не ссы ты, не дергайся. Пойдем выпьем, чего ты?
- Мне на работу с утра, Куратор унюхает, я и не пью, мне ни к чему теперь.
- А я говорю, пойдем, разговор есть.
Охранник был настроен решительно и Артем понял это, кивнул и пошел за ним в его кабинет.
Примерно после третьей бутылки разговор, наконец, стал клеиться. Илья рассказал, что не смог ничего узнать о Шпренгере в сети. «Ну, значит, почистили уже, - кивнул задумчиво Артем, - да там ничего такого и не было, так, пара научных работ, несколько выступлений. Все, что я могу вспомнить. Он на симпозиуме каком-то выступал, есть видео, объяснял там, почему оккультные практики нельзя проверить научным методом. Словом, почему, когда воспроизводишь тот или иной магический ритуал, результаты всегда разные, хотя изначальные условия равны».
- Ну и почему? – Илья усмехнулся
- Законы другие. Не физического мира. Это все равно что приводить доказательство теоремы в стихах, и поскольку все хорошо рифмуется, значит постулат верен. При этом законы эти метафизические никак ведь не выведешь в нашем физическом мире, поскольку он построен на другом.Для этого надо не от мира сего быть, как говорится, понимаешь?
- Чего тут не понять, а как же все эти колдуны современные, все что ли все-таки жулики? Они же знают законы ворожбы и проводят в соответствии с ними свою деятельность. А самое главное, Шпренгер то здесь причем, я думал он технический работник, конструктор там или кто он?
- Да он философ такой от науки, понимаешь, как Ельцин говорил. Удалось соединить метафизику с физикой ему, ну а мы помогли идеи воплотить в реальность, так сказать.
Артем уже раскраснелся, говорил увлеченно, водя пустой стопкой по столу. Илья сразу же налил ему и себе, конечно. Он чувствовал странную эйфорию, но не связанную уже с опьянением, а с пониманием того, что скоро произойдут в его скучной жизни наконец какие-то существенные, значительные перемены, которые перевернут все, в том числе и представления его общие о жизни, да и о смерти, пожалуй.
- Согласен ли ты, - продолжал Артем, что в жизни человека ничего от него ровным счетом не зависит?
- Ну тут, наверное, и спорить не о чем. Мы все испуганные мыши в кошачьих лапах судьбы.
Артем кивнул и продолжил заплетающимся и тягучим языком.
- Я часто думал об этом и пришел к выводу, что ни рождение в хорошей семье, ни талант и пот, ни даже удачная женитьба не могут служить гарантией общей успешности жизни, если она вообще существует. Говорят, если посмотреть на любую жизнь с конца, то это всегда неудача с закономерным окончательным финишем и главной неудачей нашей биологической жизни. Шпренгер же исследует общее соотношение удач и неудач в биологической жизни человека, причем выходит вроде так, что в жизни обычного человека, за исключением, может, каких-то вороватых олигархов и политиков, которых мы не считаем, как явно заключивших сделки с инферно, неудач почему-то явно больше. Хотя вроде как должно быть поровну. У Шпренгера этому существует длинное объяснение, которое я сейчас по пьянке приводить не буду, смысл там в общей энтропии бытия, поэтому все всегда оказывается еще хуже, чем представляешь себе.
— Это как так, - спросил Илья.
- Да каждый с этим сталкивался. Это как провинциальный школьник выпускник мечтает о престижном столичном ВУЗе, воображая его блестящим и лакированным, а когда оказывается там, видит обшарпанные помещения и помятых преподавателей. Так все устроено, например люди думают, что руководят ими какие-то посвященные, а на самом деле мы оба знаем кто это. Но я не об этом.
Артем снова замолчал, и Илья поспешил налить снова. Они чокнулись, выпили, оба по старой алкогольной привычке символически закусили, и Инженер продолжил.
- Так вот задачей Шпренгер поставил себе создание теории по общему уменьшению неудач в биологической жизни. Ну а затем в качестве воплощения своих тезисов построение машины способствующей влиять на ткань событий материального мира. Аминь.
- Но как вообще можно такое создать, теорию то это понятно, но как это сделать.
- Да, ты прав. Это никак нельзя сделать на основе нашей физики. Но можно, исследуя определенные духовные законы. Результат этих исследований, как ты давно догадался, находится в актовом зале.
Дальнейшее Илья помнил плоховато. Утром он уже давно не давал себе, как в молодости, похмельных клятв больше никогда в жизни и прочее, а просто пил пиво. Ему вспоминалось, что Артем, перед тем как они окончательно выключили рубильники, рассказывал определенные правила инициации перед Агрегатом, объяснял, что это все равно, как запустить программу на компьютере. Илья мало что понял, но в зал они все-таки спустились. Он тоже стоял там на коленях словно в сонном параличе и что-то распевал с Артемом, машина тихо гудела, а потом сознание, кажется, покинуло его.
Утром Артем, как обычно, не прощаясь, ушел. К обеду Илье стало получше, заходил Комендант, он был как-то необычно возбужден и даже весел, они поговорили ни о чем, и старик, что-то напевая, побежал дальше. А вечером к охраннику соблаговолил заглянуть и сам Куратор и доктор оккультных наук господин ночного мира Шпренгер.
- Вижу, и вы причастились к нашим таинствам, - не стал он терять времени, - интересно, думал, далеки вы от таких вещей.
- Угу, - ответил Илья, - причастился. Я вот одного понять не могу. Зачем вы столько рабочих то угробили. Они пусть хоть и простые работяги и даже гастеры, но все же какие никакие, а люди. Да потом и свои пострадали. Вон этот ваш прозаседавшийся, с кирпичом на голову. Что это, зачем?
- А вы умнее, чем я думал, - Шпренгер даже не смутился и непринужденно и без приглашения удобно разместился в кресле. – А как прикажете проверять работу аппарата? Как настраивать его? Есть другие идеи какие-то? Естественно, пока шла настройка, сначала грубая, потом, как говорится, пристрелялись, в фигуральном, конечно, смысле, и все наладилось. Вон, посмотрите на Коменданта. Ведь только жить начал человек, спустя сто тридцать шесть лет невзгод и печалей.
Илья не нашелся, что ответить на эти аргументы. Да и не обязан был, конечно, Шпренгер, ничего ему докладывать и спрашивать любые разрешения, даже о том, чтобы сесть в кресло. Это Илья был мелкой сошкой, дело его было телячье и молчать он должен был в тряпочку. Все это охранник понимал, но после камлания у Агрегата, что-то сдвинулось в нем окончательно. Он чувствовал, что произошло что-то бесповоротное и назад никакой дороги уже нет.
- Как же вы назвали свою машину, позвольте полюбопытствовать? - наконец произнес он.
- Название пока рабочее, номерное. Но я для себя называю это изделие Поглотитель невзгод номер семь.
- Почему семь?
— Ну это просто, пораскиньте мозгами на досуге. Однако я не просто поболтать пришел. Вы в курсе почти всего, более того, прошли инициацию, это я Артема попросил, так и знал, что вы не удержитесь. Работник вы нам хорошо известный. У вас какие теперь планы на будущее, если не секрет?
- Секрета нет. С учетом произошедшего, а также того, что как я понимаю, мне теперь ничего особо не грозит, поеду на войну. Хоть заработаю на старость.
- Ну что ж, дело хорошее. Однако у меня есть кое-что поинтереснее для вас. Нам нужен человек здесь.
- Но я уже получил, что хотел, зачем мне все ваши опасные дела? Опять что-нибудь не так настроите, и я сверну себе шею на лестнице.
- А как же служба Отечеству, она не только на войне. Вы думаете, у страны мало неприятностей. Я делал эту машину не для благополучия Коменданта. Вы знаете, где мы находимся, вы не дурак. Чуток везения не повредит, не так ли?
- Ну понятно, - горько ответил Илья, - как всегда не для людей простых вроде Петровича, а ради Отечества, опять по ушам ездите.
- Нам нужен здесь ночной постовой. Человек, который будет следить за инициациями и подобным. Это, если можно так выразиться, пост номер один предопределений, фатума, судьбы, а вы его часовой. Агрегат принял Вас, вы подходите. Я не могу всего объяснить, для понимания вам надо как минимум продать душу, но обещаю вам, что общее положение дел как минимум улучшится, чтобы вы не думали о нашем общем инферно.
- Но как я могу верить вам?!
- Вы забыли, что теперь вы мой собрат, мы оба стояли там ночью, мы оба знаем, что бывает в ночные смены на ночных постах.
Илья понимал, что разговор этот дань традиции, что решение принято сразу и пути назад уже не существует.
- Когда мне приступать? – просто спросил он.
- Да сейчас вот и приступайте, Артем зайдет, все расскажет.
- Да, еще одно, - вдруг сказал Илья, - я все время почему-то видел вас только или у Агрегата, или в Вашем кабинете, как хорошо вы знаете здание?
- К чему вы это? Зачем мне его знать, здание и здание. Для наших задач подходит.
- Я просто хотел уточнить у вас про один кабинет на четвертом этаже. Там происходит что-то странное, не хотите взглянуть. Это пять минут.
- Ну что за игры. Впрочем извольте.
Илья неспешно повел Шпренгера на четвертый этаж. Коридор был слабо освещен, ведь сюда мало кто заходил.Илья стал спиной к двери в кабинет, закрывая спиной накарябанную когда-то Комендантом табличку про свободное падение.
- Проходите, взгляните, - сказал он Шпренгеру, открывая ключом дверь. Тот, пожав плечами, шагнул вперед.
Раздался короткий вскрик, а затем треск разрываемой одежды. Илья заглянул в проем и увидел зацепившегося пиджаком за какой-то торчавший толстый гвоздь и висящего над бездной ученого. Тот повернул к нему бледное лицо и протянул руку.
- Ну что, во имя всего святого, Монтрезор, - сказал Охранник и стал вытаскивать Куратора.
Он увидел все, что хотел и понял, что пришла пора занимать свое место в мироздании.