Утро начиналось светлым и тихим. Сквозь большие прозрачные окна кухни лился утренний свет, золотил пол и стены.
На столе стояли тарелка с поджаренными ломтями хлеба, ваза с яблоками и дымящийся чайник. За столом сидели трое: мама, папа и Робби.
Мама доливала апельсиновый сок в стаканы, отец неспешно просматривал ленту новостей, музыкальная колонка играла что-то мелодичное. Всё было спокойно, размеренно — так, как обычно бывает в доме, где давно установился порядок.
Робби без всякого интереса ковырял ложкой в миске с хлопьями. Хлопья намокли, размякли и уже не хрустели, но он не спешил их доедать. Он смотрел в окно, где по зелёному газону пробегала тень от пролетающей птицы, и вдруг сказал:
— Я хочу собаку.
Слова прозвучали обыденно, но он сказал их серьёзно. Ложка звякнула о край миски.
Отец отвёл взгляд от экрана. Мама подняла брови, но улыбнулась — как будто они чего-то ждали.
— Собаку? — спросила она, будто проверяя, не ослышалась.
Робби кивнул.
— Настоящую. Чтобы гулять с ней. Чтобы она меня ждала, когда я возвращаюсь домой.
Отец положил планшет на стол, обменялся с матерью коротким взглядом. Она пожала плечами. .
— Ну что ж, — сказал он ровно. — Это возможно. Но сначала ты должен показать, что умеешь заботиться. С животными много хлопот. Как говорится, собака не только на Рождество, но на всю жизнь.
Робби замер, затем закивал.
— Я буду, — быстро сказал он. — Буду за ней ухаживать.
Мама протянула руку и поправила у него выбившуюся на лоб прядь.
— Посмотрим, — мягко сказала она. — Если ты будешь хорошо себя вести, то у тебя появится собака.
Робби улыбнулся впервые за это утро.
***
Через пару дней, вечером дверь в дом открылась, и мама внесла в прихожую небольшой картонный переносной контейнер. Робби бросился к ней, руки дрожали, он едва не спотыкался о собственные ноги.
Контейнер дрогнул, внутри кто-то зашуршал. Потом раздался короткий лай. Робби замер на мгновение, а потом широко открыл глаза.
— Это она? — спросил он почти шёпотом.
Мама кивнула.
Отец поднял крышку контейнера, и оттуда выскочил комок шерсти — поджарый и бодрый щенок со стоящий ушами мокрым носом и умными глазами. Щенок принялся бегать по прихожей, скользя по гладкому полу, и звонко лаял, будто приветствуя всех сразу.
— Она настоящая! Классно! — выкрикнул Робби, опускаясь на колени. Щенок сразу же кинулся к нему, лижет его руки, тычется влажным носом в подбородок.
Робби смеялся и никак не мог оторваться. Мама наблюдала с мягкой улыбкой, отец — чуть отстранённо, но тоже удовлетворённо.
Весь оставшийся вечер принадлежал Робби и щенку. Они носились по комнатам, катались по ковру, бегали по саду, пока не стемнело. Робби назвал её Лея — имя родилось само собой, и щенок откликался на него уже через полчаса.
Единственная проблема проявилась почти сразу. В углу гостиной щенок врезался в вазу и разбил ее. Мама недовольно поджала губы, отец нахмурился.
— Простите! — взволнованно сказал Робби и побежал за совком и щеткой. —Я её научу, совсем скоро. Она больше не будет. Я обещаю.
Мама ничего не ответила, но её улыбка немного померкла.
На следующее утро Робби выскочил из постели раньше обычного, натянул кроссовки и позвал Лею во двор. Щенок радостно выбежал следом, хвост метался из стороны в сторону.
Робби наломал прутиков и поставил их на газоне в ряд, как маленькие барьеры. Лея смотрела на него внимательными глазами и будто ждала команды.
— Сидеть, — сказал он.
Щенок опустился на задние лапы почти мгновенно. Робби засмеялся, потеребил её за уши. Потом — «дай лапу», и Лея протянула лапку, будто знала это давно. Словно в собачьих «настройках по умолчанию» эти команды были самими естественными.
К полудню Робби уже был уверен: у него умнейшая собака на свете. Она бегала рядом, ловила мяч, прыгала через прутья, как будто всё это для неё естественно. Не сразу, но довольно быстро она соображала, что от нее требовалось и выполняла команду.
***
Вечером, когда Робби вернулся из школы, в доме было как-то слишком тихо. Он бросил рюкзак у двери, позвал Лею — и услышал шуршание наверху.
В своей комнате он застыл на пороге. На полу валялись белые клочья, мягкий пух, словно снег. Его подушка была разорвана в клочья, наволочка висела на спинке стула, словно вывернутая наизнанку. Лея со счастливой мордой стояла посреди этого хаоса, с пухом, прилипшим к морде, и радостно виляла хвостом, увидев его.
— О, нет… — выдохнул Робби.
Он бросился к ней, обнял, но в дверях уже стояла мама. Её взгляд скользнул по комнате, задержался на клочьях пуха. Лицо стало строгим.
Вдруг, Лею мелко затрясло, лапы неестественно вытянулись, глаза быстро-быстро замигали. Через пару секунд дрожи Лея завалилась на бок, сделала еще пару движений и замерла…
— Нужно перегрузить, — сказала она тихо, словно своим мыслям.
— Что? — Робби поднял голову.
Мама прикусила губу, словно проговорилась лишнего.
— Я имею в виду… перезапустить. У неё программа сбилась.
— Какая программа? — Робби теребил ошейник Леи. — Она же собака.
— Конечно она собака, Робби. Но… особенная. Её можно настроить. Можно убрать… слишком естественное поведение, или агрессию, например. Тогда она не будет портить вещи, не будет кусаться. Она будет послушной, ласковой. В общем - идеальной.
Робби смотрел на Лею, которая облизала его пальцы и ткнулась носом в его ладонь. В глазах мальчика появилась растерянность.
— Но… она же настоящая? — сказал он.
Ему никто не ответил.
***
Вечером дом погрузился в тишину. В комнате Робби горел ночник, он и Лея оставались на своих местах. Щенок свернулся клубком у его кровати, время от времени поднимая то одно ухо, то другое.
В дверь тихонько постучали. Мама вошла, присела на край кровати.
— Ты всё ещё не спишь? — спросила она мягко.
Робби покачал головой.
Мама посмотрела на собаку. Лея подняла глаза, тихо вильнула хвостом.
— Тебе грустно? — сказала мама. — Ну и что, что это робот. Ведь ты можешь любить ее по-настоящему. Ты же не заметил разницы. Она слушается тебя, играет. Ее можно любить. Какая разница, из чего она сделана?
— А почему вы не купили живую собаку?
— Эта лучше. Если ее правильно настроить, не будет никаких неожиданностей. Она не будет болеть, ничем нас не заразит. Это будет идеальная собака.
— Мама! Но это совсем не то, — выдавил Робби. — Живая собака это совсем совсем другое. Это не кукла, она настоящая. Это в миллион раз лучше.
— Ты не сможешь полюбить робота?
Робби помотал головой и беззвучно заплакал. Он крепче прижал подушку к груди, словно защищался.
— Хорошо. Я понимаю. Мы купим тебе живую собаку. Но тогда от этой придётся отказаться.
— Отказаться? — Робби поднял глаза.
— Она одноразовая, — спокойно объяснила мама. — Мы ее сконфигурировали и запустили, а запустить можно только один раз. Теперь ее никто не купит. Значит, ее разберут на запчасти.
Робби закрыл лицо руками. Плечи задрожали.
— Я не хочу, — пробормотал он сквозь слёзы. — Не хочу её терять.
Мама обняла его за плечи, прижала к себе.
— Я знаю. Но ты ведь хочешь настоящую, правда? Живую. Тогда тебе прийдётся выбрать.
Он долго всхлипывал, пока слова не вырвались наружу:
— Хорошо. Я согласен.
Мама поцеловала его в макушку.
— Ты всё правильно делаешь, — сказала она. — Завтра станет легче.
***
Ночью Робби проснулся. В доме стояла тишина, внизу работал телевизор. Он сполз с кровати, стараясь не побеспокоить Лею, и босиком вышел в коридор. Он присел, провёл ладонью по её мягкой шерсти. Она лизнула его пальцы и снова улеглась, доверчиво положив голову на лапы.
Из гостиной был слышен приглушённый голос. Робби замер и прислушался к словам.
— Опять говорю тебе. Нужно его заменить, — сказал отец. — Он эмоционально не стабилен. Будет раз за разом колебаться, ныть. И он иногда подвисает, ты замечала? Отключается на несколько минут, смотрит в точку, и потом возвращается. Живые дети так не делают. Тогда зачем нам это?
Мама ответила после паузы:
— Это не страшно. Его эмоциональная программа ещё развивается. Мы потеряем несколько лет если отключим ее сейчас. Я куплю новый плагин, мы это подправим, он станет устойчивее. Всё будет нормально.
— Нормально? — переспросил отец. — Мы уже ошибались с прошлой серией. У того постоянно ломались конечности, помнишь? А этот… слишком нестабилен. Слёзы, сомнения. Мне это не нравится, я устал. Мы же завели его для удовольствия, а получили проблемы.
— Ты преувеличиваешь, — сказала мама ровно.
— Нет. Я хочу заменить его по гарантии, - и тут он улыбнулся - Но на этот раз хочу взять кого-то постарше и повыше. Будем с ним играть в баскетбол. Решайся! Это же простое решение!
Робби стоял в коридоре, прижавшись к стене. Мысли путались и пересекались, он замер и боялся, что родители его услышат. Он понял всё. Он такой же, как Лея. Такой же «одиночный запуск», такой же предмет конфигурации и выбора. Он - ИИ!
Робби отступил к своей двери и юркнул внутрь. Закрылся, сел на кровать, закутался в одеяло. Лея подняла голову и посмотрела на него с доверчивой преданностью.
***
На следующее утро Робби осторожно спустился на кухню. Играла тихая музыка, стол был накрыт, на нём стояли два стакана с апельсиновым соком и тарелки с завтраком. Отца за столом не было. Мама сидела напротив, смотрела спокойно, с улыбкой.
— А где папа? — спросил Робби, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Папа сломался, — спокойно ответила мама. — Его починят и пришлют нового через несколько дней. В этот раз я хочу, чтобы у него были зелёные глаза.
Робби сжал ложку в руках, не в силах произнести ни слова. Лея подошла, ткнулась носом в его колени, словно утешая.
Мама положила руку ему на плечо.
— Всё будет хорошо, — сказала она мягко. — я люблю тебя. По-настоящему. Ты скоро забудешь обо всём этом.
Робби опустил глаза на стол. Апельсиновый сок тихо плескался в стакане, поджаренный хлеб с маслом выглядел очень красиво. Лея тихо вздохнула у ног. Но Робби уже знал: мир, в котором он живёт, устроен куда сложнее, чем кажется.
А ты настоящая?
Конечно, мой милый
Я люблю тебя
И - я тебя, Робби
Мама подошла и поцеловала его в лоб, потом обняла и прижала к груди. Подошла Лея и лизнула его руку. Робби тихо улыбнулся ей.
Знаешь, давай оставим Лею. Не будем ни на кого менять. Я ее тоже люблю, она - идеальная собака.