Чудо

«Чудо»

Рассказ

   Сергей открыл дверь кабинки. Все снова было загажено. «Почему люди не могут справлять нужду аккуратнее?» – в очередной раз мелькнула у него в голове мысль. И в очередной раз он ответил сам себе: «Потому что им не приходится убирать за собой».

   Отбросив лишние рассуждения, которые никак не могли помочь делу, он натянул на подбородок и нос старую засаленную косынку, до этого висевшую у него на шее, склонился над металлическим унитазом и принялся его оттирать. Он делал это быстро и умело. Профессия «уборщик» не была его основной. С девяти до шести он занимался тем, что контролировал работу системы отопления и, по необходимости, устранял неполадки. Но при этом уже несколько лет подряд каждое раннее утро и поздний вечер он брался за подработку, и уже точно не мог ответить, что он теперь делает лучше: ремонтирует трубы или моет полы и чистит унитазы.

   Мама, наверное, была бы этим недовольна. За последние годы Сергей сильно похудел и осунулся. Он слишком много работал, мало ел и редко спал дольше четырех часов в день. Половину полагающегося ему на завтрак, обед и ужин бесплатного пайка он продавал. Деньги просил небольшие, поэтому желающие приобрести у него дополнительную порцию калорий всегда находились.

   Лишь благодаря этому к концу месяца у него всегда набиралась нужная сумма.

   «Сереженька, ну что ты с собой делаешь?» – наверняка возмутилась бы мама по-русски. Она всегда переходила на этот язык, когда нервничала, переживала или злилась из-за чего-то. Сергей русского почти не знал. В детстве, со слов родителей, он разговаривал только на нем, но, когда его отдали в детский сад, начисто забыл родную речь. Все вокруг общались либо на английском, либо на «трешкине» – помеси из разных языков, основу которой составлял все тот же английский.

   Сергей родился здесь, в Городе-5067. В четырнадцать лет, в самом начале учебы по специальности «Ремонт отопительной системы», подписал пожизненный контракт на работу. Так что на Землю он возвращаться не планировал. Следовательно, и любой другой язык кроме трешкина ему не понадобится. Родители приняли это и перестали пытаться привить ему любовь к «великому и могучему», как этот смешной язык почему-то называл отец.

   Родителей не стало уже давно. Они погибли во время эпидемии гриппа, разразившейся на третьем этаже. Сергей, благодаря своей молодости, болезнь пережил, а вот его старики дать бой вирусу не смогли.

   И вот уже десять лет он живет один. Один в отсеке с еще тремя мужиками. Так полагается – лишнего места в Городе нет. Тем более после того, как в прошлом году из-за пожара пострадала четверть второго этажа. И когда разрушенные помещения починят и снова введут в эксплуатацию еще неизвестно – материалы на нужды горожан с Земли поступают редко. Все трюмы кораблей заполнены запчастями для Цереса. И это ничего… Это правильно. В конце концов, все они находятся здесь ради Цереса. 

   Закончив с унитазом, уборщик протер в туалете полы, отмыл раковину и вышел в коридор, освещенный тусклыми лампочками, каждая третья из которых не горела. Сергей шел мимо дверей в жилые блоки и старался не задевать стены ведром и шваброй. Коридор был настолько узок, что идущим навстречу людям приходилось поворачиваться боком, чтобы миновать друг друга. Родители рассказывали, что в зданиях на Земле многие двери открываются наружу. Какая глупость. Посмотрел был он, что началось бы здесь, если бы какой-нибудь умник догадался поставить такую дверь тут. Скольких бы прохожих он зашиб. В Городе-5067 и, насколько знал Сергей, в остальных городах на этой планете все двери отъезжали в сторону.

   Уборщик (а до начала новой смены механиком он пока именно уборщик) шел по коридору и скользил недовольным взглядом по полу, который уже успели загадить: следы от обуви, плевки, окурки, обертки, какая-то слизь, похабные надписи на стенах, за авторством каких-то недалеких подростков… А ведь Сергей сам отдраил его только утром. Ответственно и тщательно. Но работа уборщика – это сизифов труд. С другой стороны, в этом были и плюсы – эта самая работа у него будет всегда, так как гадить люди не перестанут. А следовательно, всегда будет зарплата и деньги, которые можно потратить на его маленькое, безобидное увлечение.   

   Немного попетляв по лабиринту коридоров, Сергей добрался до рабочей каморки, сложил в шкафчик чистящие средства, снял вонючий комбинезон, который давно уже не мешало бы постирать, надел свой повседневный черный комбинезон, который висел на нем, как на палке, и направился к лестнице.

   Бар час как должен был открыться, а значит, и Марсель уже там. Наверное, уже залил в себя стакан пива и закусил порцией своих любимых соевых колбасок.

   От этих мыслей в животе у Сергея заныло и заурчало. В глазах на секунду потемнело, но он быстро пришел в себя. Не упасть в голодный обморок ему помогли все те же близко стоящие стены, на одну из которых его тело безвольно оперлось. Завтра и следующие несколько дней он будет питаться нормально. Полными порциями.

   Но сначала надо добыть пропуск.

   С трудом переставляя ноги с одной ступени на другую, Сергей поднялся на три этажа, вошел в шумное помещение, плотно забитое людьми, и стал протискиваться к барной стойке. Это помещение мало чем отличалось от остальных. Такие же низкие потолки, такие же унылые, серые стены, такие же тусклые желтые лампочки над головами. Разве что музыка. Только здесь она играла очень громко и при этом вполне легально. В остальных помещениях нарушать таким образом общественный покой не разрешалось. Насколько знал Сергей, раньше здесь были обычные жилые отсеки. Но потом несколько перегородок снесли и в получившемся пространстве организовали единственное на несколько сот квадратных километров вокруг увеселительное заведение. Открывать в Городе бар руководство изначально не планировало. Но потом быстро смекнуло, что персоналу, обслуживающему Церес, нужно место, где можно выпустить пар. И подобное место скоро появлялось.

   Марсель – крупный здоровяк, на котором черный комбинезон сидел в обтяжку – находился на своем привычном месте, за барной стойкой у стены. Вокруг него было небольшое пространство – люди старались держаться подальше от этого верзилы. Как и предполагал Сергей, он жадно доедал последнюю колбаску. Во рту у уборщика мгновенно скопилась слюна. Он быстро ее сглотнул, поморщился из-за резкого спазма в животе и пошел к знакомому.

   «О! Приперся. Я уж думал, не придешь», – хмыкнул Марсель, скосившись на Сергея. Он явно был не в настроении. Возможно, опять мучила изжога. Или доктор снова запретил алкоголь и жирное. У них обоих были проблемы с желудком, но совершенно по разным причинам.  

   «Куда ж я денусь отсюда?»

   «Не знаю. Может, ты сдох. Или тебе тараканы унесли… Ты же им сопротивляться не сможешь, – усмехнулся толстяк, осматривая тощую фигуру уборщика. – Или чихнул кто-то сильно, и тебе ветром позвоночник переломило».

   «Нет, я нормально. Ты принес?» – прервал своим тихим голосом этот поток острот Сергей.

   «Принес, принес. Эх… Подведешь ты своими бзиками меня под тюрягу», – вздохнув, буркнул Марсель, сунул руку в карман и, якобы случайно, что-то выронил. 

   Уборщик быстро присел на корточки, дрожащими от волнения пальцами поднял с грязного пола пластиковый прямоугольник и торопливо спрятал его в одежду.

   «Спасибо. Пока», – сказал Сергей и уже приготовился уходить.

   «Стоять. А деньги?» – грубо бросил ему в спину Марсель.

   Уборщик развернулся и большими, испуганными глазами уставился на громилу. Что он задумал? Сергей передал ему всю сумму еще днем, без лишних свидетелей, на работе.

   «Да расслабься, – похрюкивая, засмеялся Марсель. – Шучу. Видел бы ты себя сейчас».

   Сергей выдохнул.

   «Садись. Выпьем. Сегодня как раз виски завезли. Давно не заливал в себя что-то достойное», – ответил Марсель и поднял руку, привлекая внимание бармена.

   «Нет, я пойду».

   «Да я угощаю».

   Сергей благодарно улыбнулся, но снова отрицательно покачал головой. Он планировал поспать. До выхода оставалось еще два часа, и он хотел воспользоваться ими для того, чтобы немного прийти в себя. Будет нехорошо, если он начнет клевать носом прямо во время чуда.

   «Давай. Завтра увидимся. Надо будет счетчик 35-В перепроверить, кстати. Чего-то меня его данные смущают», – сказал Сергей.

   «Да подожди ты, – удержал его за черный рукав комбинезона Марсель. – Объясни мне, наконец, на кой тебе это?»

   «Что «это»?»

   «Ты понял», – ответил Марсель и указал глазами на карман, в который Сергей недавно убрал пропуск.

   Уборщик вздохнул. Опять толстяк завел свою пластинку. Он донимал его этим вопросом весь месяц, ровно с того момента, как Сергей аккуратно попросил его продать пропуск. Это могло затянуться надолго.

   «Все люди, как люди, – продолжил любитель колбасок и виски. – Получили зарплату – пошли нажрались… – Марсель обвел галдящую толпу рукой. – Или закинулись чем-нибудь… Или телку сняли и продрюкали ее всю ночь…»

   Толстяк кивнул в сторону. Сергей инстинктивно повернул голову и заметил Аннику, сидящую за одним из столиков. Это была высокая, худенькая блондинка. Не красавица: грудь маленькая, волосы жидковатые, постоянно сутулилась –, но было что-то в ее улыбке, разрезе глаз, манере вести себя и говорить такое, что привлекало мужчин. Вот и сейчас рядом с ней сидел какой-то невысокий мужичок в серой униформе и что-то ей увлеченно рассказывал, очевидно, в надежде провести с ней несколько приятных минут наедине.

   «Или ты не по девочкам?» – подозрительно прищурился Марсель.

   «Почему? Вполне даже по ним», – ответил Сергей и тут же осознал, что не помнит, когда в последний раз лежал рядом с женщиной.

   «А чего тогда? Какого выпендриваешься? Пропуск-пропуск, – сплюнул Марсель на пол. Сергей грустным взглядом проследил за плевком – а ведь кому-то это придется убирать. – Нахрена? Объясни?»

   «Я бы с радостью… Да ты не поймешь», – пожал плечами Сергей.

   «В смысле? Это с чего это?.. Потому, что я тупой?» – нахмурился громила, подавшись вперед.

   Марсель явно настроился на конфликт. Сергей не то, чтобы боялся насилия. Он часто дрался. И мальчиком, и юношей и уже во взрослом возрасте. В Городе по-другому никак. Но драка сегодня не только поломает все его планы на эту ночь, но и навлечет на него куда более серьезные неприятности. Стражники обязательно начнут допытываться: из-за чего началась драка? Обыщут его. Наверняка найдут пропуск. И тут Марсель ляпнет, что пропуск у него украл как раз Сергей. Он его случайно выронил, а уборщик подобрал. Наверняка, обнаружатся свидетели. Но как этого всего избежать, уборщик не знал. Наверное, можно было что-то придумать, но из-за усталости мозг напрочь отказывался работать.  

   «Потому что я и сам не понимаю», – вздохнул уборщик.

   Марселя этот ответ, явно, не устроил. Он сдвинул брови, сжал кулак, но тут бармен поставил рядом с ним рюмку чего-то золотистого. Сергей никогда не пил виски, но предположил, что это именно он. Здоровяк сразу потерял к уборщику всякий интерес, и всем телом развернулся к стопке.

   «Ну… До завтра?» – произнес Сергей, будто спрашивая у Марселя разрешения уйти.

   «Ага. Вали, – ответил Марсель, с наслаждением втягивая аромат, исходящий от напитка. – Ты даже не представляешь, от чего отказываешься».

   Сергей сжал в кармане пропуск, захотел ответить здоровяку, что это он не представляет, от чего отказался, но только пожал плечом и торопливо, пока Марсель не передумал, пошел к выходу. Поймал на себе взгляд улыбающейся ненакрашенными губами Анники, кивнул ей, получил кивок в ответ, и покинул бар.

* * *

   Анника изобразила на лице наслаждение. Мик протяжно застонал и замер. Затем довольно выдохнул, сполз с девушки и бухнулся рядом, тяжело дыша. Койка была узкой, но Мик был довольно компактным мужчиной, поэтому они с трудом, но уместились. Соседки Анники по отсеку были еще в баре и им никто не мешал.

   Этот мужичок был любимым ее клиентом. Во-первых, он никогда долго с ней не возился и заканчивал свои дела за две-три минуты. А во-вторых, он носил серый комбинезон, а значит, работал непосредственно с Цересом, был сессионным рабочим и прилетел сюда с Земли.

   Сотрудники, которые обслуживали жилые помещения – следили за чистотой, занимались ремонтом, поддерживали в рабочем состоянии отопительную систему, контролировали чистоту воздуха, как это делала в основное рабочее время сама Анника – носили черную униформу. Они выполняли сравнительно простую работу, которой можно было обучиться и здесь. Многие из них даже родились в Городе. А вот персонал, который обслуживал непосредственно Церес, доставляли сюда с родной для человечества планеты. Обучение они проходили там. Руководство не доверяло такую важную задачу здешним учебным заведениям.

   Мик прилетел с Земли пять лет назад. И по контракту должен был отработать еще три. Он приходил к Аннике каждый месяц, после получки, и девушка ему никогда не отказывала. Хотя нужен он был ей только раз в год. Потому что только раз год каждому обитателю Города полагался пропуск. Но Мик (или Микадзуки, как, по словам этого мужчины, звучало его полное имя) очень красиво и завораживающе рассказывал о Земле. О голубом небе, по которому бегут белые облака, о тысяче зеленых деревьев, которые собираются во что-то удивительное под названием «лес», об огромных голубых водоемах из миллионов литров воды.

   Анника обожала эти минуты рядом с ним. Сама она оказалась в Городе, когда ей не было и 2-х, и всех этих красот помнить не могла. Ее мать и отец подписали 10-летний контракт с транснациональной компанией «Олимп», прибыли в Город-5067 и погибли во время взрыва газа за два месяца до окончания срока. И маленькой Аннике уже не было суждено вернуться на родную Землю, в родную Норвегию. После смерти родителей ее отправили в приемную семью. Люди в городе с радостью брали сирот на воспитание, потому что семьям с детьми выделяли отдельные жилые отсеки. Через пару лет Анника пошла учиться по специальности «Контроль качества воздуха», а потом, поддавшись уговорам друзей и подруг, и сама подписала контракт. Пока двадцатилетний. Но что-то ей подсказывало, что она его продлит. Билет до Земли стоил очень дорого. И даже ложись она под каждого мужика в Городе ежедневно, она не сможет заработать нужной суммы. Ее дом теперь здесь.

   Мик поднялся с койки и принялся натягивать на себя свой чистенький серый комбинезон. Девушка расстегнула нить браслета на левой руке и сняла с него все пятнадцать бусин из легкого красноватого металла. Точнее смеси металлов, которую, как говорили, очень сложно, практически невозможно подделать. Эти бусины в Городе выполняли функцию денег. Руководство настаивало, чтобы все расчеты проводились только безналичным способом. Но когда нужно совершить какую-нибудь нелегальную сделку – например, купить пропуск – перевод средств со счета на счет не годился. Его легко отследить. А как ты отследишь передачу сфер из одной руки в другую? Эти кругляши были не самой удобной валютой – они так и норовили выскользнуть из пальцев и закатиться в какую-нибудь щель –, но другой в Городе не было.

   Мик принял бусины, пересчитал их и довольно улыбнулся. Анника усмехнулась – кажется, она была единственной проституткой во вселенной, которая сама платит после секса с клиентом. Мужчина достал из кармана пластиковый прямоугольник пропуска и отдал его девушке. «Это того стоит», – подумала она, горящими глазами глядя на пластмасску.

   Анника продавала свое тело нечасто. Деньги ей особо не были нужны. Ела она немного – бесплатного пайка ей вполне хватало. Алкоголь почти не пила. Наркотики не употребляла. На косметику не тратилась – она была красива естественной красотой. Поэтому ложилась под кого-то лишь раз в месяц. И только под того, кто мог дать ей взамен пластиковую возможность выйти наружу и стать свидетелем чуда.

   Ну, и для этого серого комбинезончика она иногда делала исключение. Уж очень красиво он рассказывал про Землю.   

   Когда Анника и Мик вышли из отсека, мужчина резко замер. Анника повернула голову и поняла с чем связана его тревога. К ним приближался Дэв – крупный, мускулистый темнокожий мужчина. Дэв работал стражником и прославился в Городе тем, что всегда с особым рвением выполнял свою работу.

   Анника положила руку на плечо Мика.

   «Не бойся. Ничего тебе не будет», – спокойно проговорила она.

   Мик растерянно посмотрел на девушку. Очевидно, он не верил ее словам. И действительно, разве мог Костолом Дэв не воспользоваться моментом и не задержать так счастливо подвернувшегося ему под руку неудачника, которого застал с проституткой? Доказать факт секса он, разумеется, не мог… Все-таки с поличным Мик пойман не был. Он просто зашел к Аннике в гости, поболтать… поиграть в шахматы. Но разве Костолома такая чепуха, как отсутствие доказательств, когда-нибудь останавливала? Он сначала бил, надевал наручники, снова бил, тащил в участок, еще раз бил, а уже потом разбирался.

   Анника заметила, что Мик побледнел. Его нижняя губа задрожала. Он снова повернулся к Дэву и уже, кажется, собрался лепетать какие-то оправдания, но Костолом просто повернулся боком, явно собираясь пройти мимо. Микадзуки замер, не понимая, как на это реагировать. Анника взяла его за оба плеча и прижала к стене коридора. Дэв боком прошел мимо них, кивнув девушке. Анника кивнула и чуть улыбнулась в ответ.

   Стражник проследовал дальше, сотрясая пол своими тяжелыми шагами. Мик весь дрожал и каким-то ошалевшим взглядом таращился перед собой, на противоположную стену. Он, кажется, не верил в то, что участь превратиться в отбивную его миновала.

   Анника чуть склонилась – мужчинка был на голову ниже нее – нежно поцеловала его в висок и произнесла:

   «Иди, мой хороший. Все в порядке».

   Микадзуки ошарашенно посмотрел на нее, несколько раз коротко и нервно кивнул и засеменил направо по коридору. Хотя ему надо было налево. Ровно в ту сторону, куда ушел Дэв. Но ничего… Не заблудится. Скоро очухается, сообразит что да как и найдет дорогу домой.

   Анника еще раз проверила пропуск в кармане, блаженно улыбнулась и направилась в сторону душа. Она любила выходить наружу чистая. Не хотела осквернять чудо нечистотой тела.

* * *              

   Дэв шел по коридору и привычно морщился, когда встречал на своем пути других людей. Он ненавидел всех, кто населял это место. За редким исключением. Костолом не переносил их голоса, их дыхание, их вонь. Он прибыл в Город-5067 в двадцатилетнем возрасте. В то время Дэв был военным и участвовал в одном из локальных конфликтов между государствами Северной Америки. Получил ранение. Был комиссован домой, где вдобавок к ранению ему диагностировали еще и ПТСР. Однажды вечером он пошел в бар развеяться. Сцепился там с местным быдлом. Подрался. Не рассчитал силу. Случайно убил человека.

   Вместо тюрьмы ему предложили заключить 5-летний контракт с «Олимпом». Долго он не размышлял. 5 лет вдали от Земли, или 10 на ней, но в заключении. Потом оказалось, что назад он вернуться уже не сможет. С зарплатой стражника на билет до родной планеты нужно копить лет сто. А богатых родственников у него не было. У него вообще не было родственников, поэтому такой поворот судьбы он принял легко.

   Первое время в Городе он вел себя тихо и спокойно. Но чем больше узнавал местных жителей, тем больше озлоблялся. По юной наивности он ожидал встретить здесь людей, преданных своему делу. Полностью отдающих себя работе с Цересом. А наткнулся на горстку людишек, зацикленных на собственных низменных потребностях. Со временем ему становилось все сложнее сдерживать эту злобу. И он начал ее вымещать. На задержанных. На ворах, контрабандистах, мошенниках, сутенерах, букмекерах, извращенцах, которыми были полны коридоры Города. Все, кто ему попадались, из участка переезжали в медблок. И, на удивление, руководство его за это не наказывало. Даже наоборот, поощряло. Продвижением по службе, наградами. Еще бы… Его этаж очень скоро стал образцовым.

   При этом от его рук не пострадал ни один невинный человек. У Дэва были принципы. В глубине души он остался солдатом. А солдат безоружных и невинных не трогает.

   Но виновным от него доставалось сильно. Даже вне рабочего времени. Дэв нашел себе подработку по душе. В свободное от службы время он выполнял обязанности коллектора. В Городе было много должников. Каждый второй был кому-то должен. И мало кто из них желал отдавать долги добровольно и в срок. А если ты отказываешься отдать то, что тебе не принадлежит, значит, ты преступник.

   Благодаря этой подработке Дэв убивал сразу двух зайцев. Вымещал переполняющую его ярость, и зарабатывал. Дополнительные сферы были ему необходимы – пропуск наверх стоил немалых денег.

   Сойдя с лестницы, Дэв завернул за очередной угол лабиринта и остановился у двери одного из жилых отсеков. Занес кулак, чтобы постучать… Но передумал. Прижался к стене, вынул из кармана три сферы и бросил их на пол. Бусины с характерным щелкающим звуком запрыгали по металлическому покрытию.

   За дверью послышались быстрые шаги, несколько раз клацнул замок, и створка с раздражающим скрипом отъехала в сторону. В коридор высунулась голова с черными курчавыми волосами и стала жадными глазами осматривать пол в поисках бусин. Дэв схватил любопытного мужчину за копну его грязных, засаленных волос и прижал к полу.

   «Дэв! Не надо! Отпусти! Дэв!» – заорал от страха и боли брюнет.

   «Собирай», – коротко приказал стражник.

   Мужчина торопливо собрал с пола все три сферы и отдал их хозяину.

   «Тут не все, – низким спокойным голосом произнес Костолом. – Еще пятьдесят штук должно быть. Десять мелких, и сорок средних».

   «Я все отдам. Передай ему, что я все отдам. Мне нужна еще неделя», – начал верещать брюнет, но Дэв три раза впечатал его лицо в пол. На металле остался кровавый след.

   «Завтра… Я отдам ему все завтра…» – забубнил брюнет, сплевывая кровавые слюни. Дэв еще раз дал его лицу встретиться с грязным покрытием.

   «Сегодня… Я отдам… Сегодня… Сейчас», – уже рыдал бедолага. Дэв отпустил его волосы, часть которых осталась у него в ладони, и пнул мужчину, подтолкнув его ко входу в отсек.

   Тот на четвереньках подбежал к кровати, с трудом отодвинул ее в сторону и вынул из небольшого тайника маленький мешочек с грубой тесемкой.

   «Вот… Здесь все, – проговорил он и протянул мошну Дэву. – Я хотел… Сегодня Бодрый с Румыном дерутся. У меня верняк данные… Румын ляжет… Я бы в десять раз больше поднял…»

   «Кулачные бои в Городе запрещены. А ставки на них – тем более», – холодно произнес Дэв, высыпая на ладонь все содержимое мешочка.

   «Это не на твоем этаже, – скривил губы в невинной улыбке брюнет. – Может, это?.. Договоримся?.. Скажешь, что не нашел меня. А завтра я и ему все отдам, и тебе столько же. А?»

   Взятка. Дэв ненавидел, когда ему предлагают взятки. Аннику он не упрекал – каждый зарабатывал на возможность стать свидетелем чуда по-своему –, но сам продаваться не желал.

   Стражник задвинул дверь и защелкнул замок.

   Вышел он только через двадцать минут. Утирая с черного комбинезона кровавые брызги. И пошел по коридору очень быстро, изредка переходя на бег. Время до выхода наружу у него еще было, но те минуты, которые он потратил на перевоспитание взяточника, теперь заставляли его торопиться.

   Скоро он передал мешочек заказчику. Добавил горсть сфер от себя. И получил взамен заветный пластиковый прямоугольник. Как и договаривались.

   Быстро, перескакивая сразу через несколько ступеней, поднялся на верхний этаж и побежал в сторону шлюза. Анника и Сергей ждали его у самых дверей и заметно нервничали. Русский был на удивление бодр – наверное, выкроил-таки часок-другой на сон. Дэв извинился за опоздание – эти два человека были единственными людьми в Городе, перед кем он готов был извиняться – и первым приложил пропуск к считывающему устройству. Толстая, тяжелая дверь поехала в сторону.

   Скоро все трое облачились в скафандры. И вошли в лифт.

   Створка медленно закрылась. Они снова были одни. Других желающих выйти наружу, как всегда, не было.

   Лифт слабо дернулся и вяло поехал вверх. Им предстояло преодолеть каких-то двадцать метров. Двадцать метров грунта, которые одновременно и спасали людей от радиации, и превращали их в подземных крыс, живущих в своих узких, тесных норах.

   Сердце Дэва колотилось от волнения. В горле пересохло. Подобное он чувствовал только в этом лифте. За всю свою жизнь он испытывал много разных, порой очень сильных эмоций – несколько раз он был на волосок от смерти, до беспамятства влюблялся, впадал в крайнее отчаяние –, но все это по своей силе не шло ни в какое сравнение с тем, что он ощущал сейчас. Невероятное, почти священное предвкушение, которое охватывало его целиком, до последней клеточки организма.

   Дэв переглянулся с Анникой и Сергеем. Он знал – они чувствуют то же самое. В их глазах горел свет. Какой он не видел ни на одном другом лице в Городе. Свет, который, казалось, шел из самых глубин души.

   Лифт замер. Створки медленно поехали в стороны.

   Все трое одновременно шагнули вперед. И, преодолев несколько метров, оказались под черным, усеянным большими звездами небом. Здесь они светили куда ярче, чем на Земле. Сергей этого знать не мог. Анника этого не помнила. Но Дэв был в курсе. И сравнивал небесные своды двух планет при каждом выходе.

   Троица сделала еще несколько шагов, оставляя следы на красном песке, которым была засыпана смотровая площадка, и достигла перил, за которые выходить было нельзя. Но они и не стремились. Дэв, Анника и Сергей просто стояли, задрав головы. В скафандрах это делать было сложно, и первые разы они часто падали на спины, теряя равновесие, но теперь уже приноровились.

   Небо пересекала огромная, серая, светящаяся слабым светом глыба. Это был Фобос. Дэв все никак не мог привыкнуть к скорости, с которой двигался этот спутник. Земная Луна, насколько он помнил, всегда производила впечатление замершего на месте объекта. А Фобос перемещался прямо на глазах. Он как будто куда-то спешил. Может, хотел поскорее скрыться с их глаз, потому что догадывался – они здесь не по его душу.

   Сергей поднял руку и указал пальцем в сторону. Связи между скафандрами не было, поэтому им приходилось общаться жестами. Дэв повернул голову и увидел то, что так взбудоражило его спутника. Из-за громадины Цереса выплыло что-то темное, закрывающее собой звезды. Это была она. Предвестница чуда.

   У Дэва на глаза набежали слезы. Они не ошиблись. Прогнозы не соврали. Это должно было произойти сегодня. Сейчас.

   О шлем что-то ударилось. По стеклу поползла кривая прозрачная полоска. Сегодня повезло Дэву – первую каплю туча послала именно ему. Бесцветный червячок медленно побежал вниз. Мужчина опустил голову и уставился на красный песок, освещаемый слабыми лампочками. Одно крошечное, темное, еле различимое пятнышко. Еще одно. И еще. Скоро смотровая площадка заболела ветрянкой и была уже вся усыпана пятнами.

   Хлынуло.

   По стеклу шлема потекли сплошные потоки.

   Дэв снова задрал голову и раскинул руки в сторону. Он хотел обнять дождь, отдать ему всего себя. По щекам текли слезы. Казалось, они выбирались за пределы скафандра и продолжали бежать ручьями у его ног.

   Мужчине показалось, что он услышал гром. Но это просто разыгралось воображение. Память разразилась слабой галлюцинацией.

   Захотелось содрать с себя эту грубую оболочку и почувствовать дождь всем своим телом. Начать бегать под ним, смеяться, прыгать по лужам, как тогда – в далеком детстве. Но сейчас делать этого, конечно, было нельзя. И дело не только в недостатке воздуха. Жидкость, которая падала с неба на Дэва, Сергея и Аннику не была водой. Это был раствор солей и кислот. Но скоро она водой станет. Не при жизни Дэва. Но станет. И Марс расцветет. По его голубому небу побегут густые, плотные облака. Из почвы вверх поползут первые ростки, которые со временем превратятся в леса. А все низины заполнятся морями. Помнится, раньше Дэв смеялся над Анникой, когда она смешно, с каким-то благоговением говорила эти простые слова «облака», «лес», «море». Но теперь и сам не мог произносить их без мечтательной улыбки.

   Дэв повернул голову и почти с любовью посмотрел на темный купол Цереса-5067. На этот огромный высотой в сотню этажей механизм для терраформирования. Именно благодаря ему и еще десятку тысяч таких же равномерно разбросанных по всей планете устройств, было возможно чудо, свидетелем которого они сейчас были.

   Как Дэв был сейчас благодарен своим спутникам. Возможность выбраться наружу была у всех обитателей Города. Руководство ежегодно выдавало один пропуск каждому сотруднику «Олимпа». Так рекомендовали психологи. Люди должны изредка выбираться из подземелья на открытое пространство и смотреть на небо. Чтобы не сойти с ума, не загнуться от депрессии, не превратиться в животных. Но мало кто пользовался этой привилегией. Большинство просто выбрасывали свои пропуска. Найти того, у кого он сохранился было нелегко. А уговорить его продать этот заветный прямоугольник было еще сложнее. Все-таки это было каким-никаким преступлением. Которое наказывалось как минимум штрафом.

   Собственно, так Дэв и познакомился с Сергеем и Анникой. Их поймали на том, что они попытались купить внеочередную возможность выбраться наверх. Дэв был удивлен, что он не один такой. Пошел против своих принципов, воспользовался служебным положением и замял дело. И ни разу об этом не пожалел. Знать, что есть кто-то еще, для кого набить собственный живот, удовлетворить похоть, залиться алкоголем, убиться веществами не главное, кто понимает, что в жизни есть нечто более значительное, чем просто ползти и перетаскивать свою смердящую тушу из одного пустого дня в другой, кто может осознать и оценить всю глубину, чистоту и красоту того маленького чуда, которое каждый день происходило здесь, на поверхности, для Дэва было очень важно.

   Эти двое, сами того не осознавая, не позволяли ему озлобиться в конец. Не давали ему сойти с ума. Наверное, и он делал что-то подобное для них. 

   Дождь закончился.

   Последняя капля упала на песок и впиталась в него. Марсианские дожди были еще очень короткими. Но скоро, через каких-то несколько десятков лет все изменится.

   Дэв опустил руки. Сергей и Анника сделали то же самое – все трое все это время стояли в одинаковом положении.

   Нужно было возвращаться назад. По регламенту они могли находиться на смотровой площадке еще несколько минут. Но необходимости в этом не было. Они свое уже получили. Заряд на следующий месяц. Осознание того, что их жизни протекают не зря. Что они причастны к созданию чуда. Их вклад предельно незначительный, микроскопический… Но он все же есть. А ради такого стоит жить.

   Никто из них этого не проговаривал. Каждый месяц они просто наслаждались дождем.

   Но каждый чувствовал.  

КОНЕЦ