Стрелок шёл по отлогому склону. Оставив позади отроги горной цепи Сьерра-Невада, он обернулся и посмотрел на вершины, словно парящие в вечерней дымке. Под ногами шуршали мелкие камни, впереди раскинулись густые заросли чапараля, из которых кое-где торчали высокие конусы кактусов. Стрелок вёл лошадь в поводу. Пегая кобыла вымоталась за день, её голова поникла, и, хотя дневная жара уже спала, она еле переставляла ноги.
Возвращаясь домой после долгих странствий, Стрелок направлялся в Калифорнию. Он видел ядерные пепелища на месте некогда огромных мегаполисов, радиоактивные руины Мехико, Тампы и Чапалы. А теперь он решился вернуться в маленький городок Барстоу, где прошло его детство и юность. Именно здесь десять лет назад Джонни Картер получил своё прозвище. Да, он имел самую быструю реакцию на Юге и стрелял без промаха.
Надо сделать привал, – подумал Стрелок, – переждать ночь и поутру продолжить путь.
Он наломал сухостоя, чиркнув кремнем о кресало, развёл костёр и поставил котелок на огонь. Хотелось выпить горького, как хина, обжигающе-горячего кофе и закурить сигарету. Джонни стреножил лошадь, и, расстелив шерстяное пончо, уселся у костра. Он достал из сумки тряпичный свёрток и бережно развернул его. На ладони блеснули две фарфоровые фигурки: маленькая беленькая Пастушка и Трубочист в чёрном цилиндре, с приставной лесенкой в руках. Фигурки – давний подарок. Мэри Ли дала их Стрелку на прощание. Когда же это было? Сколько лет прошло с тех пор? Пять, а может и шесть. Вспоминая Мэри, он улыбнулся. Милая девчонка. Когда он ушёл, ей было пятнадцать, и она была безумно влюблена. Обещала дождаться, а Стрелок – вернуться. И вот – пыльная дорога вела его в родные края. Теперь Мэри уже двадцать. Дождалась ли? А, быть может, давно вышла замуж за сына мельника? Как там его? Кажется, Гарри, длинный, словно жердь, белобрысый мальчишка.
Мысли уносили Джонни вдаль, и он не сразу заметил, что лошадь начала беспокойно прясть ушами, потом нервно всхрапнула и, наконец, попыталась встать на дыбы. Убрав фарфоровые фигурки в седельную сумку, Стрелок огляделся.
Вдалеке раздался дикий злобный вой, ему ответила пара новых голосов, а потом ещё и ещё. Стая свирепней вышла на след. И это был его след. Стрелок поудобнее переложил Винчестер, погладив приклад из красного дерева.
Свирепни – опасные твари, похожие на тощих гиен, вставших на задние лапы. Здесь, на краю калифорнийских пустошей, эти мутировавшие монстры были большой проблемой. Они не боялись огня и иногда нападали на большие караваны. Одинокий же путник мог стать для них легкой добычей.
Минут через десять Стрелок уже видел красные угольки злобных глаз. Тяжело, с присвистом дыша и подвывая, звери кружили вокруг, стараясь улучить момент и напасть. Наверное, он смог бы отбиться, но после долгого перехода осталось всего лишь пять патронов для винтовки да пустые барабаны в револьверах.
Вскинув ствол винчестера, он выстрелил в самого наглого монстра и тут же передернул затвор. Длинное худое тело зверя взвилось в прыжке, и вторая пуля попала ему точно промеж глаз. Дернувшись, свирепень замер в нескольких шагах от Стрелка, как раз на границе освещённого пространства. Остальные звери отошли подальше, продолжая кружить вокруг костра.
Стрелок прислушался. Какой-то далёкий звук коснулся его уха. Кажется, это был рёв мощных мотоциклетных моторов. Через минуту он уже раздавался ближе, и Стрелок увидел кавалькаду всадников, оседлавших своих железных коней. С десяток байкеров неслись по пустыне, распугивая летучих мышей лучами мощных галогеновых фар. Прозвучали выстрелы, и свирепни, визжа и завывая, отступили, но всё же один решился напасть. В высоком прыжке он бросился на Стрелка. Винтовка, сухо щёлкнув, дала осечку. Перехватив её за ствол, как дубину, Стрелок ударил свирепня прикладом, и тут же со стороны мотоциклистов раздался выстрел. Монстр подскочил и завертелся волчком, вторая пуля добила его наверняка.
Байкеры спешились напротив Стрелка, изучающе разглядывая его. Один из них вышел вперёд. Высокий, длинноволосый Курт Свонсон. Первый забияка в городе. Стрелок знал его с самого детства. Парня выделяли широкие плечи, непокорная шевелюра цвета соломы и пронзительные голубые глаза. Курта было бы можно назвать красивым, если бы всё не портила генетическая мутация, изуродовавшая его голову костяными наростами. Эти странного вида шишки, похожие не то на древесный кап, не то на толстые рога, вызывали отвращение.
– Смотрю, ты теперь с кочевниками? – Стрелок кивнул в сторону мотоциклистов.
– Джонни, я не просто с ними. Теперь я – главный. Тебя слишком долго не было. Здесь многое изменилось.
Стрелок пнул носком сапога тело свирепня.
– Кажется, ты спас мою шкуру! Я твой должник.
– Джонни, зачем ты вернулся? Твоя жизнь – это дорога, а в городе никто не ждёт проходимцев. Иди мимо. Иди дальше.
– Курт, я возвращаюсь домой, и не тебе указывать, что мне делать.
Курт скривился, рука нервно дрогнула. На секунду показалось, что сейчас он потянется к револьверу. Стрелок покачал головой.
– Ты же знаешь, что я буду быстрее.
Он отчаянно блефовал, револьверы были пусты, но Курт отступил. Здоровяк сглотнул и, погладив костяной нарост на черепе, протянул:
– Иди своей дорогой, Джонни, и не становись у меня на пути.
***
Стрелок напоил лошадь и привязал её к коновязи на заднем дворе гостиницы. Первый этаж заведения под названием «Гусь и вертел» занимал бар, а на втором располагались комнаты для постояльцев. По пыльной площади перед салуном ветер гонял шары перекати-поля. В уличной канаве дремал пьянчуга в грязных обносках. Стрелок уже собирался войти внутрь, когда увидел открытую коляску, запряжённую парой вороных жеребцов. Внутри, на мягком диванчике, сидела Мэри Ли. По бокам устроились двое китайцев с дробовиками – непременная охрана, приставленная заботливым дядюшкой Ли. Семейство Ли было хорошо известно в Барстоу. Дядюшка содержал опиумный притон, гнал самопальный виски и верховодил над всеми головорезами в городе. Мэри Ли, наполовину китаянка, наполовину американка, с нежными восточными чертами лица, выглядела просто прелестно. Длинные волосы были убраны под изящной шляпкой. Девушка улыбнулась Стрелку и соскочила с высокой подножки.
– Джонни, ты вернулся!
Телохранители было подались за Мэри, но она остановила их властным жестом. Девушка разглядывала Стрелка с минуту, а потом раскрыла объятия и повисла у него на шее:
– Джонни какой же ты молодец, что вернулся! Я ждала тебя. Я надеялась, и вот ты здесь!
Мэри прижалась своей щекой к его щеке.
– Какой же ты колючий, какой небритый! – Девушка отстранилась. В её глазах стояли слезы радости. – Сейчас я еду на рынок. Приходи на наше место у старого кедра. Скажем, в десять. Придёшь?
– Конечно, ведь я за тобой вернулся!
Мэри грустно улыбнулась:
– Эх Джонни, тебя слишком долго не было. Всё изменилось.
В этот момент она осеклась:
– Давай поговорим вечером. Я попробую незаметно улизнуть из дома.
Девушка вернулась в повозку, телохранители грозно насупились, кучер щёлкнул кнутом, и коляска покатила в сторону рыночной площади.
Стрелок стоял и смотрел ей вслед. Вдруг вспомнилось, как детьми они убегали ночью в прерию и клялись друг другу в вечной любви под кроной старого одиноко стоящего кедра. Лёжа в высокой траве смотрели на звёзды и в мечтах уносились в далёкие страны. Мэри хотела увидеть закат над океанским простором и вдохнуть свежий воздух горных вершин. А Стрелок, счастливый от одного лишь прикосновения, был готов отвезти её хоть на край света. Потом в Мексике началась революция, и Стрелок с отрядом добровольцев ушёл на юг. Он собирался вернуться через месяц-другой, но случилось так, что долгих пять лет прошли в скитаниях вдали от родной Калифорнии.
Встряхнув головой и прогнав наваждение, Стрелок постоял немного и отправился в скобяную лавку, где купил патроны и новую шляпу. Сняв номер, он привёл себя в порядок и спустился в бар. За стойкой, как всегда сильно сутулясь, стоял Старый Билл. Флегматично пережёвывая табачную жвачку, бармен натирал стаканы. Зал был почти пуст, только в углу трое картёжников стучали пластиковыми фишками, делая ставки. Стрелок заказал виски и устроился на высоком стуле. Выпил едва не поперхнувшись. За месяцы пути он отвык от спиртного.
Билл поднял взгляд на Стрелка, усмехнулся в густые усы.
– С возвращением, Джонни. Я видел, как ты обнимался с Мэри Ли на улице. Будь осторожен. Она помолвлена с Куртом Свонсоном.
– Как? Как такое случилось? Она же всегда презирала Курта! – Стрелок нервно закурил и выпустил в потолок струю табачного дыма.
– Видишь ли, Дядюшка Ли уже стар, ему всё труднее держать в узде городской сброд. А Курт теперь верховодит у кочевников. Он давно глядит в сторону города. Боюсь, что если они схлестнутся, то Дядюшка Ли не выстоит. Вот старый плут и решил отдать племянницу Курту в жёны. Совместный бизнес – всем хорошо. Дядюшка Ли гонит виски, а байкеры Курта перевозят его на побережье, имея неплохой процент. В общем, все довольны.
Стрелок выпил ещё. Картёжники за дальним столом ссорились, переходя на крик. В зале появились новые посетители, но он не обращал на них внимания, думая только о Мэри.
– И ещё: на твоём месте я бы не показывался на глаза Дядюшке Ли. Он был очень зол, когда ты уехал из города. – Бармен многозначительно погрозил Стрелку пальцем. Тот снова закурил и спросил:
– Скажи мне, Билл, а какого чёрта Курт сделался вожаком кочевников?
– Он воспользовался правом поединка. Закон пустошей. Он голыми руками насмерть забил бывшего главаря. Говорят, жаркая драка была.
***
Стрелок приходил в себя медленно и мучительно. Облизнув разбитые губы, он попытался открыть глаза. Это усилие отозвалось резкой болью, и он едва опять не соскользнул в тёмный омут беспамятства. Всё же удалось разлепить запёкшиеся веки и оглядеться. Его руки были привязаны к поперечине импровизированного креста. Мучители приладили к старому обгоревшему телеграфному столбу балку и подвесили Стрелка болтаться в двух метрах над землёй.
Вокруг лежала безжизненная равнина, кое-где изъеденная белесыми коростами солончака. На горизонте проступала цепь невысоких холмов, а рядом с крестом виднелись остовы мёртвых строений. Стрелок узнал это место: ещё до войны здесь, километрах в сорока от города, была устроена индейская резервация. Потом, в хаосе ядерного апокалипсиса, в то время, пока центральная власть ещё не утратила контроль, индейцы восстали. Они хотели малого: равных прав и возможности выжить, но военным было на них наплевать. Проблему решили просто: над резервацией распылили облако модифицированного ретровируса избирательного действия. Вирус убивал индейцев и, по идее, должен был оставаться безвредным для белых. Правда, солдаты, стоявшие в оцеплении, тоже подверглись воздействию. Вирус вызвал мутации, изменившие их тела. Он изуродовал их и физически и морально, сделав изгоями общества. Отец Курта Свонсона командовал операцией, но сам стал жертвой болезни и умер через несколько лет в страшных мучениях.
Память медленно возвращалась. Вчера вечером он встретился с Мэри, но они не успели обмолвиться даже парой слов. Засада была устроена мастерски и до банальности просто. Курт с дружками постарались на славу. Ременные петли лассо полетели из темноты и упали на плечи. Верёвки резко натянулись. Стрелок не успел потянуться к револьверу, а его руки уже были тесно прижаты. Потом связанное тело повалили и долго били ногами. Курт смеялся. Веселясь как ребенок, он ликовал:
– Как же ловко я подловил эту сладкую парочку. Одним махом сразу две цели! Ты сдохнешь в пустыне, – он пнул Стрелка под рёбра, – а ты, маленькая сучка, пойдёшь в шатер к наложницам! Ну ведь правда, зачем мне нужна жена, которая бегает к другим мужикам? Изредка буду приходить к тебе ночью и трахать, а ты будешь стонать и изгибаться, как кабацкая шлюха. Слышишь, Джонни? Я буду трахать милую малышку Мэри, пока твой труп доедают шакалы!
В безумном порыве Стрелок дёрнулся на кресте, но верёвки держали крепко. В вылинявшей синеве высокого неба безжалостно горело солнце, зной нарастал. Где-то там, среди белых пушистых облаков, похожих на хлопья сахарной ваты, скользила чёрная точка. Стрелок понял, что это одинокий кондор высматривает добычу. Описывая широкие круги, птица постепенно снижалась. Кондор тоже заметил человека, и через несколько минут, словно наседка, приземлился на балку креста. Он издал утробный клёкот и разинул загнутый клюв. Лапы с когтями, способными выпотрошить койота, переступали всё ближе и ближе.
– Здравствуй, приятель, ты по мою душу?
Тихий голос напугал кондора, птица отступила, но тут же придвинулась вновь. Лысая голова склонялась то в одну, то в другую сторону, глаза-буравчики рассматривали человека. От зноя и боли картинка расплывалась, зрение застилал кровавый туман. Постепенно Стрелку начало казаться, что вместо птицы рядом с ним древний старик – индейский шаман. Он походил на изваяние с отлитым из бронзы лицом. На голове плотно сидел роуч из перьев кондора, скреплённых кожаными ремешками. Некоторое время старик в раздумье глядел на измождённого человека, потом достал охотничий нож и перерезал путы. Стрелок кулем свалился на землю, больно приложившись о камни. Шаман последовал за ним, подошёл и резким движением вспорол ему грудь. Запустив руки внутрь и ловко орудуя лезвием, извлек оттуда трепещущее сердце, а на его место вложил осколок чернильно-черного обсидиана. Стрелок видел своё сердце – тёмно-красный, сжимающийся в судорогах, комок плоти, с которого срывались тяжёлые вязкие капли. Он почувствовал приближение смерти. Небо кружилось перед глазами, а в голове звучал голос Мэри:
– Джонни, где ты? Джонни, спаси меня. Спаси…
***
Стрелок очнулся после полудня. Нещадно палящее солнце катилось к закату. Пылевые чёртики плясали между полуразвалившихся хибар. Он лежал на земле, и острые камни впивались в кожу. Руки были исполосованы глубокими царапинами, а рядом лежали разодранные, измочаленные обрывки верёвки. Стрелок перекатился на бок и увидел старый охотничий нож индейской работы. Слегка изогнутое лезвие было воткнуто в землю рядом с его лицом. Превозмогая боль, он встал на ноги. Вытащил клинок из земли и спрятал за голенище. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота, но Стрелок, упрямо глядя вперёд, брёл среди печальных развалин.
В голове вертелась только одна мысль: зачем жить, если этот огромный мир так жесток? Зачем вся красота океана и белые снега гор? Зачем всё это, если миром правит ужас, а всеобщая ненависть вызывает только насилие? Смерть и разложение правят бал, а любовь растоптана и сожжена.
– Нет, врёшь. Любовь не победить, – прошептал он, – за любовь стоит бороться и умирать, а умирая – вновь восставать из пепла.
Выйдя на окраину индейского посёлка, Стрелок увидел трупы кочевников. Привезшие его сюда бандиты решили перекусить перед обратной дорогой. Угли костра ещё теплились, в стороне стоял пикап и два мотоцикла, валялась початая бутылка виски. Какое-то нечеловеческое зло, превосходящее всякое понимание, настигло их совершенно неожиданно. Они даже не успели потянуться к оружию. Тела крепких мужчин были безжалостно растерзаны и обезображены. Кто-то снял с их черепов скальпы, но, при этом, не притронулся к вещам. Казалось, сами духи этого гиблого места восстали, чтобы уничтожить чужаков.
Стрелок обрадовался своей удаче: в сумках кочевников нашлись консервы, большая фляга с водой и, – самое главное, – на поясе одного из байкеров обнаружились два кольта сорок пятого калибра. Хлебнув виски, Стрелок припрятал бутылку, закурил сигарету и завёл мотоцикл. Мощный мотор «Харлея» утробно взревел, сотрясая вечерний воздух. Подняв глаза, он благодарил небо, в высокой синеве которого парил одинокий кондор.
Примерно через час стемнело. Мощные фары высвечивали выбоины на старом шоссе, ведущем на север. Летучие мыши перелетали через дорогу и изредка попадали в лучи беловатого света. Один раз перед мотоциклом пробежал облезлый койот. Стрелок знал, что банда байкеров сразу после войны захватила нефтеперегонный завод, сделав его своей базой. Теперь «Харлей» на бешеной скорости мчался в ту сторону. Избитое тело ныло, а где-то в груди поднималась волна горячей злости.
Лагерь кочевников был обнесён забором из колючей проволоки, рядом с шоссе горела пара костров, а дальше, вокруг огромных цилиндров крекинговой установки, раскинулся настоящий городок. В неимоверном беспорядке теснились трейлеры, полуприцепы, и жилые контейнеры. Над всем этим хаосом разномастных строений светились электрические лампы, закреплённые на высоких шестах. Где-то громко играла музыка. Звуки тяжёлого рока неслись над лагерем, гулким эхом разбиваясь о стены фургонов. На мотоцикле и в байкерской куртке Стрелка приняли за своего. Получилось беспрепятственно проехать к самому центру лагеря. Здесь, на утоптанной площадке, под открытым, небом были накрыты длинные столы. Кочевники пировали. Одни пили, другие тискали визжащих девчонок, третьи, устав от обилия виски, спали на земле. Во главе, за отдельным столом, восседал Курт Свонсон со своими подручными. Полуголые девушки подносили им блюда с жареным мясом и бутылки с выпивкой.
***
Стрелок спешился, снял шлем и отбросил его в сторону, наслаждаясь реакцией Курта. Лицо у того вытянулось, челюсть отвисла. Главарь кочевников явно не ожидал увидеть своего врага живым.
– Поединок! Требую поединок! – Выкрикнул Стрелок.
Байкеры зашумели:
– Поединок! Да, поединок! – Неслось над толпой. – Так гласит закон пустошей! Любой может бросить вызов!
Кочевники вскакивали с мест, отбрасывали стулья, на землю летела посуда. Кто-то уже освобождал площадку, сдвигая столы. А над толпой всё громче звучало:
– Поединок! Поединок!
Курт поднялся из-за стола и скинул кожаную куртку:
– Чужак не может просить поединка. Ты не кочевник и у тебя нет права!
Люди недовольно зашумели. Они уже предчувствовали потеху. Вожаку ничего не оставалось делать, как только принять вызов.
– Ладно! – Курт поднял руку, требуя тишины. – Ладно! Но мы не станем стреляться. Возьмём ножи и будем драться.
Курт, вытащив клинок, поднял его высоко над головой. Стрелок запустил руку за голенище и вытащил индейский нож. Костяная рукоять удобно легла в руку. А перед глазами встало бронзовое лицо индейского шамана из видения. Он улыбнулся и прошептал одними губами:
– Иди вперёд, теперь ты другой. Ты сильнее. Сверши эту месть за наш народ и за себя самого…
Старик затянул заунывную песню, больше похожую на волчий вой. Древняя мелодия вибрировала в воздухе, наполняя душу Стрелка непонятной тревогой. Тело казалось лёгким и сильным. Движения сделались быстрыми и точными. Он двигался, словно в трансе, заворожённый странным и диким напевом.
Курт бросился вперёд, подобно быку. Низко опустив голову и выставив вперёд руку с ножом, здоровяк сделал резкий выпад. Он уповал на неожиданность и хотел закончить схватку одним мощным ударом, но просчитался. Стрелок легко отскочил в сторону и полоснул по предплечью, оставив глубокий порез. Курт зашипел и сделал серию коротких выпадов, целя противнику в живот, но его клинок пронзил пустоту.
Враги, дико ощерившись, кружили в безумном танце сверкающей стали. Удар, выпад, снова удар. Казалось, сама старуха-смерть радостно отплясывает рядом.
Курт был значительно крупнее и через пару минут тяжело задышал. К этому времени Стрелок получил пару резаных ран, но продолжал кружить вокруг неприятеля. Он ждал момента, когда тот замедлится и допустит ошибку. И дождался. Курт снова сделал глубокий выпад, стараясь достать наверняка. Пропустив клинок мимо, Стрелок вонзил свой нож противнику в горло. Огромное тело Курта на мгновение застыло в нелепой позе, а потом медленно осело на землю. Бой был окончен. Стрелок победил. Толпа кочевников гудела, как потревоженный улей. Кто-то подскочил с поздравлениями.
Вперёд выступил здоровенный байкер с рыжей всклокоченной бородой и бритым черепом.
– Теперь ты вожак. Так говорит закон пустошей и его никто не оспорит.
Стрелок почти не слышал его слов. Покачиваясь от усталости и потери крови, он искал среди сотен лиц лишь одно – лицо Мэри Ли. Искал и не находил.
– Где племянница дядюшки Ли, её должны были привезти вчера?
Рыжебородый отступил на шаг и потупился.
– Вечером Курт забрал девчонку в свой трейлер, а когда натешился и уснул, она выбралась на улицу, поднялась по лестнице на крышу дистилляционной колонны и бросилась оттуда вниз. Мы похоронили её в холмах, на севере от лагеря.
Стрелок покачнулся и сжал кулаки. В горле застрял горестный стон.
Он возвращался домой, чтобы сделать Мэри счастливой. Хотел показать ей красоты огромного мира: океанский прибой и колючие звезды над горным хребтом Тринити Альпс. Сейчас всё было кончено. Он смог принести только горе и смерть.
Шатаясь, Стрелок отошёл в сторону. Его взяли под руки, усадили, перевязали раны. Теперь оставалось одно – съездить в город, забрать из гостиницы седельные сумки.
С рассветом он вернулся в прерию к свежему холмику над новой могилой. На востоке поднималось кроваво-красное солнце. Его лучи окрасили далёкие снежные пики в нежно-розовый цвет. В воздухе витал аромат горького шалфея и диких трав. В пронзительно-синем небе, среди седых облаков, парил одинокий кондор. Пользуясь ножом, словно лопатой, Стрелок вырыл неглубокую ямку и развернул заветный свёрток с фигурками. Маленькая фарфоровая Пастушка и Трубочист легли в землю рядом. Джонни, видевший сотни смертей, не мог смириться с потерей. Он плакал.