Никодим в округе считался искусным художником по части деревенских пейзажей. Работал исключительно гуашью на бумаге. Масляные либо акварельные краски не признавал. Однажды ранним апрельским утром пошёл он с этюдником и кистями к холму на краю деревни, где возвышался большой рукотворный дубовый крест. У него застал молящегося на коленях своего соседа Степана. Лицо у того показалось Никодиму таким благолепным, что тут же захотел он нарисовать праведника.
Взялся за дело, закрепил этюдник, распустил кисти. Только вот краски сельского художника неожиданно «
взбунтовались». Впитываясь в неплотную меловую бумагу на её поверхности не оставалось почти никаких следов. За четверть часа усилиями живописца лишь кое-где белоснежный лист дал голубизну — ну точно как весеннее пронзительное звонкое небо.
Может быть кто-то запретил рисовать молящегося, может быть иная причина была такому необъяснимому действу. Тайны окружают нас, множество явлений скрывает крестьянский крестовой холм.
Очень уж опечалился, говорят, Никодим. Однако проходил в то утро невдалеке местный священник, батюшка Пётр, седой словно дикий голубь. Подошёл к Никодиму, глянул он на рисунок, стащил с головы шапку и сказал: «Душу верующего нарисовал, всё правильно, всё верно!»