Через несколько дней после решения вести поиски желающих присоединиться к ним и пребывания во временном лагере среди руин города Ева, Виктор и Томаш собрались возле небольшого костра. Им удалось раздобыть немного провизии.
В воздухе всё ещё стояла пыль. Тишину нарушали только треск дров и крики выживших людей вдалеке. Город, который они когда-то знали, лежит в руинах, и будущее неясно.
Виктор смотрит на огонь, его челюсть сжата, а большие карие глаза как будто впали в глазницы, лицо всё в грязи, покрытое сажей, а одежда порвана. Он весь день занимался составлением плана действий, маршрута и поиском временного убежища, пока Ева и Томаш искали припасы и всё необходимое для разведения костра. «Это должно было случиться... Рано или поздно, это всегда происходит», - тихо говорит он.
«Что, землетрясение?», - спрашивает Ева, внимательно глядя на него.
«Что-то вроде этого. Неважно, землетрясение ли это, война, болезнь... В конце концов, это приходит к людям. Ты не можешь бороться с этим. Просто... выживай как можно дольше, пока не кончится твой земной путь», - медленно кивает Виктор.
Ева хмурится, откидывается назад, скрестив руки, и смотрит на него, словно пытаясь понять. «Это довольно мрачный взгляд на вещи», - говорит она.
«Мрачный, конечно. Но такова реальность. Ты думаешь, что можешь планировать, думаешь, что можешь создать себе лучшие условия для жизни... но в конечном итоге всё это не в твоих руках. Мы ничего не контролируем», - пожимает плечами Виктор.
Виктор Слоун был бывшим военным. После отставки стал начальником стройки в своём маленьком родном городе под названием Каннелтон, в который так некстати пришла катастрофа. Выросший в суровой среде с ограниченными возможностями, 42-летний Виктор всегда верил, что жизнью управляют силы, неподвластные человеку - судьба, Бог или что-то ещё пока не понятое человеком. Опыт службы в армии укрепил его в этом убеждении; наблюдение за смертью и разрушениями в бою заставило его прийти к выводу, что люди - всего лишь пешки в грандиозном замысле. Несколько лет назад он потерял жену в автокатастрофе, что ещё больше укрепило его фатализм.
В разговор вмешался Томаш. Мягко наклонившись вперёд, он сказал: «Может, и не всё в наших руках. Но значит ли это, что мы не должны пытаться понять, почему это происходит? Или что это значит?».
Виктор бросает на него косой взгляд, его губы кривятся в язвительной улыбке. «Что это значит?», - говорит он, сухо усмехаясь. «Это ничего не значит. Земля находится в постоянном движении, здания падают, люди умирают. Всё просто».
Томаш качает головой: «Нет... Я не могу этого принять. Жизнь не может быть настолько простой». Он с трудом подбирает слова, пытаясь придать форму мыслям, проносящимся в его голове. «Порядок родился из хаоса. Должно быть какое-то объяснение всему происходящему. Эта... эта катастрофа должна что-то значить и у неё должна быть причина. Временный разлом, экологическая катастрофа из-за добычи полезных ископаемых, тестирование нового оружия…».
Профессор Томаш Белински приехал в город на конференцию, посвящённую изучению различных интерпретаций экзистенциализма, когда произошло землетрясение. Он чувствует, что эта катастрофа должна нести в себе какой-то скрытый смысл, и становится одержим желанием понять, почему она произошла. Была ли эта катастрофа наказанием, испытанием или просто равнодушной силой природы?
Томаш 36-летний профессор философии из Польши, который потратил годы на изучение концепции смысла и цели человеческого существования. Он вырос в религиозной семье, но потерял веру в возрасте около двадцати лет. С тех пор Томаш ищет смысл, убеждённый, что за человеческим опытом, особенно за страданиями и хаосом, которые часто приносит жизнь, должно стоять глубокое откровение. Он не уверен, кто управляет жизнью - Бог, Вселенная или какая-то другая сила, но он полон решимости найти ответы. Катастрофа проверяет его убеждения на прочность.
Вдумчивый, интроспективный, иногда мучимый постоянной потребностью найти ответы на вопросы, Томаш относится к тому типу людей, которые не перестают размышлять над общей картиной. Он глубоко эмпатичен и часто проводит больше времени, размышляя над смыслом событий, чем действуя в них. Его стремление к истине иногда заставляет его казаться отстранённым или рассеянным, но он искренне заботится о других и стремится понять их переживания.
«Вот это ты загнул, профессор!», - удивилась Ева.
Виктор наклоняется вперёд, его голос звучит низко, почти угрожающе. «Нужен смысл? Вот тебе смысл: мы здесь, чтобы страдать. Вот и всё. И чем быстрее ты это примешь, тем легче будет продолжать», - выкрикивает он.
«Зачем продолжать, по-твоему, если всё это бессмысленные страдания?», - спокойно говорит Томаш.
В глазах Виктора мелькает тень печали. «Потому что другого выбора нет».
Ева, почувствовав напряжение, пересаживается поближе к костру. Выражение её лица становится мягче, хотя улыбка немного принуждённая. «Зачем пытаться разобраться во всём этом? Всякое случается. Хорошее, плохое, что угодно. Мы же не можем это контролировать. Так зачем тратить время на переживания? Мы всё ещё здесь, не так ли? Вот что важно».
«Тебе этого достаточно? Просто... дрейфовать? Без направления, без смысла?», - говорит Томаш, нахмурившись.
Ева пожимает плечами и пытается оторвать нитку на рукаве. «Слушай, раньше я сводила себя с ума, думая о том, почему всё происходит, почему люди такие, какие они есть. Но я отказалась от этого. Я всё ещё жива, так почему бы просто... не двигаться дальше? Принимать вещи такими, какие они есть. В этом нет никакого великого замысла. Мы все просто... плывём по течению, понимаешь?»
«А что происходит, когда волна разбивается о скалы?», - язвительно спрашивает Виктор.
Ева смеётся, хотя в её глазах есть нотки грусти. «Тогда ты сам начинаешь плыть. Или тонешь. В любом случае, это просто часть путешествия. Нет смысла бороться с этим».
«Но разве тебе никогда не хотелось... большего? Большего, чем просто плыть по течению жизни?», - говорит Томаш, нахмурив брови.
Улыбка Евы немного меркнет. «Иногда. Но когда перестаёшь пытаться всё контролировать, становится легче. Ты просто... отпускаешь. Может, отсюда и возникает мир в душе - просто принимаешь, что мы не главные в этом круговороте событий».
Томаш смотрит на огонь, его мысли путаются. Его волосы взъерошены, а руки слегка дрожат, когда он трёт их друг о друга, чтобы согреться. В отличие от смирившегося Виктора или беззаботной Евы, Томаш не может не искать смысла даже в трагедии.
«Во всём этом должно быть что-то. Что-то, что мы должны узнать или понять. Может быть, эта катастрофа... испытание. Или наказание. Или...», - на этом он прерывается.
«Испытания. Наказания. Ты всё ещё ищешь причины, которых не существует, профессор. Ты зря тратишь время», - говорит Виктор, качая головой.
«Тогда какой смысл выживать, если больше ничего нет? Если все эти страдания просто... случайны, не имеют смысла?», - не соглашается Томаш.
Лицо Виктора ожесточается. «Смысл в том, чтобы выстоять. Продолжать, потому что это всё, что есть».
Ева, которая молча слушала, тихо говорит. «Может быть, причина просто... случайность. Может быть, мы оказались в нужном месте в нужное время. А может...», - она колеблется, бросая взгляд на обоих мужчин по очереди. «... нет никакой причины. И это нормально».
«Я не могу это принять», - устало говорит Томаш.
Ева протягивает руку и нежно касается его руки. «Тебе и не нужно. Но ты сведёшь себя с ума, если будешь продолжать искать ответы на все эти вопросы».
Ева Дельгадо, которая всегда была свободолюбивой, большую часть своей взрослой жизни провела, путешествуя с места на место. Не имевшая постоянной работы, Ева, будучи музыкантом, выступала на небольших концертах в клубах и барах. Она родилась в Испании, но в 18 лет уехала из дома, чтобы «найти себя», и с тех пор живёт в разных городах и странах, никогда не задерживаясь на одном месте слишком долго. У неё нет глубоких привязанностей, и она предпочитает позволить жизни вести её туда, куда она захочет. Она верит в то, что нужно плыть по течению, избегать обязательств или тяжёлых размышлений и оставаться в моменте.
Спонтанная и всегда ищущая новых приключений, 29-летняя Ева всегда оптимистично настроена и не берёт дурного в голову. Она не зацикливается на прошлых ошибках и не задумывается о будущем. Отсутствие привязанностей делает её беззаботной, но в то же время лишает ориентиров. Она придерживается менталитета «всё образуется», часто избегая трудных решений и глубоких эмоциональных привязанностей.
Ева выступала в прибрежном баре, когда произошло землетрясение. Возникшее цунами снесло большую часть города, и она едва выжила, цепляясь за обломки. После катастрофы она, как ни странно, остаётся непоколебимой, принимая разрушения как часть непредсказуемости жизни. Ева - странница по натуре и воспринимает катастрофу как очередной поворот в своём путешествии, не зная, куда оно приведет её дальше. В разгар хаоса она даже чувствует лёгкое волнение, ей любопытно, что будет дальше.