Сапфировый купол раскрыт для прогрева. Свита ловко разоблачает Алфею. Освободившись от наряда, она трогает воду ногой.
- Горячая, можно закрыть зеленый купол.
Жгучее солнце стало изумрудным. Алфея неторопливо плывет вдоль бортика, отдав шлейф замысловатой прически служкам: одна держит хвост, другая подстраховывает, опоясав холстиной. За сохранностью парадной укладки на голове богини следит гувернантка. Странник нежданно ныряет в фонтан, но не успевает вздыбленная волна коснуться противоположного края, Алфею уже выхватывают на мраморное ложе бортика. Свита высказывает юноше о недопустимости его появления здесь, что мужские купальни - в другом крыле дворца. Богиня весело болтает ногами, наблюдая за ним. Не меняя улыбки, она напоминает заученно о чистоте речи, что не должно гостя богини называть «негодяем», ибо слово ранит, убивает или лечит, что всегда следует выбирать выражения.
- И вас, странник, это тоже касается. Вы нарушаете наши законы, традиции, привычки. Видимо, озерный песок прохладней, чем мраморное дно?
- Я уже не Странник, я твой суженый. Разве этого мало?! Я не стану жалеть об озерах и ночной прохладе. Алфея, богиня, напророчь новый закон. Свадьба - ритуал оповещения соглядатаев - о недопустимости советов влюбленным. Это охранная грамота от посягательств завистников, не более и не менее. Твое право, богиня, дать мне имя. Прошу… - Он покорно опускает голову, как на плаху.
Властные нотки в голосе богини разгоняют свиту, но юноша ее не слушает. Сначала от обидных слов он спрятал лицо в ее коленях, затем, услышав запах и зов тела, обхватил ее руками и стянул к себе. Рабыни, державшие волосы Алфеи, запрокинув головы, в кровь искусали губы, изнемогая от вожделения.
- Так не должно, - вкрадчиво шепчет Алфея, крепко запуская пальцы в чудесные кудри. - Именами на бросаются, Алфий Азария Август Кесарийский. Волк пустыни. Волчонок.
Он отпрянул как ошпаренный, оставив локон на ее пальце.
- Так ты все знала! Мне говорили, что ты умна и жестока, как весь ваш род змеиный.
- Богиня недовольна тобой, Алфий. Благодари за имя, за приятный прием, за то хотя бы, что ты еще не скормлен моим пантерам.
- Так ведь не за что.
- Есть за что! Более жестокого сна-путешествия никто не смог бы подарить на свадьбу. Няня, прикажи одежду гостю.
- Охрану?
- Только одежду. Дела семейные.
Алфий растерялся. Едва прикрывшись кисейным полотном для просушки, она брызгается, сидя на краешке, бесстыдно разглядывая его, оценивая с леденящей улыбкой кобры.
- Есть за что… Бессмысленно лгать ясновидице, милый. Я уже устала от будущего «брака». Или все действительно так плохо, что лучше жить здесь и так… как получится? Я напророчу новые казни: за ложь, за предательство, не сомневайся. Твое спасение в откровении, Алфий. Это очень серьезно.
Ей впервые хочется заплакать, но горьковатый привкус на губах отвлекает. Плавая кругами, успокаиваясь, она лихорадочно решает собственную участь. Вечное одиночество - как ни крути, но сын… Это, право, чудо.
Алфий, потеряв самообладание, отступает под статую, вперив взгляд в мраморные ягодицы. Он смиренно опускает голову под ледяную струю из кувшина, каменеет. Произошло непоправимое. Как?! Факир действовал исподволь. Странные сны-ощущения юной Алфеи подтолкнули Правителя к посвящению дочери в богини. Взбалмошная, но проницательная девочка, способная усилить влияние на толпу. Факир, назвав его «странником», поселил в пещере. Уснув в поле, он нечаянно был сражен незнакомкой. Бездонное небо, детский поцелуй.
Он не узнал ее сквозь огненные кольца, окружившие помост. Деревянная стойка с крыльями, шлем, скрывший живые волосы, маска - бутафорское сожжение… Все ложь! Но она соскользнула в огонь, чтобы уже не расставаться! Объятия сквозь коросту маскировки пробудили нестерпимое желание, а он не мог удержать ее. Едкая пыль, поднятая убегавшими, потушила костры. Горькая ночь для обоих. Очнувшись, она бредет полуголая к тайному ходу. Только под утро старательный дядюшка сумел очистить его в озере и ловко провел по лабиринту в ее покои. Смирившись со странностями, беспросветным одиночеством, она покорилась предназначению, что и требовалось для союза. Детали продуманы, но она сосредоточенно ждет признания, уже разлюбив его. И даже разлюбив, не хочет погубить его.
Свита отвела Алфия в апартаменты гостевые - одеваться. Девчонка перехитрила Факира, приняв условия игры. Имея армией четвертую цепь воинов вокруг дворца, он - пленник. Охрана чужая.
Богине больше ничего не снится. Она рядом с отцом восседает в тронном зале, запирается с древними свитками в астрологической башне - одна, участвует в советах, задает пиры в честь дружественных соседей. Немилость к Факиру вдруг сменяется поручением: быстро, очень быстро обучить новых жриц фокусам. Спустя месяц свершается посвящение сразу трех сестер из свиты, безо всяких осложнений и бунтов. На стенах дворца высекаются новые законы для безграмотного народа и вечности. Кругом новоиспеченные воины духа, верные Алфее. Но его сан никто не отнимал. Факир усердно обучает, посвящает, колдует, но поговорить с богиней ему не удается. Уже год как состоялась свадьба, дворец для напророченного наследника уже заложен. Одна неловкость: светловолосые младенцы родятся в женских поселениях, да у прислужниц. Засидевшиеся жрицы отдаются в соседние княжества, племена сливаются - процветают. Даже герцогиню Трагедию удалось сбыть в дальние края.
Время течет безмятежно. Богиня правит мудро - незаметно для сурового отца. Факир еще жив. Он все еще ждал казни, но пришла Алфея.
- Не о любви речь, о наследнике. Приготовь зелья.
- Прости, богиня, он просто негодяй. Ты можешь выбрать другого - постарше. В нашем роду хватает славных воинов. Алфий молод и, вероятно, боится тебя. Ты слишком богиня. Сдай пост. Богиня не должна быть замужем, ибо дар теряется.
- Богиня одна, других заводить не будем. Благодари меня, что твоих бутафорских чудес никто не помнит. Я буду править после отца - не Алфий. Жриц достаточно и нас уже не свергнуть. Готовь зелье.
- Ладно, ладно, девочка, только не переусердствуй. Готовлю. Скажи, богиня, долго ли мне жить осталось?
- Не дольше, чем мне, запомни, кесариец.
- Вот зелье. Выпьешь его на сон, а утром просто отдохни от забот. Народ таков, что подождет, потерпит. Забудь все. Иди в поле, на сей раз без свиты, тайком, в тунике алой. Не ищи его, не зови. Развейся, как прежде бывало, прокатись на колеснице… Богиня своей мудростью великой беды миновала. Пустынники шли бы и шли. Если бы отказались от соединения земель посредством брака, выкрали бы всех женщин, а дворец сожгли. Дикари - крепкое, могучее семя… Не нужны им дворцы. Жила бы ты сейчас в пещере и даже почти в неволе и, возможно, была бы счастливейшей из женщин. Пусть уж лучше брачуются, пусть дети родятся и наследники, конечно. Это и есть главное событие в жизни человеческой.
Алфея остановилась на пороге башни алхимика, оценивая крутизну винтовой лестницы и свой громоздкий наряд. Оглянувшись на старика, одарив его холодом, изрекла: «Откажись от своих слов, алхимик, ты ведь бездетен, тебе этого не знать».
- Я не имею сынов, верно, но все мои дочери в твоей свите, богиня, — леди Неизвестность, Неизбежность, Необходимость, Невозможность… Придворные дамы тоже рожают. Всегда.
- Если во флаконе не отрава, то мой сын вновь назовет тебя Факиром. И еще… «Земные законы для смертных» - ты подсказал? Верно? Почему? За любовь платят смертью? Верно?
- Верно. Все верно, верно… Рождение человека и есть главное событие в жизни. Вернее верного. Да простит меня богиня… Клянусь, - согбенный, коленопреклоненный, жалкий, - он рвал к себе подол, целуя туфли, прижимая жесткий край платья к губам обеими руками, повторяя клятвы.
- Если все исполнится, как ты клянешься… если так… Мы будем жить вечно.
- Придется, - обречено вздохнул старец, - я-то готов.
- Ох, и нелегкое это бремя, старик. Прощай до поры.