Я подбежала к большим напольным часам, открыла дверцу, за которой находился циферблат и встав на цыпочки, потянулась за большой стрелкой. Маленький Кристоф отчаянно рыдал и прижимался ко мне с боку, мешая перевести часы. Я чувствовала, как его ручки холодели, а голос хрипел и срывался. О себе в этот момент я даже не думала. Стрелка не поддавалась, как я её не тянула.
- Давай же! - вскричала я, - Хоть на несколько минуточек, - и снова потянула с силой стрелку. Щелчок, ещё один. Кристоф уже лежал у моих ног и не двигался, а только периодически всхлипывал от боли. По моему лицу от бессилия текли слёзы, застилая медный круг с цифрами. Пол под ногами начал ходить ходуном, двери огромного дома захлопали, а по стенам побежали трещины, как маленькие змейки. Часы били полночь.
Канун нового года
За окном стояла сказочная зима, с сугробами, морозами, свежим воздухом и блестящими снежинками. На сине-чёрном небе сквозь тучи проглядывала полная луна. А в нашем маленьком домике на окраине городка Оломоуц, было тепло и уютно, несмотря на нашу бедность. Я и мой шести летний братик Кристоф играли на полу с деревянными буквами, которые когда-то вырезал наш отец. Жаль, что он больше не с нами.
- Дети, - сказала мама со вдохом, - Кажется, в этом году подарков на новый год не будет. Перед нами сидела уставшая женщина средних лет в потрёпанном кресле и негнущимися пальцами вывязывала коричневые носочки. Её волосы давно поседели, некогда голубые глаза выгорели, а кожа стала грубой от тяжёлых работ. Я видела, как ей тяжело, хоть она всегда это и скрывала. А сейчас, горько улыбнувшись и посмотрев в окно, продолжила:
- Зато, праздничный ужин у нас точно будет! Семейство Новак угостило нас большим куском пирога, а я купила и пожарила каштаны.
Кристоф вскочил, скорчил гневную гримасу, и кинул букву в пламя очага.
- Хочу подарки! - взвизгнул он.
- Мой маленький брючек, потерпи немного, может я что и придумаю к новому году, - ласково сказала мама.
- Дузанка, - обратилась она ко мне, - Вытащите буковку, а то ведь сгорит.
Я взяла кочергу, и аккуратно подтащила к себе уже дымящуюся деревяшечку. Мама отложила вязание и встала.
- Дузанка, поможешь накрыть на стол? - я посмотрела на обиженного Кристофа (пусть себе дуется) и пошла расстилать скатерть на старый дубовый стол. А мама уже доставала горячие каштаны. Наш дом наполнился приятным ароматом и на душе стало светло и тепло. Как в те времена, когда отец был ещё рядом. Я подошла к братику и прошептала ему на ухо:
- Веди себя хорошо, вот придёт святой Микулаш с чёртом и ангелом, увидит, твоё поведение и даже я не смогу за тебя заступиться.
Кристоф посмотрел на меня испуганными глазами и кинулся к матери.
- Мама, прости меня, я так больше не буду.
- Сладкий мой, брючек, не переживай, всё у нас будет хорошо.
Мы сели за стол и принялись за угощения. Особенно понравился пирог, внутри которого было столько вкусных кусочков. А за окном, в зимнем вальсе кружили большие пушистые снежинки и сердце замирало в предвкушении чего-то особенного. Я пыталась понять, как тяжело приходится маме, но глубоко в душе, мне, как и Кристофу хотелось подарков и праздника, и горький комок периодически подкатывал к горлу. Чтобы не разреветься при маме, я быстро убрала со стола и попросилась спать.
В нашем домике было всего две комнаты: общая и наша с Кристофом. Мама спала в общей поближе к очагу. А мы с братиком по ночам грелись, прижимаясь к друг дружке. Спать не хотелось, как и лезть под одеяло, которое точно было холоднее снега с улицы. Мы с Кристофом сидели на кровати и смотрели в запотевшее окно.
- Дузанка!
- Что?
- А святой Микулаш существует?
- Я его никогда не видела. Но однажды, три года назад, на рождество я попросила, что бы хоть кто-то меня услышал и подарил подарок, и на утро я нашла под подушкой куколку. Мама не поверила мне и думала, что я её украла у кого-то из девочек со школы и отдала учительнице. Но я знаю, что её мне подарил святой Микулаш, потому, что весь год я вела себя очень хорошо.
- Дузанка, а я себя хорошо вёл?
- Не знаю, проверь под подушкой. Я видела, как в свете окна Кристоф поднимает свою подушку и ахает.
- Дузанка, - шепчет он, - Что это? - я пододвигаюсь ближе и вижу точно такую же куколку, как и три года назад. Мы сидели и смотрели на находку, не веря своим глазам. Тишина стояла такая, что можно было услышать, как трещат поленья в очаге общей комнаты. И тут, раздался гулкий стук в дверь. Я так напугалась, что молниеносно забралась с головой под одеяло. Кристоф остался с наружи. Стук повторился, ещё громче и сильнее.
- Кто-то пришёл, - сказал Кристоф, хлопая мне по голове через одеяло.
- Там же мама, - она откроет.
Но я совсем не была уверена в своих словах. А стук становился всё громче и страшнее. Я медленно вылезла из-под одеяла и на цыпочках подошла к двери нашей комнаты.
- Почему мама не открывает? - заплакал Кристоф. Я приоткрыла дверь и с силой её захлопнула. Общая комната, как и наша мама пропали. Я лишь успела увидеть огромный холл с широкой лестницей, уходящей под высокий чёрный потолок. Глядя на меня Кристоф стал плакать ещё сильнее. И вдруг постучали в дверь нашей комнаты.
- Кристоф, прячься! - крикнула я и полезла под кровать. Едва я успела скрыться, как дверь распахнулась и на пороге появился силуэт. Он был толст, одежда его в темноте отливала красным, но что-то с ним было не так. От него исходил сильный неприятный запах.
- Святой Микулаш! - и я словно в пелене вижу, как Кристоф подходит к силуэту, берёт его за руку, и они вместе уходят в большой дом, оказавшийся за нашей дверью. Меня сковал ужас. Что делать? Где мама? Кто это был? Но ответственность за брата вытолкнула меня из-под укрытия, и я медленно вышла за дверь.
Дом, в который я попала был настолько огромен, что у меня закружилась голова. Потолок был таким высоким, что терялся в переплетении колон и лестниц. Мне казалось, что я попала внутрь "чумного столба" на площади, только в разы больше. С верхних этажей лился тусклый свет, оттуда же доносился тихий плач. Кристоф! Я побежала по лестнице скользя на широких ступенях, запах стоял тошнотворный, кругом жужжали мухи.
Я вспомнила отца, которого лесники принесли при оттепели. От него так же ужасно пахло, а кожа сползала с костей. Мама тогда закрыла нас в комнате, но я подглядывала несмотря на страх, отвращение и жалость. Поднявшись на второй этаж, я увидела длинный коридор и множество дверей по сторонам. За первой дверью никого не было, лишь колыбелька, да разбросанные игрушки. За второй тоже пустота, только мебель. А вот за третьей я увидела свою одноклассницу Миладу сидящую в луже крови, от вида которой меня сразу стошнило. Я пыталась говорить с ней, но она меня словно не слышала, а только поскуливала от ран на теле. Мне стало страшно от того, что могло произойти с Кристофом и я побежала дальше. Где-то внизу послышался бой часов. Десять ударов.
Я бежала, как угорелая подгоняемая страхом не за себя, а за брата. На бегу открывала двери и находила других детей, с нашей улицы, незнакомых мне, а за некоторыми дверьми лежали только кости, и я старалась бежать быстрее, не думая, что стало с их обладателями. В одной комнате я увидела девочку очень пожую на меня, она лежала на кровати и что-то бормотала, рядом с ней лежала та самая злополучная куколка. Нет! Это всё кошмар! Нужно думать только о Кристофе. Я нашла его почти в самом конце коридора, он лежал на полу и корчился от боли. На его теле с шипением появлялись ожоги в виде букв, прямо как наши деревяшечки. Запах стоял жуткий, но мне уже нечем было тошнить.
- Кристоф! - бросилась я к брату, но он почему-то закричал и начал ползти в угол.
- Брючек, это я!
- Дузанка? - спросил он с сомнением, - Это и вправду ты?
- Я, глупенький! - слёзы катились по моим щекам, я была несказанно рада найти его, - Нам нужно отсюда выбираться, давай, вставай, я тебе помогу.
- А если, он придёт?
- Ничего, мы как-нибудь справимся.
Я взяла Кристофа в обнимку, и мы медленно вышли в коридор.
- Дузанка, тот, что приходил, сказал, что, как только часы пробьют полночь, я навсегда останусь здесь.
Совсем недавно было десять часов. Успеем. Я посмотрела по сторонам, с обеих сторон коридора почему-то были тупики. Откуда же я пришла? Я аккуратно посадила брата у стены и начала опять бегать от одной двери к двери. Глухие стены, выхода не было ни где! Кристоф снова закричал от боли, а мне хотелось закрыть глаза и уснуть. Мне всего двенадцать лет, я не могу справиться с таким кошмаром. Спать! Приятное тепло укутало меня, как одеяло, захотелось уснуть и больше никогда не просыпаться. Я закрыла глаза и почувствовала солнечные лучи на своём лице, спину щекотала трава, рядом мама стелила покрывало для пикника, а Кристоф ловил бабочек.
- Дузанкааа! - послышалось из далека. - Дузанка, спаси меня!
Нет! Это всё неправда. Мы на природе, все вместе, а не в страшном доме с вонью и мухами.
- Дузанкаааааа!
С огромным усилием я открыла глаза. Полумрак, жуткие колонны подпирающие чёрный потолок и Кристоф с ожогами. И тут, часы пробили одиннадцать. Я вскакиваю, хватаю брата и тащу к арке зияющей чернотой. Я вдруг поняла, куда нам надо идти. Я вспомнила. Вспомнила всё. Больше не было страха, осталось лишь желание спасти Кристофа. Шагнув в черноту арки, мы попали в огромный холл, тот самый с чего всё началось, но мы едва не столкнулись с тем, кто нас сюда притащил. Нам повезло, он стоял спиной, глядя на большие напольные часы и хохотал. Он был в красном, но это не было тканью. Его тело покрывали куски мяса сшитые на манер плаща, над которыми кружили мухи. Я осторожно увела брата под лестницу и велела молчать, как бы больно ему не было.
- Прости меня, Дузанка.
- За что? - шёпотом спросила я.
- Это я виноват. Я просил, что бы хоть кто-то меня услышал и исполнил моё желание. Я несколько лет на рождество звал святого Микулаша, но он не приходил и не помогал, тогда я позвал того, кто отозвался. Я не знал, что он плохой, я просто хотел снова увидеть тебя. Я прижала брата к груди.
- Давно меня нет в живых?
- Три года. Мама очень горюет.
Часы начали бить. Демон у часов перестал смеяться и направился к лестнице. Едва он скрылся, я как могла дотащила Кристофа до двери, но она не открывалась. Поздно! Я подбежала к большим напольным часам, открыла дверцу, за которой находился циферблат и встав на цыпочки потянулась за большой стрелкой. Маленький Кристоф отчаянно рыдал и прижимался ко мне с боку, мешая перевести часы. Я чувствовала, как его ручки холодели, а голос хрипел и срывался. О себе в этот момент я даже не думала. Стрелка не поддавалась, как я её не тянула.
- Давай же! -вскричала я, - Хоть на несколько минуточек! - и снова потянула с силой стрелку. Щелчок, ещё один. Кристоф уже лежал у моих ног и не двигался, а только периодически всхлипывал от боли. По моему лицу от бессилия текли слёзы застилая медный круг с цифрами. Пол под ногами начал ходить ходуном, двери огромного дома захлопали, а по стенам бежали трещины, как маленькие змейки. Часы били полночь. На втором этаже раздался жуткий рёв. Он возвращался. Я сдвинула стрелку всего на семь минут, но этого должно было хватить. Подняв с пола брата, я открыла дверь. До меня донёсся запах жареных каштанов и горящих поленьев. Как мне не хватало нашего дома, уюта. И мамы. Особенно её. Я вталкиваю Кристофа, но он меня не отпускает.
- Ты должна пойти со мной, - плачет он.
- Я уже не принадлежу вашему миру. Моё место здесь, - я с трудом разжимаю его руки, толкаю в комнату и захлопываю дверь. Повернувшись, я вижу перед собой демона, его свирепую морду, но я улыбаюсь, а часы бьют двенадцать. Огромный дом продолжает трястись, он сыпется и воет, а я медленно иду в свою комнату, беру куколку и ложусь в кровать ждать своего часа.