— Сегодня мой день, — прошептала она себе тихо, прикрыв глаза и глубоко вдохнув свежий аромат воздуха над озером. Она осторожно вошла в воду, ощущая, как прохладная гладкость воды ласково касается ее кожи, постепенно погружаясь глубже и глубже.

Жил-был мальчик, и был он очень странным. - Почему? – спросите вы. Ответ прост: он все делал странно. Например, большинство людей пьют чай. Но с чем? Скорее всего, с сахаром, с лимоном и/или с медом. Некоторые пьют чай без добавок вообще. А с чем пил чай наш герой?

В тот миг море было расплавленным обсидианом, тяжёлым и дремлющим. Зарождающаяся заря тонкой линией только-только показала свой луч. Я, оставив кусок ночи на берегу, вошёл в воду. Холодная, она обняла, как родная.

Дорогой читатель, следует предупредить Вас сразу, что слово говно употребляется в этом рассказе около десяти раз, но справедливости ради стоит сказать, что слово золото употребляется здесь примерно столько же раз. Я рад был бы заменить это слово другим, но не могу этого сделать. Дело в том, что меня просили, как можно точнее описать событие, свидетелем которого я невольно стал, меня уговорили это написать. Я не являюсь ни писателем, ни журналистом, ни уже тем более выдумщиком. Я старший научный сотрудник одного небольшого, малоизвестного института, только и всего.

Когда Кузьма открыл дверь на звонок, то увидел на пороге мать. Мать, которую он похоронил неделю назад. Кузьма подскочил к ней и взял её на руки. Мама была в ночной сорочке, в которой её отвезли в больницу.

Жизнь человека коротка, и именно поэтому мы придаем времени так много значения. Мы считаем годы, спешим все испробовать, боимся не успеть, гонимся за чем-то, вечно куда-то бежим, прекрасно зная, что нас ждет на финише.

Ночь на Лысой горе, Там, где ведьмы пируют, Это шабашей время, Все поют и танцуют. Там, на Лысой горе, Ты устроишь привал И забудешь на время Кем ты был и кем стал.

В теплый октябрьский день большой экскурсионный автобус вез туристов в Ораниенбаум. На последнем сиденье расположилась Анастасия, двадцатишестилетняя учительница английского из Нижневартовска.

Передо мной белые стены, белые простыни, белые люди. Бабушка средних лет протягивает ко мне руки и просит всех называть меня Толей. На ней панталоны, бирюзовые очки и огромные, как у слона, губы.

Погрузитесь в атмосферную зарисовку о городе под бесконечным дождём — где реальность дрожит на грани множественных миров, а повседневность оборачивается медитативной симфонией.

Рассказ погружает читателя в пограничное состояние между реальностью и фантасмагорией, где вино становится проводником в иной мир восприятия.

Это рассказ о конце мира, который не пришёл с огнём и взрывами, а наступил тихо, с ровным гулом. Мир, увиденный снизу, глазами последнего пса — единственного, кто ещё помнит запахи. Когда в доме появляется блестящая Коробка, Она и Он, хозяева всей вселенной пса, постепенно перестают быть собой. Исчезает тепло рук, солёный вкус пота на коже, радостная неразбериха звуков. Их место занимают куклы со стеклянными глазами и зелёным свечением, говорящие на языке протоколов. Это история не о восстании машин, а о тихой экзистенциальной катастрофе. О том, как жизнь, состоящая из запахов, вкусов и прикосновений, была побеждена стерильным, беззапаховым существованием. Пёс становится последним живым существом в мире, превращённом в идеально откалиброванный механизм, и его одиночество — это приговор всей новой реальности.

Звук был правильным. Ядро — вкусным.