Хорошие книги всегда основаны на реальных событиях. Вот и Ипполит Матвеевич Воробьянинов, помощник Остапа Бендера в "12 стульях", имел прообраз в настоящей жизни. А был им купец-миллионщик
Николай Стахеев, золотопромышленник, авантюрист и племянник знаменитого российского художника
Шишкина. Того самого, который нарисовал "Утро в сосновом бору ".
Чем только не занимался Николай Стахеев! И золото добывал, и зерном торговал, и бензином с керосином, и мануфактуры с гостиницами держал. И всё у купца получалось.
Постепенно Николай Стахеев попал в первую гильдию, где состояли только самые богатые и именитые коммерсанты Российской империи.
Для удешевления передвижения своих товаров Стахеев организовал большую транспортную сеть, в которую входили поезда и водные суда. В начале ХХ века годовой оборот его фирмы составлял 80 миллионов рублей.
Личный архив Николая Дмитриевича бесследно исчез в годы революции, и вообще документов, связанных с этим купцом, осталось крайне мало. Поэтому точно выяснить размеры торговой империи Николая Стахеева сейчас не представляется возможным.
Но есть обширный список недвижимости, которой коммерсант владел в Москве. Например, доходный дом в Любанском проезде. Сейчас там находится музей
Владимира Маяковского. Но главной жемчужиной владений Стахеева, конечно же, был роскошный особняк, который купец возвёл на Новой Басманной улице. Точнее, это была усадьба, настоящее родовое гнездо. Почувствуйте разницу: человек даже не квартиру купил в элитном доме, а построил практически дворец в получасе ходьбы от Кремля!
Среди москвичей бродили упорные слухи, что сие шикарное строение посвящено таинственной возлюбленной, которую купец не решился привезти в Россию из Европы. Её статуями в виде античных богинь был уставлен весь особняк. Это придавало усадьбе Стахеева особую нотку романтичной пикантности. А по-другому купец, красавец, любитель женщин и красивой жизни не мог.
Историки говорят, что строительство особняка Николай Дмитриевич начал в 1898 году. В том же году и закончил, так как в средствах не был стеснён. План дома купец нарисовал лично, и его, кроме главного архитектора, никто не видел. С чем была связана такая секретность? Дело в том, что Стахеев, как многие русские люди с опытом, прозорливо не доверял свои средства банкам.
Он предпочитал драгоценные камни (в основном бриллианты), золото, платину прятать в тайники, которыми оборудовал особняк на Басманной улице.
В 1914 году, когда началась Первая мировая война, Стахеев перебрался в Париж, в котором был куда веселее, чем в России. Там купец продолжил гулять на полную катушку на деньги, которые исправно поступали с рудников, заводов, гостиниц и магазинов. Счастье закончилось в октябре 1917 года, когда к власти пришли большевики. Всё имущество купца перешло к государству, денежный поток иссяк, средства при себе достаточно быстро закончились.
И вот тут 66-летний Стахеев, который по авантюризму мог дать фору любому юноше, придумал невероятный по дерзости план. В 1918 году он пробрался в уже красную Москву, чтобы забрать драгоценности, припрятанные в особняке на Новой Басманной.
Купца нисколько не смутило, что в его доме теперь располагалось государственное учреждение, а именно Наркомат путей сообщения. Купец был схвачен бдительными служащими, которые передали Стахеева в руки милиции. Те доставили Николая Дмитриевича на Лубянку, прямо в кабинет ко всемогущему Дзержинскому.
Точнее, сначала купца стал допрашивать простой следователь, но Стахеев категорически отказался отвечать на его вопросы, сказав, что будет говорить только с самим Железный Феликсом.
- Как Вас представить, барин? - насмешливо спросил милиционер.
- Николай Дмитриевич Стахеев, потомственный почётный гражданин Москвы, коммерции советник, член Московского торгового банка, бывший конечно, - гордо вздёрнул подбородок купец, а потом неожиданно миролюбиво добавил: - Вы поторопитесь, всем будет хорошо. Даю слово купца первой гильдии.
Следователь даже вздрогнул. В России слова таких купцов были надёжнее любого договора с государственными печатями. Уже через пять минут Стахеев сидел в кабинете Дзержинского.
- А ведь я знаю Вас, Николай Дмитриевич, - встретил его Феликс Дзержинский. - Крым, Алушта, набережная Стахеева и полгорода в придачу - истинный отец благодетель...
- У меня есть к Вам деловое предложение... - нетерпеливо перебил председателя ЧК купец.
- Вот так сразу?- усмехнулся Железный Феликс.
- Время - деньги, - спокойно ответил Стахеев и покачал в руке саквояж, в котором что-то тяжело звякнуло. - Здесь только небольшая часть. Я отдам всё, а Вы меня отпустите с богом. Договорились?
Дзержинский только кивнул. Через полчаса автомобиль привёз председателя ВЧК, купца и двух чекистов в кожаных куртках к особняку на Новой Басманной. Несколько часов Железный Феликс и его помощники ходили за Стахеевым, который вскрывал и вскрывал свои тайники.
- Есть напоследок у меня одна просьба, - прощаясь, сказал Николай Дмитриевич. - Заберите мой особняк себе, своему ведомству. Мне будет приятно знать, что за моим малахитовым столом будете сидеть Вы, Феликс Эдмундович.
- Ваши охранные грамоты, - Дзержинский протянул Стахееву пакет документов. - На всякий случай мои сотрудники проводят Вас до границы.
Надо сказать, что купец слегка слукавил. Он честно передал Дзержинскому саквояж и содержимое тайников, но умолчал о секретных карманах в шубе. Спрятанного там хватило Стахееву, чтобы жить ещё долго и безбедно.
Умер он в Париже в 1933 году в возрасте 88 лет.
А потом об этом узнали журналисты Илья Ильф и Евгений Петров, которые работали в железнодорожной газете "Гудок". Они придумали совершенно другую историю. Но мы-то знаем, как оно было на самом деле.
"Где драгоценности?" - закричал предводитель. - "Да вот они! Клуб на них построили, солдатик!" Ипполит Матвеевич оледенел и, не двигаясь с места, водил глазами по карнизам. Бриллианты превратились в сплошные фасадные стекла и железобетонные перекрытия, прохладные гимнастические залы были сделаны из жемчуга. Алмазная диадема превратилась в театральный зал с вертящейся сценой, рубиновые подвески разрослись в целые люстры, золотые змеиные браслетки с изумрудами обернулись прекрасной библиотекой, а фермуар перевоплотился в детские ясли, планерную мастерскую, шахматный клуб и биллиардную".
("Двенадцать стульев", И. Ильф и Е. Петров.)