«Та-да-да-дам!» – Продолжало звучать после симфонического концерта. Улица «Кой-кого» сверкала и манила зайти в кафе, перекусить. Маруся не успела пообедать. Кунгуровна нехотя вошла в кафешку, понимая, что надо что-то ответить. Иногда ее бесила неосмотрительность МаГе. За время самовольной отлучки руководство обсуждало, что пора ее поставить на место, потребовать, чтобы работала с девяти утра – как все. Не знала она и того, что ребята уже не вернутся в Союз, учредители продали в рассрочку издательство Натке и главбуху. И этот долг выплачивается из их зарплат.
В дефолт все дружно согласились на снижение и задержку зарплаты – до лучших времен. Времена меняются, но эти две курицы не хотят возвращать даже прежний уровень. И сейчас будет скандалешник и повод срезать зарплату, унизить, как унизили матерого верстальщика, лишь намекнувшего, что зарплата у креативщиков должна быть на порядок выше. Анна не могла пойти на уступку по той причине, что девочка-бухгалтер, взятая ребятами с улицы, оказалась ушлой, вошла в силу и власть так, что ей приходилось отчитываться платежками и откатами по каждому макетику, а тут первая полноцветная страница! Финансовый директор, однако шишка. И зачем покрывать огрехи Таньки, как-никак – родня, не уволят. Непонятные принципы Марии просто наивны. Нет, она не пойдет на жертву.
Они вошли в кафе, рассеянно высматривая столик на двоих у окна. Старый официант сразу отметил про себя: не проститутки, не лесбиянки, не одиночки, снимающие мужиков на ночь. Одна светловолосая, ухоженная, от нее веяло духами и нежностью. Она терпеливо шла за неотразимой женщиной. Таких еще называют – роковыми. Он решил сам их обслужить, постараться оградить от поползновений скучающих фраеров. Она заказала шмат мяса – без гарнира, мягкий. Блондинка пискнула о позднем времени, ограничилась минералкой.
- Надо поговорить, сама понимаешь, в офисе у всех уши длинные, - начала Кунгуровна.
- Значит, ты не согласна. Я уволюсь. Надоело. Утрясу очередной ляп и уйду. Сдам номер. Если не удвоят зарплату до прежнего уровня, я уйду. Татьяна не имела права самовольно отвезти верстку в типографию, без моей подписи.
- Ее утром Наталья отправила, в укор тебе за опоздание.
- Опоздание?! Не смеши меня. На нас двоих – держится весь бизнес, и его продвижение полностью зависит от наших личных связей и умения работать. Уж это-то им втолковали ребята, уезжая.
- Они не вернутся – наши ребята. Теперь девки – полноправные хозяйки, хоть и дуры. Почему ты не вникаешь в происходящее?! Это ведь наше жизнеобеспечение! Уволишься?! Не жалко своих трудов и лет?! Неразумно. Зачем? Ты создала, раскрутила этот журнал, а они с тобой не поделились.
- Значит, мужики не вернутся. Молодцы! Хорошая была затея. Мне было интересно. Издательство еще долго будет катиться по накатанным рельсам, кроме журнала, еще и телефонный справочник кормилец. Не будет повышения зарплаты, точно уйду, а девки все потеряют. Манию величия надо наказывать. Ладно, я есть хочу, а это очень вкусное мясо.
Кунгуровна смотрела в окно. В неудачное место их занесло, похотливые взгляды сверлили затылок, а Мария Георгиевна изволила кушать весьма неторопливо. Словно прочитав ее мысли, она пояснила, что у нее зубы вставные. Она еще и шутит. С утра будет грандиозный скандал в редакции, а ей все равно.
- Надо выстроить линию защиты, сдать верстальщицу. Я устала от уступок рекламодателям за ее огрехи. Пусть берут специалиста или пусть Наталья сама садится за верстку. Экономить себе дороже выходит. Только ты же будешь шпынять каждой уползшей строкой, а она – «насяльника». Я умываю руки.
- Кунгуровна, это не я в патовой ситуации, но могу их загнать туда. Мне не жаль сил и лет, повторяю, мне было интересно новое дело. А сейчас уже скучно. Ты хочешь рассказать мне подковёрные игры? Не нужно. Помнишь банкет по случаю сотого номера? Так вот, вспоминали, как это все начиналось, смеялись. Я сказала, что дефолт сильно подрезал всем крылья, многие закрылись, потеряв деньги. Фин.директор умная, но баба, язык вином развязала и похвасталась, что наше издательство ни копейки не потеряло, они с Наткой были на выставке в Париже и по карточкам сняли весь капитал. Почему карточки фирмы были у них, знают все кроме меня.
- Все равно глупо уходить в никуда. Ладно, принимаю, что ты на дураков не обижаешься, ты чем-то еще увлечена, работа для тебя – семечки. Информация сама течет, ты сделала имя журналу.
- И себе и тебе. Но, Кунгуровна, есть еще и главный редактор! Или не знаешь, что ему ребята отстегивали. Думаю, что и тут жадность подведет девчонок. Пока моя репутация на высоте, лучше уйти.
- Доедай уже, нам, действительно, лучше уйти.
- Не бойся. Сейчас таблетки от обжорства принимать буду, все шарахнутся.
Она, смеясь, демонстративно выковыривала пару таблеток фестала, тщательно заглатывала каждую, изображая полный кайф. Анна потребовала счет.
- Жаль, я сегодня хотела показать тебе новую вещь, не получилось незаметно распечатать.
- Мария Георгиевна, у тебя нет проблем, кроме литературы?
- Нет, Кунгуровна. Я же креативный директор.
- Ну и ну! Ты видела, что Натка тебе это записала в трудовую книжку?
- Слава Богу, что стаж пошел, а то сплошные левые записи призраков. Бизнес стал не таким серым. Налоги в пенсионный фонд платить начинают. Это уже хорошо. А пока напечатают, привезут из типографии – неделя, пока курьер отправит респонденту, пока наткнутся на повод для претензии – вторая неделя пройдет. Есть время подумать.
Расстались на выходе из метро. Маруся вздохнула облегченно. Такое милое предательство соратников надо просто пережить. Дома она открыла файл с готовой версткой, открыла скопированную (тайно) свою базу данных. Непонятно, как чужой адрес влез в готовую верстку?.. Она достала предыдущий номер, стала по номерам страниц сверять с электронной версией. Вот оно! Удаленное предприятие из Сызрани. В старом шаблоне работают только попугаи. Танька не знает основ верстки. А кто бы ее учил? Брали курьером и на телефон. Надо ехать на поклон к маркетологу, объясняться, договариваться, начальник благоволил к ней, иначе бы не заполучить коммерческую (почти) тайну ценовой политики. Глупее ошибки она еще не встречала за девять лет работы. Сейчас третье тысячелетие, все в электронном виде: копируй и ставь. Только смотри – куда ставишь. Компьютер не думает, а делает, - шутил НикМих.
НикМих-НикМих. Ты тоже стал никем. Серый кардинал так решил, а ты остался самим собой. Вы даже не общаетесь, даже жены ваши перестали дружить.
- Каждый сам выживает в чужой стране, - так заключила жена хозяина, впервые показавшись в редакции.
Она приехала получить дань и навестить родителей. Перекурить и познакомиться вызвала Марусю – Кунгуровна. Привычка хвастаться – великая слабость у женщин. По косвенным фырканьям расклад стал во всем понятен. И давно. Анализируя информацию, Маруся, укрепилась в мысли, что, если не будет убедительной суммы в зарплате, нечего и торчать в террариуме. Обращать внимание на заскоки новоиспеченных барынь, она не намерена. Из уважения к ней, непосредственный исполнитель «обиженного» гиганта приехала в редакцию лично, пошли обедать, захватили и бледную Таньку. Как и ожидалось, компенсировать «ошибку» руководство согласится только первой обложкой в будущем выставочном номере. Да, обложка обещана кому-то, но не оплачена. Девушка обещала, что и оплату она потом исхитрится провести, словно бы радуясь возможности переплюнуть других маркетологов. Они быстренько состряпали письмо с извинениями. Расстались все довольными переговорами.
Татьяна вышла на перекур, хоть и не курила, смотрела восхищенными глазами ребенка, как надо гасить конфликты. Да, ее покаяние Натке в ошибке результата не принесло бы. Кунгуровна выставила счет на первую обложку, взяла заранее макет в работу, чтобы сделать его на стороне, представить три варианта на утверждение, крутилась ужом-гадюкой перед обманутыми претендентами, обещая всевозможные скидки. Те, от расстройства, сразу оплатили счета на развороты в предстоящих номерах, забронировали на год четвертую страницу обложки. Как и ожидалось, через две недели журнал достиг подписчиков. Посыпались насмешки, что двадцатитысячный завод так быстро эвакуировался из Москвы. Директор по маркетингу, знавший об опечатке, позвонил Марусе, сообщил, что генеральному нужно такое же письмо, только за подписью генерального, чистое соблюдение субординации. Маруся распечатала письмо, приложила лист с опечаткой, готовые рекламные макеты, которые Кунгуровна должна сейчас отвезти на завод.
Натке не дано быть руководителем, даже экстерном полученное образование, не остановило бабий ор, выпученные глаза, отшвыривание документов, принесенных на подпись. В этот момент появилась-таки на работе финансовый директор, сдававшая вождение – вся, как кукла Барби с зелеными линзами. Первым делом она отправила, готовую взорваться Марусю, на перекур. Было слышно, как в кабинете она осадила Натку, перешла на шепот. Вышла на кухню, сделав кофе, вернулась к проблеме. После обеда всех вызывали на ковер. Кунгуровна обложила матом и хлопнула дверью, держа в руках свои счета и макеты. Натка порывалась выскочить в зал, ответить этой «нахалке», но Барби силой втянула ее назад. Танька спряталась за огромный плоский монитор, чтобы не попадаться на глаза, но после длительного обеда, на который они ушли, ее вызвали по телефону на ковер. Она вынесла письмо с извинениями на подпись МаГе.
Руководство извещало об опечатке, просило в срочном порядке оплатить новый счет (срок истек), в противном случае, обложка будет передана очередникам. Маруся красной ручкой исправила ошибку в тексте, вынесла галочку на поля, отправила Таньку назад. Вышла Натка в красных пятнах с новой распечаткой без красной галочки, но с той же орфографической ошибкой. Маруся прочитав, взялась за красную ручку.
- Подписывайте или уволю.
- Увольняйте!
Маруся стала собираться. Вышла Барби, забрала письмо, кивнув Таньке. Она вышла с запечатанным конвертом, ее отправили на завод, приносить извинения. Выходя, она закатила глаза, давая понять, что дурь не остановить. Домой позвонил расстроенный начальник отдела маркетинга, сообщил, что подобные извинения с ошибкой школьника гендиректор не принял и начнет всячески клеймить позором издание, что счет он завтра оплатит, но кроме рекламы у Кунгуровны, никакой информации он уже не представит при всем личном уважении к Марии Георгиевне. Это еще ласково…Позвонила Кунгуровна, попросила прийти с утра и самой сидеть на приеме информации.
- Анька, ты о чем? У меня творческая неделя до следующего приема. Скажи так, что к доктору надо, анализы и так далее. Медстраховку оплачивала фирма, вот воспользуюсь.
- Барби проверит, возьми справку или лист.
- Зачем? У меня свободный график, а больничные листы у нас никогда не проводились. Ей это лишняя работа.
- Ладно, я заеду к тебе завтра, есть разговор.
- Альтернативный журнал? А крышу ты уже нашла?
- Ну, какая крыша?! Девяностые прошли. Смири свое воображение. Помнишь, ты говорила, что наши личные связи приносят доход в издательство. Откроем такой – каким ты его видишь. Рекламодатели и респонденты перетекут автоматически. Авторитет мы себе наработали. Ну, мне нет смысла оставаться, если издание зачахнет. Я поняла.
- Крышу найдешь, поговорим. Не надейся, что мир изменился. Так, декорации переставили. И не морочь мне голову в нерабочее время.
К седьмому числу – началу приема информации – Маруся вышла на работу. Натка сухо поздоровалась и более ни о чем не спрашивала ее. Она распечатывала электронную почту, создавала новые базы. Рабочий стол наполнялся только ей понятным беспорядком. Она почти закончила разноску информации, вошла Барби уже с голубыми линзами, застывшей рабочей улыбкой. Маруся хотела подсунуть свои рукописи под стопку с информацией, но передумала. Надо прежде объясниться с серым кардиналом. Когда-то издательство приманило ее в надежде, что здесь по-свойски она иногда будет издавать свои книги. Конечно, вечерами она засиживалась не с базами данных, тратила казенную бумагу, сбрасывала на диск черновики, заметала следы копирования и личных файлов, как учил сисадмин. Барби пригласила на чашечку кофе в переговорную. Выслушав претензии и нарекания на прогулы и опоздания, Мария уточнила, что она соглашалась работать на иных условиях и зарплате, если руководство сменилось окончательно, то ее никто не известил о том. Барби представилась, что да, она не только бухгалтер, а хозяйка, что, собственно, ничего не меняет. А Наталья, как и прежде, занимается руководством, а именно – персоналом.
- Мария Георгиевна, давайте договариваться в свете перемен. Цивилизованно.
- Прекрасно, давайте договариваться. Условия, объем работы, командировки, подчинение, оплата?
- Мария Георгиевна, да все так же, как было.
- Как было, уже не клеится. Одна ошибка в письме Натальи стоила фирме три тысячи долларов. Именно такую сумму в год платил завод только за статьи, кроме рекламы у Анны. Моя многолетняя наработка – три-пять страниц в месяц сократила объем и интерес к изданию, косвенно подорвав мой авторитет – как редактора, еще и выпускающего редактора. Вопрос был закрыт, для галочки требовалась подпись и печать, уровнем выше. И что имеем? Убытки, постоянный поклеп на дилетантство, пуще того – безграмотность. И как мне работать? Что за наезды отдела продаж, подписки, рассылки, что им приходится терпеть звонки. А секретарша чем займется, если звонки я буду принимать без передыху?
- Хорошо, сколько ты хочешь?
- В других журналах оплата – две-три тысячи долларов в месяц.
- Мы в России, теперь все в рублях считается.
- Ты бухгалтер, вот и считай в рублях по курсу. Инфляция гуляет, как гусар, поэтому исходим из этого.
- Мне надо посоветоваться, завтра договорим.
- Советоваться будешь с Михалычем или с Николаичем?
- Они больше не работают. Ты хочешь знать, кто хозяин предприятия?!
- Нет, не хочу. Я вижу, что хозяина нет, сплошные временщики. Могу я дальше обрабатывать информацию?
- Давайте уже без эксцессов. Конечно, работайте.
Офис опустел. Маруся стала собирать личные вещи. Набралось их слишком много. Первым делом была зачищены личные файлы. Она собрала бесчисленные визитницы и органайзеры, распределила дорогие мелочушки на вынос по ящикам, прикрыв рабочими листами. Вечером следующего дня Барби озвучила сумму и рабочие часы. Маруся написала заявление.
- Торг здесь неуместен.
Через две недели отработки номер будет сдан в типографию. Все просчитала вчера. Никакого торта и чаепития устраивать Маруся не стала, забрав трудовую, сняла корректирующую опору для спины с кресла. С любезнейшей улыбкой секретарше вынула наушники и диск из компьютера. Классическая музыка мешать не будет. Художественную распечатку старых семейных фотографий Татьяна еще вчера передала ей вместе с архивным диском, упаковав в распечатке верстки, якобы для проверки. Все важное давно дома. Охрана на первом этаже заглянула в пакет, проверила документы.
- Что, Вася, уже доложили?
- Работа такая, - сконфузился парень, - извините, Мария Георгиевна.
- До свидания, я не обижаюсь.
В метро она открыла трудовую книжку, где было записано, что она работала специалистом в отделе информации. Обычная подлянка. Через три недели начнется выставка, надо лично попрощаться с информаторами со всей России и стран СНГ.