Тим встретил ее в переходе на Крестьянскую заставу, растерянный взгляд вспыхнул гневом и отчаяньем, и раскаяньем. Он отстранился, чтобы рассмотреть ее и судорожно прижал к себе, нашептывая: «Привет-привет-привет».
- Тим-Тим-Тим, - шелестело в ответ.
Шляпка черная с вуалью сбилась, и она сняла ее. Он целовал ее макушку, в висок, остановился с желанием взять ее на руки, как ребенка, чтобы обнимала за шею и, не отрываясь, смотрела ему в глаза, но смутился. Взрослые люди. Только сейчас он заметил, какой он высокий и нескладно-худой, а она сказочно-миниатюрная.
Выбравшись из толпы на улицу, они расцеловались и закурили, разглядывая друг друга. Полтора года минуло с последней встречи. Он не мог не поехать на стажировку, тем более что никогда не был за границей в сознательные годы. Она все понимала. Случайные короткие звонки, открытки только травили неутоленные души. Он обменял подаренную машину на однокомнатную квартиру, снес перегородки, получилась мини-студия для компьютерных и малых работ, место для встреч, о котором жена не догадывалась, а отец не спрашивал, куда делся новый жигуленок. В институте мертвая зыбь, у людей нет денег, чтобы он мог набрать элементарную группу для подготовки к поступлению, ваучеры и деноминация ограбили народ, все сберкнижки обнулились. Он был рад, что перед отъездом успел сделать выгодный обмен.
Сегодня десять тысяч рублей за квартиру уже не деньги, не прежние деньги. Доллар стал один к трем и все продается в пересчете на доллары или только на доллары. Мизерные зарплаты не платили, старики с пенсии помогали жене кормить ребенка, они же двенадцать лет платили страховку на старшую, а когда закрыли и получили компенсацию, то смогли купить лишь три килограмма помидор. Бабушка настояла на родственном обмене, а с этим все его надежды на отдельное проживание рухнули. Сплошные несовпадения. Прежде ничто не мешало встретиться экспромтом, ничего не планируя заранее и не огорчаясь на докучливые заботы.
С пятого этажа рыжая листва кленов скрыла улицу, только гул движения говорил о том, что отпуска закончились, начинается учебный год. Завернувшись в простыни, они курили на балконе, подставив блаженные лица бабьему лету.
- Параллельные не пересекаются.
- А мы ничего не сделали, чтобы жить вместе.
- Не пересекаются, но никогда не разлучаются.
- Думаю, это неудачное сравнение.
- Я так рассчитывал на бабулю, она круглый год живет на даче. Может быть, следовало смирить гордыню и попросить отца. Не знаю. Теперь поздно сожалеть, хорошо хоть такое пристанище выменял. У меня есть сухое вино, будешь?
- Нет, я еще кормлю грудью… Я родила сына, - рассмеялась Алиса.
Изумление сменилось бурной радостью. Тимей подхватил ее под бедра, унес в постель, зацеловывая с ног до головы.
- Алька! Мне! Сына! Алька! Кровиночка моя! Когда? Как ты его назвала?
- Восьмой месяц, Антоном назвала. Но, Тим-Тим-Тим… Это не твой сын. Я вышла замуж.
- Как замуж? Как не мой? С ума сошла? Глупостей не говори, Алинька моя.
- Никаких глупостей, наоборот, теперь только умности в моей жизни.
- Кормишь грудью, а куришь… Нельзя. Ты пришла проститься?!
- Ты позвал, я пришла. Всегда было так. Семьи, дети, дом - все должно быть, так ты решил. Что изменилось для нас? Мы выше житейского, да, Тим?!
- Почему мы так отчаянно хамим друг другу?
- Потому что невыносимо больно признаться, что мы никогда не сможем быть вместе. Ты стучался в сердце мое, как набат, а я просто роман записала. Мы смотрим своими глазами на этот раскрошенный мир с разных вершин, иногда мы спускаемся долу. Узнай себя, если будет час. Это не мистика, открытый космос заветных глубин. Мы и сами явление неизведанное - чудесный подарок бездарному человечеству.
Руки Тимея продолжали очерчивать, выласкивать тело Алисы, а глаза уже искали карандаш. Он прошелся по комнате, ударил кулаком в стену, сел в кресло напротив постели, примостив папку бумаги на голых коленях. Алиса с интересом наблюдала за ним, другой реакции от него она и не ждала. Улыбка закралась в уголки губ. Началась обычная игра взглядов.
- Признайся, ты разыграла меня?
- Отнюдь нет, Тим. Работай, работай, друг мой.
- Работаю…
Он поднялся, расправил волны волос на подушках, сбросил простыню.
- Не холодно, Аля? Ты как себя чувствуешь? Побледнела, похудела… Складку меж бровей убери. Хорошо. Не устала? Облокотись. В Германии модели ходят по студии, курят, пьют кофе, болтают, рисуй, как успеешь. Занятно. Очень.
- Нормально. Я себя чувствую и тебя. В цвете не хочешь попробовать?
- Нет, не сегодня. Освещение здесь слабое, ремонт наспех, хотелось тебя порадовать нашим гнездышком.
- Три раза порадовал! Я в восторге, Тим… Ты вернулся и молчал месяц. Как так?!
- Не смущай меня, ты меня так ошарашила. Верить тебе или как? Вот как так?! Вдруг родила? Я не на войну ушел, не на пять лет. Если ты не пошутила, расскажи, как ты живешь?
- Хорошо я живу, низкий поклон своему папе передай.
- Мой отец и тебе помогал? Ты на декретные пособия справляешься, с кем сейчас ребенок?
- Тошка со старшим и первой свекровью, дома рядом. Какие декретные в инофирме, отступного дали. Я же из школы ушла. Забыл, Тим, или никогда не вникал в проблемы?
- А мне нужно было вникать?
- Тебе? Не знаю, Тим, каждый сам решает. Твой папа проникся сочувствием.
- Аля, сочувствием к тебе? А что неладно было с тобой? Мы же решили, что не будем разводиться, все у нас было просто восхитительно. Я ничего не понимаю. Давай по порядку. Мило и спокойно.
- Тим, восхитительно, но непросто. Звонок отца, он стал не выездным из-за поганого навоза. Оказалось, что заказал его начальник, а колхознику не терпелось выпить. Действительно, зачем сваливать у забора хозяина и еще раз приезжать вечером за деньгами, проще сразу соседу свалить за бутылку. Вот папе и отомстили по службе.
- Из-за телеги навоза этот пень срезал карьеру заслуженному человеку?! Вот дерьмо! Бедная страна Россия, если принимаются такие неадекватные решения. Просто мракобесие какое-то! И отец хотел, чтобы я шел в эту грязь работать?! И с тобой он поделился, а от моих вопросов только отмахивался. Чего-то я не понимаю, душа не принимает.
- Вспомни, он устроил меня секретарем у коллег-арабистов, не пожелавших вернуться, женатых на русских. Кипрский клан-трейдинг. Твоя работа у Антона в офисе на компьютере, тебе понравились графические программы, ты и сейчас взялся за рекламные макеты.
- Так-так… Антон. Сволочь!
Тимей отшвырнул сломанный карандаш, вскочил, лицо побелело, руки тряслись, натягивая штаны. Алиса вскочила, засобиралась.
- Тимей, не ломай карандаши, таких уже не купишь. Пожалуйста, присядь, Тиим! Мы будем дружить семьями. Брак по интересам, нам не скучно, не пресно за вечерним чаем.
Тимей опешил от ее слов, рухнул в кресло.
- Так-так… Это случилось, когда моя истеричка ворвалась на презентацию в ресторане.
- Нет, Тим, после… Но тогда мы поговорили по душам.
- Аля? Вот как сейчас у нас, на грани нервного срыва, называется поговорить по душам?
- Тим, жена больна, мне жаль вас…
- Я знаю, мне малышку жалко. Она не бедная девочка, ее представления о счастье совпадают с тем, что она имеет. Ее забавляет манипулировать мной, она думает, что ей это удается.
- Не разочаровывай ее. Тим, а как вообще она смогла нас найти?
- Я забыл пригласительный на открытие казино в плаще. Вот олух!
- Тим, прости, как тебя угораздило второй раз жениться по залету?
- Алинька, прости, как тебя угораздило второй раз выйти замуж по залету?
- Хорошо, Тим. Мне тридцать пять, у меня нет высшего образования, несчастное педучилище, никакой карьеры я уже не сделаю. Сын был первоклассником, когда наш незабвенный дядя Федор привел меня в мастерскую. Вы оба хотели бесплатную модель, а я пихала своего сына во всевозможные школы: музыкальную, английскую, цирковую студию, танцы, рисование. Мы не договорились, но мы познакомились. Девять лет!
- Прости, Аля, перебью, а с Федором ты тоже спала?
- Тим, не хами, вся кафедра живописи мне друзья. Неизвестно, какой выбор сделал бы он, будь я в машине?
- Успокойся, пожалуйста. Дядя Федор всегда делал правильные выводы. Если бы ты была с ним, этот пацан проехал бы раньше, вы бы замешкались с этюдами, болтовней. Ты не захотела уехать с нашего места, он торопился или нет, уже никому неизвестно. Прости, мне его очень не хватает. В тот день, когда мы встретились, у меня дочь родилась. Ты бы не стала связываться с женатиком. Я не мог не жениться. Первокурсница и профессор, времена советские, скандал в институте, подмоченная репутация папе. Я не мог послать девочку на аборт! Я правильно поступил. Неужели девять лет прошло? Нет, больше, дочке десять лет уже было.
- Это как считать... Кому девять, кому больше.
- А все как вчера случилось, самому не верится. Жуть, Алька, жуть.
- Да… как вчера. Ты прав, всегда надо поступать порядочно. Знаешь, в двадцать три года еще терпимо жить с мамой-папой-свекровью, когда все ладно, но вырастаешь, хочется быть хозяйкой в своей квартире. Поэтому мы разделили лицевой счет, оформили развод, встали на очередь по улучшению жилья. Продумали все в деталях, но не учли, что развод на бумаге становится реальностью. Схлестнувшись с тобой, я воспользовалась своим статусом бывшей. Извини, ты тоже долго скрывал, что женат.
- Прости, с тобой… я не знаю, как быть нам с тобой? Штампы в паспорте не имеют значения. Ну, почему я не встретил тебя на экзаменах?! О, Господи, как это возможно пережить?! Аля, я не хочу, чтобы ты уходила. Аля, давай заберем малыша, здесь останемся?!
- Тим, Тимей, мне действительно пора, мы взрослые люди. Пора ребенка кормить. Я хотела родить второго, я это сделала. Все и так нормально, как и должно быть. И мы не могли встретиться на вступительных, к тому времени уже был Евсей. И я не жалею о предназначении женщины.
- Два года это немного…
- Достаточно мгновения, чтобы разминуться судьбами. Ты приехал и молчал, а мы расписались недели две назад. Я долго ждала и мне пора, звони, не исчезай.
- Аля, постой, я отвезу тебя, папа старый «мерс» мне отдал.
- Тим, на метро я быстрее доберусь, сейчас уже пробки начались, просто проводи меня.
- Чей сын Антон?
- Мой! Это мои дети, Тим.
- Не бросай меня, Алинька, ближе тебя, дороже тебя нет, и ничего уже не будет!
- Я всегда буду с тобой, чтобы не происходило. Быть просто счастливыми не удастся. Нам не дадут. Система не даст. Внутренняя свобода…
- Знаю…
Они вливались в поток пассажиров, толпа в час пик крепко прижала их друг другу, они были счастливы и этим мгновением.