«В чистом поле, в чистом поле…» - распевали друзья после каждого ухаба, держась за борта. Навстречу мчался грузовик, пропылив мимо, развернулся и стал отчаянно сигналить, нагоняя их. Они постучали по кабине. Наконец-то злой шоферюга понял, затормозил, выругавшись. Вечерело, а рабочий день не кончался…
Высунувшись в окно, призывно махал рукой вихрастый мальчишка. Что ему надо? Они целый день на жаре без еды, без воды и все еще без «дома». Паренек уже бежал к ним, восторженно крича.
- Я доктор, представился он, я от Николая Федоровича, я за вами. Перегружайтесь ко мне…
Он отдышался, стал принимать рюкзаки, чемоданы, ящики. В кузове они познакомились. Пришло указание, что прививочная служба сразу начнет работу вместе с будущей – бактериологической станцией, что в колхозе они будут жить в конторе, там есть сейф, телефон и в барской усадьбе попросторнее, чем в любой избе. В этом была сермяжная правда, но кроватей там нет, выдали матрасы и раскладушки.
- Такое вот распоряжение: объединить усилия, развивать науку…
- Хороший повод, чтоб не жениться… - рассмеялся Санька.
- Дочирикаешься, «воробушек», - хмыкнул Петрович.
- Я практик и действительно врач, никакой не желторотик, - обиделся юный гений медицины.
- Да мы верим, коллега, это мы о своем – о взрослом. Ты же не стал бы жениться, живя на раскладушке в конторе?
- Разумеется, нет! Я наукой занимаюсь, какая мне еще жена нужна? – Рассмеялся он…
Приятели переглянулись, он кого-то напоминал, а вспомнить не могли. Лохматый, конопатый, а ручки беленькие на саквояже…
- У тебя, наверно, и спирт есть? – Важно спросил Петрович, сложив руки на брюшке.
- Нет, ребята, я не пью, - растерянно ответил доктор.
- Да брось ты свой чемоданчик, мы тоже не пьем, просто такой чистенький в дороге, просто удивительно.
- А-а… привычка, я же хирург. А тут вакцина, очень дорогая, нельзя бросаться.
- Ну, какая дорогая? Не дороже денег… - размышлял Санька вслух, - а как звать-то тебя, доктор?
- Новая вакцина. Ванька, - коротко откликнулся новый друг.
- А ты почему молчал на нашей защите?
- Меня там не было, меня из военного госпиталя отозвали, даже подстричься не успел…
- Мы, Иван, это исправим, у Петровича машинка есть трофейная, он всю общагу подстригал под бобрика.
- Здорово!
- А что ты в госпитале делал, пробирки мыл?
- Все делал, теорию сдал, уже год оперирую с дипломом.
- Хочешь сказать, что ты воевал?
- Нет, Петрович, мы же в госпитале… а начинал санитаром, это да, было: и судна, и пробирки… на ходу учился.
- Ничего себе Ванька… - присвистнули друзья, - ты какого же года, парень?
- Двадцать восьмого, если честно.
- Доброволец? Или из дома удрал?
- Нет! – рассмеялся Ванька, - Детдомовский эшелон задержали, а тут тетка как гаркнет на ухо: «Что стоишь, давай грузи!» Главврач оказалась. Я долговязый был, так вот к лазарету прибился. Везунчик я, санитарный поезд в тыл ушел, а станцию разбомбили…
- Ну-у… - уважительно потянули ребята, - а мы-то тыловые крысы получаемся.
- У вас диагноз на лбу написан: ученые… один химик, второй микробиолог.
- Тебе это в направлении написали, с кем работать будешь.
- А вы уже читали учебник Шапошникова «Техническая микробиология»?
- Что, разве уже книга вышла? Книгу не видели.
- А мне подарили… дома покажу.
- Дома? В конторе!
- Все равно дом, раз крыша есть.
- А Санька хотел быть звездочетом, кабы не война…
- Астрономом… - задумчиво поправил Санька.
- День сегодня какой-то бесконечный, - вздохнул Иван.
- А по теории одной ненаглядной барышни время не существует, весьма условное понятие…
- Не шути, - хрипло рыкнул Санька.
Петрович примирительно поднял открытые ладони. Иван замер с открытым ртом и промолчал, склонился к мыскам туфель, старательно протирая их белоснежной салфеткой. Петрович жалостно протянул руки, показал, что хочет помыть их. Доктор, как фокусник, подал ему двумя пальцами тампон, пахнущий спиртом. После очередной кочки Санька заговорил.
- Нет, это не она написала… Почерк ее, конечно, а чьи-то формулы она зашифровала в сказке, никто и не подумает, что чистая правда. Ты прав, Петрович, придется жениться, только узнай, как ее звать-то… И как нас черт попутал!
Петрович пожал плечами. Слишком много совпадений… Привкус пыли или досады горчил во рту, говорить расхотелось, да они уже въезжали в село.