Максим не спал всю ночь. Пивные крышки, приклеенные к холсту скотчем, блестели под люминесцентной лампой, как дешёвые медали. Он открыл последнюю бутылку «Жигулёвского» — пена полилась на пол, покрывая островки засохшей акриловой краски. «Гениально или полный трэш?» — усмехнулся он себе под нос, вытирая руки о заляпанный фартук.
Утром галеристка Лика, заказавшая ему «что-то концептуальное про экзистенцию», осторожно переступила порог мастерской.
— Макс, это… — она замерла, разглядывая инсталляцию из пустых бутылок, обмотанных скотчем с надписью «АРТ».
— «Пенный период», — выдавил он, с наслаждением наблюдая, как её идеально подведённые глаза сужаются в щёлочки. — Ты же хотела, чтобы зритель ощутил катарсис? Вот он. Понюхай, кстати, — он сунул ей под нос банку с забродившим квасом, который неделю простоял за радиатором.
Лика отшатнулась, как от удара током.
— Ты что, с ума сошёл? Убери это немедленно!
Но уже через час она стояла перед ним, нервно покусывая губы, накрашенные в тон капучино, и торговалась, как на базаре:
— Это же гениальная провокация против коммерциализации искусства! Разве не потрясающе? Бриллиантово!
Максим кивал, думая о том, что вчерашний Витька с улицы наверняка назвал бы Лику «гламурной кисой», и едва сдержался чтобы не заржать.
Открытие выставки.
Первые посетители — пара интеллектуалов в очках-велосипедах — долго стояли перед «Композицией №3» (пивная пена поверх детской акварели «Моя семья»), серьёзно кивая:
— Очевидна отсылка к деконструкции памяти через призму алкозависимости…
Максим, притворяясь, что поправляет табличку, фыркнул в рукав. Его веселило, что никто не замечал дрожащих рук, когда он прикручивал эти проклятые крышки к холсту. Веселило, что теперь он спит по ночам — не потому, что победил кризис, а потому, что ему было плевать на него. Ну почти.
Финал.
Когда зал опустел, он вышел подышать. У входа в галерею, на облезлой лавочке, сидел тот самый Витька — в грязной куртке, с пустой бутылкой в руках.
— Эй, пацан! — охрипший голос заставил Максима обернуться. — Это твоя херня там внутри?
— Моя, — Максим приготовился к плевку в душу.
— А водки нету?
— Нет.
— Пиво хоть есть?
Максим полез в карман за деньгами, но вдруг остановился.
— Знаешь, что? Иди внутрь. Там на стене висит инсталляция «Сорт „Жизнь“» — бутылка с трубкой для коктейлей. Сорви её.
— А чё, можно?
— Это и есть концепция.
Когда Витька, ругаясь, полез через окно в зал, Максим впервые за год почувствовал, что всё сделал правильно. Не потому, что его наконец «поняли». А потому, что самому стало смешно.
Наутро в местном паблике вышла рецензия. «„Пенный период“ — дерзкая насмешка над инфантильностью арт-рынка». Лика требовала продолжения серии. А Максим, купив ящик «Балтики», мастерил из банок мобиль для новорождённой дочки соседа. Просто так. Без концепций.