Есть старинная пытка — привязывать человека к стволу дерева спиной к коре. Он не может двинуться с места, не может обернуться. Всё его существование сужается до узкой полосы мира перед глазами. Он видит лишь то, что прямо по курсу. Со временем мышцы шеи костенеют, взгляд застывает, и даже если его освободить, он уже не сможет поднять глаза к небу или оглядеться по сторонам. Он обречен смотреть только вперед.
Современный человек добровольно надел на себя эти путы. Наш ствол — это вектор. Наша кора — это целеполагание. Наш горизонт — это KPI. Мы свели всё многообразие бытия к узкому коридору, в конце которого мерцает награда: успех, одобрение, «достижение». Мы разучились блуждать. Мы патрулируем лишь проторенные маршруты, от точки А к точке Б, высчитывая эффективность каждого шага. Самое страшное проклятие, которое мы сами на себя наложили, — это вопрос «а зачем?», заданный любому действию, не ведущему к сиюминутной выгоде. Зачем смотреть на облако? Зачем идти незнакомым переулком? Зачем слушать шум дождя, если нельзя монетизировать его ритм?
Мы отменили право на бесцельность — последнюю привилегию свободного духа. Ребенок, бредущий по лужам не потому, что он куда-то идет, а просто потому, что лужи есть; поэт, следующий за рифмой, а не за логикой; учёный, копающий яму просто из любопытства — «а что там?» — все они становятся маргиналами в мире, который признаёт лишь прямолинейное движение.
Но ведь именно в блужданиях рождалось всё великое. Колумб плыл в Индию и открыл целый материк, которого не было на его карте-векторе. Пенициллин родился из забытой чашки Петри, а не из отчета по плану исследований. Настоящее открытие всегда случается сбоку от цели. Оно — дитя не расчёта, а любопытства, заглянувшего в неположенную дверь.
Быть может, главный бунт сегодня — это не громкие лозунги, а тихое, почти неприличное право свернуть с пути. Сознательно потеряться. Позволить себе действие, не имеющее иного смысла, кроме самого процесса. Пройтись без навигатора. Прочесть книгу не из списка «must-read», а просто потому, что понравился корешок. Завести разговор с незнакомцем без надежды на полезный нетворкинг.
В этом — отказ от тирании горизонта. Это попытка развернуться к стволу лицом и увидеть, что мир-то объемен. Что он есть не только впереди, но и сзади, и по бокам, и над головой. Что настоящее богатство не в точке прибытия, а в ландшафте души, который формируется, когда мы позволяем себе идти не туда.
Возможно, мы боимся блуждать, потому что это возвращает нас к фундаментальной, экзистенциальной пустоте. На пути к цели мы можем делать вид, что знаем ответ. Но в блуждании мы остаёмся наедине с тишиной и с вопросом: «а кто я, когда никуда не спешу?». Это самый страшный и самый важный вопрос.
Ответ на него не найти в целеустремленном марше. Его можно лишь нащупать краем души, забредя в тупиковый переулок, куда не ведет ни один навигатор. Именно там, в сбитом с толку, «неэффективном» состоянии, мы и находим то, что и не думали искать: самих себя. Не того, кто должен кем-то стать, а того, кто уже есть — дышащий, чувствующий, заблудившийся и бесконечно живой.