Магадан научил его двум вещам: ждать и не надеяться, пока одна осень не отменила оба правила.
Марс коротал свой век на суровой северной земле. В конце 80-х годов он, выпускник горного института, молодой специалист, по комсомольской путевке приехал за романтикой Севера.
Марса распределили в Сусуманский ГОК — гигант, пожиравший тысячи жизней ради жёлтого металла. Первые полгода он провел в Магадане, в отделе проектирования, в здании, пахнущем старым паркетом и чертежной тушью, где тишину нарушал только скрип рейсфедеров за калькой и генпланами. А потом был его первый выезд «на участок» — рудник «Бурхала», где с неба сыпалась не пыль, а ледяная крошка, отбитая от скал взрывами. Воздух был густым от выхлопов и вечной мерзлоты, и дышать им было всё равно что глотать осколки стекла. Именно там, среди рёва машин и скрежета породы, он и выучил два своих главных правила: ждать и не надеяться. Ждать конца вахты. Не надеяться на лучшее.
Характер Марса был и без того силён, но суровый край его закалил. Юноша стал похож на тот самый камень, который взрывали на приисках. Поездка на Колыму для него была актом спасения и шансом начать жизнь заново.
Так уж сложилось, что невеста ушла к другому, оставив записку. Они вместе жили в общежитии и копили на свадьбу, рисовали картины счастливого семейного будущего. Но планам не суждено было сбыться.
Марс замуровал свою душу огромным валуном на долгие тридцать лет. Он отвергал робкие попытки женщин заманить его в свои сети. Предпочитал безопасное одиночество. Хотя в глубине души был не прочь тёплого очага и клетчатого пледа.
Промозглая и дождливая осень гоняла яркую листву по дворам. Жизнь текла своим чередом — серая и однообразная.
Венера, по обыкновению, вязала крючком, погружаясь в свои мысли. Она вспоминала свою жизнь в Ленинграде, где работала искусствоведом. Там, где черпала вдохновение в прекрасном, и её душа расцветала. Сейчас её воспоминания потускнели, как радужка глаз с возрастом.
Венера приехала в Магадан в 1987 году вслед за мужем — инженером-строителем. Отреклась от своей прекрасной и полной жизни и, как жена декабриста, покорно отправилась в путь. Они были молоды и полны оптимизма, думали, что им под силу поднять Север. Как когда-то отважные советские граждане строили БАМ и поднимали Целину. Но огонь в глазах быстро задул ветер перестройки.
Холод, голод, отчуждение... Ужас.
Распад Союза обескуражил людей, дезориентировал. Венера потеряла не только страну, но и мужа: он трагически погиб на стройке — гнила?я балка зашибла его. Детей они завести не успели, поэтому Венера жила одна. Забывалась работой смотрителем в музее, пока не вышла на пенсию.
Осень вступила в свои права, никого не спрашивая. Она принесла в жизнь Венеры огорчение: прорвало батарею в квартире. Это было неприятным шоком, отрезвляющей пощечиной жизни. Она в ужасе побежала к соседям, словно выйдя из долгой спячки.
— Батарея лопнула! — с порога пробормотала Венера.
Её большие карие глаза стали как блюдца.
— Помогите, вызвать сантехника, пожалуйста, телефона у меня ведь нет, — растерянно произнесла она.
— Звонить мне некому.
— Слушай, соседка, тебе надо к Петровичу обратиться из третьего подъезда. Он рукастый мужик, починит твою батарею. А то сантехника будешь ждать сутки по такой погоде.
— Неудобно как-то человека беспокоить... — замялась Венера.
— Нормально, иди скорее, а то затопишь всех до первого этажа.
Венера молча кивнула и, набросив пальто, стремительно побежала вниз по лестнице в домашних тапочках. Спустя пять минут она стояла у обшарпанной деревянной двери, где не было звонка. Она замерла на мгновение, унимая дрожь то ли от холода, то ли от волнения. Закрыла глаза, сделала глубокий вдох и настойчиво постучала. Сердце Венеры забилось сильнее в эти секунды ожидания. Ей не хотелось убежать. Было странное ощущение, предвкушение чего-то.
Поток её мыслей прервал Марс, открывший дверь, — высокий мужчина в рабочем комбинезоне. Их взгляды встретились, по телу пробежал импульс тепла, словно наваждение. Они смотрели друг на друга, как будто молча обменивались архивами за последние тридцать лет своей жизни.
— Чем могу? — спустя долгую паузу, — произнёс он.
— Здравствуйте! У меня батарею прорвало, и соседи сказали, я могу к Вам обратиться. Петрович, а как Вас зовут? — выпалила Венера, которая за годы одиночества разучилась общаться с мужчинами.
— Марс, — сухо ответил он. — А Вы?
— Венера. Пойдёмте, пожалуйста, скорее, пока я не затопила весь дом.
Он кивнул и пошёл за инструментами, бросив своё занятие по пайке радиодеталей. Венера, вся в нетерпении, молча вела своего спасителя в обитель своей тоски и кружевных салфеток.
— Проходите, пожалуйста, батарея здесь... Ох, она уже и таз переполнила... — задыхаясь, произнесла Венера.
Марс молча взялся за дело: батарея его не страшила. «Дело мастера боится» — это всё о Марсе. Венера же суетно хлопотала с тряпками, что-то бормоча себе под нос. Она была поглощена устранением последствий хаоса, но краем глаза оценила мужчину. Он когда-то был голубоглазым блондином, сейчас, в осени его жизни, на висках играла седина, а на лице были суровые морщины. Всё равно флюиды обаяния и теплоты исходили от него.
— Всё. Проблема решена, — резюмировал немногословный Марс.
— Вы мой спаситель, благодарю, Марс Петрович! Что бы я без Вас делала? — Венера рассыпалась в благодарностях.
— Не стоит. Это не сложно, — Марс сохранял свой статус-кво, свой валун на душе.
— Могу ли я угостить Вас чаем в знак благодарности?
— Ну что ж, не откажусь, — уже веселее ответил Марс.
Его валун дал небольшую трещину, и он решил, что детали подождут.
— Вы давно здесь живёте? — спросила Венера, накрывая на стол.
— Уже больше трёх десятилетий, — констатировал факт Марс.
— Да, Вы что... Ну надо же... и я... — Венера поставила сахарницу на стол.
— Иван-чай, надеюсь, любите?
— Люблю.
Общего у Марса и Венеры становилось больше. Две жизни, текущие параллельно друг другу, сегодня пересеклись. Преодолевая неловкость, внутренние барьеры, они возвращали себе забытые человеческие ощущения. Например, радость общения. Чай словно разморозил их души.