Вас-веды

Они подхватили меня под руки в тот самый момент, когда я уже была готова упасть посреди проезжей части. Обыкновенная потеря равновесия. Проявление вегетососудистой дистонии, которая, говорят, не лечится и которой, говорят, не существует. Я ещё не достаточно владела собственным телом, чтобы как-то отреагировать на моих спонтанных помощников. Мычала благодарности, пока не вернулся дар речи.

Держали они меня крепко, уверенно. Так бы всегда тебя кто-то держал, может, и жизнь была бы совсем другой.

Вокруг растекался лужами осенний вечер. Было уже темно и ещё дождливо. В дождь моя дистония особенно свирепствует. Мы перешли дорогу. Меня отпустили.

— Вам лучше? — спросила высокая девушка в сером плаще.

— Да, спасибо, уже лучше. Сейчас постою… — я оперлась рукой о светофорный столб, — и станет совсем хорошо.

Они не уходили.

Я посмотрела на них внимательно. Двое. Мужчина и женщина. В холодных серебристых плащах. Она — в бежевой шляпе. Он — без головного убора. Оба они выше меня на голову и одного роста.

— Ну, я пошла, — я сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Дистония не отпускала. Передвигалась я не свободно, сильно вдавив шею в плечи, — так легче сохранить равновесие.

Только я пошатнулась, как снова ощутила поддержку по обе руки.

— Вам, наверное, нужно в тепло? Посидеть в кафе? — на этот раз предложил он.

— Мысли мои читаете…

— Мы проводим вас, не возражаете?

— Тратить на меня своё время? До ближайшего кафе идти через парк. Я дойду, не беспокойтесь!

— Всё-таки пойдёмте в кафе, — не терпящим возражения тоном сказала она. А он как бы пояснил за неё:

— У нас много времени. Мы никуда не торопимся.

Меня снова подхватили под руки. Шли мы быстро. Голова сначала сопротивлялась их темпу, но потом привыкла. Они хорошо вели меня. Но всё же было неловко. Тёмный парк, влажный воздух, одинаковый вечер одинакового дня.

Тепло кафе сразу восстановило меня. Я поспешила к кассе. Новая знакомая опередила меня.

— Не беспокойтесь! Я всё для вас возьму.

— Откуда вы знаете, что я люблю?

— Вы любите, – она сделала паузу и процитировала:

«Что может быть лучше кофеен? Нудным вечером взять себе латте (не из любви к кофе, а из любви, разумеется, к пенке), какой-нибудь круассан и смотреть на темноту за окном, если осень, или на вечный дождь, если лето, или, наконец, на солнце и грязь, если вдруг к нам в гости забежала хорошая погода».

Какие знакомые слова! Это же мой пост в соцсетях двухгодичной давности!

— Вы что, знаете меня?

Они переглянулись.

— Сейчас я возьму, что вы любите, и мы всё расскажем.

Она пошла к витрине.

Я пригляделась к ее спутнику. Он был идеально красив. Лет тридцать на вид. Ровная кожа, элегантно зализанная стрижка, прямой нос, волевой подбородок. Но весь он холодный, далёкий, неземной какой-то. На секунду я представила, как если бы такой мужчина целовал меня или трахал. И тут же устыдилась таких мыслей.

Он как будто тоже смутился.

А вот и она вернулась с подносом. Там был стаканчик латте, круассан с красной рыбой и маленькое фисташковое пирожное. Всё как я люблю!

— Ешьте, — сказала мне она. — Вы устали после работы.

— Погодите, — я полезла в рюкзак за кошельком.

— Нет, не надо. Для нас это пустяк. А вам нужно экономить, ведь так?

Я рассмеялась.

— Кому же в нашем мире не надо экономить?

— В вашем мире? — она удивлённо пожала плечами. — Может, кому-то и не надо.

— Видимо, вам…

Она никак не отреагировала.

Голод взял своё, я принялась за круассан.

— Как вы, наверное, поняли, мы изучаем вас.

Действительно! Но я всё-таки поперхнулась.

— Как вы, наверное, поняли, мы не совсем обычные люди. Мы из будущего.

Аппетит пропал, я ущипнула себя за руку. Не сплю. Но показывать своё удивление не хотелось:

— Да, что-то странное в вас есть, неземное такое.

Она улыбнулась.

— Вполне земное, только образца 2467 года.

— Всего-то…

— Как вы, наверное, поняли, — в разговор вступил он, — наука достигла большого прогресса, и мы научились путешествовать во времени.

— Мне б так… — сказала я не без зависти.

— А разве вы не путешествуете, когда пишете?

Вот, самого главного, самого больного коснулись!

— Там не во времени, — я сделала эффектную паузу, — а вне времени.

— Как интересно! — сказала она тоном, не выражающим никакого интереса.

Я снова смотрела на них. Двоих. Идеальных. В серебристых плащах. Из будущего. И нет, я не спала.

Часто в последнее время снилось мне будущее. Домa шарообразных форм. Живущие в них люди с идеальной кожей. В своих шарообразных домах они выходили на балконы с прозрачной оградой и смотрели на белое, вечно пасмурное небо. Это могли быть он и она. Она говорила бы ему:

— Мне сегодня исполнилось триста лет, любимый!

— И ни одной морщинки… — подхватывал он равнодушным голосом и так же спокойно, равнодушно целовал её.

— Мы не пара, не надо этого воображать, — прервала она мои фантазии.

— Вы читаете мои мысли?

— Почти. Когда мы смотрим вам в глаза, мы можем схватывать ваши мысли-образы.

— Я должна избегать вашего взгляда?

Они одновременно, как по сигналу, произнесли:

— Ха-ха-ха.

— Вы же постоянно делитесь со всем миром своими мыслями. И мучаетесь, когда ими никто не интересуется, — монотонно сказала она.

— И мы не живём по триста лет. Сто пятьдесят, не больше, — добавил он.

— Но вернёмся к нашему делу, — она ободряюще посмотрела на меня. — Мы исследуем вас. В разные периоды вашей жизни. Мы видели вас в пять лет, в десять лет, потом восемнадцать лет. Сейчас вам тридцать шесть. Вы растеряны, разочарованы и очень надеетесь на поворот.

Исследуют, значит. Я оглянулась вокруг. В помещении было пусто. Только у кассы стоял один охотник до вечернего кофе.

Я встала и подошла к нему.

— Вы видите этих людей в плащах?

— Вижу, а что?

— Ничего, просто так…

Я вернулась к моим спутникам. Какое-то время мы молчали, потом я вдруг поняла, о чём хочу спросить их, но они опередили:

— Нет, мы не встречались раньше, по крайней мере, мы не вступали в контакт. Да, после нашей работы мы избавим вас от воспоминаний, и вы не сойдёте с ума.

Они были возмутительно прекрасны.

Фисташковое пирожное грустило на тарелке. Тоже идеальное, оно ждало своего поворота, момента, когда и его существование будет оправдано. Она вновь затараторила:

— Вы немного сердитесь и думаете, зачем вы должны с нами сотрудничать. Но, с другой стороны, вам лестно, что хоть кому-то вы нужны. Да, вы правильно поняли, что в вас нет ничего выдающегося. Все выдающиеся люди уже исследованы, настало время людей попроще…

Невыдающаяся… Недоисследованная…

— Ну, вы и суки…

— Не надо нас оскорблять. Мы вытаскиваем вас из забвения. Радуйтесь.

— Да пошли вы…

Я надкусила фисташковое пирожное и вышла из-за стола.

Дома я долго сочиняла текст о преимуществах стиральных машин «Электролюкс-1356». Идеально белые, они смотрели на меня с монитора. Я уменьшалась в размере и заходила в открытый люк. Дверь замыкалась. Помещение наполнялось водой. Я захлебывалась, задыхалась и просыпалась только в серебристом будущем. Стиральная машина «Электролюкс-1356» оказывалась машиной времени. Я тонула в своём двадцать первом веке, чтобы всплыть в двадцать пятом … Текст мне решительно не давался.

— Подвинься, — сказала я своему партнёру, забираясь в постель, как всегда, во втором часу ночи. Он лениво двигался, обнимал меня по инерции.

А ночью я снова попадала в серебристое будущее. На каком моменте я остановилась? Ах да, там, где я выхожу из машины времени. И уже знакомая пара в плащах встречает меня.

— Добро пожаловать в наш двадцать пятый век! — говорила она ровным голосом.

— В наш серебристый мир, — подхватывал он.

«Всё же лидер у них — она! Серебристое будущее — время победившего феминизма…» И тут же мне прочитали лекцию.

— В наше время пол значения не имеет. Феминизм — теперь архаизм, хоть он и сыграл существенную роль в формировании мировосприятия современного человека.

Я вздохнула. Ничем они меня не удивили.

— Да, в ваше время уже были сделаны решительные шаги по преодолению гендерного неравенства. Однако на земле ещё долгие полтора века оставались страны, где о гендерном равенстве не могло быть и речи. Но это оказалось делом времени.

— Не такого уже долгого времени… — отозвалась я.

Мы шли по длинному коридору с круглыми, похожими на иллюминатор, окнами. Я всё пыталась подсмотреть в окно мир будущего. Но мы торопились.

— Потом, потом… — сказал мне он.

— Когда «потом»?

И я просыпалась. Рядом со мной лежал мой партнёр. Что ему снится? Отчего он иногда вздрагивает?.. Завтра он встанет рано утром и уйдёт в свой офис, а я проснусь через два часа и пойду в свой. После работы он будет долго тренироваться в спортзале, а потом дома смотреть блогеров до самого сна. Я вернусь на том этапе, когда он уже выключит видео. Семь минут мы прозанимаемся любовью, он заснёт, а я сяду за компьютер писать очередной продающий текст. Писать книги я давно разучилась.

Про какой поворот говорили мне мои исследователи? Чего я жду? Что брошу своего партнёра? Или он меня? Сменю работу? Или, может, напишу новый роман, который принесёт мне, наконец, успех? Всю жизнь я жду этого поворота. Думаю, его ждёт каждый, кто хоть чего-то ждёт. А может, и поворота никакого не будет. И всё это так, чтобы задобрить меня, занять…

Я смотрю на часы — вставать ещё рано, натягиваю на себя руку моего партнёра и засыпаю.

— Почему – вы? Вы это хотели спросить? — мы встретились в парке, когда я шла с работы. На сей раз подморозило, скупо лежал снег. Они всё так же были одеты в свои серебристые плащи.

Я кивнула.

— Понимаете, мы — учёные. Мы вас, — они назвали мою фамилию, — веды.

— Вам не холодно? — только и спросила я, не желая выдать свою заинтересованность.

— Ох, какая вы любопытная! — ровным голосом возмутилась она. — Не думала, что с вами придётся обсуждать такие банальности, как терморегулирующие комбинезоны, которые носит каждый человек нашего времени. Она расстегнула плащ. Под ним был тот самый обтягивающий костюм серебристого цвета, подчёркивающий идеальность её фигуры.

— И ты её не хочешь? Равенство полов? — я быстро глянула на него, пока она не успела ничего увидеть.

Он хмыкнул, как-то совершенно по-нашему. Все-таки лидер не он.

Она снова облачилась в плащ.

— Терморегулирующий комбинезон ничего не весит и адаптируется к температуре воздуха. Вы же видели это в ваших фильмах?

— Я мало смотрю фантастику.

— Вот-вот-вот! — всё так же ровно продолжала она. — А по вашим записям в социальных сетях такого не скажешь.

Записей в социальных сетях у меня было много. С тех пор как я вступила в творческий кризис, эти записи создавали мне иллюзию творчества.

— Вы, наверное, хотите в кафе? — решил полюбезничать он. — Или предпочтете более дорогое заведение?

Я назвала ближайший ресторан. Мы быстро пришли туда и разместились в углу на диванах. В окнах проглядывали тёмные очертания вечернего парка. Кованая ограда, бледная лента канала.

Знакомцы так и остались в плащах, оттого выглядели со стороны, наверное, странно.

— Пригласила бы вас в гости, ребята, но у нас с партнёром маленькая квартира, и мы договаривались жить без гостей…

— Вот видите, вы мыслите вполне себе футуристично. В наше время брак — это что-то редкое, причуда, ретроградство.

— Не удивили…

Официантка принесла мне бокал белого вина. С этими серебристыми пришельцами красное как-то не шло на ум.

— За вас! — произнесла я тост. — Как там у вас с вином?

— Старомодное увлечение. Виноградников осталось немного.

— Экологические катастрофы?

— И они тоже. Мы живём совсем в другое время, понимаете, — заговорил он. Речь его была медленнее, свободнее. — То, что составляет ваш будничный мир, с работой, выходными, отпусками, с местами для общественного досуга, у нас называется общая реальность. Но мы в ней почти не живём. В ней тихо и нейтрально. За удовольствиями и увлечениями мы идём в свои личные реальности. Это сильно напоминает ваши компьютерные игры с возможностью полного погружения. В нашем мире каждый может создать свою вселенную и всю жизнь играть в неё. Если хочешь быть аристократом в замке, будь. Хочешь владеть виноградниками — владей. Полная имитация реальности.

— А вино мы почти не пьём. Только на фуршетах в научных институтах — дань традиции… — сказала она и вдруг сделалась меланхоличной. — И оно такое кислое… Зато в наших личных реальностях мы можем выпить напитки, имитирующие вкус вина.

— Химия, небось, всякая… — я поморщилась. — Но сейчас вы не в своей имитационной реальности, а здесь, со мной. Вы пошли другим путём?

Я уже начала расслабляться. Впрочем, с ними я вообще не чувствовала напряжения. Мои личные исследователи. Исследователи невыдающейся меня. Мои веды, вас-моя фамилия-веды, васы… Вас первый и вас второй. Вас первый женского пола, вас второй — мужского. На миг я снова представила их идущими по длинному коридору с люками, но в окно всё так же заглянуть не удавалось.

— Вы ничего не закажете?

— Предпочитаем не есть на работе…

— Говорите за себя, коллега, — второй вас решительно взялся за меню.

— Как скажете, коллега.

Васу второму приносят вино и пасту. Он с удивлением наматывал макароны на вилку.

— Отличается от нашей? — поинтересовалась она.

— От неё веет чем-то тяжёлым, высококалорийным. Да и вино здесь гуще и насыщенней, чем в имитационной реальности…

— Но вернёмся к делу, — перебила васа. — Мы так и не рассказали, как нашли вас. Для этого нам придётся рассказать вам немного о будущем.

— Охотно слушаю, — я потягивала вино, ждала свой салат и радовалась моменту.

***

Будущее… Серебристое будущее. Я горбилась за ноутбуком в кухне-гостиной и писала новый текст. В окно смотрела на меня фиолетовая ночь спального района.

«15 комнатных растений для вашего дома» — ещё одна маленькая статейка в качестве подработки. Сансевиерия, фикус, толстянка… Толстянка, значит, растёт в нашем офисе. Маленькое растение, похожее на дерево, слепленное из пластилина.

Я работаю в газете, пишу для сайта новостную ленту, а в свободное время — рекламные тексты для других интернет-изданий.

Нахожу статью в интернет-энциклопедии, смотрю фотографии. Некоторые виды толстянки можно принять за совершенно разные растения… А у меня на подоконнике растут только кактусы  — самые неприхотливые цветы. Резкий контур кактусов на фоне фиолетового прямоугольника. Текст не пишется. Хочется отвлечься на что угодно. Но даже неутомимые соцсети затихли к двум часам ночи.

Серебристое будущее с пустыми окнами без растений. А может, там будет расти безукоризненная толстянка, и назовётся она как-то иначе — модно, футуристично? Маленькое деревце с плотными овальными листьями. Чтобы у каждого человека будущего оставался свой сад с минималистичными деревьями.

«Съешь лист толстянки! — повелительным тоном говорит мне васа. — Съешь и станешь как мы, свободной во времени и пространстве». Я надкусываю лист, он пресный на вкус, трава и трава. Надкусываю и понимаю, что сплю за ноутбуком.

Онлайн всего тридцать человек-друзей. Я закрываю файл с текстом, достаю графический планшет и долго малюю новых знакомцев на фоне белых шарообразных домов.

Васа — холодный и требовательный взгляд, чуть вытянутое лицо, чёрные густые волосы до плеч, косой пробор. Вас — спокойный, уверенный, но более мягкий, чем она, более податливый. Такой же темноволосый, нос прямой, квадратная челюсть. Под одеждой идеальное тело. Красивые и скучные оба. Но как же с ними неожиданно хорошо.

 

«В будущем, говорят, дома будут шарообразной формы. Людей останется мало, а места много. Каждому человеку при рождении будет положен свой участок земли и такой вот шарообразный дом» — пишу новый пост. Нажимаю «Отправить».

— Я ничего не хочу знать о тебе! — шепчу я.

— Я ничего не хочу знать о тебе! — отзывается он.

— Мне неинтересно то, что тебе интересно!

— Мне неинтересно то, что тебе интересно!

В темноте наши тела срастаются. У него жадное тело, но мое жаднее.

После я вожу указательным пальцем по линии его профиля. Самые сладкие минуты, ещё чуть-чуть он побудет моим.

— Мы идеально подходим друг другу! — трусь носом о его нос.

Он смеётся от таких нежностей, встаёт и уходит в душ.

Мы познакомились два года назад и скоро начали жить вместе. Наверное, это удача. Мы снимаем новую квартиру недалеко от метро, регулярно занимаемся сексом и никогда не ссоримся. Мы не пара, мы партнёры. Каждый из нас составил список правил комфортной жизни — никто их не нарушает. Если когда-нибудь я встречу мужчину, от которого захочу родить ребенка, мы тотчас расстанемся. Без обид. Если когда-нибудь…

Самое тёплое, что между нами происходит — это ночи. Ночью он обнимает меня так, как будто мы дороги друг другу. Но наступает день, и мы вновь чужие до следующей ночи. Это удобно. Это лучше всего другого, что со мной происходило.

Мой партнёр завязывает волосы в хвост, работает в каком-то офисе и постоянно качается в спортзале. Ещё он любит порядок. И это всё, что я знаю о нём. В нашем жилище всегда чисто. Жаль только, гостей не пригласить. Да и кого приглашать? Васведов, разве что…

*** 

«Модная тенденция о добровольном прекращении рода вкупе с несколькими мировыми войнами сильно сократили население Земли. Дольше всех сопротивлялся исламский мир, но и в нём за триста лет победили идеи о равенстве полов. К 2467 году на земле осталось не более миллиарда человек. Золотой миллиард, вы скажете? Возможно. Только обслуживают его доброжелательные роботы. И пока ни о каком их восстании не слышно…»

«Это что за пророчества?» — прокомментировала меня подруга детства.

«Ты там хандришь?» — написал друг, женившийся на другой.

Что-то отвечаю им, наслаждаюсь полнотой знания, полученной от васов.

«А как же Оруэлл и Хаксли? Есть там тотальный контроль над каждым человеком? Есть отсталые страны?» — мои посты набирают популярность.

«Напиши книгу о будущем. Фантастику какую-нибудь…» — давний друг прямо оживился. Кидаю ему в ответ нашу совместную фотку, где он приобнимает меня за талию: «Большей фантастики представить не могу (Смайлик)».

*** 

— Так что же примечательного вы нашли в невыдающихся людях вроде меня?

Наконец-то васы у меня в гостях. Партнёр уехал на четыре дня. Я по этому случаю приготовила любимые салаты и пирог, как будто у меня праздник. Готовить было «архаично приятно». Мы с партнёром почти не готовим, каждый заказывает для себя еду, и всё.

Объевшийся древних салатов вас развалился на диване кухни-гостиной и попивает белое вино. Васа, не признающая еду на рабочем месте, внимательно вглядывается в фиолетовое небо, может быть, для того, чтобы не видеть накрытый стол…

— Вы человек эпохи перехода. Меня она всегда волновала. Ваш мир — ещё не наш. Ещё не высокотехнологичный, ещё полный старых предрассудков. Но уже в нём появляются зачатки нашего совершенного мира. И вы по духу одна из нас, понимаете?

Одна из вас по духу… Какая внезапная честь!

Совершенный мир… Как вдумчиво и жёстко смотрит васа! Кажется, вся поглощена созерцанием вида за окном и вдруг оглянется, повернёт свою грациозную шею.

— Ваша жизнь футуристична. Ваши отношения с партнёром почти понятны нам. Вы не создали традиционную семью и всю жизнь занимаетесь саморазвитием. У вас не всегда это получается. Но… вы — борец! Это так похоже на нас, на лучших наших представителей, как я думаю… — она насмешливо глянула на васа, — которые не бегут в имитационную реальность, а пытаются во всеобщей реальности сделать что-то важное. И ваши мечты о серебристом мире с вечно пасмурным небом… Они-то нас и заинтересовали, когда мы просматривали страницы в социальных сетях, принадлежащие людям эпохи перехода.

Эпоха перехода, значит, — вот как называется наше время… Я смотрю в её глаза. На секунду мне кажется, что я тоже могу видеть её мысли-образы.

Вижу школьницу в белом зале, за белой партой. Рядом с ней ещё пятнадцать человек. Все в серебристых обтягивающих костюмах. Смотрю по сторонам. А вот и юный вас, где-то на задней парте, не знает, куда себя деть, — сидеть больше двадцати минут на месте ему тяжело.

Парты у них абсолютно пустые. Пытаюсь дойти взглядом до окна.

— Что вы делаете? — она резко моргает, и картинка пропадает.

— Так вы сидели за партами? Прямо как мы?

— Это был урок адаптации и коммуникации. Большая часть уроков у нас проходит дистанционно, но кое-что бывает и офлайн.

— Так вы одноклассники?

— Да, мы знаем друг друга с десяти лет. Школа, университет. Теперь мы вместе работаем над исследованием. Только… — она пренебрежительно глянула в его сторону, — мне кажется, кто-то работает не очень добросовестно.

Вас встрепенулся.

— Я просто иду эмпирическим путём. А вы, коллега, вечно предпочитаете сухую теорию.

Я рассмеялась.

— Но почему у меня получилось увидеть ваши мысли?

Она пожала плечами, но как будто насторожилась.

— Скоро мы об этом узнаем.

*** 

«Васа и вас ровесники. Оба они родились от случайных матерей и выросли в приюте. Случайными матерями женщинам будущего становиться очень выгодно. Они получают до конца жизни государственную поддержку, им оплачивается на пять лет премиум-версия личной реальности. Детей чаще всего отдают в приюты. Оставить ребёнка себе можно, но это огромная ответственность и волокита с виртуальными документами. Лучше от всех ответственностей скрыться в своем мирке. Личная реальность, имитационная реальность — это виртуальная реальность, в которой вы хотите жить. Их существует множество вариацией, вроде как у нас есть множество компьютерных игр. Вам не нравится своё пасмурное шарообразное время? Вы прочитали учебник истории и хотите быть рыцарем Крестовых походов? Добро пожаловать в „Личную реальность“! Вы хотите жить на другой планете и быть гигантской бабочкой? И такая реальность найдётся.

Вы спросите, можно ли оставаться в общей реальности?

Можно! Вас и васа выбрали этот странный путь. Они стали учёными. И изучают меня».

*** 

Впервые поссорилась с партнёром. После того как я пригласила васов в гости, он увидел в холодильнике недоеденный пирог и понял, что что-то здесь не так. Он ходил очень напряжённый и не обнимал меня ночью. Мне было жутко одиноко. Весь день я чувствовала свою уязвимость.

Я предложила ему пересмотреть наш договор и приглашать друзей раз в месяц или раз в полгода или, наконец, когда другой партнёр уезжает. Он тяжело вздохнул и сказал, что ему некого приглашать в гости.

— Какие гости, милая? Мы не дома. Это временное пристанище, пока я не накоплю на первый взнос ипотеки. У тебя такая же ситуация. Нам очень повезло друг с другом. Ты же сама это постоянно говоришь.

Нам очень повезло друг с другом. Я ничего не хочу знать о тебе. Мне неинтересно, что тебе интересно. Но когда он уезжает, он согласен терпеть моих друзей. А уедет теперь он нескоро.

 

Снова вечер. Надо писать продающий текст, чтобы скорее накопить на первый взнос по ипотеке. Ипотека всё время дорожает. Надо жить как можно более экономно. Накопить себе на квартиру и жить одной. Или завести себе партнёра, который вместо платы за квартиру будет жить по моим правилам. Если я накоплю на первый взнос, если я накоплю на первый взнос… 

За окном вечно-фиолетовое вечернее небо. Кактус на подоконнике готовится зацвести. Несколько раз в год он пускает стрелу и на один день раскрывается белым огромным цветком. Таким нежным и беззащитным. Таким здешним и нефутуристичным.

— Почему вы не выбрали свою «Личную реальность»?

— У меня есть несколько, но все они несовершенны.

— А я плохо учился в школе, и мне бесплатно положена довольно убогая версия.

— Ха, значит, будущее будущим, а капитализм неистребим…

— Улучшенная версия реальности — не ваша ипотека, за неё не нужно платить двадцать лет.

— Нужно только сделать что-то общественно-полезное, например, поучаствовать в научном исследовании.

— Например, в исследовании меня.

— Абсолютно верно. Исследование людей эпохи перехода — сейчас очень престижная научная работа.

— Но почему вы взялись за исследование вместе? Вы довольно странная компания, вам не кажется?

Они переглядываются. Как я люблю эти моменты, когда мне удаётся их смутить!

Мы находимся в самом центре города в номере недорогой гостиницы. Как странно посмотрела администратор, когда заселяла нас на одну ночь… А мне только хотелось показать васам старые крыши. С шестого этажа их можно хорошо разглядеть.

Мы с васом пьём вино. Васа гордо сопротивляется.

— Этика научного эксперимента не предполагает путешествия во времени в одиночку, — отвечает она, как на экзамене.

— Да и с мужчиной, даже двоечником, чувствуешь себя гораздо защищённее.

— Пол не имеет значения! — её интонация перестаёт быть монотонной.

— Тем не менее, вы выбрали его.

Теперь закипает вас.

— Почему это она меня выбрала?

— Разве нет?

Васа смеётся. Уже не ровным «Ха-ха-ха!»

— Вы правы. Руководитель эксперимента — я. А мой коллега просто хотел подзаработать. Я пригласила его ассистировать мне. Когда мы защитим и опубликуем наше исследование, он повысит свой статус в учёном сообществе и сможет, наконец, купить улучшенную версию «Личной реальности».

— А вы?

Лицо её становится загадочным. Она пожимает плечами.

*** 

«Васа в своём белом шарообразном доме садится в кресло имитационной реальности.

— Пора отдохнуть… — задумчиво говорит она своему роботу. Её домашний робот — вполне себе обычный робот. С головой, напоминающей каску мотоциклиста, и телом, состоящим из больших и меньших сфероидов. Он знает до полутора тысяч разнообразных шуток, но васа уже все изучила.

— И к каким приключениям на этот раз призывает вас ваша пятая точки? — робот заговорщицки подмигивает ей фарами глаз.

— Всё к тем же, — раздражённо вздыхает васа и думает, что пора бы отключить у робота чувство юмора.

Робот помогает ей надеть VR-шлем и подключить датчики.

— А если когда-нибудь робот совершит ошибку? И я не смогу выбраться из имитационного мира или вообще умру? — раздражение васы сменяется тревожными мыслями… — Ну что за глупости!.. Что за глупости!.. Что за глупости!..

«Что за глупости?» — эхом разносится в тёмном пространстве. Вдруг становится светло. Васа на месте. В своём будуаре. На ней платье алого цвета с прямоугольным панье и белый парик. Оставить или нет? Ладно, сегодня без парика…

Появляется служанка.

— Мадемуазель, сегодня вечером у вас соберётся весь свет. Приедет известный лютнист, господин де…

— Прекрасно, дорогая. Принесите мне завтрак.

Служанка кланяется и исчезает.

Васа смотрится в зеркало. Прикрепляет мушку на левую щеку.

Служанка теперь блондинка, характер покладистый. Ту рыжеволосую, больше похожую на шлюху, убрали после жалоб васы.

Омлет и кофе. Насколько этот завтрак историчен? Как-то раз ей принесли гамбургер в Древнем Риме… Эти имитационные реальности всегда так недоработаны.

Васа любила историю и стала историком. Но нырнуть глубоко в прошлое технологии пока не позволяли. Эпоха перехода оставалась самым дальним доступным прошлым. Потому она так завораживала её.

Зато можно было гулять по временам в имитационных реальностях! Сегодня она просто отдыхает. Когда ей хочется адреналина, она выбирает зaмок аристократа-маньяка или нацистский концлагерь, откуда надо сбежать. Когда ей хочется встречи с неизведанным, она идёт в реальность из серии «Мир приключений». Там она сражается с гигантскими насекомыми или строит цивилизацию на одинокой планете вечного холода…

Но сегодня она просто отдыхает. Просто гуляет по ландшафтному парку, любуется замком, оригинал которого можно и сейчас найти где-то в Европе.

Васа валяется в траве, смотрит в небо.

— Не простудитесь, мадемуазель! — верная служанка бежит с пледом. Как будто здесь можно простудиться!

Васа поджидает знакомого графа. Написала ему записку.

А вот он уже приближается в чёрном камзоле. Чтобы заняться любовью, нужно, конечно, соблюдать приличия, увлечь его в будуары, но хочется прямо здесь, на траве. Граф совершенно ею покорён и очарован. А ведь в начале игры он был настоящий Дон Жуан. А теперь приезжает к ней по первой же записке.

Она бежит навстречу ему. Как будто даже рада видеть! Ну, давай, хоть немного поверь…

— Как ты хороша! — он подносит ее руку к губам. Это ей особенно нравится. У него карие глаза, загорелое лицо.

Слуги, знающие повадки своей мадемуазель, деликатно пропадают из виду. В былые времена её бы за такие нравы прозвали развратницей… Но это ведь лишь имитационная реальность.

Он ласкает её груди, высвобождает из кокона платья. А когда он входит в неё, то на несколько минут она забывает, что всё это лишь имитация.

В реальном мире васа занималась любовью только с двумя мужчинами. Первый был просто знакомый, представитель движения „За реальную близость“. В этой группе всегда можно было найти себе партнёра по имитационной реальности. Вдвоём они спасали один из миров от надвигающейся экологической катастрофы. Когда их миссия была выполнена, они продолжили заниматься любовью в реальности. Несколько раз они встречались то в её, то в его доме. Но говорить, кроме как о разнообразных имитационных реальностях, было не о чем. Вскоре он пошёл покорять новые миры, а васа пошла в науку.

Там-то она встретила своего второго мужчину. Профессора, путешественника во времени. Его шарообразный дом был полон всевозможных находок — оружие из самой Первой мировой войны, посуда ещё из XIX века, схемы, чертежи, кости доисторических животных. Типовой в таких домах прозрачный балкон был завешен старинными коврами. Иногда они выходили на него и целовались. А потом долго смотрели в небо, и он всё рассказывал и рассказывал ей о дальних планетах, рассказывал так, как будто было ещё в далёком вечно-фиолетовом космосе что-то непокорённое.

А потом он внезапно ушёл исследовать XXIV век, ушёл один, хоть это и противоречило этике научного эксперимента. Васа ждала и не ждала его возвращения. С ним она впервые почувствовала себя уязвимой. Каждая их встреча была ярче всех известных ей имитационных реальностей.

— Ты опять грустишь? — граф взял её за руку. Они всё ещё лежали полураздетые на траве.

— Говорите мне «вы» — я же просила вас! — она быстро встаёт, впопыхах собирает одежду, и в одной сорочке возвращается в замок. На траве остаётся белый скелет панье — слуги подберут.

Она валяется в постели с книгой до самого вечера. Подходит время приёма. Её салон славится на всю округу. Нет, графу она сюда приходить не велела. Сегодня она посмотрит, что за приглашённого лютниста преподнесла ей имитационная реальность.

Солнце садится. Церемонные морщинистые шторы обнимают окна. Зажжены свечи. Дамы сидят в креслах. Рядом чинно стоят кавалеры. Все ждут лютниста.

И вот он выходит. Васа видит васа».

 

— Да что вы себе позволяете? — васа ткнула пальцем в экран ноутбука.

Они появились внезапно и сразу у меня дома. Долго я не видела моих ведов. Пропали месяца на два.

— Я же писатель. Я люблю придумывать.

— Вы делаете меня своим персонажем?

— А вы меня объектом своего исследования! Мы квиты.

— Прекратите немедленно!

Я смотрела в её глаза, пытаясь схватить мысли-образы.

Я видела васу, листающую на своем компьютере мою страницу в соцсети. Видела удивление на её лице. Что-то шло не так, она была возмущена и расстроена.

 

Васа мотнула головой, и образы пропали.

— Вы переписываете будущее? Вы понимаете это? Я начинаю чувствовать что-то, чего не чувствовала раньше.

— И что же это?

— Одиночество. Я никогда не понимала, что не люблю имитационную реальность. Пока вдруг не проговорилась об этом в разговоре с вами. Вы… — она посмотрела на меня испепеляюще. — Вы меняете мою жизнь!

Вас с любопытством следил за нами. А внутри меня уже сочинялся текст: «…ленивый скучающий мальчик. В наше время он бы звался раздолбаем, вечным троечником, осознающим своё превосходство благодаря красивому телу. В мире будущего не осталось некрасивых людей, но даже в этих условиях вас мог остановить на себе чей-то замечтавшийся взгляд. За год премиум-версии имитационной реальности он позволил создать свою виртуальную копию, и теперь персонажа с внешностью васа можно было встретить повсюду — в образе улыбчивого лютниста, человекообразного робота или офицера СС… Васа, конечно, растерялась, когда встретилась с копией васа в одной из своих реальностей.

Он, конечно, нравился ей… Нравился и раздражал своим раздолбайством. Как бы ни старались приюты будущего воспитать людей с одинаковыми характерами, раздолбайство вылезало и там. Вот, например, случай…»

— Прекратите! — злилась васа. — Коллега, не смотрите ей в глаза! Моргайте!

Вас зевнул.

— Да что вам не нравится, дорогая коллега?

Он открыл холодильник и нашёл там бутылку пива.

— Можно? — он компанейски улыбнулся.

— Пожалуйста, — ответила я.

— Да что здесь происходит? — не унималась васа.

— Не кричите! В соседней комнате спит мой партнёр.

— Коллега, — зевая, произнёс вас. — Вы нарушаете этику учёного. Вы спорите с человеком из прошлого. Если что-то пошло не так, значит, вы не выдержали нейтралитет исследователя.

Васа посмотрела на него презрительно. А мне сказала:

— Прекратите сочинять! Не пишите больше! Иначе я сотру вам память!

Вдруг она вся скорчилась и исчезла. Вас допил бутылку пива и тоже исчез.

В дверях показался мой партнёр.

— Я слышал крики...

— Я тоже…

— Что-то произошло.

— Ничего, просто кто-то где-то сильно кричал.

— Странно.

— Не волнуйся. Наверное, у соседей был нелегкий день…

Он внимательно на меня посмотрел:

— Я ничего не знаю о тебе. Меня это начинает напрягать.

«Ты меня беспокоишь. У тебя все в порядке?» — пишет с другого конца света мой друг, женившийся на другой.

«Я общалась с людьми из будущего. Но они перестали ко мне приходить. Меня, например, беспокоит это».

«Не обижайся, но тебе надо показаться к психиатру».

«Я много лет ходила туда после того, как ты выбрал не меня».

«Прекрати! Ты талантлива, я всегда в тебя верил. Это иногда больше, чем семейная жизнь».

«Значит, ты несчастлив?»

Настольный вентилятор «Энерджи 4959». Полукруглая форма, серебристый цвет.

«Время летит быстро. Скоро лето. Будет нестерпимо жарко. Но с нашим вентилятором «Энерджи 4959» жара перестанет вас беспокоить. Проведите лучшие часы дома в компании любимых и дорогих людей, если они у вас есть. А если у вас их нет, то «Энерджи 4959» будет разгонять духоту вашей одинокой квартиры. Слышите его вращение? Сладкая прохлада прикасается к вашей коже? Закройте глаза. Вы на море, и это ветер ласкает ваше неидеальное тело, как будто оно идеально, как будто вы не вы, а не вы — это вы. Кем не вами вы восхищены? Вы будете ими при помощи нашего „Энерджи“…»

— Как там у вас с птицами?

Мы с васами гуляем по берегу залива. Оттепель. Льдины растрескались по линии берега. Дует страшно. Но им в их умных костюмах всё нипочём.

— У вас с ними более разнообразно.

Мы отъехали от города на порядочное расстояние. Не видно ни прибрежных многоэтажек, ни надменных стекляшек офисных центров. Только голые пляжи и мерзлый песок.

— Хорошо! — Васа расправляет руки и хохочет. — Как же тут хорошо! Какой у вас смешной ветер!

А вас развалился на песке, закрыл глаза.

— Голова кружится…

— А всё-таки хорошо-о, у вас тут очень хорошо-о…

*** 

— А всё-таки хорошо, что ты придумала написать про этих людей из будущего, — шепчет мне человек, женившийся на другой.

День. Солнце. Капает с крыш. Мы лежим на диване в моей новой съёмной квартире. Диван старый, скрипучий, жёсткий, а всё-таки хорошо…

— Они очень забавные, эти мои знакомцы… Только вот рассердились на меня и давно не появлялись.

Я провожу пальцем по линии его профиля.

— У тебя новая фишка… — он целует мои пальцы и не уходит в душ. У него совсем неидеальное тело, он не занимается спортом и за годы, что мы не виделись, порядком располнел. Но всё равно красивый. Любимый мужчина всегда красивый. Смотрю на него и глаз не могу оторвать.

Вот так мы будем валяться целый день. А когда он уедет в свою обычную жизнь, я, наверное, сойду с ума, но это позже, много позже. До завтрашнего утра ещё целая вечность.

Когда васы исчезли, мне стало тоскливо. Как будто не с кем больше говорить, некого удивлять этим миром, не с кем спорить, гулять, есть, пить… и я написала ему. И он прилетел. Нашёл повод, наврал жене. Мы не виделись лет десять. Когда мы расстались, я написала об этом роман. Едкий и откровенный. Он не имел большого успеха, не взял крупных премий. Обо мне немного поговорили и скоро забыли. Но он помнил. Все эти годы он читал мою страницу в соцсети, чтобы сейчас, здесь, быть со мной.

— Расскажи мне о них? Чем они сейчас занимаются?

— Может, любовью?

— У тебя сейчас только одно на уме…

— У меня всегда только одно на уме…

— Но всё-таки…

— Думаю, у них там поднялся полнейший переполох. Наверное, будущее показалось им не таким уж и весёлым, ведь у них там сплошная имитация…

— Зато они открыли друг друга?

— А ты оптимист!.. Васа ведь любит другого. Но всё может быть, да и васу пора бы уже перестать приставать к домашнему-роботу-андроиду-пышногрудой-блондинке или трахать крепостных в имитационке…

— И-ми-та-ци-он-ка… — повторяет он за мной, растягивая слоги.

Как прекрасно лежать и смотреть в потолок на пыльную люстру. Теперь у меня беспорядок.

— Мне кажется, их исследование прикрыли. Все эти коммуникации с людьми из прошлого не к добру, нарушат баланс в их времени…

— А всё ты…

— А всё я…

Люстра начинает кружиться. Вся квартира как будто пляшет от моей внезапной радости.

А ночью мне приснятся вас-веды.

Васа заберётся с ногами в старое кресло-качалку и будет долго мучительно на меня смотреть из темноты.

— Да, мы всё-таки с ним переспали. Ничего хорошего, конечно, не вышло из этого. От частого употребления вашего алкоголя он стал таким раскованным. Меня это покорило на пару часов… Я его, конечно, не люблю. Я люблю того учёного, который застрял в XXIV веке. Но мне страшно… Мир меняется… Моё исследование больше не поддерживают. Эти ваши тексты о нас, их ведь не было, когда из миллионов старинных страниц в соцсетях мы выбрали вас. Вы писали всякую чушь про своего партнёра, про то, что едите, пьёте и хотите жить в мире с круглыми домами и вечно пасмурным небом. Исследование казалось таким безопасным… А потом ваша страница стала меняться. Мы нашли там себя, мы сами стали меняться. Но это ещё что!

Она вдруг расплакалась.

— Тут вдруг выяснилось, что не все люди живут в мире и согласии, что существуют острова инакомыслящих, там живут религиозные фанатики, приверженцы патриархального строя, сторонники всевозможных теорий заговоров и прочий вневременной сброд последних четырех столетий. А его… его не живёт. Я называю его имя, понимаете, а его нет!.. Мой проект прикрыли, нам выплатили гонорар. Коллега тут же сбежал в свою улучшенную реальность. А я осталась совсем одна! Вы понимаете?!

Я тоже осталась совсем одна. Человек, не женившийся на мне, не разведётся ради меня.

Как ни вечна ночь близости, и она проходит. Наступает утро, он всё-таки уходит в душ, потом завтракает, одевается и уезжает. Сегодня у него самолёт в другую часть света. Он не скоро объявится снова. Я всё знаю о нем.

Тем не менее, жизнь продолжается. Она не кончилась в тот день, когда он уехал. Не кончилась и на следующий. Мне позвонил издатель. Сказал, что мои истории о будущем его заинтересовали. Спросил, не хочу ли я написать новый роман, будет аванс, разумеется.

Хочу, конечно, хочу. Васу и васа оставлю в покое, заменю имена, придумаю новые характеры, но всё напишу. Другое будущее напишу. От этого возьму только круглые дома и вечно пасмурное небо… Придумаю борьбу, интриги, и чтоб в конце всё было хорошо.

Я иду по тому же парку. День заметно прибавился. Месяц март. Снег снова растаял и пахнет сыростью. Поди угадай по этому запаху, какая будет весна…

Вековые деревья подсматривают за мной. За оградой видно дома, они моложе деревьев, но тоже старые. В таком старом доме я теперь и снимаю своё новое жилище.

Хочется пройтись ещё. Хочется гулять и дышать! Всего хочется.

Сворачиваю на пустынную тропку. А вдали вижу знакомую фигуру. Радостно и жутко.

Васа одна. Идёт быстро, прямо надвигается на меня. Стройная, грозящая, почти безумная.

— Ты! Это всё ты! Всё из-за тебя… Его нет больше, его больше не существует… — глаза у неё страшные. Встаёт на моём пути.

Я пытаюсь прикоснуться к её плечу, обнять. Она поддаётся. Рыдает, чуть сгорбившись надо мной.

— Кого нет? Моего второго васа?

Она смеётся.

— Да причем здесь он? Он давно играет в свою компьютерную игру с дорогими дополнениями. И он есть! А любимого моего нет…

— Уже и любимый… — глажу её по голове. — Не плачь…

Чем я могу ей помочь?

Тут она отстраняется от меня.

— А я ведь не за этим пришла, понимаешь?

Понимаю… С чего бы ей мои утешения? Она совсем с ума сошла. Надо бежать. Я порываюсь… и не могу — всё она, дистония, которая не лечится и…

Васа идёт на меня. Хватает меня за голову. Руки у неё твердые, и давят, давят… Я ещё пытаюсь вырваться, но куда там… Поди противостань атлетке из будущего, прожившей сотни жизней в имитационных реальностях…

— Ненавижу тебя, ненавижу!

И что-то ещё шепчет мне в самое ухо. И больно, как же больно моей голове... В парке резко темнеет. Темнеет и за круглыми окнами в знакомом длинном коридоре. Я больше ничего не знаю о будущем, ничего не знаю о будущем, ничего не знаю о будущем.