Финансирование проекта оказалось под угрозой. Четыре года псу под хвост. В последний год на каждом ректорате они чуть ли не на коленях вымаливали деньги, которых не хватало даже на электроэнергию. Им приходилось покупать недостающие детали и приборы на свои средства, но установка потребляла так много энергии, что продолжать финансирование проекта самостоятельно стало невозможно.
Олеся случайно попала в лабораторию Аркадия. Когда её бросил Дима, узнав, что она беременна, Олеся училась на последнем курсе. Она не хотела избавляться от ребёнка. Сама была виновата, что связалась с идиотом, но ребёнок ни в чём не виноват. Ей нужна была работа и хоть какой-то собственный уголок, чтобы не ютиться с малышом в общежитии.
Олеся не хотела бросать университет, так как диплом был близок. Она решила обойти кафедры в надежде найти работу секретарши или лаборантки. После долгих поисков, уже отчаявшись, она увидела дверь с самодельной табличкой «Исследовательская лаборатория Суханова». Олеся нерешительно постучала и вошла. В лаборатории пахло канифолью. Она увидела молодого мужчину с лохматым затылком, склонившегося над прибором.
— Здравствуйте, — нерешительно сказала девушка, — скажите, пожалуйста, вам лаборантка не нужна?
— Нет, — сказал мужчина, не оборачиваясь.
— Извините, — пробормотала Олеся, повернулась и уже собралась выйти из лаборатории, как вдруг услышала за спиной:
— Подождите… Простите, что вы сказали?
— Не нужна ли вам лаборантка? — повторила она с надеждой.
— Ох да! Ещё как нужна! — засмеялся парень, который выглядел всего на несколько лет старше Олеси. — Да кто ж мне её даст? Я просил, просил, да меня и так в финансировании постоянно урезают… — Он развёл руками.
— Понимаю, — вздохнула Олеся. — Ну, извините, спасибо.
— Знаете что? Оставьте мне свой номер телефона. Я должен быть на ректорате через полчаса с отчетом, попробую ещё раз поднять этот вопрос.
— Да, конечно, — обрадовалась девушка. Хоть какая-то, но всё же надежда. Она написала свой номер на клочке бумаги, лежавшем на его столе.
К удивлению Олеси, через час зазвонил телефон.
— Это Аркадий, — услышала она знакомый голос.
— Аркадий?
— Да, вы были в моей лаборатории. Это насчёт работы.
— Да, да, — обрадовалась она. — Извините, я не представилась. Меня зовут Олеся. Я учусь на экономическом.
— Вот что, Олеся. Зайдите ко мне, поговорим.
***
Аркадий оказался таким простым и приятным парнем, что они быстро подружились. Однако тема, над которой он работал, вызвала у Олеси недоумение. Он продемонстрировал ей аппарат, который сконструировал, и сказал:
— Это пространственно-временной перемещатель, я его называю «Веикулум Темпус».
Олеся удивлённо посмотрела на Аркадия и после секундной паузы спросила:
— То есть вы хотите сказать… это машина времени?
Изобретатель рассмеялся.
— Ну, так бы сказал автор фантастического романа. На самом деле всё зависит от того, для чего будет использоваться это устройство. Пока моя цель — изучение пространственно-временного континуума.
— А зачем его изучать?
— Ну вот смотри. Ответь мне на простой вопрос: что такое время?
— Это… четвёртое измерение, — подумав, выпалила Олеся.
— Геометрически это так, — снова рассмеялся Аркадий. — Но мы привыкли хорошо понимать только первые три. Если мы хотим переместиться в пространстве, то можем пойти вперёд, назад или подпрыгнуть вверх. А если мы хотим переместиться на неделю назад, то в каком направлении нам надо двигаться?
— Но это же невозможно!
— Скажем так: практически этого ещё никто никогда не делал. Я имею в виду, никто никогда не перемещал во времени предметы или живых существ. Я пока работаю с микроматерией.
— То есть с чем-то микроскопическим?
— Я изучаю возможность перемещения во времени атомов и молекул.
— А какой в этом смысл?
— Ты замечательная девушка, — продолжал смеяться Аркадий. — Думаю, мы с тобой сработаемся. Со временем я тебе всё покажу и объясню.
Они начали работать вместе. Аркадий рассказал, с каким трудом он выбил себе лаборантку и зарплату для неё, чтобы не сидеть в лаборатории по ночам. Ему выделили средства с условием, что в течение года он добьётся хоть каких-то результатов, иначе проект закроют. И они добились. Работы было много, они каждый день сидели до самого вечера. Неожиданно для себя Олеся так увлеклась, что не замечала времени, успевая уделять своему диплому пару часов в день.
Её задача заключалась, в основном, в занесении данных в компьютер. А данных было много, потому что Аркадий трудился, забывая поесть и причесаться. Он не отходил от своего аппарата, диктуя Олесе мириады дат, цифр и значений, но не забывая отпускать её на обед. Как-то он проронил, совершенно не отдавая себе отчёт в том, что говорит:
— В твоём положении нужно хорошо питаться.
Олеся застыла на пороге лаборатории, удивлённо и испуганно уставившись на Аркадия.
— Откуда ты знаешь? — они быстро перешли на «ты», и их отношения были очень доверительными.
— Извини, — спохватился Аркадий. — Это, конечно, не моё дело… Не беспокойся, я ни во что не хочу вмешиваться.
— Ты скажешь начальству?
— За кого ты меня принимаешь? — засмеялся он и сразу стал серьёзным. — Я знаю, что тебе нужна работа. Да и снова остаться без лаборантки мне совсем не улыбается. Ну давай, иди уже есть!
***
Олесе казалось, что четыре года работы с Аркадием были самыми счастливыми в её жизни. Она окончила университет, сняла квартиру, забыла Диму, родила сына Егора и посвятила всё время только ему и работе в проекте, которой она увлеклась не меньше самого Аркадия. В один знаменательный день им удалось переместить из одной камеры в другую и на час вперёд по времени распылённый в воздухе аэрозоль.
— Зачем это надо? — спросила Олеся перед началом опыта, уже зная, что Аркадий работал над этим много месяцев.
— Знаешь, — улыбнулся тот, — некоторые вещи достаточно изобрести, а уж применение им найдётся. Но если серьёзно… Представь себе, что в одной компании, производящей парфюмерию, идёт презентация нового аромата духов. Представитель компании начинает рассказывать об этом аромате. Тут воздух в зале, где сидят слушатели, наполняется чудесным запахом нового образца, который они хотят выставить на рынок. Это они всего лишь час назад переместили во времени и пространстве этот аромат в зал для презентаций. Ты скажешь, можно было без этого обойтись, но ведь совсем недавно мы обходились без телефонов, компьютеров, а ещё раньше и без телевизоров и вообще без электричества.
— Нет, почему же обойтись, ведь таким же образом можно избавиться и от неприятного запаха.
— Ну конечно! Если усовершенствовать этот прибор и снизить его стоимость, он станет доступен каждой домохозяйке. Ведь и компьютеры сначала занимали всю комнату, а сейчас ты его можешь носить в твоей сумочке. Представь: ты возвращаешься домой и чувствуешь неприятный запах. Нажимаешь кнопку и отсылаешь его на десять метров за окно, да ещё и в прошлую неделю. Да любая женщина найдёт кучу применений этому прибору, и не только женщина.
Через несколько дней должен был состояться ректорский совет, и Аркадий с Олесей работали чуть ли не до ночи, чтобы подогнать последние данные и отрегулировать настройки. Им ясно дали понять, что если они не предоставят точные данные, финансирования им больше не видать как своих ушей. В тот вечер Олеся забрала Егорку из садика и вернулась с ним в лабораторию на четвёртом этаже университета, чтобы помочь Аркадию. Она знала, что один он просидит до утра. Купив по дороге пиццу и пива для них и газировку для сына, Олеся приехала на работу, чтобы отшлифовать время перемещения, которое скакало вперёд и назад на несколько секунд.
Они быстро поели, накормили мальчика и занялись работой. Егорка придвинул стул к открытому окну, разложил на нём свои машинки и принялся усердно с громким «ж-ж-ж» изображать дорожно-транспортное происшествие. Летний вечер был таким тёплым и тихим, что из открытого окна в лабораторию не поступало ни капли свежего воздуха. Аркадий начал колдовать над прибором.
— Я вчера пытался отрегулировать не только перемещения из настоящего в будущее, но и из прошлого в настоящее, — объяснял он, настраивая соединение с сервером и подключая питание.
— А это зачем? — поинтересовалась Олеся.
Аркадий сделал умное лицо, подумал секунду, потом, как обычно, рассмеялся и ответил:
— Ну, знаешь, может пригодиться.
Он продолжил колдовать со своими кнопками, пока Олеся включала компьютер, чтобы быть готовой вводить данные. Тут она услышала приглушённое «Вот ёлки…», потом ещё спустя мгновение: «Да что б тебя…». Она не обратила внимания, зная, что от долгой работы в одиночестве у Аркадия развилась привычка разговаривать с самим собой. Но последовавшее за всем этим тихое «Что происходит?» всё же заставило её насторожиться и обернуться. Её молодой начальник, обеспокоенно переводя взгляд с монитора на свой аппарат, уже подключенный к блоку питания, судорожно то бил по кнопкам клавиатуры, то крутил ручки прибора.
— Что случилось, Аркадий? — пока ещё спокойно спросила Олеся.
— А… что? — Он, казалось, от волнения забыл о присутствии девушки, но, обернувшись, взмахом руки подозвал её к своему монитору. — Вышел из-под контроля регулятор времени, — сказал рассеянно Аркадий, продолжая сражаться с ручками и кнопками.
Олеся подошла к его огромному столу в виде буквы «П» и увидела, как на перемещателе бешено крутится счётчик. Аркадий называл свой прибор Веикулум Темпус, а Олеся звала его Великий Примус. И теперь она видела, как в окошечке Примуса не переставали мелькать цифры, отсчитывая дни, месяцы, годы, столетия… Назад, в прошлое. Она не очень хорошо понимала, опасно ли это, зная, что им никогда ничего не грозило, так как они работали, в основном, лишь с пространством, перемещая предметы в прошлое или будущее не более чем на час. Но Олеся видела, судя по испарине у него на лбу, что Аркадию это совсем не нравилось.
Наконец, он сделал что-то то ли в программе компьютера, то ли с самим прибором, и цифры остановились. На мгновение в лаборатории воцарилась тишина. Олеся не знала, можно ли вздохнуть с облегчением, и продолжала с надеждой смотреть на Аркадия. Тот, переведя дыхание и взявшись дрожащей рукой за мышь, открыл на мониторе результаты произошедшего. Секунд десять он смотрел на свой компьютер, не шевелясь. Олеся забыла дышать и не решалась задать вопрос. Наконец, она тихо и нерешительно проговорила:
— Аркадий… Всё нормально?
— Боюсь, что нет, Олеся… — не сразу ответил он. Его бледное лицо встревожило девушку не на шутку.
— Что произошло? — шёпотом спросила она.
— Мы перебросили сюда из прошлого здоровый кусок пространства.
У Олеси вертелись на языке сразу несколько вопросов, и она не знала, какой из них задать первым.
— Из какого прошлого?
— Из очень далёкого. Сто пятьдесят миллионов лет.
До Олеси не сразу дошёл смысл его слов. Когда она повторила про себя три раза эту цифру, её глаза расширились.
— Миллионов?! Подожди, ты сказал «миллионов»? Ты хочешь сказать, что сейчас здесь находится воздух, которым дышали динозавры?
— Примерно так. Конечно, не прямо здесь, в лаборатории. Чтобы сказать точно, где именно произошёл переброс пространства и насколько велик его объём, необходимо обработать данные.
Они немного успокоились. Аркадий снова сел за компьютер и застучал по клавишам, изредка поглядывая на монитор и нервно проводя рукой по волосам. Пока они возбуждённо перешёптывались, Егорка оторвался от своих машинок и с любопытством слушал разговор взрослых, не понимая ни слова. Но видя, что мама и дядя Аркадий снова принялись за работу, он с привычно-спокойным видом занялся игрой. Вдруг, глядя в окно, мальчик замер и сказал:
— Мама, смотри, какая большая птица!
— Да, да, Егорушка, сейчас посмотрю, — рассеянно пробормотала Олеся, внимательно следя за цифрами, появляющимися ровным столбцом в таблице данных.
Егор придвинул стул ближе к окну, вскарабкался на него и встал во весь рост, разглядывая птицу, выписывающую большие круги за окном. Видимо, её увидели и другие люди, потому что снизу, с улицы, послышались испуганные крики, а спустя некоторое время и звук полицейской сирены. Хоть малыш и стоял на стуле, но подоконник доходил ему почти до груди. В свои три года Егор был умным мальчиком и знал, что нельзя перегибаться через подоконник, он только облокотился на него и стал махать птице рукой. Птица, пролетая мимо, заметила его, потому что, описав широкий круг, устремилась прямо к открытому окну лаборатории.
Всё произошло в одно мгновение. Олеся услышала отчаянный визг сына и инстинктивно бросилась к окну прежде, чем увидела, что происходит. Чтобы пробежать пять или шесть метров от рабочего стола Аркадия до окна, ей потребовалось две-три секунды, но они показались девушке вечностью. За эту вечность её мозг успел запечатлеть ужасную картину. Крошечное тельце её сына держало огромными когтями кошмарное создание, как будто вышедшее из фильма ужасов. Эти когти впились в кожу Егорки, и из-под них уже стекали на его футболку тонкие красные ручейки крови. Существо приподняло мальчика со стула, наполовину перетащив через подоконник и помогая себе клювом, внутри которого виднелись невероятно острые зубы.
До конца не понимая, что делает, Олеся подбежала к окну и схватила обеими руками надрывно кричащего сына. Птица, почувствовав сопротивление, резко дёрнула свою добычу и перетащила-таки ребенка через подоконник. Сама истошно крича, Олеся вцепилась в Егоркины ноги, рискуя выпасть наружу. К тому времени к окну подбежал Аркадий. Всё, что он мог сделать, это схватить за талию Олесю, чтобы не дать ей упасть, так как Егор для него был недосягаем. Крики Егора и Олеси были подхвачены воплями ужаса снизу, слишком нереальными воплями, дикими, первобытными.
И тут вдруг птица отпустила мальчика. Так неожиданно отпустила, что державшая его за ноги Олеся чуть не полетела вниз. Стараясь удержать равновесие, она ухватилась руками за подоконник, чувствуя, как Аркадий изо всех сил тянет её назад. Ухватилась руками за подоконник. Пустыми руками. С того момента, как птица отпустила Егорку, и до того, как Олеся восстановила равновесие, прошла десятая доля секунды. Она ещё слышала удаляющийся крик сына, оборвавшийся тупым ударом об асфальт, когда Аркадий втащил её в лабораторию. Своего крика она не слышала. Только чувствовала, что её рот широко открыт, а лёгкие закрыты для поступления воздуха ужасным спазмом, разрывавшим ей грудь.
Послышались новые вопли внизу, выстрелы, какое-то пронзительное карканье и ещё один глухой удар об асфальт огромного бесформенного тела. Тут сидящей на полу Олесе послышалось, что все эти звуки смешиваются с хриплым криком, как бывает во сне, когда не можешь ни проснуться, ни издать никакого звука:
— Егооооор!!! А-а-а!!! Егооооор!!!
Олеся поняла, что это кричит она, и её будто что-то вывело из оцепенения. Она оттолкнула руки Аркадия, судорожно прижимавшие её к полу, пулей вылетела из лаборатории и помчалась по коридорам, вниз по лестницам и по пустынным в этот час холлам университета. Девушка выбежала на небольшую площадь перед зданием и не сразу поняла, куда ей надо дальше двигаться. Люди, машины, полиция, запах пороха — всё это было похоже на съёмочную площадку плохого фильма. Вдобавок ко всему, посреди площади лежало нечто, похожее на неумело сделанное чучело то ли доисторической птицы, то ли сказочного дракона.
Тут Олеся увидела, что основная масса толпы сосредоточена под окнами здания. Ноги ей отказали. Сон повторялся: она пыталась передвигаться, но воздух как будто стал вдруг вязким, как растопленное масло, и не позволял ей шевелить ногами. Олеся, не дыша, подошла к толпе, протягивая руки перед собой, как слепая. Видимо, по выражению ее лица люди поняли, кто она, потому что толпа расступилась, словно девушка раздвинула её руками. На асфальте лежал её маленький мальчик. Он был неестественно маленький, раздавленный этим жестоким случаем, толкнувшим его в когти ужасной птицы, а потом сбросившим его вниз на асфальт.
Олеся опустилась на колени и медленно подняла крошечное тельце, прижав его к груди. Голова Егорки как-то странно подогнулась и упала ей на согнутую в локте руку. Она больше не кричала, но и не замечала ничего вокруг. Она не чувствовала, как сзади подбежал Аркадий и обнял её за плечи, как врачи скорой помощи пытались взять у неё из рук мальчика. Олеся крепко сжимала Егоркино тельце, потому что должна была защитить его от птицы, не позволить ей отнять её мальчика, не позволить ему упасть вниз. Она не почувствовала укол в плечо, но её руки вдруг стали ватными, Егор выскользнул из её пальцев, и на них осталась липкая горячая жидкость. Глаза Олеси закрылись, и она куда-то полетела. «Я лечу за Егором, — думала она, — вот и хорошо… вот и хорошо».
***
Олеся очнулась в белоснежной комнате. На стуле перед её кроватью сидел Аркадий, бледный, со всклокоченными волосами и тёмными кругами под глазами. Увидев, что она проснулась, Аркадий взял её за руку.
— Олеся, — прошептал он, — Олесенька… Мне так жаль… Мне так ужасно жаль…
Транквилизаторы, которыми накачали Олесю в больнице, не позволили ей сразу сообразить, что она должна делать. Кажется, во сне она решила, что должна сделать что-то очень важное, но что именно — забыла. Что ж, она вспомнит позже. За окном уже начало темнеть, и Олесе показалось, что прошли не каких-то два часа с тех пор, как она забрала Егорку из садика, а целая неделя.
— Аркадий, — пролепетала Олеся непослушными губами, — что это было?
Он помедлил, словно взвешивая слова, которые могли причинить ей ещё большую боль.
— Говорят, это был… птерозавр. Его подстрелили полицейские. Потом его забрали учёные. Меня до вечера продержали в полиции, задавая бесчисленные вопросы.
Олеся закрыла глаза. Она долго лежала, не шевелясь, чувствуя себя страшно усталой и разбитой. Аркадий что-то говорил, кажется, она разобрала слова: «Я обо всём позабочусь… о похоронах…», но они долетали до неё так, будто её голова была закрыта подушкой. Она не заметила, как заснула. Когда снова открыла глаза, за окном начинало светать. Олеся взглянула на часы, которые кто-то заботливо положил на её тумбочку рядом с кроватью. Была половина шестого утра. Действие транквилизаторов прошло, и девушка вдруг отчётливо вспомнила, что она хотела сделать вчера.
Олеся встала с кровати, нашла свою одежду в шкафу и быстро оделась. Тихо вышла в коридор и спустилась по служебной лестнице, на которой пожилая санитарка раскидала грязное бельё. В то время как она зашла в свою каморку, чтобы вытащить очередной тюк с бельём, Олеся бесшумно открыла дверь на улицу и выскользнула в прохладную свежесть июльского утра.
До университета было недалеко, поэтому девушка быстро добралась пешком по начинающим просыпаться улицам. Она подошла к зданию, стараясь не смотреть на огороженное ленточками место с бурым пятном на асфальте. Поднявшись на четвёртый этаж, вошла в лабораторию в твёрдой уверенности, что найдёт там не спавшего всю ночь Аркадия. Она не ошиблась. Её начальник стоял у своего стола спиной к двери и медленно складывал в большую коробку весь хлам, который он всегда любовно называл «рабочими принадлежностями». Он обернулся на звук открывшейся двери, его глаза округлились от удивления.
— Олеся! Ты почему здесь?.. Нет, нет, ты должна остаться ещё ненадолго в больнице. Я же сказал, что обо всём позабочусь…
— Аркадий, — спросила Олеся, не обращая внимания на его слова, — нас ещё не отключили от сервера? Примус ещё работает?
— Нас отключат сегодня в десять, — тихо сказал Аркадий. — Мне велели собрать мои вещи и…
— Что тебе за это будет?
— Ну… был следователь. Завели дело. Птерозавра увезли.
— Тебя посадят? — Олеся говорила каким-то неестественно деловым и уверенным голосом, это Аркадий списал на шоковое состояние и всё время пытался замять разговор, но она упрямо отмахивалась и продолжала.
— Адвокат сказал, что можно попробовать… — он замялся, подбирая слова, — обернуть дело как профессиональную ошибку… даже несчастный случай, если получится.
— Аркадий, — решительно сказала Олеся, — ты должен перебросить меня во вчера.
Он уставился на неё так, как будто вчерашний птерозавр влетел в комнату и уселся Олесе на голову. Сначала он смотрел на неё испуганно, потом с жалостью, думая, что от горя у неё помутился рассудок. Наконец, Аркадий потёр рукой лоб, глубоко вздохнул и сказал:
— Олесенька… Я так ужасно жалею о том, что случилось. Прости меня, это моя ви…
— Аркадий, — перебила его Олеся, — мы теряем время. Ты сказал, что в десять нас отключат от сервера.
Он уставился на неё ещё испуганнее, поняв, что она не шутит.
— Но я не могу этого сделать, — произнёс он наконец. — Я уже под следствием. Ты представляешь себе, что будет, если и с тобой что-нибудь случится!
— Именно поэтому ты полетишь со мной. То есть перебросишься. То есть… ну, в общем, мы сделаем это вместе. Если ты перебросишь меня одну, то ты прав — отдуваться тебе придётся здесь за всех нас.
— Олеся, ты понимаешь, о чём ты меня просишь? Мы никогда этого не делали с живыми существами!
— Как не делали? — девушка указала рукой на окно, на которое ей было очень больно смотреть из-за вчерашних воспоминаний. — А птерозавр? Он же летал здесь вчера здоровёхонький! — Её голос дрожал.
— Это случайность, Олеся. Мы даже не знаем, как это произошло! Это случилось из-за сбоя в программе! Ты уверена, что он выжил бы, если бы его не пристрелили?
Олеся подошла близко-близко к Аркадию и заглянула ему в глаза снизу вверх. Глаза её блестели, а губы дрожали. Она долго молча смотрела на него, а он изо всех сил старался выдержать её взгляд, прекрасно понимая, каково ей сейчас. Наконец, девушка произнесла шёпотом:
— Аркаша, — она никогда раньше его так не называла, — мой маленький мальчик… Мой Егорка… его больше нет. У меня никого больше нет. Что я тут буду делать без него? Я хочу туда, — она махнула рукой в сторону «Веикулум Темпус», — к нему, к моему мальчику.
Аркадий стоял, бессильно опустив руки, не зная, что сказать. Олеся вытерла глаза и произнесла уже громче, спокойно и решительно:
— Я тебя понимаю. Если ты не можешь, я сделаю это сама. С тобой или без тебя, но я отправлюсь туда. Я знаю, как его подключить и запустить программу.
Она направилась к его компьютеру и включила его. Аркадий на секунду замер, но потом подошёл к ней, взял её за руку и мягко отстранил.
— Давай, я сам.
Он знал, что виноват. Это он втянул в свою работу эту девочку, это он позволял ей приводить сюда ребёнка, хоть это и было запрещено техникой безопасности. Он должен хотя бы попытаться помочь ей, хоть и представления не имел, что из этого выйдет. Аркадий включил компьютер, подключился к серверу и запустил программу.
Было семь часов утра. У них есть ещё время, три часа. Для чего? Чтобы передумать? Чтобы погубить ещё чью-то жизнь? Чтобы успеть всё исправить? Они терпеливо ждали, пока программа закончит загрузку. Затем Аркадий сел за стол и застучал пальцами по клавишам.
Они не разговаривали. Не о чем было говорить. Пока ещё не поздно всё отменить, но Аркадий знал, что этого не сделает. У него не было больше аргументов, чтобы отговорить Олесю. То, что его будут судить, было не в счет. Теперь его будут судить еще и за исчезновение Олеси. Как он сможет объяснить, куда она пропала? «Я отправил ее в прошлое», — скажет он? Наконец, Аркадий ввел все данные. Кроме одного.
— Олеся, — спросил он спокойно, — в какой именно час ты должна появиться там?
— Дай подумать, — она силилась вспомнить все подробности вчерашнего вечера. — Я забрала Егора из садика в половине шестого. В шесть я была здесь. Птица появилась около семи. Ставь на половину седьмого, — решительно сказала Олеся.
— Ты уверена?
— Да. Мне не потребуется много времени.
— Хорошо.
Аркадий пощелкал еще пару секунд клавишами и мышью, встал из-за стола и подошёл к аппарату. Включив Темпус, он какое-то время ждал, пока тот поймает сигнал компьютера. Когда это произошло, в лаборатории появилось знакомое легкое синеватое облачко, обозначающее контуры того пространства, которое должно было быть перемещено во времени. Аркадий покрутил одну из ручек настройки, и облачко увеличилось в размерах.
— Ну вот, — он повернулся к Олесе и грустно посмотрел на нее, — по твоему росту. Теперь вставай внутрь.
— Нет, — ответила она, — увеличь еще. Иначе ты не уберёшься.
Он помедлил с ответом, внимательно оглядывая с головы до ног фигурку девушки, к которой успел привыкнуть, которая стала не только его незаменимой помощницей, но и другом. Он печально глядел на ее милое лицо, как будто старался запечатлеть его в памяти навсегда.
— Я не пойду, Олеся. Я останусь здесь.
— Нет! — она испуганно схватила его за руку. — Здесь тебя посадят в тюрьму! Идём! Мы вместе всё исправим и ничего не случится!
— Если у тебя получится всё исправить, то и так ничего не случится. Я подожду тебя здесь, в сегодняшнем дне, откроется дверь, и войдёшь ты… с Егоркой. А если не получится… Нечего такому идиоту, как я, совершать два раза одну и ту же глупость.
Олеся кивнула, поняв, каково ему сейчас прощаться с ней и не знать, что с ним будет через два часа.
— Иди, — кивнул ободряюще Аркадий и через силу улыбнулся. — Если в десять меня не отключат от сервера, я буду знать, что у тебя всё получилось.
Олеся подбежала к нему и крепко обняла. Она вошла в голубое облачко и замерла, глядя на Аркадия. Он еще раз кивнул ей и нажал кнопку на своем Темпусе. Олесе показалось, будто ее мозг стал закручиваться спиралью, одновременно вытягиваясь наружу из черепной коробки. Свет померк, она оказалась в каком-то темно-сером тумане. Мозг закручивался все туже и туже, и Олеся подумала, что это не может продолжаться вечно, иначе у нее совсем не останется мозгов. Как раз в этот момент жгут в ее голове ослаб, появился свет, и она увидела сначала расплывчатые, а потом всё более четкие очертания их лаборатории.
Она увидела Аркадия, сидящего за своим столом, и… Егорку, старательно катающего свои машинки у открытого окна. Олесе казалось, что у нее остановилось сердце. Ей стало трудно дышать, горло сдавил тугой комок, к глазам подступили слезы. «Егорушка…» — прошептала она, но ее никто не услышал. Она не была даже уверена, что ей удалось открыть рот и пошевелить губами, настолько она была парализована от счастья, что видит сына живым. Первым ее заметил Аркадий.
— Олеся, ну что же ты? Пиццу будем есть? Надо еще успеть настройки отрегулировать.
— Мама, смотри, какая большая птица, — закричал в этот момент Егор, и Олесю как будто что-то вытолкнуло из ступора с такой силой, что она подпрыгнула на месте. В долю секунды в ее голове пронеслись события вчерашнего… то есть нет, сегодняшнего вечера. Еще не случившиеся события сжали сердце девушки, как тисками.
— Егооооор!!! — закричала она, бросилась к окну и, схватив сына, быстро оттащила его на середину лаборатории, так крепко прижимая к себе, что Егорка слегка застонал.
Олеся поймала удивленный и немного испуганный взгляд Аркадия и немного расслабила объятия.
— Мам, ты чего? — немного обиженно прохныкал сын. — Смотри, какая большая птица.
Он нерешительно продолжал указывать пальчиком на окно, не понимая, рассердилась мать или испугалась.
Олеся взглянула в направлении, в котором указывал Егор. На подоконнике с наружной стороны сидела огромная ворона. Она долбанула пару раз клювом по подоконнику и улетела. Олесю трясло. Аркадий встал из-за стола и подошел к ней.
— Олеся? Что случилось? Ты в порядке? — озабоченно спросил он.
Девушка еще немного расслабилась, но всё так же тяжело дыша, слегка улыбнулась и пробормотала, уже ласково прижимая к себе сына:
— Извини, Егорушка. Да, да, конечно, огромная была та птица. Это ворона.
Олеся взглянула на Аркадия:
— Всё в порядке. Да, давайте наконец есть пиццу. А потом отрегулируем настройки. Только не на Примусе, а на компьютере. Прямо в программе, так надежней.
— Ты права, — покрутил головой Аркадий, — точные операции лучше доверять машине.