В эпоху, когда тени исчезали в полдень, ночи были карнавальными, а зори – тихими, важнейшим из искусств, принадлежащих народу, ещё оставалось кино. Но солист из одноименной рок-группы уже известил страну о близости перемен. Грянула перестройка, породившая историю, напоминающую провинциальный вампиловский анекдот.
В городах бродили противоречивые слухи, а глубинка возбуждалась политической активностью от приезда областного гонца. Тот привозил ориентиры, предписывающие местным вожакам не сбиваться с курса, ведущего толпу к коммунизму.
Митрич, как все руководители, был коммунистом. Идейным до мозга костей советским человеком. Можно сказать: ум, честь и совесть нашей эпохи. Ему партия доверила ответственный пост на небольшом плацдарме культурного фронта. У главного инженера при кинотеатре за душой была двадцатилетняя начальственная биография, поношенная костюмная пара и пара же подчинённых. Но его буквально распирало от гордости за высокое звание младшего командира производства.
После утренней планерки Митрич принимал на грудь, украшенную значком «Ударник пятилетки», повышенные обязательства по наглядной агитации дешевого портвейна и заступал на трудовую вахту. Источая ароматы Агдамской долины, он обходил вверенную территорию, состоящую из кинобудки и будки же трансформаторной. В одну из вылазок и произошёл случай, взбудораживший районную верхушку.
Всё начиналось обыденно. Визуально убедившись, что пломбы на источнике высокого напряжения не нарушены, а одинокий киномеханик склонился над паяльником, бдительный инженер заподозрил неладное. Привыкший выпивать без компании Митрич твердо усвоил, что подчинённые склонны разлучаться в процессе совместного труда только для покупки спиртного. Он загорелся азартной охотой на отсутствующего работника. Выискивая удобную позицию для засады, блюститель дисциплины наметил пункт наблюдения в билетной кассе, из окон которой просматривались подступы к кинотеатру.
Зайдя с парадного входа, легковесный Митрич натужно оттянул на себя массивную дверную створку на стальной пружине и проскочил внутрь здания, ощутив болезненную отдачу в области поясницы. Он очутился в коридоре, отделявшем часть просторного фойе для двух изолированных комнат. Справа от входа, на обитой дерматином двери висела фундаментальная табличка с директорской фамилией. Священный кабинет открывался при редких набегах хозяина, обычно для банкета или разноса. Помещение слева не запиралось, но там всегда дежурила сухонькая кассирша с наружностью постаревшей Дюймовочки и голосом, похожим на тепловозную сирену.
Намереваясь войти в кассу и потянувшись к дверной ручке, повторяющей в дюрале форму Тауэрского моста, Митрич кинул взгляд в дальний угол фойе и обнаружил живописную картину. Киномеханик Илья, подозреваемый в самовольной отлучке, расписывал рекламный щит, уложенный на четыре табуретки.
Ситуация на шахматном поле линолеума складывалась патовая. Инженер вдруг осознал, что лично поручил одаренному самоучке подменять ушедшую в декретный отпуск смазливую художницу. Безотказный парень охотно согласился за полставки малевать плакаты, призывающие посмотреть очередную экранную историю. Из суровой армейской практики он вынес две военные хитрости. Первая заключалась в нелегальном прослушивании зарубежной музыки на радиостанции секретной связи, а вторая почиталась за бумажную реликвию.
В полковом кинотеатре Илья подряжался писать афиши, уклоняясь от тягот и лишений воинской службы, под началом сержанта с либеральными взглядами. Призванный с третьего курса студент филфака подарил новобранцу универсальную фразу, составленную из приличных слов, но таившую в себе оскорбительную подоплёку. Выйдя на гражданку, обладатель клочка афиши, где была начертана его рукой магическая буквенная формула, поджидал удобного случая, чтобы применить убойную силу эзопова слова. Армейское же увлечение тяжелым роком вылилось в ношение нержавеющей цепочки с передвижной дизельной установки…
Не найдя повода придраться, Митрич инквизиторским взглядом нашарил в облике совместителя постороннюю деталь, силясь выявить смутные признаки идеологической диверсии. Член партии попытался восстановить в памяти повестку недавней летучки, но припомнил, что внимал секретарю райкома рассеянно. Доклад же о международной обстановке закрепился в обрывистых тезисах - тлетворное влияние Запада, враждебная атрибутика, жестоко пресекать.
Внезапная заминка требовала быстрого реагирования, как ситуация на Ближнем Востоке. Ярый поклонник телеигры «Что? Где? Когда?» мысленно крутанул волчок, стрелка которого уткнулась в блиц вопросов заседания партактива.
Экономя секунды, инженер с видом знатока приступил к досрочному ответу на происки западной пропаганды. Жестоко пресекая её влияние, Митрич принялся срывать рокерскую атрибутику, вызывающе болтавшуюся на крепком загривке подчинённого.
Невнятная возня напоминала сценку, где тщедушный тренер пытается отодрать цепной секундомер от могучего судейского торса, подозревая жульничество в чужую пользу. В коротком поединке победу взяла молодость, а старость и одышка отступили для перегруппировки. Разгорячённый борьбой Илья, массируя травмированную шею, гневно бросил сопернику:
- Что вы себе позволяете, товарищ инженер?..
В отравленном алкоголем партийном мозгу отфильтровалась давняя фольклорная истина, категорично провозглашавшая, что гусь свинье не товарищ. Интуитивно вычленив из народной мудрости негативного персонажа, коммунист метнул в классового врага грязное слово со всей мощью пропитого горла:
- Свинья!
Киномеханик вспыхнул негодованием, но внезапно вспомнил о спасительном воинском трофее. Встав в подобающую благородному мстителю позу, подсмотренную в кино, он решил сохранять интригу.
- А вы… знаете кто?
Пошарив в нагрудном кармане рабочего халата, Илья вынул комсомольский билет, развернул вложенную между страничек заветную подсказку и зачитал изумлённому начальнику её содержимое.
Повисла мхатовская пауза.
- Что ты сказал? Это… как понимать? – запричитал обескураженный Митрич. С усердием богомолки, он монотонной скороговоркой повторял замысловатую словесную формулировку, пытаясь лихорадочным мозговым штурмом овладеть неприступной крепостью чужого коварства.
Выскочившая на шум скандала хранительница кассы с монашеской заботой препроводила бормочущего беднягу в свою келью, где он начал метаться в броуновском движении по свободному от мебели пространству. Мигом протрезвевший инженер заламывал руки и отчаянно хватался за голову, отказавшую от непосильной нагрузки. После трёхминутного замешательства его осенило.
- Да он же, сволочь, меня дерьмом обозвал! Меня! Начальника! Коммуниста! В моём лице… всю партию! Умник нашёлся! Да его… в бараний рог!
Конфликт вызревал стремительно, как отборный ячмень под глазом. События развивались для Ильи с телетайпной быстротой. Вызов к директору. Гром и молнии. Угроза увольнения. Поход в комитет комсомола. Выговор с занесением. Испытательный срок. А под занавес: вкрадчивый телефонный голос из райкома партии с приглашением для доверительной беседы…
В коридоре административного здания Илья пригладил длинные волосы алюминиевой расческой, смахивающей на бандитскую заточку, и без стука вошел в отдел идеологии. За канцелярским столом поджидал жертву матёрый ответственный работник с херувимской внешностью, прежде преподававший школьную словесность. Он любезно предложил визитёру присесть, но бунтарь отказался, сославшись на цейтнот, и попросил перейти к делу.
- А дела у вас, молодой человек, честно признаюсь, неважные. Вы некорректно обошлись с членом партии, а такие проступки даром не проходят, - чиновник вещал учтиво, но за манерными словами угадывалась серьезная угроза.
- Я не считаю себя виноватым, - отчеканил Илья, стараясь держаться уверенно, - Вам, видать, уже доложили, что этот… Митрич первым напал на меня. Выпивши был.
- Допустим. Но поймите, что в данном случае, мы обязаны отреагировать на сигнал. Если вы извинитесь перед старым коммунистом, то всё будет улажено без скандала.
- Да он все равно мне житья не даст, - махнул рукой возмутитель спокойствия, - Нет, решено! Я выхожу из комсомола! Вот, возьмите, - Илья возложил красную корочку на казённую полировку и направился к выходу.
- Напрасно. Будете сожалеть. Но ценю вашу принципиальность. Всего доброго, - райкомовец поднялся и распростёр руки, словно позировал прессе на торжественных проводах, собираясь отечески обнять призывника, сосланного за строптивость в медвежий камчатский угол.
- Да, позвольте полюбопытствовать, чем эдаким вы уязвили Митрича? - поинтересовался напоследок вежливый чиновник.
- Там… внутри, - кивнул отступник и толкнул, не прощаясь, дверь кабинета.
Едва она захлопнулась, районный идеолог с интересом раскрыл отринутый членский билет, откуда выпала на стол злополучная шпаргалка. На обрывке киноафиши уверенным почерком плакатиста была выведена роковая фраза – «Сено, пропущенное через корову».
А Илья тем временем с гагаринской улыбкой шествовал по ковровой дорожке райкомовского коридора, будто обрёл земное притяжение после невесомости. Он не подозревал, что через несколько лет после случившегося комсомол бесславно умрёт и будет с надрывом отпет делегатами последнего съезда пахмутовским хитом, призывающим к вечной молодости.