Голуби опять что-то не поделили, один — чёрно-белый, широко открыв рот, словно старался уколоть другого — серого с рыжими перьями, своим острым клювом. И когда тот не стерпел и ответил, неожиданно толкнув, словно тряхнул его за грудки, навзничь упал. Несмотря на то, что вышел победителем, такой исход дела лишил его аппетита. Этот порыв был такой случайный, необычный для него. Голубь по большей части миролюбивый, он предпочитал иметь добрых соседей, и не участвовать в спорах и стычках, которые обыкновенно происходили подле скамейки, где их кормили. Ему постоянно приходилось заступаться за одних перед другими, не разделяя, - голубь это, ворона или воробей. Разнимая драчунов, он мирил спорщиков, он не принимал ничью сторону, но просто-напросто пытался разбудить друг к другу сострадание. А если кто-то кричал: «Он начал первым!», обязательно отвечал:
- Уступи, ты ведь разумнее!
- Так он прилетел последним!
- Не такой ты голодный, значится. Помоги, дай ему поесть.
Неважно было абсолютно, кто находился перед ним, спорящий голубь сразу терялся и почти всегда соглашался.
Нелёгкое это дело — признавать свою неправоту, но под силу, оказывается, всем.