Новая метла мела хлестко. Подполковник сменил мундир на дорогой штатский костюм, завел строгий порядок учета рабочего времени. Состоялся суд о должностном преступлении академика, но за недостатком доказательств, дело прикрыли, не восстанавливая шефа в должности. Фокус в том, что новые микроскопы обошлись институту все тринадцать миллионов, но в акте приемки товара значился уже новый директор, и получалось, что он тоже (документально подтверждено!) причастен к разбазариванию государственных средств. Абсурд! Обвинитель не может быть соучастником.
Вернувшийся из свадебного путешествия Васька был ошарашен тем, что уже назначен приказом заместителем директора, то бишь – техническим директором и до кучи главным менеджером по связям с общественностью, поскольку у него диплом института связи. Еще в его обязанности входило: подключение секретного института к всемирной сети, смена охраны на автоматизированную с магнитными карточками, фиксирующими вход-выход в любое помещение, вплоть до туалета.
Каждое утро начиналось с селекторного совещания обычным приветствием директора.
- Ну что, господа манагеры от науки, работать сегодня будем? Доложите обстановку. Первый пошел…
Лаборатории теперь обозначались номерами, тупость происходящего не имела границ.
- Почему только одна крыса сдохла? Отвечайте, четвертый! Деньги получаете, оборудование новое, а крысы все еще бегают! Безобразие!
- Господин директор, лабораторная крыса в ходе опыта…
- Да я понял, что не в столовой крысы бегают, не дурак! Нет бы в ходы крысиного яду сыпануть, они мне докладывают, уроды. Где техдиректор?! Васька! Замуровать все ходы, какие эти твари прогрызли. То мыши у них, то крысы, мрак какой-то… Следующий докладает!
- Докладывает, господин директор…
- Да никто ничего не до-кладывает, все стащить норовят. Докладайте, слушаю, седьмая база, на вас телега пришла, что у вас перерасход зерна. Здесь что – конюшня? Купили бы овса, все дешевле и коням полезней. Или вы по домам растащили? Понятно, ученые… только пророщенную пшеницу жрете. Лучше бы самогонку гнали, а то спирт им ректификат бутылями катят. Поймаю кого – посажу! Дальше пошли.
- Чашки Петри, господин директор…
- Что «чашки Петри»?! Для бульонов! В столовую ходить надо, у них хватает посуды, сам проверял. Вот все вам подавай импортное! Петри – итальянские, поди. А из дома свою чашку западло принести? Я все понимаю, сам, бывало, на бульонных кубиках сидел, из железной кружки хлебал, как рядовой. Но транжирить бюджетные деньги не позволю! Да, именно я вычеркнул из списка, обойдетесь.
- Споры сибирской язвы…
- И что это за споры о сибирской язве? Чего спорить-то, трезвонить на весь мир, шум поднимать, народ волновать?
- Микробиология, господин…
- Да все я понимаю, да кругом микробы. Присыпали их хлоркой, да промыли хорошенько, вот и вся осторожность. Язва – она и есть язва, добра тут не жди. Нехер спорить, господа ученые, работать лучше нужно! По местам, балаболы. Приду, проверю.
Так или иначе, но любого самодура можно пристроить в рамки удобоваримого общения. Он ходил и проверял, амбарные замки висели надежно на дверцах с инвентарем уборщиц, заявки на материалы стали писать латиницей, молодые ассистентки упорно приглашали его на просмотры отснятых микробиологических опытов. Деление клетки, растянутое на часок-другой позволяло ему вздремнуть, после всхрапа он вскидывался, хвалил девушек за удачный эксперимент и уходил в бухгалтерию, подписывать счета и ведомости. От ограниченного человека и зло ограничено узкими рамками его представлений о предмете. Достаточно было повесить на дверь лаборатории плакатик со знаком радиоактивной опасности, зажечь красную табличку с английской надписью «danger», чтобы спокойно работать…
Утренние клоунады превратились в краткие переклички. Отвечали четко по-военному о плане действий: «Проверка техники, товарищ полковник». Оговорка в звании льстила директору, он чувствовал свое превосходство над гражданскими подчиненными. Вот только Виктора Александровича он крепко невзлюбил, упрекал его в родственных связях с опальным академиком.
- Ты ж его сын! Такой же рослый, только жирный, как шкаф.
- Никак нет, товарищ полковник, я не шкаф, я накаченный, мастер спорта по самбо.
- Это хорошо, самбо в рукопашной пригодится, - утихомиривался директор до следующего столкновения.
У военного не только мозги отшибли в горячих точках, но и в арифметике поколений он не был силен. Следуя модным веяниям, он приказал избавиться от партийной литературы, убрать стеллажи с полными собраниями сочинений. К работе привлекли «дворников», они пристроились при бабе-Клаве – коменданте аспирантского общежития, дружно маршировали в оранжево-синей униформе с совками и метлами по академгородку, сортируя мусор из урны по разным мешкам. Прохожих не шокировало, что молодые люди охотятся за металлическими банками, всем трудно живется, а цветмет собирают, как раньше бутылки в парках ушлые старики собирали. Трудно понять, чем могли ей приглянуться белобрысые арлекины в белом трико без документов и нормальной одежды, но она пожалела «артистов». Разумеется, они не получали зарплату и не имели представления о ней.
Завлабы не сомневались, что разведчики воздействовали на психику, потому что все катилось слишком гладко. Кабинет директору они отделали очень быстро, теперь можно было спокойно спускаться в секретную лабораторию в бункере, где обменивались опытом с технарями из «будущего», частично наладившими поставки в свой мир. Трудность заключалась в том, что свою технику они не могли протащить через лифт, а по чертежам без производственной базы собрать ее здесь невозможно.
Технари расстраивались, что среди микробиологов совсем нет конструкторского мышления. Они настойчиво убеждали, что нужно создать партию технократов и заменить систему управления, упразднив многие привычные понятия, например, изжившие себя товарно-денежные отношения. Теоретически ИР-ка не возражала, но просчитывать такие пустяки в далеком прошлом не собиралась. Завлабы только хмыкали в спорах, вспоминая Петровичей и старожилов в климатроне, категорически отказывались даже думать в этом направлении, ибо видели плачевный результат, а разумные доводы их не убедили.
Утолив острую нехватку воды и составляющих природных элементов для возобновления производства пилюль долгожительства, разведчики получили возможность вникнуть в текущий момент. Источник информации - телевизор они сочли разрушителем мозга зрителей, весьма подивившись численности людей на планете, их внешнему разнообразию, слишком элементарным запросам. Зарождающиеся процессы разрушения экосистемы планеты их взволновали больше, чем сведения о количествах жертв в очередных новостях. Они не сдерживали эмоций, они их вовсе не испытывали, зная, что человеческий вид в скором времени сам себя уничтожит, а то, что они сами еще борются за выживание на искусственном питании, всего лишь небольшой лабораторный эксперимент, вселяющий надежду на возрождение Земли и человечества.
Академик и Ненаглядная не тянули на прародителей – Адама и Еву. Разведчики ясно представляли экстремальность ситуации, задавшись целью – влюбиться и жениться. Они трудились, дабы создать элементарные условия, пригодные для жизни нового поколения, тщательно изучая базы невест на сайтах, однажды наткнувшись на порнографию, которой увлекался директор.
Васька только посмеялся, объяснив, что они не там ищут, достаточно оглянуться вокруг и сменить прикид. Они взяли на заметку и начали терзать доцентов, чтобы собрали материал для ДНК-анализа детородных сотрудниц. Разведчики никак не могли понять, почему вдруг женщины могут отказаться от своего предназначения, в этом они не видели проблемы, не чувствовали подвоха. Но понять сие невозможно ни сейчас, ни тысячу лет спустя.