Глава 87. ЭнСК-2002
ЭнСК
23-26 октября 2002
года
Добрый вечер, мадам.
Я так долго молчал,
что Вы могли подумать всякое (но не подумали), а я действительно молчал не от
того, что просто раздавлен обстоятельствами. И все мы в шоке. Теракт на
Дубровке: девятьсот заложников! Трое суток без еды и воды, сидя в театральных
креслах! 129 погибли от газовой атаки спецназа!
Жуть!
Так изверги ответили
на контроперацию (КТО) в Чечне. Спасибо за телеграмму, полслова, но я понял.
Умница! Но будь
осторожной, как на минном поле.
И Москва, и С-Пб
хороши в моих дозах (время у тебя – фантастическое путешествие – и долго
вспоминаемое счастье! – Нереальное? Ирреальное!).
Только здесь не только
иной ритм, но и пульс (крови). В безумном С-Пб я даже написал рассказ
(безжалостно ныне забракованный), а теперь всё написанное в моём морозном
путешествии – самокритикуется. То, что у тебя напечатал, кстати, более всего
годится для переиздания.
О! Свобода! О! Сладкий
яд невозможного!
В редакции я совершенно
самоустранился, поэтому меня оставили в покое. Никому не мешаю, починяю примус
в углу своем. Читаю, пишу, никто не знает. Курю с приятелем. Этого достаточно!
Подходил вчера к
работе – птицы щебечут, точнее, воробьи дерутся, обсыпали кусты, а вроде не
весна. С другом (Г.Я.) вышли в пиджаках к третьему неортодоксальному сочинителю
– показалось в меру. А на работе – пальто. То самое, гнусное, промокаемое.
Отправляю обещанное,
забытое в январских каверзных боях. Костик едет в Москву, там бросит в ящик.
Ничего больше ему не поручаю. Ленив он. Мечтаю, но…
P.S. Белла снова
выбросилась с третьего этажа (с балкона), когда я ушел к родителям (обычная
проверка – нет ли твоих писем). Когда вернулся, в квартире была дочка и много
милиции. Кажется, они уже поняли, что я ее не сталкивал (допросы). Травмы,
переломы, сотрясения. Кроны, кусты, клумбы, потому жива и пьяна эпатажем. Этого
не хотелось и не следовало ждать.
Баюкаю вечерами дочку.
Ночью пишу. Написал сонет № 78. Пришлю.
Господи, я всё время
думаю о тебе! Перепроверяю свои ответы по телефону, пробую на вкус интонации
твоего голоса, подшучиваю над Вашей тягой к умопомрачительному порядку,
стройности озвученных мыслей, фраз. Неужели Вас нельзя застать врасплох?
Растерянной, неготовой к душевным излияниям?
Целую, т.Вилл.
***
Энск
Спокойной ночи…
Если начинать Новый
год, то с бального менуэта (радио), а сначала полгода молчать, ни одного
письма, абсолютно, никому, никто. Поэтому Ваше затерявшееся письмо было
огромным незаслуженным подарком.
Я по-прежнему нигде не
работаю (если не писал об этом, верно – не писал). И посему СК в городе Энске
не пишу. Нового контакта с редакцией не получилось. У хозяина я появился – обозначился.
Он предложил месяц поработать корреспондентом, написать пяток отличных
материалов, он-де заплатит весьма, а потом взять в руки перо литредактора.
Подумал: а чего это я так цепляюсь? Горько сожалею о прерванной телефонной
связи. Я чувствую, что Вы беспокоитесь, и никто не пояснит, что я уже не
работаю, люди молодые, чужие, бестактные.
Так что сейчас
положение мое сомнительное. Если откровенно: ужасающее. Нет возможности набрать
Ваш номер, что особенно удручает. Только не беспокойтесь. Я спокоен и задумчив.
Более всего выбивает из колеи осознание того, что зимой не будет ни Петербурга,
ни Москвы – ничего. Никакой писанины, только предчувствия и ожидание. Тот ворох
страниц, что написались зимой-весной, при сегодняшнем рассмотрении оказался
чрезвычайно слабым, остаются только так и не перепечатанные и необтесанные
опусы, в коих есть своя прелесть. Пришлю оригиналы, распечатаешь, посмотришь,
размножишь, я не тороплю и, когда письмо отправлю (заказным!), сам не знаю.
Изучаю эзотерические
тексты (это одна из причин неписания, кроме затяжного молчания нашего): Макс
Гендель, П.Успенский (это не тот – скучный, а другой, философ), Г.Гурджиев.
Второй – ученик третьего. Все – изданное только что и переправленное из Москвы.
Наиболее полезное из всего, что читал за последние двадцать лет. Да, еще Рене
Генон. Это все у тебя под боком.
***
Как долго я пишу
письма, самому странно. Не уверен, но появилась некая возможность по работе
(новой) в ближайшие недели, дни привезти в Москву машину книг, которые нужно
сдать-обменять на оптовых складах. Способ единовременно заработать и неделю
(чуть больше?) побыть у вас. Если, конечно, мое появление… впрочем, я никогда не
сомне…
Просто не удивляйтесь,
увидев меня на пороге. Написал и засомневался. Сплошное сомнение и неверие в
восхитительную оказию – воочию оказаться рядом. Увы, остаться не волен.
Я догадываюсь, что с
тобой, но ежели до конца года ничего так и не получится, сообщу в новогоднем
послании – традиционно грустном. Ну вот, начало положено, начал писать письма.
Может, прорвет. В новом году должно быть лучше – и у меня, и у Вас. Остается
недолго ждать, чтобы проверить. Год заканчивается, может быть, еще получите в этом
году, если нет, то письмо в новый год.
Целую Вас, Madam, с Новым
годом, новой вехой (танец остается за мной). И!
23 декабря 2002 года.