В серых стенах исследовательского института бурлила жизнь. Как кровь по венам, из кабинета в кабинет неслись потоки людей и машин. Масштаб происходящего не мог оставить Анну равнодушной. Но что она чувствовала? Она сама не смогла бы ответить на этот вопрос однозначно. С одной стороны, Анне нравилось быть частью этого большого организма. С другой стороны, вся эта суета в лишний раз напоминала о том, что путь к вершине долгий и тернистый, а она делает первые шаги. Как это часто бывает в восемнадцать лет, Анна хотела всего и сразу и верила, что иначе незачем жить. Она мечтала. Мечтала и боялась, что реальность помешает ее грандиозным планам.
У лифта стоял пожилой мужчина. Старики вызывали у Анны тоску. Она думала о том, как же грустно будет дожить до седин и ничего не успеть. Анна хотела бы родиться в другое время, когда все, казалось ей, было проще. В двадцать первом веке наука продвинулась далеко вперед, и нужно потратить целую жизнь, чтобы разобраться хотя бы в одной ее области, достичь границ уже исследованного и открыть что-то новое. Время великих людей и великих открытий прошло. Многие с этим мирились, но Анна была слишком требовательна к себе, чтобы довольствоваться обычной жизнью и маленькими победами.
Как ни странно, у пожилого ученого было безмятежное лицо. И знакомое.
Анна поздоровалась.
– Где же мы с вами встречались? – спросил мужчина.
– Вы читаете у нас этику.
– А-а, первый курс? И как вам мои лекции?
– Пока все рассказывают о возможностях, вы говорите об ограничениях. Это не может быть столь же интересно.
– А я вас припоминаю, вы со мной однажды спорили. Вы здесь уже работаете, да?
– Да.
Они зашли в лифт.
– Какой этаж? – спросил он.
– Девятнадцатый.
– О, неужели наш малыш нашел себе помощницу?
– Вы про Марка?
– Да, он местная легенда. – Старик по-доброму засмеялся.
– Но как вы догадались, что я к нему?
– А вы не знаете еще, что он занял весь этаж? Странный парень, но вы его так строго не судите. Марта, его мать, умерла год назад, он тяжело это перенес, и с тех пор замкнулся в себе, никого знать не хочет. Марта тоже работала с нами, они были неразлучны. А вы, наверное, тоже пошли по стопам родителей?
– Нет, – соврала Анна, оправдав себя тем, что ее отец скорее предприниматель, а не ученый.
– А парень-то хороший, светлая голова! Один этот имитатор чего стоит. Я, кстати, был одним из первых, кто его поддержал. Помните, я рассказывал?
– Я от вас и узнала о нем.
– Помню, как Марк горел поначалу. Но что-то с ним случилось. А вы же тоже работаете над имитатором, да? – Не дождавшись ответа, он снова с чувством заговорил о том, как изобретение Марка повлияет на этичность экспериментов.
Анна злилась и на этого старого наивного человека с его скучными лекциями, и на такой же старый лифт за то, что тот едет медленно. Попутчик, к несчастью, вышел только на восемнадцатом.
В прошлый раз Анна не заметила, что на девятнадцатом этаже действительно безлюдно и тихо. У дверей знакомого кабинета – он был в конце коридора – она остановилась и спросила себя, зачем ей все это нужно. Имитатор был для Анны дорогой к успеху, возможностью заработать и что-то доказать отцу. Эти громкие слова о светлом будущем для Анны не имели никакого значения, и ей была неприятна мысль, что пару дней назад она была чем-то похожа на своего лектора.
В этот раз Марк открыл сразу. К удивлению Анны, в кабинете появилось второе кресло. А так все осталось прежним: столик, старый шкафчик, маленькое окно, диван, который занимал четверть площади, эти чертовы горшки.
– В этот раз вы меня ждали. – Анна заставила себя улыбнуться, несмотря на подпорченное настроение.
– В прошлый раз я погорячился. – Марк, как и прежде, выглядел нервным, возможно, более нервным, чем раньше. – Я слышал про… лабораторию вашего отца. Наверное, вы… привыкли к другим условиям, да?
– С чего вы взяли?
– Мне кажется, вы разочарованы.
– Неправда. Папа тоже начинал с нуля.
– Значит, вас ничего не смущает?
– Вроде как. – Анна заметила, что руки ученого исцарапаны до крови.
– Это так, ничего. – Он спрятал руки. – Не обращайте внимания. Я просто переволновался. А вы так не делаете, когда нервничаете?
Анна медленно опустилась на кресло.
– Что у вас в остальных кабинетах?
– Вы о чем?
– Это ведь правда, что вы заведуете целым этажом?
– Нет. – Марк отрывисто засмеялся. – Там всякий хлам вроде старого оборудования, насколько мне известно. Подвала не хватило, перетащили сюда, а я попросил себе здесь укромный уголок. Где можно сосредоточиться, понимаете?
– Значит, вы работаете один.
– Именно.
– И не верите в то, что делаете.
– Есть такое. – Марк вжался в кресло.
– Что ж, у вас есть голова, но нет мотивации. У меня, можно сказать, наоборот. Эта взаимовыгодная сделка, понимаете?
– Не уверен.
– Вы никогда не занимались научным руководством?
– Это было бы странно. Конечно, нет. Понятия не имею, с чего начинать. – Марк провел большим пальцем по острому краю стола, с интересом наблюдая за своим действием.
– Для начала мне нужно извиниться. В прошлый раз было поздно. Я не подумала, что вам нужно домой.
– Домой? – Марк поднял голову. – Нет, на самом деле я живу здесь, в лаборатории.
«А ведь серый и неприметный снаружи, как сам институт», – подумала Анна. Она заметила, что Марк худощав. Видимо, недоедает. Вряд ли ему много платят. Одет проще некуда – в джинсы и рубашку с длинными рукавами. Наверное, чтобы скрыть обезображенные руки. Своей внешней простотой Марк отличался от многих ровесников, которые ценили индивидуальность и порой души не чаяли в экспериментах над внешностью. И был он, по мнению Анны, какой-то печальный, каких нередко встретишь утром в метро – неудовлетворенных своей жизнью, но не способных что-либо изменить.
– Это ненормально, да? – спросил он.
– Нет. Просто неудобно должно быть.
– А, конечно, поначалу так и было. Но мне разрешили переделать туалет на этаже под себя. Вам показать?
– Нет, спасибо. Но раз уж вы не любите людей, можно запросить удаленный доступ к серверу и работать из дома. Многие так делают. Я так понимаю, вам для работы нужен только компьютер.
– Я люблю людей, – ответил Марк уверенно.
– Ладно… И как же так вышло, что вы перебрались сюда?
– Я переехал, чтобы сосредоточиться на защите кандидатской, когда мама умерла. Год назад. Так уж вышло, что остался.
Анна была сбита с толку откровенностью человека, который совсем недавно выставил ее за дверь, и смогла выдавить лишь:
– Мне жаль.
– Ей было восемьдесят три.
– Да? А я правильно понимаю, что мы ровесники?
– Может быть. Мне девятнадцать.
«Всего на год старше меня, а уже с ученой степенью и лабораторией», – c завистью подумала Анна.
– Поздних детей сильнее любят, – сказала.
– Разве?
– Моему отцу тридцать пять.
– Было, когда вы родились?
– Нет. Ему сейчас тридцать пять.
– И он вас не любит?
– Наши отношения оставляют желать лучшего, но это не имеет отношения к делу. Так что насчет имитатора?
– На каком вы, говорите, курсе?..
– На первом.
– Не рановато думать о диссертации?
– Кто бы говорил. И, как по мне, в самый раз.
– Почему вы выбрали именно мою лабораторию?
– Это собеседование? – Глаза Анны вновь засветились, как в тот первый день.
– Может быть. Но это большая ответственность, понимаете? Есть много граней, через которые нельзя переступать, хотя иногда кажется, что было бы неплохо. Наука – это не творчество. Она имеет мало общего со свободой. У ученого всегда связаны руки его совестью. По крайней мере, должны быть.
– Вы разве не согласны с тем, что прогресс нельзя остановить?
– К сожалению. Людям стоило бы остановиться.
– Над чем вы еще работаете?
– В смысле?
– Имитатор – это вершина айсберга? Я права?
– С чего вы так решили? – Марк сплел пальцы.
«Мало ли что он прячет за теми запертыми дверями», – подумала Анна.
– Имитатор, наоборот, сделает фармакологию более этичной, – сказала. – С чего бы вдруг подобные мысли?
– Это, знаете ли, поверхностный взгляд. Из-за ошибок в программе тоже кто-то пострадает. А кто-то использует имитатор для других целей. Вы об этом не думали?
– Нет.
– Рано или поздно это приведет к легализации экспериментов над людьми. Виртуальными, правда, но все же непонятно, чем это может закончиться, в каком мире мы окажемся, если откроем эту дверь.
– Я на самом деле не думаю, что эксперименты над людьми так ужасны, как о них говорят.
Марк не ответил, вновь погрузился в себя и вскоре во второй раз выставил ее за дверь.