Тревожная тишина царила на площади, освещенной светом факелов. От их мерцания еще более растерянными и хрупкими казались две маленькие фигурки, словно обведенные дрожащим ореолом. Заспанные дети, протирая глаза, разглядели, наконец, своих родителей, стоящих впереди остальной толпы. Отец Альберика, мальчика, спасенного недавно Алессой, худой и высокий мужчина, нервно теребил кончик своего ночного колпака. Он выскочил на площадь прямо в нижней рубашке, измятой и тонкой, едва прикрывавшей его тощие колени. Мать Альберика, женщина с полными страха, но добрыми глазами, сжимала в руках старый шерстяной плед и без конца поправляла сползавший набок скромный кружевной чепец.
Рядом с ними стояли родители Данки, девочки лет пяти, испуганно жавшейся к Альберику. Ее отец, широкоплечий коренастый мужчина, застегнул свой грубый холщовый халат на все пуговицы, будто прячась, но не от холода, а от чего-то страшного. Его руки были сжаты в кулаки, он время от времени тяжело, с хрипом вздыхал. Мать Данки, полная женщина, старалась выглядеть спокойной, но дрожь в руках и бледный цвет лица выдавали ее внутреннее волнение. Её темно-синий халат был обвит тонким поясом, а чепец не скрывал её испуганных глаз. Неожиданно мать Альберика отыскала взглядом кого-то в толпе, лихорадочно дернулась в сторону, и оба родителя Данки услышали, как она умоляюще прошептала кому-то:
— Позови Алессу! Скорей! Прошу тебя!
Воздух на площади был пропитан запахом тревоги и сырости. Дети стояли на некотором расстоянии от родителей, окруженные со всех сторон четырьмя адептами «Детей Ночи». Тишина, нарушаемая лишь шумом ночного ветра и испуганным шепотом собравшихся, казалась давящей. Факелы колыхались на ветру, отбрасывая дрожащие тени на лица, делая их еще более напряженными. Мать Альберика казалась более взволнованной, чем остальные. Вдруг она застонала и бросилась к детям. Порывисто обняв сына, она успела закричать: «Сынок!», но тут же была отброшена назад сильными руками адептов. Она упала, муж быстро подхватил ее и поднял на ноги, так они и остались стоять, обнявшись, пристально вглядываясь в испуганные личики детей. Кроме страха, в их глазах появились усталость и какое-то безнадёжное отчаяние. Словно они забыли, зачем находились здесь, на этой холодной площади, глубокой ночью, одетые только в рубашки и халаты.
***
Стук в дверь разбудил Алессу, заставив ее подскочить на кровати. Это были не просто удары, а отчаянная какофония звуков, смесь лязга металлических петель и скрипа дверных досок. Алесса накинула теплый плед на плечи и открыла входную дверь. Тусклый свет свечи, стоящей на столе осветил фигуру дрожащей девушки. Она сразу узнала ее: это была спасенная ею Тина, которую «Дети Ночи» похитили и спрятали в церкви вместе с Альбериком. Алесса быстро втащила ее в дом и закрыла дверь, через которую врывался холодный воздух.
— Что случилось, Тина? Что ты делаешь здесь в такой час?
— Алесса, скорей… — Тина задыхалась от быстрого бега. — Помоги… «Дети Ночи» схватили детей… Альберика и Данку… Их хотят принести в жертву Темному Владыке! Меня послала к тебе мать Альберика.
— Святые небеса! Подожди, я оденусь!
Одеваясь, Алесса испытывала множество разных чувств. Беспокойство за детей смешивалось со страхом перед властью старейшин, ко всему этому прибавилось отчаяние, беспомощность и сожаление от того, что Марк и Лука ранены и не смогут ей помочь. Не было ни смысла, ни времени бежать к жениху или искать поддержки где-то в другом месте. Но что она может одна? Одевшись и набросив сверху теплый плащ, Алесса взяла за руку Тину, захлопнула дверь, и они побежали на площадь.
Адептов стало больше, они сдерживали толпу, Алесса разглядела в свете факелов и лица старейшин. Только отца Рафа не было. «Все происходит слишком быстро, — сокрушалась она, — эти несчастные люди зря возлагают на меня надежды, что я могу сделать?!». С ужасом Алесса увидела жертвенный камень посреди площади. Когда они успели притащить его? Двое адептов взяли детей на руки, поддерживая ладонями их спины, но стараясь вложить в каждое движение сожаление и любовь. По морщинистым лицам стариков, стоящих в последних рядах в толпе, текли слезы, застывая на ледяном ветру. Каждый леденящий душу всхлип, каждый шорох одежды был слышен в морозном воздухе, как звон колокола.
Когда детей подносили к жертвенному камню, из темноты вынырнула черная фигура, словно чудовище из бездны. Увидев это демоноподобное существо, оба отца детей бросились на защиту, пытаясь отвлечь его внимание, но сразу же получили серию ударов клинками, которые оставили глубокие порезы на их руках и плечах. Мужчины упали на колени, отползли назад, жены подхватили их, а соседи поспешили втащить из обратно в толпу, закрывая своими телами.
Алесса поняла, что должна реагировать с быстротой молнии, иначе будет поздно. Ей пришла в голову совершенно безумная, но единственно выполнимая в тот момент идея. Ее дом стоял недалеко от площади, и она бросилась обратно домой со всех ног. В ее комнате, в старом комоде, где девушка хранила те немногие травы, которые она успела изучить и собрать с помощью бабушки Агаты, хранилась дурман-трава. Собрав все до последней травинки, Алесса бегом вернулась на площадь.
От ужаса у нее подкосились ноги. Альберика и Данку уже положили на жертвенный камень, руки их были крепко связаны спереди. Боясь не успеть, Алесса подбежала к одному из факелов, прикрепленных к стенам домов, окружавших площадь, и подожгла весь пучок дурман-травы, который принесла с собой. Сухая трава быстро вспыхнула и начала испускать едкий дым. Набрав в легкие побольше воздуха, девушка задержала дыхание и направилась туда, где стояло больше всего адептов. Она бросила пучок тлеющей травы под ноги тем, которые стояли вокруг жертвенного камня. Дым стал обволакивать камень, лежащих на нем детей и стоящих вокруг «Детей Ночи».
Первыми затихли дети. Альберик и Данка, как по команде, перестали плакать и пытаться высвободить руки, закрыли глаза и уснули. Адепты заметили дым, поднимающийся с земли, когда было уже поздно. Один из них закачался, схватился за грудь и упал, как подкошенный под ноги своих товарищей. Остальные стали кашлять и падать на колени, цепляясь за булыжную мостовую и напрасно пытаясь удержать равновесие. Один за другим они засыпали и валились друг на друга. Те, которые сдерживали толпу, бросились было на помощь первым упавшим, но тоже слишком поздно поняли, что таким образом попадают под действие наркотического дыма. Успевшие вовремя отшатнуться, тоже кашляли, сидя на земле и раскачиваясь из стороны в сторону, держась за голову.
Алесса, отбежав подальше и выпустив из легких воздух, обогнула площадь, подойдя с другой стороны к родителям Альберика и Данки.
— Скорей! Задержите дыхание, хватайте детей и бегите к бабушке Агате. Там вас будут искать в последнюю очередь.
Их не пришлось долго уговаривать: спустя секунду спящих детей уже не было на камне. Не дожидаясь, пока утихнет суматоха на площади, исчезла и Алесса.
***
Агату разбудили крики, доносившиеся, как ей показалось, с главной площади Луриджаны. Едва она поднялась с кровати, как в дверь забарабанили. Бояться старой женщине было некого, стук в дверь посреди ночи мог означать для нее только одно — кому-то нужна ее помощь. Она сразу открыла дверь, и в дом буквально влетели две заплаканные женщины, одетые лишь в домашние халаты, и двое мужчин со спящими полураздетыми детьми на руках, также одетые лишь в ночные рубашки. Она узнала сразу всех шестерых и быстро закрыла за ними дверь.
— Помоги, бабушка Агата! — проговорила одна из женщин, едва дыша от быстрого бега, — спаси наших детей!
Первым делом Агата дала всем теплую одежду и одеяла для малышей. Затем заставила мужчин рассказать по порядку обо всем случившемся. Когда она узнала, что детей собирались принести в жертву Темному Владыке, а Алесса бросила под ноги адептов горящую траву, после чего они все упали замертво на мостовую, старая женщина успокоила своих ночных гостей:
— Это была дурман-трава, малыши просто спят, не волнуйтесь. Они проснуться через час, как, впрочем, и адепты. Поэтому времени у нас немного. А где Алесса? Она тоже может быть в опасности.
В этот момент снова раздался стук в дверь, и вбежала Алесса, не дожидаясь, когда ей откроют. Она держала в руках узелок.
— Бабушка Агата, ты уже все знаешь? — поняла девушка, увидев всех шестерых беглецов, одетых и обогретых. — Я забежала домой, чтобы собрать вещи, а потом предупредила Марка. У него меня будут искать в первую очередь.
— Ты правильно сделала, девочка моя. Сейчас вам лучше исчезнуть на некоторое время.
— Но куда же мы пойдем, бабушка? — растерянно спросила Алесса.
— Отправляйтесь-ка к старой Фаине, там вас никто не найдёт. Ты ведь была уже у нее, дитя мое.
— Да, я ходила к ней с Сильвой.
— Если ты скажешь, что вас прислала я, Фаина примет всех и поможет вам.
Времени терять было нельзя, до рассвета они должны были покинуть деревню. Завернув поплотнее еще спящих детей в одеяла, отцы взяли их на руки, и пятеро взрослых, тихо обойдя дом Агаты задними дворами, углубились в темный и холодный лес. По знакомой уже тропе Алесса уверенно вела всю группу к дому Фаины. Добрались они до ее избушки, когда едва забрезжил рассвет. Фаина просыпалась рано и была уже на ногах. Выслушав всю историю, старая лекарка сказала:
— Конечно, я всех готова приютить. Так значит, не успокаиваются ваши старейшины, продолжают измываться над народом?
— И не говори, бабушка Фаина! Самое страшное то, что мы ничего не можем сделать. Мой жених с друзьями попытались развеять их страшные легенды о рве на улице Виадель и были так исколоты клинками «Детей Ночи», что едва живы остались. Я сегодня ночью спасла этих несчастных детей, и теперь все мы вынуждены скрываться. Как нам бороться против этих темных сил? Народ так запуган, что носа на улицу боится высунуть, а тех, кто хоть что-то пытается сделать, слишком мало.
— Послушайте-ка, что я вам расскажу. Есть у меня один знакомый, который, возможно, сможет вам помочь.