В центре иракской пустыни, к северу от города Мосул, лежит груда известняковых блоков. Даже на первый взгляд они необычны — каждая полметра в поперечнике, квадратной формы и с одной стороны украшенные загадочными символами. В совокупности они выглядят как остатки гигантской пирамиды. Но это не так. Надпись, тщательно выгравированная на одной стороне, всё объясняет.
Это сообщение от человека по имени Сеннахирим, древнего ассирийского правителя, жившего более 2700 лет назад. «[Я] Сеннахирим, царь мира, царь Ассирии. На большом расстоянии от реки Хазур до лугов Ниневии я приказал вырыть канал. Над глубокими оврагами я построил акведук из белого известняка. Я заставил эти воды течь по нему».
Руины в Джерване — одни из немногих физических остатков этого грандиозного проекта.
Искусственный канал был вручную вырублен в пустынном ландшафте с помощью железных кирок, и вода текла на 150 км по его высохшей поверхности, отводя от гор к древнему городу Ниневии.
Сеннахирим перенаправил течение всей реки в сторону столицы королевства и своего дома. В частности, античный щебень — это то, что осталось от части сопротивления акведука, водного моста длиной 280 м, возведённого для направления реки через долину с крутыми склонами. Он был сделан примерно из 443 520 блоков, каждый из которых весил около 250 кг, с высокими арками, проходящими по всей его длине, что привносило величие викторианского аквидука в безлюдную пустыню в 690 г. до н.э.
Вернувшись в Ниневию, Сеннахирим позаботился о том, чтобы не упустить подводные возможности, которые предоставил этот беспрецедентный подвиг гидротехники. Первоначально цель заключалась в том, чтобы использовать новую награду, чтобы утолить жажду недавно посаженных садов и зерновых полей над городом, а также виноградных лоз, «всех видов фруктов», «продуктов каждой горы», специй и оливковых деревьев.
Но через два поколения у его внука появилась другая идея.
Ашшурбанипал был жестоким воином, страстным охотником на львов и правителем Ассирийской империи, когда она была самой обширной — от заснеженных пиков гор Загрос в современном Иране до сверкающих вод восточного Средиземноморья. Но когда он не убивал крупных хищников и не завоёвывал новые земли, ему нравилось заниматься садоводством.
Фото: rastyuhi.ru
Во время 38-летнего правления Ашшурбанипала он превратил пространство вокруг многих королевских дворцов города в серию очаровательных и тщательно продуманных садов, самых впечатляющих, которые когда-либо видел мир. На одной рельефной скульптуре той эпохи Ашшурбанипал и его жена возлежат на чём-то вроде высокого деревянного дивана, потягивая прохладительные напитки среди пышного садового оазиса. Большая виноградная лоза обеспечивает им тень, и они уютно устроились среди финиковых пальм и сосен, окружённых со всех сторон растительностью. Пока они лежат там, паре исполняют серенаду музыканты и обмахивают слуги, а сказочно длинная заплетённая борода Ашшурбанипала мягко развевается на ветру — или, по крайней мере, можно представить, что это может быть.
Это архетипический райский сад, если не считать бестелесной головы врага, свисающей с соседнего дерева. Намёк на то, что это было совсем другое время, несмотря на взаимное уважение к зелени.
В других садах, обнесённых мощными крепостными стенами, растут кедры, можжевельники, кипарисы, чёрное дерево, мирра, груши, гранаты и смоковницы. Прирученные львы отдыхают в тени. Птицы порхают с ладони на ладонь. Попугаи осматривают сцену с навеса наверху. На другом рельефе на заднем плане вырисовывается гора с рядами растений, расположенными террасами на её поверхности, и озером внизу. На других изображены большие деревья, растущие на многоуровневых конструкциях, поддерживаемых коринфскими колоннами.
Но так же внезапно, как появились сады в Ниневии, они исчезли, пережив Ашшурбанипала всего на 19 лет. Оазис был полностью забыт, его вновь открыли лишь тысячелетия спустя, когда в 1854 году были раскопан древний дворец.
Археолог, раскопавший их, также нашёл остатки акведука в Джерване, хотя сначала он принял их за гигантскую дамбу.
Как может такой роскошный сад быть полностью забытым? И что нужно, чтобы сад пережил сотни или даже тысячи лет?
Причудливые древние тисы
В маленьком уголке Камбрии, за скромной стеной из серого известняка, лежит уголок другого мира. Сотни причудливых форм разбросаны по ландшафту – огромный бархатно-зелёный зонт, возвышающийся цилиндр, раскидистый парик судьи, целая череда гигантских пирамид. Есть шары, цилиндры, конусы, пьедесталы и ненадёжные многоуровневые шпили, каждый высотой с дом. Пространство разбито бесконечными рядами вырисовывающихся изумрудных стен, каждая со своими вырезанными арками — вместе они образуют разбитые туннели, уходящие вдаль.
Фото: tursputnik.com
Этот фон для сборника рассказов, полностью построенный из деревьев и живых изгородей, настолько чужд, насколько это вообще возможно. Но есть один человек, которому он был хорошо знаком: француз по имени Гийом Бомон его спроектировал. Дело в том, что он умер сотни лет назад, в 1727 году. Бомонт впервые спланировал сады Левенс-Холла в 1690-х годах, и в течение следующих двух десятилетий они были тщательно засажены и вылеплены. Сегодня, более чем 332 года спустя, они всё ещё там – не просто слабые отголоски прошлого, а во всей красе, состоящие из многих точно таких же топиариев из тиса, самшита и бука, которые были посажены в эту давно исчезнувшую эпоху.
Когда растения впервые пустили свои корни в почву Уэстморленда, дронты вымерли всего десять лет назад, на планете жило всего около 603 миллионов человек, а пиратство считалось «золотым веком». «Сколько последовательных поколений приятно прогуливались по тем же длинным прямым дорожкам из гравия и лужайкам, — размышлял Джордж Фредерик Уэстон в истории садов в 1869 году, — … и с удовольствием смотрели на эти фантастические формы тисов и самшитов, деревья и падубы, те же высокие стены из гладкого бука и те же жёсткие клумбы с самшитом».
Уэстон, священник деревенской церкви примерно в 40 км к северу, был очарован постоянством садов, особенно мыслью о том, что он может видеть то, что другие видели сотни лет назад, и чувствовать то же, что и они.
Конечно, выжить так долго было нелегко. Были войны. Произошли изменения в моде. Были финансовые трудности. И всё же, несмотря на всё это, сады держались.
Мода и финансы
Одним из основных факторов выживания садов являются деньги. Сады в Левенс-холле были заказаны английским придворным и политиком Джеймсом Грэмом, который был хранителем тайного кошелька — казначеем — короля Якова II. «Он был довольно богатым человеком, и всё было обустроено по моде того времени», — говорит Крис Краудер, главный садовник Levens Hall — один из 10 садовников за всю его долгую историю.
Фото: tursputnik.com
В 17 веке причудливые живые изгороди и деревья, похожие на мультяшные облака, появлялись в садах по всей Европе, включая ряд королевских резиденций, от Хэмптон-Корта до Версальского дворца, и во многих из самых экстравагантных домов. «А затем, к началу 1700-х годов, все богатые выкорчёвывали их и гнались за чем-то новым», — говорит Краудер.
Следующая вещь была детищем ландшафтного архитектора Кэпэбилиджа Брауна, который и по сей день остается легендарной фигурой в мире садоводства. Его специальностью была имитация пасторальных деревенских сцен с холмистыми пастбищами и россыпью искусно расположенных деревьев, озёр и инсценированных руин.
В поместье Чатсуорт в Дербишире Браун создал 1000 акров парковой зоны, окруженной 15-километровой стеной из сухого камня. Для достижения эффекта целые дубы были выкопаны и перетащены в более эстетичные места.
«Это была такая огромная мода, что сотни и тысячи прежних садов были сметены — люди просто хотели не отставать от Джонсов», — говорит Линден Гроувс, руководитель отдела операций и стратегии The Gardens Trust. «Поэтому в этой стране довольно сложно найти уцелевшие сады до 18 века», — говорит она.
Но пока все остальные срывали свой топиарий, в Левенс Холле он остался. Одна из причин этого заключается в том, что семья Грэм была очень богатой, у них было много домов, поэтому у них не было особого стимула поддерживать свой малоизвестный маленький особняк в Камбрии в соответствии с современными тенденциями. «Это было семейное захолустье — они занимались модными вещами в другом месте», — говорит Краудер, объясняя, что это было удобное место, чтобы спрятать более бедных и относительно беспомощных женщин-родственниц, таких как престарелые тётки.
Фото: tursputnik.com
Хотя изначально у Грэма было трое сыновей, которые могли унаследовать поместье, каждый из них безвременно погиб — и вместо этого оно перешло к его старшей дочери Кэтрин. К тому времени женщины в семье были глубоко привязаны к причудливым топиарным садам, говорит Краудер, и не позволяли их менять.
Последней удачей стало возрождение уважения к старому в начале 19-го века — даже антиквариат до этого не имел ценности — что означало, что исторические сады внезапно стали пользоваться спросом.
Пэм Смит, старший национальный консультант по садам и паркам в Национальном фонде, приводит в пример Кедлстон-холл в Дербишире, где в 1720-х годах был создан новый пейзажный сад. «Это был большой сад с террасами, поднимающийся вверх по холму с юга от зала», — говорит она. «Должно быть, это было драматическое и впечатляющее зрелище». Но когда он был унаследован следующим поколением, сад сочли устаревшим и убрали. «Этот удивительный сад просуществовал всего 40 лет, — говорит Смит.
В Левенсе сохранились сады, у которых осталась большая часть первоначальных черт, почти чудо. Краудер отмечает, что в деревьях возрастом несколько сотен лет нет ничего необычного, хотя с каждым днём они встречаются всё реже. Именно тот факт, что деревья в Левенсе поливали, обрезали, чистили и тщательно ухаживали за ними на протяжении веков, делает их особенными. «Этот сад создавался ежегодно, о фигурных деревьях каждый год заботились», — говорит он.
Заброшенные оранжереи и счастливые кусты
Так что же происходит, когда эти тщательно продуманные творения заброшены — как долго они смогут просуществовать? Когда Тим Смит и Джон Уиллис впервые наткнулись на «Затерянные сады Хелигана» в 1990 году, земля принадлежала ежевике — огромной извивающейся массе колючих усиков, каждый из которых пытался захватить любое здание или открытое пространство поблизости.
В оранжерее выросли деревья. Папоротники образовались большими юрскими зарослями. Местная живность была в ощутимом восторге – природа вернула себе сад. Но под этой дикой фанерой скрывался почти трёхсотлетний сад. «Изначально речь шла о самых необходимых вещах, которые обеспечивают еду для семьи», — говорит Аласдер Мур, глава садов и поместья. «Итак, есть продуктивный сад, который сейчас занимает два акра и который развивался годами и рос по мере развития садоводческих навыков и технологий», — говорит он.
Формальные сады были инициированы местным горным бароном в конце 18 века, который посадил хвойные деревья и спланировал ландшафтный дизайн. В последующие десятилетия его семья добавила обнесённый стеной сад, теплицу, «арбузный двор» (плоскую теплицу для дынь) и ананасовую яму — оригинальный метод выращивания фруктов в холодных британских температурах с использованием траншей, заполненных навозом, который согревает их по мере разложения.
Фото: bbc.com
Из поколения в поколение Тремэйны содержали сады в хорошем состоянии, время от времени добавляя новые элементы, когда они входили в моду. Потом, после Первой мировой войны, это стало сложно. «Основной сдвиг — но это очень, очень распространено на Британских островах — это массовые социальные изменения», — говорит Мур. Среди прочего, переход от сельскохозяйственного богатства к богатству, создаваемому промышленностью, означал, что многие аристократические семьи больше не могли позволить себе свои загородные дома. Но особенно для Хелигана была и трагедия. «Тринадцать садовников и рабочих ушли на войну, и только четверо вернулись», — говорит Мур, объясняя, что после Первой мировой войны это сильно повлияло на навыки садовых рабочих и на атмосферу в стране и поместье в целом.
Дом сдали в аренду, и о садах вскоре забыли. Они становились всё более дикими, пока Уиллис — потомок семьи Тремейн — однажды в 1990 году не наткнулся на намеки о их былом величии в поместье. «Там были огромные клубящиеся облака ежевики. Лавр, который использовался в качестве живой изгороди, полностью занял свое место. Были сотни выросших самостоятельных деревьев», — говорит Мур. По его словам, все садовые постройки сгнили, кроме стен, некоторые из которых всё равно развалились. В саду царил полный постапокалиптический хаос, хотя в некоторых отношениях он был удивительно нетронутым.
И посреди этой пустыни были другие погребённые следы того, что когда-то было. Многие из первоначальных особенностей сохранились: дорожки, хотя и заросшие, всё ещё были различимы, а ранее содержавшиеся участки камелий и рододендронов, впервые посаженные в начале 19 века, наслаждались обретённой свободой. «Так что кости сада с точки зрения насаждений — древесные растения, большие деревья и кустарники — были в порядке», — говорит Мур.
Он задаётся вопросом, пережила ли часть растительности с более мелкими корнями жару и засуху 1976 года, во время которых в некоторых частях Великобритании не было дождей в течение нескольких месяцев, потому что более крупные растения так сильно разрослись, удерживая влагу и обеспечивая тень.
Узнав прежний план сада, армия добровольцев приступила к очистке растений, которые самосевились или распространились слишком далеко за пределы их обычной компетенции.
Здания, которые можно было спасти, были отремонтированы, и сегодня Затерянные сады Хелигана являются одной из самых популярных достопримечательностей региона. По мнению Мура, хотя красота и структура важны в любом саду, наиболее важным фактором их выживания является наличие людей, которые за ними присматривают. «Всё дело в людях — не только в том, чтобы выполнять работу, но и в том, чтобы заботиться о них и быть вовлечёнными. Садами управляют люди, которые чувствуют потребность выразить себя через сад», — смеётся он.
Почтенные цветы и древние деревья
И хотя вопрос о том, можно ли считать воскресшие сады действительно старыми, остаётся открытым, наличие древних растений, безусловно, помогает. Одним из примеров являются тропические леса Амазонки. Последние данные свидетельствуют о том, что, когда Христофор Колумб ступил на территорию Америки в 1492 году, Амазонка не была такой чистой и естественной, как считалось раньше. Вместо этого она была сформирована процветающей коренной общиной, чьи города были быстро стёрты с лица земли европейскими колонизаторами и их болезнями.
Эти заброшенные поселения были быстро поглощены лесом. Но, что мучительно, несмотря на то, что с момента этой трансформации прошло полтысячелетия, всё ещё есть намёки на то, что когда-то было.
Ещё в 2017 году, сравнив исследования растительного разнообразия с картами археологических раскопок в древних поселениях, учёные обнаружили, что плотность одомашненных деревьев, таких как деревья бразильского ореха, по-прежнему выше, чем у тех мест, где люди жили много веков назад. Это говорит о том, что сады всё ещё могут иметь наследие, даже после того, как они перестанут быть узнаваемыми.
Фото: bbc.com
И хотя наше внимание может принести им пользу, садовые растения часто совершенно счастливы, когда их оставляют в покое. В 2020 году главный садовник Wentworth Woodhouse в Йоркшире был заинтригован загадочным давно заброшенным зданием из песчаника с величественными палладианскими чертами и большими окнами, построенного в 19 веке. В то время в здание было слишком опасно заходить, потому что его стеклянная крыша свисала смертоносными осколками.
Посоветовавшись с экспертами и общественностью, Скотт Джеймисон сделал поразительное открытие: изначально он использовался для выращивания камелий, и в нём всё ещё было 19 здоровых растений. Самые старые жили там с 1792 года. Среди них он нашёл несколько крайне редких — в совокупности открытие сравнимо со случайной находкой на библиотеки книг первого издания.
На самом деле, хотя люди склонны думать о деревьях как о самых долгоживущих растениях, они даже близко не бьют рекорды. В настоящее время считается, что эта честь принадлежит падубу королевскому, кустарнику с блестящей колючей листвой и тёмно-розовыми цветами, произрастающему на небольшом участке земли в Танзании. Он размножается бесполым путём, и возраст одной колонии, находящейся под угрозой исчезновения, оценивается в 43 000 лет.
Некоторые сады живут в легендах
Висячие сады Вавилона, возможно, самые известные в мировой истории — на протяжении тысячелетий почитались как одно из семи чудес древнего мира. Проблема в том, что хотя город Вавилон был впервые раскопан ещё в 1811 году и с тех пор интенсивно изучается, никто так и не нашёл его следов — ни одного пня или кирпича. На самом деле, это единственное древнее чудо, которое оспаривалось историками. Тайна была описана как «непонятная». Но, как это бывает, есть и другое мнение.
В 1994 году историк Стефани Далли предположила, что сады в Ниневии и те, которые предположительно существовали в Вавилоне, — это одно и то же.
Два города, находящиеся на расстоянии 482 км друг от друга, обычно путались в древних источниках, потому что оба были известны под одним и тем же прозвищем «Врата богов», как и некоторые другие.
Позднее из-за бессмысленных переводов ассирийских письменностей в 1920-х годах возникли новые грубые ошибки.
Другое свидетельство исходит из резких фактов, таких как предполагаемое посещение древнегреческим историком Геродотом Вавилона в V веке до нашей эры, после которого он ни разу не упомянул о висячих садах. Как отмечает Далли, было бы удивительно, если бы он — или чья-либо информация, на которую он опирался, когда писал о городе — забыл упомянуть его главную достопримечательность.
К 2013 году Далли собрала портфолио дополнительных доказательств и изложила свою теорию в книге «Тайна висячих садов в Вавилоне». Сейчас многие считают это правдоподобным объяснением полного отсутствия каких-либо археологических свидетельств.
Итак, хотя сады в Ниневии просуществовали всего несколько десятилетий, они, возможно, в конце концов обрели своего рода бессмертие — просто под другим названием.