Польские историки до сих пор так и не могут однозначно ответить, каким образом в 1659 году итальянец Тито Бураттини (Tito Burattini), подданный совершенно другой далёкой страны, стал арендатором королевского монетного двора в
Кракове.
Фото: Jaaj.Club
Время это было не просто не спокойное, в финансовом плане время для Речи Посполитой было катастрофическое. Северная война со Швецией, которую прозвали “шведским потопом”, нанесла государству величайший монетарный и хозяйственный кризис. Выполнять в полной мере свои обязательства перед армией король Ян II Казимир Ваза был не в состоянии. Экономическая разруха парализовала жизнь населения. Деньги, в частности, медные польские шелеги (солиды), не справлялись с возложенными на них функциями.
И тут перед Сеймом со своим “коммерческим” предложением выступил Тито Бураттини. Он предложил выпускать медную мелкую монету по официальному принудительному курсу – один шелег (солид) приравнять к 1/3 гроша. Мало того, Бураттини сумел убедить государственных мужей провести этот эксперимент на протяжении трёх лет с помощью арендованного им краковского монетного двора и за свой счёт, таким образом, поднять экономику Польши. Слабые голоса некоторых депутатов Сейма о том, что шелег в реальности никак не может составлять третью часть “рудной” стоимости гроша, что он никак не может равняться 1/90 части польского злотого, и такая реформа станет губительной для страны, потонули в неодобрительном гуле большинства Сейма. Таким образом, афере государственного масштаба депутаты дали “зелёный свет”.
И это ещё не всё. Тито Бураттини воспользовался своей подвернувшейся удачей обогащения не на три, а на целых девять лет. К финансовому “мероприятию” он вплотную привлёк своего брата Филиппа.
Правда, депутаты Сейма, понимая уже тогда, что такое инфляция, определили твёрдый лимит медных шелегов: чеканку монет распределили в строгом количестве (от 182 тысяч до 1 миллиона экземпляров) в краковском, уяздовском и денежном дворе в Вильно.
Но кто мог в реальности проконтролировать арендатора Бураттини? Лимит установленной квоты предприимчивый итальянец к 1662 году превысил более чем в шесть раз. Одно время Сейм издал указ о приостановлении чеканки медных шелегов в Кракове. Но через четыре месяца производство возобновилось с утроенной силой – государственная казна требовала всё новых и новых денег. Брат Тито Бураттини – Филипп Бураттини (Filippo Burattini) получил от Сейма право контроля выполнения государственного заказа по выпуску медных шелегов на шести монетных дворах как Речи Посполитой, так и Великого княжества Литовского. Осенью 1665 года Филипп Бураттини, выехал на несколько месяцев к себе на родину, где организовал в Генуе монетный цех по чеканке польских медных шелегов. И в конце зимы 1666 года множество гужевых повозок с этими денежными знаками потянулись вереницей в сторону южной польской границы.
Медные шелеги (солиды) братьев Бураттини за девять лет их деятельности подорвали окончательно финансовое хозяйство польского королевства. Население так и прозвало эти деньги “боратинками”. Бурную активность по выпуску “боратинок” проявили сотни, если не тысячи, фальшивомонетчиков. Порой их медные “коронные шелеги” по качеству даже превосходили монеты государственного чекана. В товарный оборот благодаря итальянцам было запущено астрономическое количество мелких дензнаков.
В конце концов, Филиппа и Тито Бураттини за развал финансовой государственной системы привлекли к суду. Но братья-итальянцы к тому времени получили законное польское дворянство, а став шляхтичами, предъявили встречный иск в размере 1,5 миллионов злотых “за понесённый ими материальный ущерб”. И что вы думаете? Исковые требования Бураттини суд практически полностью удовлетворил, государственная казна вынуждена была выплатить им эту сумму.
Таким образом, грандиозная денежная афера, в которой принимали участие Тито и Филипп Бураттини с одной стороны, и польское государство с другой стороны, завершилась абсолютной победой предприимчивых, смелых и талантливых иноземцев.