Эрнест Хемингуэй родился в Оук-Парке, пригороде Чикаго. С восемнадцати лет работал в газете. Отправился добровольно на фронт и в девятнадцать был тяжело ранен. С 1921 по 1928 год как европейский корреспондент канадских изданий жил в Париже, где и были написаны его первые "военные" рассказы и повесть "Фиеста" (1926).
Будучи корреспондентом, он много и упорно работал над стилем, манерой изложения, формой своих произведений - посещал ли выставки импрессионистов, беседовал ли с Гертрудой Стайн, выискивал ли книги в букинистической лавке Сильвии Бич, писал ли в кафе на площади Сен-Мишель. Журналистика помогла ему выработать его основной принцип: никогда не писать о том, чего не знаешь; он не терпел болтовни и предпочитал описывать простые физические действия, оставляя для чувств место в подтексте. Его проза - это канва внешней жизни людей, бытия, вмещающего величие и ничтожество чувств, желаний, побуждений.
Литературный стиль Хемингуэя уникален в прозе XX века. Его пытались копировать писатели разных стран, но мало преуспевали на этом пути. Манера Хемингуэя - это часть его личности, его биографии. Хемингуэй считал, что нет необходимости говорить о чувствах, эмоциональных состояниях - достаточно описать действия, при которых они возникли. Он не терпел притворства и фальши; стремясь к естественности, рис ковал выглядеть аскетичным. Для настоящей прозы, писал Хемингуэй в "Зеленых холмах Африки" (1935), требуется наличие многих факторов: "Во-первых, нужен талант, большой талант. Талант, как у Киплинга. Потом самодисциплина. Самодисциплина Флобера. Потом нужно ясное представление о том, какой эта проза может быть, и нужно иметь совесть, такую же абсолютно неизменную, как метр-эталон в Париже, для того, чтобы уберечься от подделки".
Типичный американец по стилю жизни, Хемингуэй не любил Америку и предпочитал ей другие страны. Ему хорошо работалось на Кубе, он много путешествовал по Африке, любил охоту и корриду. Неповторим литературный образ его жизни и увлечений.
Имя Хемингуэя навсегда связано с "потерянным поколением": он рассказал о возвращении с войны (книга рассказов "В наше время", 1925), о сущности неприкаянной жизни бывших фронтовиков и их подруг, об одиночестве невест, не дождавшихся возлюбленных ("Фиеста"), о горечи прозрения после первого ранения и утраты товарищей, о попытке вырваться из ада бойни, заключив с войной сепаративный договор, как это сделал лейтенант Генри в романе "Прощай, оружие!". Страшный опыт фронта вернувшиеся с войны носят в себе до конца своих дней и тогда, когда не болят телесные раны. Они отчужденны от семьи и дома, куда не могут вернуться душой, от стереотипов прежней жизни. Они стремятся уйти от людей, найти успокоение в мире природы, искусства, обрести свое царство Божие и понимают, как Гарольд Кребс из рассказа "Дома", что в царстве Божием им нет места.
Душевный надлом, одиночество - удел почти всех героев Э. Хемингуэя. Это ведущий мотив всего творчества писателя, и даже "мирные" его рассказы и повести несут печать войны. Вместе с тем Хемингуэй, принадлежа к "потерянному поколению", в отличие от Олдингтона и Ремарка не только не смиряется со своим уделом - он спорит с самим понятием "потерянное поколение" как синонимом обреченности.
Герои Хемингуэя мужественно противостоят судьбе, стоически преодолевают отчуждение. "Непобежденный" - таково название рассказа о последних днях матадора Мануэля Гарсиа, не сумевшего выйти из полосы неудач, затравленного равнодушным и злым миром, но не сломленного духовно. Таков стержень моральных поисков писателя - знаменитый хемингуэевский кодекс или канон стоического противостояния трагизму бытия. Ему следуют Джейк Барнс, Фредерик Генри, Гарри Морган, Роберт Джордан, старик Сантьяго, полковник - все настоящие герои Хемингуэя. Им противопоставлены люди пустые, живущие напоказ и только для себя, со стандартными, взятыми напрокат моральными понятиями (наиболее характерен Роберт Кон из "Фиесты"), но таких героев в книгах Эрнеста Хемингуэя немного.
Роман "Фиеста" имеет два эпиграфа. Слова Гертруды Стайн "все вы - потерянное поколение", брошенные в беседе с автомехаником, вошли в широкий обиход после того, как были поставлены в качестве эпиграфа Э. Хемингуэем в знаменитой "Фиесте". Второй эпиграф - из "Экклезиаста": "Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя. Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь". Общее слово у обоих эпиграфов - generation: разными словами (род и поколение) передано оно в русском переводе, но именно оно - в центре спора. Людской жизни противопоставлена мудрость природы, целесообразность которой не раз подчеркивается на фоне суеты сует человеческой.
Полное название романа - "Фиеста (И восходит солнце)" - имеет важный отклик в его содержании: в нем - надежда на то, что лучшие, самые мужественные, честные, живущие по совести и в ладу с законами Земли выстоят и победят. Таков Джейк Варне, американский журналист, пишущий книгу, влюбленный в Брет Эшли. Любовь их обречена, но Барнс не сдается, хотя у него есть для трагедии больше оснований, чем у кого-либо из других героев книги, англичан и американцев, заливающих алкоголем душевную надломленность, ищущих утешение в Париже и Испании, куда они едут на праздник и бой быков.
Джейк Барнс преодолевает отчуждение, следуя формуле автора "принимать жизнь такой, как она есть, без выкриков и стенаний, открыто глядя в лицо реальности". Его вера и воля - и есть опора в неустойчивом, потерявшем равновесие мире. Особое значение в передаче этой тональности придается фиесте - национальному празднику с корридой в испанском городе Памплоне. Фиеста, несущая в себе очистительный опыт, возрождает Барнса - это ее художественная функция в структуре романа: из трех книг, его составляющих, самая большая по объему (в три раза больше первой и в шесть - третьей) часть вторая, посвященная описанию фиесты. Героический стоицизм и жажда радости, способность любить как факторы жизнестойкости человека - все это в подтексте, имеющем первостепенное значение в прозе Хемингуэя.
В романе "Прощай, оружие!" вышедшем в 1929 году, когда появились книги Олдингтона и Ремарка, засвидетельствовавшие рождение литературы "потерянного поколения", изображается австро-итальянский фронт. Хемингуэй, как видим, вернулся непосредственно к описанию сражений. Американец Фредерик Генри переживает разгром итальянских войск под Капоретто. Трагический опыт этого сражения стал последней каплей, которая переполнила чашу терпения лейтенанта Генри: он окончательно убедился, что эта война не нужна итальянскому народу, вынужденному расплачиваться за глупость своих правителей. Понимая ошибочность своего участия в этой войне и то, что "цивилизованным" способом из нее не выйти, он решается, на дезертирство. Молодой и влюбленный лейтенант Генри, после ранения вернувшийся почти с того света, активно защищает свое право жить. Он дезертирует из армии, бежит от чудовищной подозрительности полевой жандармерии, расстреливавшей всех, кто отбился от своих частей, от неразберихи и абсурда, блокирующих мысль. Нет больше гнева, отброшено чувство долга, Генри убеждает себя: "Я создан не для того, чтобы думать. Я создан для того, чтобы есть. Да, черт возьми. Есть, и пить, и спать с Кэтрин". Так лейтенант Генри покончил с войной. Однако она оставалась. Призрачное счастье вдвоем с Кэтрин Баркли в Швейцарии, в деревянном домике среди сосен на склоне горы, оказалось недолгим: Кэтрин умерла.
"Вот чем все кончается. Смертью. Не знаешь даже, к чему все это. Не успеваешь узнать. Тебя просто швыряют в жизнь и говорят тебе правила, и в первый же раз, когда тебя застанут врасплох, тебя убьют" - эта мысль в конце романа перекликается с тем, что уже не раз приходило в голову Генри: "Мир ломает каждого, и многое потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки".
Гepой Хемингуэя противостоит трагическому миру, принимая его удары с достоинством и надеясь только на себя.
Это дало повод критике говорить об индивидуализме писателя, что, однако, Хемингуэй опроверг как собственной жизненной позицией, участием в четырех войнах, последовательной защитой испанской республики и антифашизмом, так и эволюцией своего героя, всегда готового потеснить личную свободу и независимость, если надо противостоять злу и несправедливости.
В романе "Иметь и не иметь" (1937), единственном, действие которого разворачивается в Америке, Гарри Морган, ветеран войны, инвалид, поначалу рассуждавший, как лейтенант Генри ("к черту все эти их революции. Я знаю одно: мне надо прокормить свою семью"), не выдержал и ввязался в конфликт, стоивший ему жизни, но принесший понимание той простой истины, что "...человек один не может ни черта".
Истина эта, кажется, всегда жила в книгах Хемингуэя. Герои даже ранних его рассказов не упивались одиночеством. Они тяготились им и стремились от него избавиться, искали любви, общения, но без фальши, без лжи. А поскольку нечасто это находили, казались одинокими.
Не одиноки и мертвые американцы, которые сражались в батальоне имени Линкольна в Испании и стали частицей испанской земли. О них - лучший роман Хемингуэя, одна из лучших книг, написанных о гражданской войне в Испании, - "По ком звонит колокол". В ней достигнута великая сила художественного обобщения, а события трех дней, описанные в романе, трагическая гибель Роберта Джордана, американца, филолога и писателя, влюбленного в Испанию, защищавшего ее от фашизма, стали формулой единения и братства, способных спасти человечество и человеческое достоинство, что и заключает в себе эпиграф к роману - строки Джона Донна о единстве всего сущего: "Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе".
Наряду с вымышленной фабулой повествования - историей любви Джордана и Марии, описанием партизанского отряда, возглавляемого Пабло, который, по словам своих же, "убил больше народу, чем бубонная чума", батальными сценами, в романе есть и реальные исторические лица. Прежде всего это Марта - француз-революционер, руководивший в свое время восстанием на французском флоте на Черном море, занимавший пост главного комиссара интернациональных бригад. Этот человек с тяжелым взглядом и серым мертвым лицом использует свою огромную власть полководца для террора и репрессий. Маниакально подозрительный, он производит впечатление сумасшедшего, который только своим и опасен. Есть что-то общее в описании Марта с изображением Муссолини в очерках Хемингуэя. И тот и другой по нутру своему - диктаторы. Для них характерны неискренность, лицемерие, чего никогда не прощал Хемингуэй и что заставляло его прибегать к сатире.
Роман написан в 1940 году, после поражения республики, но в нем звучит абсолютная уверенность в том, что фашизм не пройдет, и бесполезная, казалось бы, смерть Джордана при выполнении задания, утратившего свое боевое значение, приобретает глубокий смысл. Не только потому, что Джордан сражался за республику, за испанский народ, не только потому, что прикрыл отступающий отряд, но и потому, что делал он это все, утверждая высшие идеалы человеческого единения, для того, чтобы люди Земли имели возможность жить вместе.
"Победитель не получает ничего" - эту часто повторяемую в книгах Хемингуэя истину подтвердил и рыбак Сантьяго из повести-притчи "Старик и море" (1952). Подробное описание поединка старого человека с огромной рыбой, которая долго носила его лодку по Гольфстриму (трижды вставало солнце, пока старик одолел рыбу), - это повод рассказать о достоинстве человека, о горечи и счастье победителя, оставшегося с обглоданным акулами остовом рыбы. Старику Сантьяго не везло. Восемьдесят четыре дня он возвращался с моря ни с чем, и к нему пришло смирение, "не принеся с собой ни позора, ни утраты человеческого достоинства". И вот он победил рыбу, а вместе с ней - и старость, и душевную боль. Победил потому, что думал не о своей неудаче и не о себе, а об этой рыбе, которой причиняет боль; о звездах и львах, которых видел, когда плавал юнгой на паруснике к берегам Африки; о своей нелегкой жизни. Он победил, потому что смысл жизни видел в борении, умел переносить страдания и не терять надежду.
Повесть написана в форме рассуждений, воспоминаний старика Сантьяго, его разговора с самим собой. В репликах мудрого старика немало афоризмов.
Афоризмы-максимы в прозе Хемингуэя - это самая верхушка айсберга глубинного смысла, составляющего подтекст и главную цель писателя. Они как пунктиром подчеркивают кредо Хемингуэя - писателя и сильного, мужественного человека: "Никогда ни о чем не жалей. Никогда не считай потерь"; "...человек не для того создан, чтобы терпеть поражения. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить".
В 1954 году Э. Хемингуэю присуждена Нобелевская премия.
