Юлиан Тувим родился в Лодзи, изучал право и философию в Варшавском университете. Сборники "Подстерегаю бога" (1918), "Пляшущий Сократ" (1920), "Седьмая осень" (1922) состояли из стихов раннего периода, во многом характерных для польской поэзии межвоенных лет. В них ощущение всеохватной радости бытия, энтузиазма, они насыщены светом и любовью:
Жизнь!
Плечи расправлю, восставши от сна,
Дуновением утра омоюсь,
Небу светлому кланяясь в пояс:
Крикну, радостно крикну,
(Пер. М. Живова)
- Это счастье, что кровь человека красна!
В лирике поэта соседствуют дионисийские и элегические тональности. Тувим обращается к образам классической мифологии, историческим, библейским персонажам, насыщая их своим миросозерцанием и настроением. Таков неизвестный из стихотворения "Городской Христос", чужой в толпе пьяниц, бродяг, палачей и старух, всякого отребья, пляшущего всю ночь на мосту, словно перед концом света.
Уже в сборнике "Слова в крови" (1926) меняется мироощущение поэта. Здесь слышны отголоски детства, появляются воспоминания о школьных уроках латыни ("Над Цезарем"), мотивы биологического оптимизма уступают место горьким раздумьям о жизненных контрастах.
Постепенно в поэзию Тувима входит тема надвигающегося апокалипсиса, трагического разъединения людей в больших городах, неспособность добра противостоять военному кошмару.
Вершин мастерства поэт достиг в сборниках "Чернолесье" (1929), "Цыганская библия" (1933), "Пылающая сущность" (1936). В стихах "Ночь бедняка", "Майские труды", "Простому человеку", "Мещане" автор пытается найти ответы на вопросы трагического бытия, понять, почему так много лжи в "словесных дебрях", почему глупость столь непобедима. Многозначителен образ окаменевшего от горя человека в стихотворении "Темная ночь", человека, согбенного под тяжкой ношей, которому поэт предлагает присесть и помолчать в ночи, объятой тишиною:
Груз тяжел.
И хлеб что камень.
Дышим трудно.
Два камня
Помолчим давай.
(Пер. Л. Ахматовой)
В тьме безлюдной.
Этот образ повторится затем в обобщенном символе обремененного тяжкой ношей творца, заполнит выстраданное поэтом стихотворение-максиму "Exegi monumentum..." - оригинальную тувимовскую интерпретацию оды Горация:
Камнем сделалось горе мое.
Вопрошаю, торжественно-траурный:
Кто ж я есмь? Я лишь памятник мраморный,
Где начертано имя Твое.
(Пер. Д. Самойлова)
Юлиан Тувим испытал сильное влияние поэзии Леопольда Стаффа, у которого многому научился. Сильна в нем и классическая национальная традиция, о чем, в частности, говорит аллюзия с Яном Кохановским (1530-1584) в названии сборника "Чернолесье". Известно, что в имении Чарноляс выдающийся поэт Возрождения создал свои знаменитые фрашки, трены, знаменитые польские песни, в которых он перешел с латинского на родной язык. Поэта так и звали Ян из Чернолесья.
В 1936 году Тувим написал гротескно-сатирическую поэму "Бал в опере". (Она была конфискована цензурой; опубликована только после войны.) Поэма построена на контрастах: с одной стороны - гуляющая до одури "элита", с другой - попранные моральные, культурные, общечеловеческие ценноста; с одной стороны - кичливость и вычурность праздника, с другой - город простых людей, просыпающийся ни свет ни заря, чтобы кормить, поить, обряжать "хозяев жизни". Синтезированные образы передают чудовищность всего происходящего в опере: у подъезда, куда подъезжают "ройсы", "бьюики", "испанцы" и прочие иномарки...; на сцене, где "Сатанелла - в центре круга, мечет бликами со сцены быстрых бедер центрифуга!"...; в кулуарах, где "лица, лица,сотня дам суетится"... и буквально на каждом шагу:
Сыщик сыщику моргает,
В гардеробе, в бальной зале,
И под крышей, и в подвале,
И в проходе, и в клозете,
И под сценой, и в буфете,
И в курилке, и в конторе,
Сыщик сыщику моргает...
В бутафорской, в коридоре,
Там, где пляшут и рыгают,
(Пер. Д. Самойлова)
Вокруг кривлянье кичливой пышности... Ненатуральность всего происходящего... Неподлинность продажного бытия, утоляющего таким образом свою плотскую духовность...
Публицистическая пафосность поэмы "Бала в опере" заставляет вспомнить гражданский цикл Ю. Тувима "Из стихов о государстве" (1935), в котором поэт вскрыл подноготную многих пороков государства, в том числе изощренную демагогию, идеологическое словоблудие, политическую продажность. В стихах цикла - истоки вариаций на тему слова "идеал", у которых разветвленное смысловое поле:
Бац, джаз!
И звук оркестра -
Звоном в люстрах,
ИДЕ
Полных блеска,
оло,
Идеали,
ИДЕОЛО, ИДЕОЛО,
А танцоров черти взяли!..
Идеоло идеали
(Пер. Д Самойлова)
Лари фири лафириндья
Удибидибивдья, удибиндья!
Это уже и не слово, а усеченные фонетические ошметки, идеоло-идеали, имеющие и другой по сравнению с первоначальным смысл, и другой масштаб:
Толстяк, давай-ка соло! О ИДЕОЛ! О ИДЕАЛ! Малюсенькое, сладенькое идеоло!
Поэма "Бал в опере" виртуозна по стилю, ритму, экспрессивен ее язык, одинаково выразительно передающий бешеный темп вакханалии, неистовство веселья и ярость иронии, спокойствие мыслящего наблюдателя, сарказм подтекста:
Взвод солдат идет с оружием
Куда-то...
"...помирать не страшно, помирать
не страшно
Бравому солдату..."
В поэме чередуются разные фрагменты, напоминающие то элегическую песнь, то залихватскую частушку, то широкое эпическое повествование. Подтекст поэмы прочитывается и в конкретном, и в философском плане. В конкретном плане - это предчувствие военной катастрофы в фашизированном государстве, предостережение коррумпированной и продажной системе, которая обрекает на гибель тысячи людей, целые народы. В плане философском - это безумие мира и неспособность предотвратить трагедию бессмысленной бойни. Абсурдность финальной вакханалии приобретает космический характер универсальной трагедии, чему немало способствует переосмысление библейских мифов и образов.
В последние годы жизни Тувим работал над книгой, синтезировавшей его личный опыт на фоне истории. Неоконченная поэма воспоминаний "Цветы Польши" - это удивительный сплав лирических размышлений и импрессионистских образов, где причудливый рисунок букетов, составленных из милых сердцу цветов отечества, контрастирует с тем, что надвигалось на Польшу в годы войны, с трагическим опытом национального унижения в 1939-м, когда гитлеровские войска оккупировали страну, принеся автору бесконечные семь лет изгнания.
Виртуоз рифмы и композиции, Юлиан Тувим с детства коллекционировал слова. Писатель издал труды, имеющие филологическое значение: "Чары и черти в Польше и хрестоматия чернокнижия", "Польский словарь пьяниц и вакхическая антология", "Четыре века польской фрашки".