Одним из самых одаренных и противоречивых художников в немецкой литературе начала XIX в. был Генрих фон Клейст (1777-1811). В его творчестве отсутствует характерная для романтиков Йены тема поэта-гения, далек писатель и от фольклорных увлечений гейдельбержцев. Клейст стремился к композиционной строгости, четкой компоновке всех элементов произведения, его завершенности. Главное, что сближало его с романтиками,- сосредоточенность на личности, трагически переживавшей утрату цельности, гармонии мира и находившейся в конфликте с ним. Тревоги и потрясения века осмыслялись писателем преимущественно в философско-этическом аспекте. Его волновала проблема индивидуальной воли и необходимости. Герои Клейста, обладавшие сильными, волевыми характерами, действовали в исключительных обстоятельствах, требовавших от них максимального напряжения духовных сил и очень нелегкого выбора. Одержимые идеей, они поступали согласно велению своего сердца, своей страсти, вразрез с общепринятыми нормами и законами. Яркий и полный глубокого драматизма талант Генриха фон Клейста демонстрирует глубокую трансформацию немецкого романтизма. Выходец из небогатой дворянской семьи, Клейст, продолжая традицию своего рода, становится офицером и принимает участие в военном походе против Французской республики. Но вскоре он разочаровывается в избранном пути, в ненавистной ему прусской армии, уходит в отставку, чтобы заняться изучением наук, литературы. В 22 года Клейст смело порывает с семейными традициями, навсегда расставшись с офицерским мундиром. Он становится вечным бесприютным странником, часто без видимых причин меняя род занятий и временное пристанище, нигде не находя себе места. И всегда и везде — яркое творческое горение и честолюбивая мечта «сорвать лавровый венец с чела Гёте». Но вместо этого — лишь цепь горьких разочарований. В поисках пути к осмыслению жизни он пытается опереться на философию. Знакомство с философией Канта принесло Клейсту новое разочарование и глубокое духовное потрясение. Учение о непознаваемости "вещи в себе" убеждает его в субъективности знаний о внешнем мире, в тщетности стремлений к абсолютной истине. Но если разум и знания не дают полного понимания того, что есть истина, а что ложь, рассуждает он, следует обратиться к естественному чувству, прислушаться к голосу сердца. Клейст мечтает о патриархальной идиллии в духе Руссо. Не добившись ни славы, ни материального благополучия, мечтая лишь о том, чтобы каждое написанное произведение обеспечило ему самые скромные возможности для работы над следующим, встретив в своем искреннем и глубоком патриотизме холодное недоброжелательство со стороны короля Фридриха Вильгельма III и его двора, Клейст решается на самоубийство, мысль о котором нередко возникала у него и прежде.
Наиболее яркие свершения творческого духа Клейста относятся к драматургии и новеллистике.
Свое время, связанное с заменой рушащихся феодальных устоев новыми буржуазно-капиталистическими общественными отношениями, Клейст воспринимал как эпоху столкновения иррациональных сил, неподвластных контролю человеческой воли и разума. Нелепые недоразумения и житейские конфликты своей частной жизни он считает проявлением фатальной роковой бессмыслицы, господствующей в мире. Отсюда доминирующей идеей некоторых его драм становится идея рока. Именно в таком духе написан драматический первенец Клейста «Семейство Штроффенштейн» (1803), своего рода классический образец «драмы рока».
Широта творческого диапазона Клейста и вместе с тем сложность его творческого метода проявились, в частности, в том, что с его опытами в области романтической драмы соседствуют две комедии — «Разбитый кувшин» (1805) и «Амфитрион» (1807), первая из которых вошла в число шедевров немецкой классической драматургии и по сию пору с успехом ставится на сценах немецких театров. Вряд ли можно полагать, что Клейст задавался целью показать в этой комедии социальные контрасты немецкой деревни. Но нельзя не признать, что персонажи пьесы совершенно четко разделены на две группы по социальному признаку — судейские и крестьяне. Причем вся группа последних обрисована с несомненной авторской симпатией.
Острое восприятие противоречивой немецкой действительности как бы переключает Клейста в совершенно иную нравственно-психологическую атмосферу, столь противоположную стихии веселого смеха в «Разбитом кувшине» и «Амфитрионе»: он отрешается от просветленных и чистых, гармоничных в цельности своего нравственного облика женских образов Евы и Алкмены и создает, пожалуй, самое противоречивое из своих произведений — драму «Пентесилея» (1808), в которой использует один из вариантов античного мифа о царице амазонок, принявшей участие в Троянской войне на стороне троянцев, о чем имеется упоминание в «Илиаде». Столкновение бурных страстей, лежащее в основе драмы, дано не только в высшей степени напряжения, что само по себе вообще характерно для романтизма, но и в таком качественном выражении, которое присуще именно Клейсту. Гипертрофия романтической страсти получает выходящее за пределы нормы проявление. Драма создавалась в эпоху наполеоновских триумфов кризиса феодально-абсолютистских режимов в Германия. Усиливается разлад поэта с действительностью, с самим собой. Новое художественное осмысление получают в драме вопросы человеческого бытия, отчужденности личности, ее противостояния бездушному и жестокому миру. Пентесилея, царица воинственных женщин-амазонок, жившая по законам своего государства, отступает от них ради чувства, ради любви, охватившей все ее существо. В свободном от мужчин государстве эмансипация привела к тирании общего мнения, к нивелировке личности. Человеческое, индивидуальное, личностное проступают в Пентесилее именно тогда, когда, нарушая устав амазонок, она выбирает себе мужа, героя Троянской войны Ахилла. Она хотела бы покориться любимому, не завоевывать его, а быть завоеванной им. Но веление царства амазонок, согласно которому мужчину надо обязательно победить в бою, еще живо в героине, и она противоречит своему внутреннему чувству, стремясь к власти над избранником. Как романтической натуре Пентесилее свойствен максимализм чувств. Она - воплощенная любовь, она же - воплощенная гордыня. Узнав настоящее счастье и поняв, что без любви, без Ахилла не сможет жить, Пентесилея страшно мстит ему за оскорбленное самолюбие, обманутое доверие, а затем одним усилием воли убивает в себе душу. Именно в этом, самом романтическом произведении Клейста намечается кризис его романтического мироощущения: автор сомневается во всесилии романтического индивида, в правомерности его максимализма. Индивидуалистическое сознание Пентесилеи приводит ее к самоуничтожению.
Йенская катастрофа 1806 г. вызвала резкий перелом в общественных позициях и творческой ориентации Клейста. Прежде он считал себя в традициях просветительского космополитизма гражданином мира, стремился отрешиться от всякой общественно-политической злободневности, свои искания направлял в сферу чистой науки, в область руссоистского отрицания современной цивилизации, как художник тяготел к абстрактной морально-этической проблематике («Семейство Штроффенштейн», в значительной степени «Разбитый кувшин», «Маркиза фон О»), к сказочно-мифологическим сюжетам «Амфитриона» и «Пентесилеи». Теперь же поэт чувствует себя неразрывно связанным с судьбой родины, тяжело переживает ее унижение, становится ненавистником французских оккупантов, прусско-немецким патриотом, патриотизм которого порой граничит с шовинистической ненавистью к французам. Это тяготение к «французоедству» очень ощутимо в драме «Битва Германа» (опубл. 1821).
Национально-немецкая проблематика в драматургии, новеллистике и лирике выражает генеральную идейную ориентацию его художественного творчества. Не случайно именно теперь Клейст уделяет большое внимание публицистике. Эти новые тенденции сближают его с поздним немецким романтизмом. В этой связи довольно четко определяется и периодизация творческого пути писателя. Первый период (приблизительно) — с 1801 по 1807 г., второй — с 1808 по 1811 г.
О приобщении к руссоизму свидетельствует его первое произведение - «Семейство Штроффенштейн» (1803). Герои не понимают друг друга, не понимают мира, в котором живут: истина скрыта от них, у каждого своя правда. А гибель представителей молодого поколения - носителей чувства, интуиции, любви - той единственной правды, которая, по мысли автора, способна противостоять безумию и непостижимости мира, глубоко символична. Дух времени и ведущие идейно-эстетические тенденции позднего романтизма сказались здесь в обращении писателя к традициям национального фольклора. Сюжетная основа драмы почерпнута автором в мотиве подлинной и ложной невесты, бытовавшем и в немецком сказочно-фольклорном наследии. Клейст воплощает этот мотив в жанре «рыцарской драмы», о чем свидетельствует и подзаголовок: «Большое историческое представление из рыцарских времен».
Романтическая идея всепоглощающей страсти получила иное воплощение в драме «Кетхен из Гейльбронна» (1810), произведении более значительном по сравнению с «Пентесилеей» и по охвату явлений действительности, и по степени художественной завершенности. Немецкое средневековье является органическим идейно-художественным компонентом в этой драме в отличие от той роли чисто условного реквизита, ничего не вносящего в раскрытие национальной проблематики, которая ему отведена в творческом первенце Клейста «Семейство Штроффенштейн». Этот жанр имел богатую традицию в немецкой литературе, рожденную более чем за 30 лет до этого драмой Гёте «Гёц фон Берлихинген» и по-своему разрабатываемую поздними романтиками. Следуя некоторым принципам их мироощущения и эстетики и в какой-то мере отдавая дань модным литературным вкусам, Клейст вводит в разработку фольклорного мотива имеющий немалое значение и для сюжета драмы, и для образа главного персонажа мистический элемент.
Клейст воплотил в Кетхен свой идеал женщины, беспредельно преданной мужчине, но намеренно сместил акценты в ее характеристике. Раздраженный рабской навязчивостью девушки, всюду следующей за ним, ночующей с его лошадьми, граф пинает ее, простершуюся у его ног, как собаку, что не делает мистически одержимую Кетхен менее преданной графу. Автор, возможно, сознавал несовместимость этой сцены с реальным планом повествования. Потому как Пентесилея, проявляющая себя совершенно несообразно логике женского характера, помещена Клейстом в атмосферу мифа, так и его Кетхен показана в широко представленном сказочном обрамлении. Не случайно ее антипод Кунигунда — персонаж, уже полностью сконструированный по канонам сказки.
В социально-критической тенденции драмы Клейст явно тяготеет к реалистической манере, далеко не всегда органично и последовательно сочетая её с романтической основой конфликта и центрального образа.
В драме «Битва Германа» Клейст, тщательно воссоздавая исторический и национальный колорит, удачно рисуя приметы быта и нравов древнегерманских племен, создает острый политический памфлет в драматургической форме, ставящий насущные вопросы современности. Легионы римского императора Августа, занимающие немецкие земли, ассоциируются у читателя с наполеоновской армией, покоряющей современную Германию.
Воспевая в этой драме патриотический подвиг вождя херусков Германа, который, благодаря союзу с Марбодом, разбил наголову в Тевтобургском лесу римские легионы Вара, Клейст вместе с тем в образе Германа рисовал идеальную фигуру прусского монарха, который, жертвуя своим личным достоянием, повел бы на решительную битву против Наполеона других немецких князей.
Прусский король Фридрих Вильгельм III был, как известно, весьма далек от этого идеала. В борьбе против поработителей автор оправдывает любые средства — обман, предательство, провокацию, убийство беззащитного. Этим можно объяснить и наличие в пьесе натуралистических сцен жестокой, бесчеловечной расправы херусков над римлянами.
Из немецкой истории почерпнут и сюжет последней драмы Клейста «Принц Фридрих Гомбургский» (опубл. 1821), талантливого и яркого произведения, имевшего после смерти автора немалый сценический успех и появляющегося в современных театральных репертуарах.
Близкая по своему идейному звучанию к «Битве Германа» драма «Принц Фридрих Гомбургский» возникла в той же политической атмосфере поражений Австрии и Пруссии, страстно и настойчиво выражая надежду автора на активную борьбу за национальное освобождение. Если в первой драме эта надежда связывается с общенациональным объединением немцев под руководством одного вождя, то в «Принце Фридрихе Гомбургском» главная политическая идея концентрируется в образе идеального монарха. Клейст принадлежал к тем, кто в Германии и до иенского поражения, и после него ожидал от Фридриха Вильгельма III активных военных и политических действий. Отсюда резко критическое отношение писателя к прусскому королю, чему уже предшествовало его руссоистское отрицание дворянских привилегий, неприятие современного прусского военного и государственного аппарата.
Было бы, однако, ошибочным толковать это произведение лишь как выражение художественными средствами определенной политической идеи. В этом смысле при всей своей злободневной тенденциозности «Принц Фридрих Гомбургский» в еще меньшей степени чисто агитационная пьеса, чем «Битва Германа». Клейст значительно углубляет здесь психологическую мотивировку образа основного героя, целая группа основных персонажей более тонко и разносторонне индивидуализирована, основательнее и глубже разработана драматическая коллизия пьесы.
«Принц Фридрих Гомбургский» по своей эстетической природе, по характеру идейно-художественного воплощения основного конфликта — драма романтическая, воспроизводящая характерную романтическую антитезу героя и общества. Юный принц — дальнейшее развитие клейстовского романтического характера, различные стороны которого уже воплощались писателем в образах Пентесилеи, Алкмены и Кетхен. Так же как и эти персонажи, руководствующиеся в своих поступках велениями страсти, своего сердца и в силу этого вступающие в противоречие с общепринятыми нормами, принц Гомбургский как бы погружен во внутренний мир своей души. Несмотря на предупреждение своих подчиненных, принц в ходе боя нарушает диспозицию и тем самым волю курфюрста, ставя над ними себя, свое желание, свой порыв. И автор целиком оправдывает своего героя, ибо, по его мнению, именно это своеволие приводит его к победе. Правда, стремясь не делать из своего героя бунтаря, Клейст допускает и совсем иное толкование поступка принца. Как и Кетхен, он подвержен сомнамбулическому трансу. И в то время, когда диктуется диспозиция, он ее почти не слышит, будучи погруженным в воспоминания о сладостном сне, о славе и возлюбленной, привидевшейся ему в таком трансе.
Более того, рисуя образ идеального монарха и в соответствии с этим сталкивая в конфликте принца и курфюрста, Клейст всячески избегает принизить последнего. Характер принца тщательно разработан в драме, дан в эволюции (Клейст проводит его через глубокий кризис) и в острых нравственных и психологических противоречиях.
Антипод принца курфюрст также раскрыт в эволюции его характера. Если не с заранее заданным авторским намерением, то во всяком случае объективно, этот образ прозвучал как назидательный пример Фридриху Вильгельму III. Клейстовский «Великий курфюрст» не только отважно и энергично возглавляет вооруженную борьбу за национальную самостоятельность и дальнейшее укрепление своего государства, но и, будучи в полной мере самодержавным властителем, он прислушивается к советам своих помощников, способен отступить от буквы закона, если это нужно для блага родины. Он отменяет смертный приговор принцу и торжественно награждает его, ожидающего казни, лавровым венком победителя с золотой цепью. Призыв к оружию на поле битвы, к уничтожению всех врагов Бранденбурга — заключительный мощный и остроактуальный для тогдашних исторических условий аккорд драмы (в русском переводе Б. Пастернака финал ослаблен снятием этого последнего призыва).
При том, что творческое дарование Клейста наиболее ярко проявилось в драматургии, его новеллы внесли существенный вклад в развитие этого жанра в немецкой литературе.
Не все новеллы (их у Клейста восемь) равноценны по своим художественным достоинствам. Среди них есть и малозначительные и по характеру сюжета, и по глубине его разработки («Нищенка из Локарно»), с излишне усложненным, запутанным сюжетом («Поединок»).
В этих и некоторых других новеллах факторы иррациональные, элемент чудесного играют значительную, а иногда и определяющую роль в развитии действия («Святая Цецилия, или Власть музыки»). Действие большинства новелл Клейста, как правило, происходит вне Германии и в более или менее отдаленном прошлом, начиная со средневековья. События, описываемые в новелле «Маркиза фон О», отнесены к концу XVIII в., а в новелле «Обручение в Санто-Доминго» — к началу XIX в. В этой связи следует заметить, что в своих новеллах Клейст в духе романтической эстетики уделяет существенное внимание исторической тематике. При этом, как и в традиционном немецком романтизме, его не привлекает здесь ни масштабный исторический фон, ни значительные события или социальные конфликты прошлого. Социальная проблематика почти везде играет чисто периферийную роль и не является для Клейста основной задачей художественного воплощения. Нравственно-этические конфликты, борьба добра со злом, столкновение руссоистского идеала естественных человеческих отношений, страстей с общественными условностями —развитию этих тем посвящены и новеллы, и многие драмы Клейста.
Одним из шедевров творчества Клейста и всей немецкой прозы малого жанра является его повесть «Михаэль Кольхаас». В новеллистическом наследии Клейста новелла "Михаэль Кольхаас" признана лучшей. Она отличается конкретным изображением исторического колорита (происходящие в ней события относятся к XVI в.), а также своеобразной трактовкой конфликта, приобретающего социальный характер. -этическая проблематика, лежащая в основе всего творчества Клейста, разрабатывается и в этой повести, трактующей идею долга и справедливости. И хотя этот философско-этический замысел играет здесь существенную роль, он отодвигается на задний план, уступая место широко развернутому социальному его воплощению.
Как и в романтических драмах писателя («Кетхен», «Амфитрион», «Пентесилея», «Принц Фридрих Гомбургский»), герой новеллы Михаэль Кольхаас представляет собой модификацию клейстовского романтического характера, конструируемого и раскрываемого опять же по руссоистскому принципу, суть которого состоит в столкновении естественных человеческих побуждений с общественными условностями.
Изначальная возможность, скорее даже неизбежность этого конфликта заложена в первом же абзаце новеллы, дающем краткую характеристику нравственного облика Кольхааса. Из нее мы узнаем, что это честный и богобоязненный труженик, любящий свой дом и семью, готовый всегда помочь своему ближнему, образец верноподданного. И далее по ходу развития событий Кольхаас раскрывается как человек, духовный облик которого определяется одной доминирующей страстью — высокоразвитым чувством справедливости, определяющим все его поступки. Главный герой - торговец лошадьми, скромный, богобоязненный человек - становится "разбойником и убийцей". И все потому, что главным в характере Михаэля было чувство справедливости, "точное, как аптекарские весы", способное в экстремальных обстоятельствах перерасти в бурную, всепоглощающую страсть. Став жертвой произвола дворянина фон Тройка и исчерпав все возможности добиться правды законными средствами, Михаэль Кольхаас решает восстановить справедливость самочинно, с помощью огня и меча. У благородного бунтаря - конкретная цель: во что бы то ни стало покарать того, кто нанес ему жестокую обиду - отнял и заморил пару вороных, гордость Кольхааса, избил до полусмерти его работника, осиротил его детей. В разговоре же с духовным пастырем Кольхаас обвиняет все общество, в котором "человеку отказано в защите". Автор рисует это общество - феодальную государственную систему с ее вопиющей несправедливостью, бюрократическими препонами, круговой порукой. Однако социальное обличение - не главное в новелле. Клейст снова ставит вопрос о правах и пределах абсолютного чувства, но решает его теперь на социальном материале. Меч его героя карает не только тех, кто виновен в "несовершенстве миропорядка", но и сотни, тысячи простых, случайных людей. Кольхаас - жертва и в то же время злодей, страстный правдолюбец и главарь разбойничьей шайки, приводившей в ужас все население города, на который он нападет в поисках своего личного врага. Именно государство оказывается у Клейста высшим носителем справедливости, что противоречит всему пафосу произведения. Несмотря на козни придворных, курфюрст помогает Кольхаасу найти правду, и герой получает удовлетворение: его привилегированный обидчик наказан по всей строгости закона, а самого Кольхаас должны покарать смертью. Примирение интересов государства и незаурядной личности давалось Клейсту нелегко и в литературном творчестве, и в жизни, так как было заведомо неосуществимо. Если под влиянием обстоятельств герои Клейста и подчинялись "порядку", как Пентесилея или Михаэль Кольхаас, они все равно не изменяли себе, своему естеству, утверждая величие человека.
Основной характер и конфликт, задуманные как романтические, получают в этой повести, как ни в каком другом произведении Клейста, столь глубокую социальную и конкретно-историческую детерминированность, что все произведение в целом воспринимается как реалистическое, несмотря на романтическую иррационально-таинственную историю с цыганкой, в которую перевоплощается убитая ландскнехтом жена Кольхааса Лисбет. Идея романтической страсти, раскрывающейся в конфликте, реализуется в повести как последовательная и бескомпромиссная борьба представителя третьего сословия за свои права против своих социальных антагонистов — феодальной знати. Когда Кольхаас исчерпывает все законные средства для достижения справедливости, он вступает в открытый вооруженный конфликт со своими противниками, становясь на какое-то время вождем и знаменем для угнетенных. И не так уж важно, что автор сам не только не разделяет, но и осуждает эти методы. Можно считать, что рупором авторских позиций в этом вопросе в повести выступает Мартин Лютер (фигура эпизодическая, очерченная довольно схематически).
Клейст объективным звучанием повести сумел показать, пусть в относительно узком историческом аспекте, непримиримую борьбу классовых противоречий на определенном этапе исторического развития Германии. В этой связи особенно усиливается роль клейстовского историзма. Первой же фразой повести он точно определяет место и время ее действия: «На берегах Хавеля в середине шестнадцатого столетия жил лошадиный барышник Михаэль Кольхаас».
Основные персонажи четко делятся на социальные группы — феодальное рыцарство со своими прислужниками и третье сословие. И совсем не приходится гадать, на чьей стороне авторские симпатии.
«Михаэль Кольхаас» — единственное из всех произведений Клейста, которое по своей политической актуальности перекликается с его поздними драмами. Именно с учетом этого аспекта в полной мере раскрывается и ее финал, и некоторые уже завуалированные для нынешнего читателя, но хорошо понятные современникам писателя политические нюансы повести. Это прежде всего антитеза Бранденбурга и Саксонии, последовательно проходящая через всю повесть. Бранденбуржец Кольхаас ущемлен в своих законных правах в Саксонии, где он не может найти справедливость. Хотя придворное окружение бранденбургского курфюрста рисуется в отрицательном свете, последний помогает герою добиться правды. И хотя Кольхааса казнят по бранденбургским юридическим установлениям за беззакония, допущенные им на саксонской земле, его иск к юнкеру Тронка полностью удовлетворен, обидчик наказан по всей строгости закона, а сыновей казненного курфюрст Бранденбургский посвящает в рыцари. Именно он является высшим носителем справедливости, что полностью признает и Кольхаас. Так ретроспективно в разработке исторического сюжета из XVI столетия Клейст засвидетельствовал свое политическое осуждение союзнице Наполеона Саксонии и возвеличил в Бранденбурге современную ему Пруссию, в которой он хотел видеть основную силу в борьбе с иноземной оккупацией.
В жизни и творчестве Клейста наступает глубокий перелом. Тяжело переживая поражение Пруссии под Йеной, а затем Австрии - под Ваграмом, страдая за судьбу политически униженной, подвластной Наполеону родины, он становится участником патриотического движения. Индивидуалист, непризнанный талант, Клейст наконец находит себя в активной деятельности: издает политический журнал, позже - политическую газету. Он публикует страстные памфлеты, в которых призывает соотечественников к сплочению, к уничтожению Наполеона и французских оккупантов, не избежав при этом националистических высказываний. Публицистика Клейста, его лирика, последние драмы ("Битва Германа", 1808; "Принц Фридрих Гомбургский", 1810) посвящены идее прусского патриотизма, примирения интересов отдельной личности с интересами государства.
Характерная особенность новелл Клейста - стилизация под документированное повествование. Указывается точное место и время действия, сохраняется бесстрастность автора по отношению к персонажам. Патетическому и эмоциональному, отличающемуся яркими сравнениями, гиперболами стилю клейстовских трагедий противостоит спокойный, лаконичный стиль его новелл. Это свидетельство вызревания реалистических форм в недрах романтического искусства.
В комедии "Разбитый кувшин" (1808), как и в "Михаэле Кольхаасе", отразились демократические симпатии автора, но это произведение стоит особняком в творчестве Клейста. Великолепный знаток народного быта и живого разговорного языка, он отдал предпочтение на сей раз здоровому веселому юмору. Хотя действие в "Разбитом кувшине" условно происходит в маленькой голландской деревушке, комедия имеет вполне национальный характер: сатирическому осмеянию в ней подвергаются порядки, господствовавшие в немецкой деревне конца XVIII в., показываются произвол власть имущих и бесправие деревенских бедняков.
В центре сценического действия - судебное разбирательство по делу о разбитом кувшине. Ведет его хитрый судья, старый греховодник Адам, представший в суде без парика и в ссадинах, так как накануне еле уволок ноги из дома крестьянки Евы, поколоченный внезапно появившимся там женихом девушки Рупрехтом. Поскольку все это происходило вечерней порой, судья остался неузнанным. А мать Евы подает в суд на Рупрехта, уверенная в том, что это он разбил чрезвычайно ценимый ею кувшин и, конечно, не догадывается о виновности Адама, зацепившегося за злосчастный кувшин во время своего бегства.
Немецкое "правосудие" представляют в пьесе сельские "стражи законности" - судья Адам и судейский писарь Лихт. Живущий по принципу "рука руку моет" Адам расценивает неожиданный приезд в деревню ревизора, советника Вальтера, не иначе как нарушение чиновничьего этикета. Несмотря на комизм ситуаций и благополучный финал (вмешательство советника позволило разоблачить судью), в пьесе звучит трагическая нота. Она связана не только с мыслью о всеобщности произвола властей: советник-ревизор раскрывает махинации не одного Адама, но и судей из соседних деревень, стараясь при этом не разглашать известное ему, так как печется за "честь мундира". Ощущение трагизма вызывается тем, что создавшаяся ситуация заставляет мать клеветать на дочь, жениха - сомневаться в чистоте невесты, а ее самое молчать, ведь Ева боится за судьбу Рупрехта, которому грозит рекрутчина.
"Разбитый кувшин" - единственная пьеса Клейста, получившая сценическое воплощение при его жизни. Поставленная Гёте без учета авторского мнения, она не имела успеха на сцене Веймарского театра.
Клейст очень страдал от непризнания. Это и явилось главной причиной самоубийства.
Слава пришла к Клейсту, как и к Гельдерлину, за пределами жизни. Сейчас он признан одним из лучших драматических поэтов Германии, его пьесы ставятся на сценах не только немецких театров, вдохновляют многих поэтов и композиторов. Среди первых, кто оценил силу таланта Клейста, был Гофман.