Виолетта, выйдя на крыльцо, зажмурилась, закрылась от весеннего солнца ладонью, высматривая друзей. Они уже достали переносные качели из сарая и летний стол. Тимка позвал ее, распахнув крылья, привычно обнял девчонок. Все как встарь. Они молча покачивались, наслаждаясь мгновением духовного единения.
- Вы все гадаете, кому наследство подписать, - вздохнула Виолетта. – А меня огорчает, что дети наши не умеют дружить, как мы, на всю жизнь. А если вдуматься, что у них нет никого ближе, мы же не вечные, с кем они останутся?
- С кем-кем? С женами, детьми, внуками.
- Я все-таки все бы оставила Максу и Витуле. Им дорог наш дом.
- Как же так Алька? Родного сына Тошку обездолить хотите? Что от меня скрываться, я без слов все поняла давно. Да он же копия дед Аркадий! Когда ты появилась в мастерской, Федор мне сразу сказал, что Тимка голову потерял. Так оно и вышло, вопреки обстоятельствам и временам. Максик, как две капли воды, наш Тимофей. Евсей в породу благоверного пошел, даже внуки ничего от тебя не взяли. Маша, Зина и Нинуля в своих бабушек уродились. Мой Семушка весь в отца. Анитка таинственный персонаж, наверно, лишь для того и явилась на свет, чтобы Викуля в Алису удалась. Нельзя же исчезать такой красоте. А Феденька меня продолжает, как ни странно.
Тимка чмокнул ее в висок, Альку в макушку.
- Все чудесно, милые мои. Все просто отлично. Кого ни возьми, за каждым наследником на лакомый кусочек потянется хвост меркантильных супругов, которым нужны деньги. Почему всем важны деньги, а не чувства? Знаю, сейчас очередную банальность озвучите о времени.
- Да, Тим, супругов у них будет много, наша кровь.
- А между тем, я нашел купчую на этот дом 1900 года. Историческая постройка в форме креста. Это потом пристроили четыре веранды в углах, чтобы в глаза не бросалось. В центре креста планировалась домовая церковь. Возможно, не успели обустроить, или разграбили, но купол так и не был возведен, я осмотрел чердак. Надо статус музея определить дому, чтобы не разбазарили. Заказать памятные доски: жил и работал, жили-любили-творили…
- И на живых?
- Мы уже тоже стали легендой. Собрать бы нашу стаю, как раньше. Мальчишки помогли бы картины развесить, как я это вижу. А то приезжают, убедившись, что других гостей не будет.
- Кто-то сигналит, Тим, откроешь?
- Да, иду…
Въехал отец Валентин, весь какой-то растрепанный, озираясь, сразу прошел в дом, умыться с дороги.
- Ой, а мы в джинсах, - хихикнула Виолетта.
- Тебе водки или чаю, батюшка? – Спросила Алька.
- Водки и самовар ставь, хозяйка, - подошел Валентин, наспех перекрестив девчонок. - А с вас хоть образа святых пиши, совсем седые стали.
Тимей, смеясь, принес начищенный самовар, стал набивать его еловыми шишками, разжигать лучинами, поглядывая на друга. Валька крякнул, закусив, ослабил жилет джинсовки.
- Мой самый младший к вам не прибился? Сбежал из семинарии, уже не знаю где искать поросенка…
- Тяжело учиться наверно? Вот и сбежал.
- Ему-то тяжело? Да его уже в сан можно посвящать, чего он не знает? С рождения на службах, все наизусть истолкует.
- Валька, двоешник, себя вспомни. Италия, монастыри, скиты. Мы разве смогли тебя найти? Думаешь, мы не переживали?
- Да, монастыри помню. Был в Сибири такой иеромонах Авель, хотел схиму принять, уйти в отшельники. Родители москвичи, богатые, ревели перед настоятелем, на коленях просили отговорить. А он, как ангел, по келье летал и ликом был светел. Так и призвал его Господь к небесному служению в двадцать лет! Вот и я боюсь за свое чадушко.
- Может быть, влюбился, поэтому удрал?
- Ну, матушка, у тебя все еще страсти блудят. Мои дети в вере воспитаны, знают порядок. Он бы домой пришел за благословением, раз такое случилось. Бывает и так, не спорю…
Тимей справился с розжигом, антикварный медный самовар с дымком загудел. Ритуал заваривания чая Тимка барышням не доверял.
- Глянешь на вас и, кажется, что ничего-то не меняется, все еще жива купеческая Москва. Только на чаепитие в Мытищах ваши талии, девушки, не годятся.
Алиса с Виолеттой церемонно раскланялись перед оратором, изобразив служанок, подающих на стол, смеясь, убежали в дом. Наконец-то спокойно расселись, с грустной улыбкой рассматривая друг друга, приступили к завтраку.
- Как домашние, Валька, а то я уж подумал, что тебе снова пинка дали? – Начал Тимка.
- Дуняша замужем, зять у меня дьяконом служит, не дают прихода. Верочка все больше по дому, ноги болят. Из семинарии все потихоньку домой возвращаются, некуда деваться, да и мне легче служить. На пятерых батюшек не дадут приходов. Живем, хлеб жуем, ничего нового, то есть хорошего ничего. Я просто так заехал. Знаешь, сон дурен видел, да Бог милостив. А у вас все ладно, помирать-то не собираетесь?
- Валентин, полюбуйся на этих голубков, не пахали, не сеяли, детей не растили, писать не пишут, обленились. Нашли новую забаву, но никак наследников не выберут! Лучше бы полезным делом занялись, грядки вскопали, - съехидничала Виолетта.
- Куча внуков, а нам копать? – Удивился Тимка.
- Привыкайте, небожители, сами не сделаете, ничего не вырастет. На такую громадину большая семья нужна, - посоветовал Валентин.
- Ничего нам уже не нужно, да и в нас никто не нуждается. Отчуждение, дела, усталость, - вздохнула Алька.
- Это передышка, - невозмутимо сообщил Тимка. – Правнуки народятся, сразу на земляничку-ягодки прикатят, все закрутится заново. Не печалуйтесь, лапушки мои. Схожу-ка я за гитарой, ударим «солнышко лесное». Давно так не собирались, не пели.
Загадочная сила простеньких слов и мелодии унесла их в юность. Они видели себя прежними, беззаботными, наивными, жизнь казалась бесконечной и радостной, они ничуть в этом не сомневались. Разве они вернулись в прошлое? С Алькиным воображением, это самое обыкновенное будущее. И врет глазастая девчонка, что романы обрываются на полуслове. Романы никогда не заканчиваются, они продолжают жить, а где – уже неважно.
21 августа 2020 г. Москва