РЕЖИССЁР: Добро пожаловать в «Театр обскура» ... Достопочтенные ... господа и дамы ... Ой, не то ... — заплетающимся языком, словно старая шарманка, шатаясь прохрипел режиссёр. Едва не рухнув в оркестровую яму. — Ик ... ик ... Вокруг одни свиные рыла. Рад вас видеть, икк ...
РЕЖИССЕР: Нет, нет, ну что за вздор! Омлет ... принц Датский ... — и он шумно высморкался прямо в бархатный занавес, оставив на нем предательский след.
РЕЖИССЁР: Хотел увидеться в Сиде, а угодил ногой в биде ... Да что за чёрт тебя принёс, ты, злобный карлик Мефистофель?! — режиссёр бормотал в пустоту, тянул руку к ускользающему, несуществующему лицу, пытаясь поцеловать его.
РЕЖИССЁР: Ты, эскалоп, а ну, поди сюда, мне надо бы побриться ... Тьфу ты! — сплюнул Александр Дрова, собственно, режиссёр сего балагана.
Филей торчал из оркестровой ямы и что-то робко тявкал, но режиссёр был чертовски пьян. Не попадал и в зуб ногой. «Омёбия, ну что с тобой?» — слыхали зрители из первого ряда. Спектакль должен был продолжаться, хотя ... он ещё и не думал начинаться.
АКТЁР: А был ли я, или не был? — с этими словами, словно тень, выплыл на сцену главный актёр, не обращая ни малейшего внимания на пьяные метания режиссёра.
АКТЁР: Мой бедный ёжик, ну ответь! — взывал он к черепу в руках, и по сцене медленно пополз туман, словно призрак сомнения, окутывая зал и тех несчастных, что соблазнились билетами с сайта объявлений.
АКТЁР: Помылась ли ты на ночь, Даздроперма? — не унимался премьер «Театра обскура».
Филей из ямы отчаянно пытался подсказать, что пьеса не та, но разве это имело значение?
Олег, замахнувшийся на театр одного актёра, решил поразить всех зрелищностью, и он, схватив половую тряпку, стал её яростно душить.
АКТЁР: Неверная! Пока-а-йся, ты же свиновата! Зачем ты покупала стекловату? Зачем ты порвала её, как Тузик грелку?
АКТЁР: Пора нанять тебе сиделку, что будет пыль с тебя сдувать и твои ноги обувать. Хотя они же обе левы... Не сделать хода королевы тебе ... Ох ... — вырвался у него тяжёлый вздох.
И тряпка картинно умерла в его руках. Олег остался в дураках.
И навернул круги по залу он с запрокинутым забралом и, оседлав умело швабру, заверещал:
АКТЁР: Ах, Боливар не выдержит двоих!
Тут подал голос режиссёр:
РЕЖИССЁР: Да и какой из вас вахтёр? Шахтёр? Торшер? — и, издав непонятное: «Прру» ... пополз по полу, в поисках клубка Ариадны, но безнадёжно утерянная нить ускользала.
Найдя череп, он обрадовался:
РЕЖИССЁР: О, друг мой! Выпьем? Где же кружка? Пусть принесёт её несушка!
Филей из кожи вон лез, чтобы спасти театр от распада материи. Зрители на глазах чахли и превращались в свиней, и, казалось, вот-вот должны были полететь на сцену гнилые помидоры.
Олег понял, что фокус внимания сместился с него. Как посмел этот режиссёришка?! Премьер схватил ботинок и ловким броском разбил прожектор. Александр Дрова погрузился во тьму.
Тьма. Тишина. Где-то далеко квохчет несушка. Филей в последний раз тявкает. Занавес.