Инопланетная зверушка

Космопорт встречал пассажиров неласково. Анечка приехала сильно загодя, поэтому нашла дальнюю скамеечку и, оглушенная многоголосым шумом, пристроилась на ней в ожидании рейса. Если не рождение внука, ни за что бы не полетела!

Внезапно ее ног коснулось нечто теплое и мягкое. Анечка с трудом нагнулась и обнаружила под скамейкой мохнатое внеземное существо, с тремя голубыми глазками, многочисленными лапками, опоясывающими удлиненное тело, и веселым хвостиком. Существо, явно напуганное, терлось об анечкину ногу наподобие земного котенка.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула Анечка. – Как тебя зовут?

Существо не ответило, но тереться не прекратило. Затем перевернулось с живота на спину и продолжило движение между анечкиных ног. Оно так интересно передвигалось: посредством вращения тела вокруг оси, цепляясь опустившимися сверху лапками. Через некоторое время лапки снова взмывали в воздух и оказывались на спине.

– Иди ко мне, мохнатик!

Мохнатик приподнял пушистую мордочку с глазками в форме треугольника и запрыгнул Анечке на колени.

– Ой! – сказала Анечка, оглядываясь, не увидел ли кто.

Она не была уверена, что в космопорту разрешено нянчить беспризорных инопланетных зверушек. Но найденыш был таким милым: с ротовым отверстием, из которого высовывались два серебристых округлых зубика, и раздвоенными коготками на лапках.

– Хочешь на Макемаке? – спросила Анечка.

Мохнатик утвердительно свернулся колечком на ее коленях.

Анечка открыла баул – а другого багажа у нее не было – и пригласила Мохнатика внутрь. Тот подумал и послушно нырнул в темноту, наполненную предметами дамского обихода и окончательно утрамбованную ватным змеем – подарком новорожденному внуку.

В этот момент объявили посадку на Макемаке, и Анечка поднялась со скамейки, пытаясь понять, в какую сторону идти.

Видя затруднение пассажирки, рядом остановилась девушка в голубой униформе – космическая стюардесса.

– Вы на Макемаке, бабушка?

– Да, милая.

– Пройдите к той красной стойке. Там проверят билет и проведут досмотр.

– А чего меня досматривать? – испугалась Анечка.

– Не вас, а ваш багаж. Так полагается.

Стюардесса улыбнулась на прощание и удалилась, а Анечка осталась на месте, в рассуждениях, что при осмотре багажа проверяющие найдут Мохнатика. Тогда зверушку оставят на Земле, в грязном космопорту, и о ней – или о нем, потому что пол животного не известен, – некому будет позаботиться.

В конце концов выход нашелся. Анечка прошла в туалетные комнаты и там, запершись в кабинке, открыла баул. Мохнатик лежал, свернувшись колечком. Он поднял голову и так беззащитно моргнул тремя голубыми глазками, что анечкино сердце дрогнуло.

– Позволь мне взять, – попросила она, вытягивая из баула предназначенную внуку мягкую игрушку, размером практически с Мохнатика.

Тяжело вздохнув – а что делать, если необходимо?! – Анечка распорола мягкого змея по шву и вытащила из него вату, тем самым освободив внутреннее пространство.

– Полезай туда, милый! – приказала Мохнатику.

Мохнатик не понял, но, когда Анечка натянула на него мягкую оболочку, почти не сопротивлялся, только твердый коготок царапнул по тыльной стороне ладони.

– Лежи смирно, нам нужно пройти досмотр, – предупредила Анечка, захлопнула баул и прислушалась.

Мохнатик лежал внутри импровизированной наволочки смирно, не двигаясь.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Анечка и поспешила на досмотр. – Не ровен час, не успею на этот Макемаке, дочка тогда обидится. Она, знаешь, какая у меня обидчивая! Тем более после родов.

Досмотр прошел без скандалов. Анечку попросили поставить баул на движущийся транспортер, который увез кладь под рентгеновское просвечивание.

– Что там у вас? – равнодушно спросил седой таможенник.

– Внуку подарок, игрушка, – с вызовом ответствовала Анечка.

Таможенник кивнул и пропустил.

Потом пассажиры долго ожидали погрузки в автобус, который довез их до космического корабля. Потом еще раз проверили билеты, подняли на лифте и проводили по каютам. Потом Анечка обустраивалась, потому что каюта оказалась грязновата: потребовалось протереть пыль и перестелить постельные принадлежности.

Вскоре по громкой связи объявили:

– Уважаемые пассажиры! Наш космический корабль следует на Макемаке. До старта полчаса. Просим лечь в постели и пристегнуться ремнями безопасности. Через 10 минут в каюты будет подан усыпляющий газ. Это делается для того, чтобы вы легче перенесли стартовые перегрузки. Спасибо.

Анечка вспомнила о Мохнатике и всполошилась. Однако, ничего не случилось: он мирно посапывал в мягкой оболочке. Анечка вынула зверушку из ткани, и та принялась тереться пушистыми боками о ее руки.

– Не надо, милый, я тороплюсь, – сказала Анечка. – Сейчас мы заснем, а когда проснемся, что-нибудь придумаем. Веди себя хорошо.

Дверь была закрыта, и Анечка без раздумий пустила Мохнатика погулять по каюте, а сама легла на кровать и пристегнулась ремнями безопасности.

Потом в каюту подали усыпляющий, с привкусом озона, зеленоватый газ.

Когда Анечка проснулась, Мохнатик кувыркался на полу, играя вытащенными из баула вещами: серебряным кулоном – подарком золовки – и ключами от квартиры.

– Нельзя, милый, нельзя брать у мамочки без спросу! – прикрикнула на него Анечка.

Странно, но когда она отобрала у Мохнатика вещи, то не смогла их разъединить. Серебряный кулон и связка железных ключей оказались намертво между собой спаяны.

– Ой! – изумилась Анечка. – Это как?

Словно в подтверждение, Мохнатик высунул коготки и легко, будто клещами, перекусил вилку у подзарядки, также вытащенной из баула. Затем подвинул лапами перекусанные концы и прижал их серебристыми зубками. Вспыхнул сноп ослепительных синих искр, но Мохнатик лишь привычно прищурился. Когда искры потухли, откусанный конец вилки оказался припаян – правда, криво, так что всунуть его в розетку не получилось бы, тем не менее накрепко.

– Ой! – сказала Анечка. – Ты что, так умеешь?

Проказник свернулся колечком и невинно заморгал верхним голубым глазом. Поскольку он постоянно поворачивался с боку на бок, глазной треугольник либо покоился на основании, как сейчас, либо на острие – тогда верхними оказывались оба глаза.

По громкой связи объявили:

– Уважаемые пассажиры! Действие усыпляющего газа окончилось. Старт прошел успешно, в настоящий момент корабль находится в открытом космосе, на пути к Макемаке. Полет продлится около пяти суток. Вы можете посетить корабельный бар-ресторан, в котором трудятся самые профессиональные повара во вселенной.

– Ты, наверное, голоден, – догадалась Анечка. – Сейчас принесу покушать. Жди мамочку!

Мохнатик перевернулся со спины на живот – или что там у него было?! – и радостно засопел носом.

Когда Анечка вернулась из ресторана, с бумажными пакетиками в руках, Мохнатик вскочил и заюлил между ее ног.

– Сейчас, милый, сейчас! – заторопилась Анечка, наливая в блюдце молоко.

Но Мохнатик понюхал и отказался. Точно так же отказался кушать крекеры, мясную нарезку и соленые томаты.

– Чем же ты питаешься? – задумалась Анечка.

И тут заметила некоторые изменения в обстановке, а именно оплавленность металлических ножек кровати. Когда Анечка прибиралась, оплавленностей в помине не было.

– Фу так делать! – выговорила она провинившемуся Мохнатику. – Нельзя! Нельзя! Это казенное!

Зверушка виновато потупилась, потом подбежала к закрытой двери и заскреблась в нее, с недвусмысленной просьбой выпустить.

Анечка задумалась, но потом рассудила, что космический корабль большой – наверное, регулярно пылесосится, – и согласилась:

– Иди, милый, по своим делам, только быстро. Сделай где-нибудь в уголке и сразу возвращайся. Мамочка будет ждать. Договорились?

Анечка приотворила дверь и, еще не выпуская зверушку, выглянула в коридор. Каюта была крайней, далее начинались технические помещения, так что коридор пустовал. Мохнатик терся о ноги, желая как можно скорее выйти наружу.

- Ступай!

Мохнатик выскользнул в открывшуюся щель и, вращая пушистым телом, убежал.

Анечка притворила дверь – она терпеть не могла их в открытом виде – и, вспомнив о внуке, ожидающем на Макемаке, улыбнулась. Ватная змейка выпотрошена и ни на что теперь не годна – по прибытии придется купить новый подарок. Наверное, снова мягкое. Или подарить внуку Мохнатика? На этой мысли Анечка надолго задумалась: по ее мнению, живой подарок был роскошным – лучше не придумаешь, – но, с другой стороны, она успела привязаться к зверушке и не желала с ней расставаться.

Через десять минут в каюте погас свет. Анечка выглянула в коридор, но там тоже царила темнота – и тут Анечка по-настоящему испугалась. А что если Мохнатик заплутает в темноте или ошибется каютой?! Зверушку могут отобрать или, в отсутствие документов на перевозку, усыпить – что тогда?!

– Мохнатик! Мохнатик, мамочка здесь! – позвала Анечка.

По громкой связи сообщили:

– Уважаемые пассажиры! Приносим извинения за причиненные технические неудобства. Ремонтная бригада занимается устранением неисправности. Надеемся, что в ближайшее время освещение будет восстановлено.

Анечка затворила дверь и принялась ждать. В отсутствие освещения звезды в иллюминаторы стали намного ярче: они словно гипнотизировали, приманивая и заставляя позабыть о земных заботах.

Но Анечка не забывала, нет. Когда, через некоторое время, с той стороны двери осторожно заскреблись, она кинулась опрометью. На пороге мелькнула гибкая тень возвратившегося Мохнатика, а тут и свет загорелся.

– Мохнатик, милый! Нельзя так пугать мамочку.

В ответ зверушка свернулась колечком и, кажется, заснула.

Ночь прошла спокойно, а на следующее утро снова отключили свет, и снова – вот как нарочно, чтобы Анечка поволновалась! – в отсутствие Мохнатика.

Несмотря на то что в этот раз чинили намного дольше, Мохнатик вернулся в каюту при исправном освещении. По громкой связи как раз передавали, с тревожным оптимизмом в голосе:

– Уважаемые пассажиры! Освещение восстановлено, приносим извинения за причиненные неудобства. Сообщаем, что из-за технических неисправности отключен интернет, передавать сообщение по другим каналам также невозможно. Надеется, что в ближайшее время связь с Землей и другими планетами будет восстановлена. Ремонтная бригада работает не покладая рук.

Разумеется, Анечка строго отчитала Мохнатика.

– Фу, фу таким быть! Нельзя надолго задерживаться – тебя могут увидеть. Сделал дела, и сразу домой, мамочка заждалась.

На третий день полета интернет так и не отремонтировали, а освещение отключили и позабыли включить, поэтому Анечка наслаждалась звездами в темноте. Иногда Мохнатик забывался и начинал резать коготками, а потом спаивать зубками металлы, например, кровать или тумбочку, у которой тоже были металлические ножки. Тогда искряной сноп, вырывающийся из-под зубов зверушки, казался еще более ослепительным, чем раньше.

Удивительно, как Мохнатик не обжигал морду во время пайки, но Анечка все равно поучала:

– Фу, милый! Нельзя быть таким непослушным. Искри поменьше и слушай мамочку, она плохого не посоветует.

Не успела Анечка выпустить Мохнатика на ежедневную прогулку, как по громкой связи – но почему-то тише обычного, почти шепотом – передали:

– Уважаемые пассажиры! На борту нашего космического корабля чрезвычайная ситуация, просим не покидать каюты. Возможно, к вам заглянет кто-нибудь из команды.

Анечка принялась раздумывать, выпустить Мохнатика в коридор или нет, а потом сообразила: если придут, увидят зверушку. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Хорошо, что змеиную оболочку Анечка не выбросила, а сохранила – как выяснилось, не напрасно. Мохнатик без возражений улегся внутрь и затих. Анечка задвинула баул со зверушкой в дальний угол комнаты и прикрыла кое-чем из тряпья, чтобы стало совсем незаметно. А сама уселась на кровать и принялась ждать.

Часа через два в дверь постучали и, не дождавшись ответа, сразу зашли. Двое, с зажженными фонарями и в космической форме. Первый – высокий и сутулый, с растерянным лицом. Второй – низкий и плешивый, чувствовалось, что на взводе.

– Здравствуйте, – поздоровался сутулый.

– Здравствуйте, – поздоровалась Анечка.

– Что-нибудь необычное замечали?

– А что необычное? – спросила Анечка простодушно.

– Что угодно.

– Нет вроде.

– Никого и ничего подозрительного?

– Нет.

В этот момент плешивый увидел оплавленные ножки кровати. Анечка нахмурилась: могла ведь прикрыть ногой, но вовремя не сообразила.

– А это что? – в сердцах вскричал плешивый.

– Ножка, – ответила Анечка.

– А это откуда? – просипел плешивый, подсвечивая фонарем застывшие металлические потеки.

– Я не знаю, – пролепетала Анечка, испугавшаяся непривычно резкого тона. – Наверное, так было. Честное слово, я ничего не портила.

– Он и здесь побывал! – обернулся к сутулому плешивый. – Уже пятая каюта.

– Идем, – кивнул тот, взмахивая фонарем.

Они вышли из каюты, но отошли недалеко, метров на пять, – так не терпелось выяснить отношения. Анечка, даже не открывая дверь, могла прекрасно слышать их разговор, а после того, как приоткрыла – и наблюдать, хотя наблюдать в перекрещивающихся фонарных лучах было несподручно вследствие искажения перспективы.

Прежде всего плешивый прижал собеседника к переборке, затем вопросил:

– Ты убедился, Джори? Говорю тебе, на борту чужой. Потому что – какой еще гадине понадобилось перепаивать?

– Окстись, откуда чужому знать земную электронику? – возразил сутулый Джори.

– Знает же!

– Это случайность. Перепаять таким образом, чтобы отрубить приборы управления и изменить курс космического корабля, не смог бы даже я. Это возможно лишь в результате невероятного совпадения.

– Но сделано!

– Это случайность. Зачем электронщику расплавлять ножки от кроватей?

– Для маскировки или паяльник проверить, откуда мне знать?! – плешивый схватил сутулого за ворот костюма и как следует потряс. – Слушай, Джори, раскинь наконец мозгами. Электроника перепрограммирована, мы улетаем черт знает куда. С таким ускорением скоро покинем Солнечную систему. Никто не отправится нас спасать, тем более мы и сигнала о бедствии подать не можем. Пустить в пассажирские каюты усыпляющий газ нельзя: система выведена из строя. Даже заглушить двигатель не сможем, а если заглушим, нас подхватят космические течения и унесут. Уверен, что паскуда – та, которая перепаяла электронные схемы, – предусмотрела и такой вариант. Все продумано до мелочей, Джори! Это чужой, можешь не сомневаться, у меня на них интуиция! Сейчас сучонок рыскает по коммуникациям и перепаивает последние схемы, для верности. Чтобы наша лохань точно никогда не возвратилась ни на Землю, ни на Макемаке. И знаешь, что я скажу тебе, Джори?..

– Что? – выдавил прижатый к стене Джори.

– Час назад Робинсон проверял спасательные шлюпы. Они выведены из строя – за исключением одного. Оставшийся может дотянуть до Урана – если повезет, конечно. Там нас заметят и подберут. Понимаешь, о чем я толкую? В спасательный шлюп помещается пять человек, а нас сколько в команде? То-то и оно! Вот я и хочу спросить тебя, Джори, ты со мной или как? Отвечай сейчас, потому что времени в обрез. Не исключаю, что уже поздно – во всяком случае, эта светлая мысль не одному мне в голову придет. До утра еще двое-трое наверняка чухнутся.

– Ты разве капитан?

– Ах, так… – скривился плешивый.

– На судне имеется капитан, он отдает приказы, – решительно произнес Джори, видимо, сделавший свой выбор. – Приказано обойти каюты и опросить пассажиров, вот мы и опрашиваем. Еще вопросы?

– Как знаешь, Джори, как знаешь…

Плешивый оставил высокого и затопал по коридору.

Анечка ничего из подслушанной беседы не поняла. Какой чужой, рыскающий по кораблю, – безбилетник, что ли?! Так его можно поймать на Макемаке, если проверить билеты на выходе. Свой-то она сохранила, поэтому проблем не предвидится. Лишь бы не опоздать с прибытием – в космопорту Макемаке ее будут встречать. Если космический корабль прилетит с опозданием, неудобно получится.

В коридоре затихло. Анечка открыла баул и освободила из него Мохнатика.

– Видишь, – сказала она укоризненно, – не нужно было тебе трогать ножки от кровати. Ну чем они провинились? Вместо тебя могли наказать меня, нехорошо.

Мохнатик зыркнул тремя голубыми глазками и обиженно засопел.

– Ничего, ничего, милый, не обижайся. В следующий раз не будешь проказничать.

На этот день полета завтракать и обедать никого не звали – наверное, потому что электричество так и не починили, и лучшие повара вселенной не смогли приготовить свои замечательные блюда.

Анечка раздумывала, не посетить ли в бар-ресторан без приглашения: возможно, некоторые блюда удалось сохранить в термосах, или из холодного чего взять, – но не успела. На корабле зазвучали выстрелы: сначала один, потом несколько, а потом начали стрелять часто-часто, с малыми промежутками.

Минут через выстрелы прекратились.

Во время перестрелки Анечка из каюты не выходила и Мохнатика не выпускала, хотя он жалобно скреб дверь острыми коготками и сучил многочисленными ножками, юля пушистым туловищем вокруг оси.

– Подожди до завтра, – упрашивала Анечка зверушку. – В крайнем случае можешь сделать здесь, в уголке: я уберу. А выходить наружу не надо, там чрезвычайная ситуация.

Еще через час случился толчок, то есть космический корабль сильно тряхнуло. Анечка испугалась, что это метеорит. Вчера в столовой она слышала разговор, происходивший за соседним столиком. Благообразный мужчина рассказывал накрашенной спутнице – любовнице, видимо, – что изредка в космические корабли врезаются метеориты. В этих случаях нередки летальные исходы, иногда гибнет вся команда. Однако, произошедшее на столкновение с метеоритом не походило: объявлений по громкой связи не делали, противопожарная сирена не выла, – так что Анечка помаленьку успокоилась.

Тут она выглянула в иллюминатор и обомлела. Совсем рядом с их большим космическим кораблем проплывал маленький космический корабль – вроде бы в противоположном направлении. В иллюминаторах виднелись человеческие головы – ей показалось, что мелькнула знакомая проплешина. Потом маленький корабль уплыл, освободив место сияющим звездам.

Долгое время Анечка сидела в темноте, потом задремала, а когда проснулась, поняла, что проголодалась. Выстрелов не слышалось, и она выглянула в коридор. Там тоже никого не было, но вьющийся под ногами Мохнатик воспользовался моментом и выскользнул в темноту.

Анечка не стала за ним гоняться, лишь попросила:

– Возвращайся к мамочке поскорее.

Потом она любовалась звездами в иллюминаторе и ждала, когда объявят об ужине – или завтраке, потому что окончательно запуталась во времени суток, – но так и не дождалась. Тогда Анечка нащупала в тумбочке фонарь, зажгла его и отправилась на поиски Мохнатика.

В коридоре было темно и страшно. Луч фонаря выхватывал двери, некоторые из которых оказались распахнуты. Но Анечка не заглядывала внутрь, а продолжала путь в направлении столовой, где, как надеялась, найдется чем перекусить. Если повезет, отыщется и сбежавший Мохнатик.

Желтый луч скользнул по опрокинутому навзничь телу. Анечка начала визжать, но, видя, что лежащий не двигается, прекратила. Свет давал искаженные очертания, тем не менее Анечка опознала черты лица: это был заходивший в ее каюту Джори. По форменной рубашке, в области живота, расползалось темное пятно. В правой руке мертвец сжимал оружие – кажется, оно называлось бластером.

Анечка обошла страшную находку по стеночке и продолжила путь.

Впереди затопали приближающиеся шаги, и прямо на Анечку выскочил мясистый человек – из пассажиров, – прижимавший к себе бумажные пакеты со снедью. Увидев возникшую на пути Анечку, мясистый пассажир оскалился и крепче ухватился за пакеты – все же подвинулся в проходе плечом, чтобы не врезаться, после чего скрылся в коридорных извивах. Грохотание шагов затихло. Анечка осталась ни жива ни мертва.

Подумав, она свернула в сторону, противоположную столовой. Мохнатик не обязательно там: он выбежал по делам, следовательно, нужно искать в уголках потемнее.

Подсвечивая фонарем, Анечка долго бродила по гулкому неосвещенному кораблю, пока не вышла к рубке управления, в которую раньше не заходила. Проход в рубку, обычно запертый, был сейчас нараспашку. Закрыться дверям мешали два трупа, сцепившиеся в непримиримой борьбе, словно еще продолжающейся.

Анечка переступила через покойных и очутилась в зале, заставленной разнообразным космическим оборудованием, какого никогда не видела – даже не подозревала, что такое существует. Там-то, к вящей радости, и обнаружился Мохнатик. Он сидел на вскрытой панели металлического ящика и – серебристыми зубками – перепаивал компьютерную плату, время от времени откусывая лишнее коготками-клещиками.

Вид у Мохнатика был такой деловой и неподражаемый, что Анечка умилилась.