У двуногих вечно что-нибудь случается, даже если и хорошее, то радости мало. Хоть бы раз задумались, что им действительно надо.
Нет!
Вместо этого кошкам приходит на ум, что людям нравятся хлопоты, даже если они надрываются, ругаются, вроде как спорят.
Спрашивается, кого кота лысого поперли Удачу на прививку?
Как она рассказывала, там пахло смертью, Уча сильно боялась. Появилось новое слово в Няшином лексиконе – ветеринарка. Значит, как услышишь это слово из уст двуногих, так и прячься, хоть в шкаф, хоть под ванну. Даже если они только подумают об этом!
Авось передумают…
Утро началось с истошного вопля Удачи, ее рвало фонтаном, она пятилась, бедняжка не знала, куда спрятаться от такого извержения. Все кошки притихли, двуногие всполошились, схватили ее в охапку и увезли.
Опять в ветеринарку… Но как оказалось, уже в другую. Там-то им и сказали, что поймали вирусняк, тот самый, от которого делали прививку. А, возможно, прививка и спровоцировала на фоне стресса. Кошечка-то реактивная, стартует без предупреждения.
Мама сокрушалась, ведь у нее по графику предстояло всем поставить очередную плановую прививку. Все кошки вздохнули с облегчением, сами догадались, что прививок больше не будет. Удача, накаченная витаминами, наконец-то расслабленно дремала, не ворчала, не бузила.
На следующий день царь-кошка Милли была записана на удаление зубных камней, сделали всё классно и под наркозом, потом взбодрили капельницей и кислородной камерой. Домой приехала, как молоденькая, озиралась, словно не узнавала всех. Кайфовый наркоз словила царь-кошка.
Каждый новый день приносил сюрприз, Бася культурно сплюнула пенистый сгусток желчи и уткнулась лбом в стену, вечером уже двоих повез сынок двуногой на капельницы.
Еще одно страшное слово пришло в наш дом – эпидемия. А вирус не так-то и просто выговорить… Панлейкопения – вирусная болезнь кошек.
Следующей в ночь залихорадило Марусёночку, полосатик носилась чуть не по потолку, часто дышала, высунув язык, выпучив шальные глаза, шарахалась, пока не забилась в коробку в шкафу.
Тут началась паника у людей, Марусёнку еле вырвали из коробки, потом догадались, что яркий свет ей тоже причиняет боль.
С Марусёночкой вернулись к утру, кошка живая, люди никакие, а Няше уже стало как-то не по себе. Царь-кошке тоже нездоровилось, а мама не замечала, что та уходит под кровать, к еде не подходит, пока старушка не забилась под ванну, ее не спохватились.
Как говорил врач, одна инфекция не исключает другую…
Если люди пытались сэкономить расходы и Басе спокойно ставили капельницы и дома, то Удача вырвалась, да и катетер из лапы вырвала.
Вот спрашивается, а зачем они начинали эти расходы? Что-то у двуногих не так с головой и расчетами. Плохо жилось?
Такие осуждающие мысли витали в комнате, как запах. Ведь запаха тоже не видно, а он есть!
И такой расклад закончился тем, что только сынок отвез маму с Милли, Удачей и Марусей в мерзкопахнущую ветеринарку и приехал за Няшей и Бусей.
Для профилактики…
Шли бы к лысому коту с этой профилактикой!
Буся с Няшей сидели в одном домике и со страху выходить из него на холодный металлический стол не собирались, словно вросли в пластиковое днище. Но был подвох, у домка снималась крышка, и пока они замирали в ужасе, им вставили в жопки градусники. Буся, конечно, еще больший трус, выдал сорок с половиной градусов, Няша – сорок…
Так начиналась эпидемия. Всю неделю двуногий приезжал с работы, загружали переноски и прокапывали весь кошачий прайд.
Ага! Два курса капельниц! Это же никаких лап не хватит, а они переживают о том, хватит ли денег...
Вот царь-кошке и не хватило лап… в Милли вливают, а из нее выливается с такой же скоростью. Маме говорили, что иногда уже надо отпускать любимых. Мама не соглашалась, но венки у Милли уже лопались от прикосновения иглы.
Мама молча плакала, баюкала хозяйку прайда, как ребенка, и всё твердила, что шестнадцать лет – это мало для домашней кошки… Фенечке было около десяти, но после всех перенесённых инфекций, хоть и вылечили, и в хороших условиях оказалась, но век кошачий укоротился, всего лет пять и прожила в любящем доме.
Непривычно рано проснулась кошачья мамка, у Милли сил не было пошевелиться, с нее текло на мамину подушку. А мама гладила любимую кошку, приговаривая, что мама с тобой. Милли чуть приподняла голову, взглянула огромными голубыми глазами, беззвучно сказала мяу и навсегда успокоилась в маминой ладошке. Мама долго не верила, пока кто-то из двуногих не начал суетиться.
Пустота в доме ощущалась даже кошками, хотя каждая мечтала спать на маминой голове. Маруся долгое время подбиралась всё повыше, но дальше плеча не отважилась укладываться, да и то сбоку, соблюдая иерархию, уступала Басе подушку рядом с маминой. Та приняла это как должное, пела маме песни, трогала лапкой за плечо, но на голову к ней так никто и не пришел. Диван позволял улечься всем вокруг мамы, никак не беспокоя друг друга. Няша и Бусик предпочитали класть голову маме на ноги…
Няша столько наслушалась о деревне и даче, так хотелось узнать, что такое природа, сад-огород, мышки-птички и бабочки-жучки – настоящие игрушки, живые, а не те, с которыми они играют дома… Но получилось так, что мамка никого не повезла на дачу, уехал только папка до глубокой осени.
Мама пропадала на пару-тройку дней, по запаху грибов, ягод, морковки и укропа Няша начала понимать запахи деревни и только сильнее хотелось на волю.
Но не судьба… она так и осталась городской кошкой.
А Бусик трепал морковки с хвостиком, обгрызал корешки укропные и нахваливал, что это очень вкусно. Необычно, да. Это же не сушка, не пакетики KiteKat.
Кстати, от перенесенной хвори котейки страдали спазмами в животиках, у Марусёнки случался дриськот, правда без крови, у Няшки наоборот – не могла разродиться. За дурно пахнущий лоток после Маруси Удача налетала ураганом и затевала побоище. Но полосатик, выброшенная в кусты на парковке, отбилась от овчарок, поэтому двуногий и заметил ее, забрал с собой в машину, полосатик-шпротик отмахивалась и забиралась на самый верх антресолей. Няша была тяжеловата и окладиста для таких маневров, поэтому вновь начала лишь по ночам справлять большую нужду. Терпеть она привыкла и могла сколько угодно.
Бусик после болезни тоже выбирал укромные места, порой так прятался, что мама беспокоилась, думала, что выскочил в подъезд. Перепрыгивать со шкафа на шкаф Няша опасалась, но заметила, как удачно Бусик по одежде забирается на шляпницу, открывает дверцу антресолей, зарывается в одежду. Только по тому, что свитера свалены на пол, мама находила проказника. Но не ругала. Няше тоже нравилось, как шуршит одежда под когтями, перебраться на антресоли ей не удавалась, а вот развалиться на шляпах и шарфах – куча удовольствия. Главное, чтобы куча шапок и перчаток вниз не упала, а то быстро найдет и заставит есть.
Это игра такая, мама любит искать деточек и так искренне волнуется. Ну, вот вроде все коточки в осиротевшем прайде уже взрослые, но всё равно, как маленькие, хотят почувствовать подтверждение, что их любят, найдут, снимут с высоты, возьмут на руки, побаюкают. И чувство мамкиной радости укутывает теплее одеяла, лечит и успокаивает… и не надо болючих-щипучих уколов.
Никакого китикета, ешь диету, каждый из своей миски. Вам любая кошка скажет, что только дурак жрет из своей миски, ведь в чужой всегда вкусней, а своя никуда не денется. Но, впрочем, если маме нравится в это играть, то прайд, оставшийся без хозяйки, играл с мамой в а ну-ка, отними…
По сути, надо бы Бусику возглавить прайд, но он привык быть в подчинении, как скажет Милли, предпочитал, чтобы его котовскую избранность не трогали по пустякам. Болезнь поубавила амбиций и Марусеньке, и Удаче, оставалась только Бася – львиное сердце, всегда спокойная и уравновешенная. Бася не раз убеждала Няшу, что она вообще-то сиамский метис, просто люди сами ничего не понимают в скрещивании и выведении новых пород. Да и габариты Няши под стать незабвенной Милли, чтобы быть до сих пор трусливой и не ставить на место шебутную Удачу. Лоток общий и большой, нечего таиться и, крадучись, справлять естественные дела лишь по ночам. Няша была благодарна Басе, что та нагнетала в нее уверенность и не считала ее неполноценной. А еще Бася умела считывать, что беспокоит двуногих. Ведь люди – существа суетливые, в голове у них тарарам, поэтому их надо умурлыкивать…
Вот лежала бы мама с книжкой, как обычно, не повезла бы Удачу на эту поганую прививку, никакой дряни они бы не подхватили, все были бы живы и гуляли по саду, ловили бабочек и мышей.
Тут и Марусенька поделилась, что она там и ужей брала, и гадюку загрызла, не говоря о птичках. И так котик соседский за ней хвостом ходил, всё ждал течки, а в него были Феня и Зося влюблены… Такой вот герой-любовник на всю деревню. Ну, пожалуй, как тот бандит одноглазый на заводе.
И что в нём может быть привлекательного?
На что Бася с Марусенькой только фыркнули.
Няша повела носом, чихнула, потом осознала, ведь она тоже умеет считывать помыслы мамы, когда та еще только вспомнит, что пора давать лекарство. И кому такая процедура светит, тот кошак уже сваливает играть с ней в прятки. Она чувствовала, что в головах двуногих какая-то сумятица бестолковых планов. И ничем хорошим для них эти задумки не обернутся.
Так и вышло…