Пытаясь подняться на непокоренный ранее гребень одной горы в Испании, альпинист Игорь Насыров, поскользнувшись, упал с крутого склона вниз. Оглушенный резким ударом о лед, Игорь медленно приходил в себя. Голова гудела, все тело ломило, но, к счастью, серьезных переломов у себя он не чувствовал. Вокруг царила полная тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в карликовых соснах, цепляющихся за склоны долины. Они представляли собой почти идеальный круг диаметром примерно два километра, окруженный такими отвесными стенами, что, казалось, уходящими прямо в небо. Солнце уже клонилось к закату, пробиваясь сквозь узкую щель между скалами, и окрашивало долину в темно багровые и фиолетовые тона.
Снег, на который Игорь приземлился, оказался неожиданно рыхлым, словно пух. Это его удивило, ведь наверху лежал плотный, укатанный пласт. Долина же представляла собой иную картину: мягкий, глубокий и совершенно белый снег покрывал дно, лишь кое-где проступали темные проталины. Воздух был необычайно прохладен и чист, пахло хвоей и чем-то сладковатым, аромат был незнакомым, напоминающим одновременно лекарственные травы и мед.
Игорь осмотрелся. По центру долины протекал небольшой ручей с кристально чистой водой с едва заметным голубым отливом. Берега ручья были свободны от снега, их покрывали необычные ярко-синие цветы с лепестками, похожими на крылья экзотических бабочек. Они и источали тот самый сладкий аромат, который чувствовался с того момента, когда Игорь так неудачно здесь приземлился. Возле ручья росли также кусты с темно-зелеными листьями, за которыми виднелось небольшое озеро с водой, казавшейся совершенно черной, как будто маслянистой.
Чувство изолированности здесь давило на Игоря. Он осознал, что оказался в ловушке, в странном и абсолютно замкнутом мире. Подняться наверх по обледенелым склонам было безумием, а других путей из долины он пока не видел. Надежда была только на то, чтобы найти здесь что-то, что сможет помочь ему выжить: еду, пригодную для питья воду и временное убежище.
Альпинист начал спускаться к ручью, с опаской ступая по глубокому снегу. Ботинки его проваливались, он ощущал прохладу снега на ногах. У ручья Игорь нашел несколько плоских камней, из которых ему удалось соорудить себе некое подобие временного убежища от ночного холода. Собрав немного сухой травы и веток, Игорь развел небольшой костер, используя в качестве трута мох, найденный на тощем стволике одной из карликовых сосен. Огонь с трудом разгорелся, согревая замерзшие руки и отгоняя быстро наступающую ночную тьму.
Пока костер трещал, Игорь стал размышлять о своем положении. Он был опытным альпинистом, но никакой профессионализм не мог подготовить его к такой ситуации. Неожиданно он увидел, что растущие возле ручья цветы светятся в темноте мягким фиолетовым светом. Это было так невероятно, как и все остальное, что происходило в этой таинственной долине. Понимая, что его ждет непростое выживание в изолированном мире, Игорь, однако, не чувствовал отчаяния, которое охватило его вначале. Теперь, у огня, наблюдая за светящимися цветами и глядя на темное озеро, он ощущал странное спокойствие. Хоть впереди его и ждала неизвестность, он был готов встретиться с ней лицом к лицу.
Наутро Игоря разбудило пение птиц, мелодичное и незнакомое. Сквозь листву неведомых деревьев пробивалось солнце, заливая долину золотистым светом. Вчерашнее уныние смягчилось этой идиллией, но ощущение предстоящих испытаний никуда не исчезло. Выглянув из своего импровизированного убежища, альпинист увидел не то поселение, не то небольшой город, скрытый за мощными скалами от окружающего мира. Дома казались вырезанными в скалах, а некоторые были построены из светло-серого камня и удивительно гармонировали с окружающей природой. Крыши были настолько буйно покрыты зеленью, что казалось, будто город является продолжением самого соснового леса.
К своему удивления Игорь увидел людей, спокойно занимавшихся своими делами: женщины обрабатывали землю на вырубленных в склонах горы террасах, а мужчины что-то мастерили из дерева или металла. Были даже дети, играющие среди домов, одетые в простые одежды из грубой ткани. Лица всех жителей излучали необычное спокойствие и доброжелательность, не похожие на те, которые Игорь ожидал увидеть у людей, живших в таких, казалось бы, суровых условиях.
Один из мужчин заметил Игоря и приблизился. Он был среднего роста, у него были добрые глаза и седеющие волосы, завязанные сзади в пучок. Одетый в одежду из грубого, но качественного льна, мужчина говорил на непонятном языке, лишь из его жестов Игорь понял, что тот приглашает его следовать за ним. Альпинист не знал, чего из всего этого ожидать, но последовал за мужчиной, который привел его в просторный и неожиданно уютный дом, вырубленный в скале. Внутри было очень чисто, Игорь заметил каменный стол, очаг, несколько деревянных скамей и полки с глиняной посудой. В углу стоял сундук, набитый ткаными изделиями. Как Игорь понял позже, это был старейшина поселения, который, благодаря языку жестов, предложил ему еду: неизвестные, но вкусные фрукты, ароматный хлеб и что-то похожее на молочный напиток.
После трапезы, с помощью жестов и рисунков на песке, Игорь узнал историю этого таинственного города. Его жители называли себя «Каменными людьми», и были потомками тех, кто скрывался от жестокого короля Рейвена, который правил в соседней долине. Много поколений назад здесь произошло землетрясение, ставшее для них как спасением, так и проклятием. Оно отрезало их от всего мира, но защитило от преследователей, одновременно изолировав от остальных людей. Каменные люди жили в достатке, возделывали землю и использовали ресурсы, которые давала им долина. У них осталась письменность от их предков, основанная на символах, которые они вырезали на камне, а также своя религия, основанная на силах природы. Они умудрились создать самодостаточную цивилизацию, и удивительно гармонично сосуществовали с окружающей средой. Если во внешнем мире царили войны и жестокость, то в этой долине господствовали мир и спокойствие.
Старейшина, которого звали Баутист, показал Игорю хранилище древних символов, выцарапанных на каменных плитах. Здесь были запечатлены история народа, знания о лечебных травах, о их представлении мира, даже о способах изготовления необычайно прочных металлических сплавов. Игорь понял, что это не просто убежище беглецов, а уникальная цивилизация, сохранившая знания и традиции, приобретенные их предками во внешнем мире. Его удивление сменилось преклонением перед мудростью и силой духа людей, сумевших выжить в полной изоляции и сохранить свою культуру. Но теперь перед ним встал не менее сложный вопрос: стоит ли рассказывать миру об этой цивилизации, что наверняка подвергнет ее опасности?
Но самый неожиданный сюрприз ждал Игоря в конце разговора со старейшиной Баутистом, когда обнаружилось, что все жители поселения слепые, что совершенно не было заметно сначала. Изолированное от всего мира общество процветало на протяжении многих поколений, несмотря на болезнь, поразившую жителей на раннем этапе их существования, в результате которой неожиданно ослепли все новорожденные.
Новость о слепоте жителей до глубины души потрясла Игоря. Только теперь он внимательно присмотрелся к окружающему: ряды аккуратно поставленных глиняных горшков, низкорослые, но плодоносящие деревья, идеально вымощенные улицы совсем не говорили о том, что жители города слепы. Все говорило об обратном: о порядке, продуманности и организации труда. Как же это возможно, чтобы слепое общество смогло достичь такого уровня развития? Старейшина Баутист почувствовал замешательство Игоря и улыбнулся, его изборожденное глубокими морщинами лицо выражало уверенность и спокойствие. Он крепче сжал грубо вырезанную трость, служившую ему опорой.
- Это долгая история, — начал Баутист, его голос был тихим и низким. — Болезнь, поразившая первых поселенцев долины, была ужасна. Она отобрала зрение у всех новорожденных. Их зрячие родители подумали, что это конец и что поселение обречено на вымирание. Но они ошибались.
Баутист поведал гостю о том, что сообщество постепенно приспособилось к новой реальности, разработав сложную систему ориентации, основанную на осязании и звуках. Подраставшие слепые дети научились понимать, что каждая улица имеет уникальное звуковое сопровождение, как шум ветра в одном определенном месте или ритм капающей из каменных желобов воды. Дома строились с учетом этих звуковых ориентиров из тщательно отобранного материала. Для стен использовался гладкий камень, а для дверей - мягкая древесина: все, что хоть как-то помогало слепым людям ориентироваться в своих жилищах. Разработали специальные инструменты, позволяющие невидящим выполнять разнообразную работу: обрабатывать землю или изготавливать керамику.
Особое внимание стали уделять образованию. С раннего возраста детей учили пользоваться слухом, осязанием вкусом и обонянием. Их учили распознавать предметы на ощупь, по эху определять расстояние и улавливать самые тонкие нюансы запахов. Огромную роль в их жизни играла музыка, являясь не только искусством, но и средством общения друг с другом. Система устройства общества была основана на коллективной ответственности и взаимопомощи. Каждый житель общины выполнял свою роль, имел свою специализацию, и, работая вместе, все помогали друг другу. Конкуренции не было, было только взаимопонимание и всеобщая гармония.
Игорь понял, что трагедия в этом изолированном поселении подала его жителям удивительный пример выживания и адаптации. Их не сломила слепота, заставив развить чувства, о которых могут только мечтать зрячие люди. Они создали собственный мир, совершенно не похожий на тот, который они знали до этого.
После смерти последнего зрячего жителя прошли годы и столетия, ставшие эрой беспрецедентного развития необычайных чувств у обитателей долины. Мир, воспринимавшийся сначала через призму цвета и света, впоследствии стал раскрываться для них через сложнейшую симфонию запахов, звуков, едва уловимых колебаний воздуха и восприятия чувств через кожу. Когда-то хаотично разбросанная деревня преобразилась, став хорошо организованным городом. Дома стали строить тесно прилегающими друг к другу, чтобы они образовывали своего рода лабиринт, пронизанный сетью узких улиц, тщательно помеченных различными материалами: мягким мхом, шершавой древесиной или гладким камнем. Каждый перепад высоты и поворот был понятен любому жителю по едва заметным отличительным особенностям под их руками и ногами.
Система передвижения по городу основывалась на сложной системе различных сигналов. С помощью постукивания специальными палочками о камни люди распознавали дома, улицы и общественные места. Детей учили этому языку с раннего возраста, их невероятно чуткие пальцы распознавали мельчайшие вибрации, которые им передавали через землю взрослые. Старейшины и хранители традиций, обладающие уникальным слухом, улавливали малейшие изменения в звуковой палитре и могли почувствовать приближение животного, определить направление ветра или приближение дождя.
Особую революцию пережило сельское хозяйство. Степень созревания плодов определяли путем ощупывания, таким же образом изучали состояние почвы. Вновь выведенные сорта растений имели яркие ароматы, что позволяло легко распознавать различные виды. Охота превратилась в настоящее мастерство, где ключевую роль играли обоняние и слух. Шелест листьев, звуки шагов добычи, легкий запах крови указывали охотникам на местоположение животных, которым, в свою очередь, пришлось адаптироваться к новому миру, развивая более острые чувства.
Люди обменивались информацией, постоянно касаясь друг друга, разработав целую серию знаков. Нежные поглаживания означали поддержку, сильные предупреждали об опасности. Таким же образом передавались и рассказы, не только словами, но и через прикосновения, создав неповторимую культуру, доступную лишь умеющим ее понимать. Так как музыка оказалась лишенной визуальных образов, театральная культура достигла невероятного уровня выразительности. На основе необычайных эмоций звуки и ритмы создавали картины, сплетаясь в сложные узоры, недоступные зрячим.
Таким образом, в новых формах развилось все искусство. Скульптуры создавались из глины, камня и дерева и стали главным видом изобразительного искусства. Характерные своими рельефными поверхностями, разнообразием фактур и температурой материала, они создавали невероятные картины, понятные только тем, кто общался с миром с помощью осязания. Появились даже "поющие скульптуры", создаваемые из камней и металла и издающие уникальные звуки при прикосновении, постукивании или взаимодействии с ветром.
Основанная на чувственном опыте, родилась философия, лишенная иллюзий, которые приносит зрение, отчего понимание мира стало более многогранным и глубоким. Жители Долины Слепых поняли, что их недуг не является недостатком, а возможностью для развития более тонких чувств, позволяющих ощутить глубину бытия полнее и глубже. Их развитие стало свидетельством того, что человеческие возможности могут быть безграничными, а их приспособляемость является ключом к процветанию и выживанию в любых условиях. Они доказали, что не только глазами может быть познан мир, но и сердцем.
Игорь, щурившись от рассеянного, неяркого света, проникавшего сквозь редкую крону карликовых деревьев, слушал рассказ старейшины Баутиста и оглядывал город. Плотно прижатые друг к другу низкие дома напоминали спящих животных, укрывающихся от непогоды. Самым странным и непривычным было отсутствие окон. Вместо ожидаемых стекол виднелись лишь гладкие, словно отполированные, каменные поверхности. Тропинки, вьющиеся между домами были выложены аккуратными, словно выточенными, камнями, образуя лабиринт, в котором непривычному путнику легко было заблудиться. Воздух, наполненный тишиной, тревожил только шорох листьев и едва уловимый шелест, похожий на шепот множества голосов.
Альпинист сделал осторожный шаг и ощутил под ногами твердость камня. Тишина была пугающе необычной, без привычных отзвуков повседневной жизни. Не слышались крики детей, лай собак и разговоры взрослых. Только этот шелест, к которому Игорь прислушивался, пытаясь понять его природу. Был ли это ветер, играющий в листве сосен, окружающих поселение, но было в этом шепоте нечто… иное, будто это был непонятный язык, ощущаемый лишь кожей, словно вибрация воздуха.
Он медленно пошёл вдоль одной из тропинок, чувствуя, как шаги эхом отдаются от каменных стен домов, отчего ощущение изоляции и уединенности еще больше усиливалось. Вскоре он увидел людей, медленно передвигающихся по тропинкам. Они шли, иногда останавливаясь и ощупывая руками стены домов, но лица их были лишенными обычного человеческого выражения, неестественно спокойными, будто они находились в состоянии созерцания чего-то, находящегося внутри них.
Игорь вдруг вспомнил пословицу «В стране слепых и одноглазый - король» и понял, что она является горькой правой, а не просто ироничным замечанием. В этом мире слепых его зрение, действительно, давало ему большое превосходство. Но эта мысль быстро сменилась глубоким сочувствием. Эти лишенные дара зрения люди создали свой собственный, удивительный и гармоничный мир, где осязание и звук заменяли им зрение. Он приблизился к одному человеку, и тот сразу остановился, повернул голову в сторону Игоря, почувствовав его движение, и протянул руку, словно желая ощутить пространство вокруг себя. Игорь остановился, не зная, что делать дальше. Он мог бы заявить о своем превосходстве, воспользовавшись своим преимуществом, но что-то остановило его.
Вместо этого, он медленно протянул свою руку человеку, который осторожно коснулся его пальцев, изучая их на свой манер. Затем взял гостя за руку и повел его по тропинке, будто приглашая Игоря в свой мир, построенный на особых ощущениях, на ином восприятии реальности, незнакомом пришельцам. Игорь понял, что его королевство должно означать не власть, а понимание, не господство, а помощь, что истинное богатство заключается в способности видеть мир сердцем, а не глазами. Шепот вокруг больше не казался ему пугающим, а завораживал его, как красивая музыка, недоступная обычному слуху.
Игорь решил, что может попробовать научить слепых людей, если не управлять ими, как король, но у жителей деревни не было понятия зрения, и они не поняли его попыток объяснить им, как работает это пятое чувство. Он стал размахивать руками, пытаясь изобразить луну, солнце и звёзды. Его жесты были экспрессивными, широкими, но для жителей Долины Слепых они были лишь беспорядочной пляской. Эти люди поколениями обитавшие здесь в изоляции и никогда не видели дневного света. Их мир был миром запахов, звуков, прикосновений и тепловых ощущений. Игорю казалось, что он прибыл сюда с благими намерениями, хоть и волей случая, но чувствовал себя всё более бессильным.
Он попытался объяснить им сначала, что такое цвет:
- Представьте себе, - сказал он, - что красный цвет означает жар огня, а синий – холод ледяной воды.
Но его метафоры были непонятны слепым жителям долины. Они знали, что такое жар и холод, но никогда не связывали эти ощущения с таким абстрактным понятием, как цвет. Тогда Игорь попытался объяснить зрение как ощущение света. Он зажег свечу и стал медленно водить ею перед лицом одного из жителей, стараясь дать ему почувствовать, как меняется освещённость и интенсивность восприятия тепла. Мужчина попробовал прикоснуться к пламени пальцем, но отдернул руку, вскрикнув от боли. «Это тепло, – лишь прошептал он, так как это ощущение было ему знакомо, – сильное, жгучее тепло».
Для Игоря это стало окончательным провалом. Он понял, что его попытки были ошибочны, что ему не удастся объяснить слепым зрение через аналогии с другими чувствами. Зрение не является просто усилением ощущений, это совершенно иная система восприятия, и для тех, кто ее никогда не испытывал, она непостижима. Его «царствование» над слепыми рухнуло, так как было основанное на иллюзии превосходства.
Тогда Игорь решил поменять свою стратегию и вместо того, чтобы учить слепых видеть, он стал учиться у них. Будучи зрячим, он захотел научился ориентироваться в городе по звукам, чтобы определять расстояние по эху, ощущать малейшие колебания воздуха и различать неуловимые запахи. Попавший случайно в этот мир альпинист понял, что их жизнь, хотя и лишенная света, была богата и многогранна. Их чувства, до невероятной степени обостренные, компенсировали отсутствие зрения. Игорь научился понимать новый для него язык, основанный на ощущениях и звуках, постепенно становясь частью их общества, но не как правитель, а как полноправный житель города. Он понял, что его зрение, как пятое чувство, которое он хотел им объяснить, не является показателем превосходства, а другим способом восприятия мира, уникальным и прекрасным, как и те чувства, которыми владели обитатели Долины Слепых.
Все же немного разочарованный, Игорь не находил себе места, но жители Долины Слепых успокаивали его, и он неохотно принял их образ жизни и обычаи, потому что возвращение в его мир все равно казалось ему невозможным. Ему поручили работать вместе с жителем города по имени Хайме, так как работа была главной обязанностью каждого члена общины. Хайме был стар, с лицом, изрытым глубокими морщинами, словно карта горной местности, и глазами цвета расплавленного олова. Но он оказался опытным земледельцем. Ему принадлежал участок, спрятанный в холмах, окружавших Долину Слепых, оказавшийся настоящим оазисом среди каменистой пустыни. Привыкший к комфорту и городской суете Игорь сначала чувствовал себя неловко, неумело управлялся с мотыгой и не понимал всех тонкостей полива. Его руки привыкли лишь к клавиатуре компьютера и болели от непривычной нагрузки, спина ныла, а палящее безжалостно солнце быстро высушило его кожу.
Но Хайме был терпелив с ним. Он потихоньку учил Игоря правильно взрыхлять почву, объясняя, как определять влажность земли, как не повредить корни растений и как распознать первые признаки болезни у рассады. Он делился с ним своими знаниями так, словно передавал древнее священное наследие, рассказывая шепотом о свойствах каждого растения, о тайнах плодородия земли и о том, как слиться с природой, став её неотъемлемой частью. Игорь, вначале не придавая значения всем наставлениям, постепенно начал осознавать мудрость старика. Работа успокаивала его душу, вытесняя привычки прежней жизни. Он ощущал, сам тому удивляясь, как уходит напряжение, оставляя место спокойствию и удовлетворению от результатов его труда.
Вечера они проводили за беседами у костра. К Игорю и Хайме присоединялись другие жители Долины Слепых. Лишенные зрения и обладающие острым слухом, они имели невероятные способности воспринимать мир через ощущения. Многие рассказывали Игорю легенды о своих предках, о тайнах их Долины, о том, как они приспособились к жизни здесь без зрения и света. Их голоса были такие мягкие и спокойные, а их истории были такие удивительные, что воображение Игоря рисовало ему невероятно живописные картины, хотя он никогда и ничего не видел из того, о чём они рассказывали.
Игорь узнал о чудесных свойствах трав, лечивших любые болезни, о подземных озерах и реках, питающих эту землю, о странных звуках, которые иногда доносились из глубин Долины и были музыкой для слепых. Однажды он и сам услышал их, и они показались Игорю необыкновенно загадочными и немного пугающими. Постепенно парень стал видеть мир глазами обитателей Долины и чувствовать его по-другому. Он научился ориентироваться по запахам и звукам, ощущать землю, не глядя под ноги, и ему уже стало казаться, что зрение не является таким необходимым чувством. Он даже научился различать растения на ощупь, как это делал Хайме.
Иногда, в ночной тишине, когда среди камней шептал ветер, Игорь вспоминал свою прежнюю жизнь, мир ярких красок и безграничных возможностей. Но эти воспоминания, к его удивлению, были тусклыми, словно старые, поблекшие от времени фотографии. Он вдруг осознал, что Долина Слепых стала его вторым домом, а Хайме – его другом и учителем. Возвращение в его прежний мир раньше было его единственной целью, а сейчас приобрело совершенно иной смысл. Игорь уже не жаждал уйти отсюда. Ему нравилось жить в гармонии с самим собой и природой в мире, лишенном света для его обитателей, а для него полном других замечательных ощущений.
Игоря привлекла младшая дочь Хайме, Абаль. Молодые люди вскоре полюбили друг друга, и, завоевав ее доверие, Игорь осторожно решил попытаться объяснить ей зрение. Абаль, однако, просто отвергла это как выдумку. Они сидели на низком каменном выступе, утопающем в зелени сада, Игорь нервно теребил край рубахи. Абаль, склонившись над обработкой грубой ткани, казалась воплощением беззаботной юности. Тонкие пальцы девушки, ловкие и быстрые, легко перемещались по канве, размягчая край туники. Игорь пытался подобрать нужные слова, чтобы начать свои объяснения.
- Помнишь, Абаль, как мы гуляли по лесу, и ты сказала, что почувствовала белку, прыгающую с ветки на ветку? Я же ее видел, понимаешь? Но... мне показалось, что я увидел ещё кое-что. Это был мягкий свет, будто сияющий вокруг неё, почти невесомый, настолько он был тонкий. Это именно то, что чувствуете вы? Для вас это не просто белка, а часть чего-то большего?
Абаль улыбнулась, не отрываясь от работы.
- Игорь, ты наслушался слишком много старинных историй Хайме. Его рассказы о «сияющем внутри нас» или «пении душевных струн» звучат как сказки. Когда я чувствую белку, шум листьев или тепло солнца, это именно то, что я чувствую, вот и всё. Никакого «сияния» я не замечаю.
Голос ее был спокоен, но Игорь уловил в нём легкое нетерпение. Он понимал, что Абаль не просто не верит, но начинает уставать от настойчивости возлюбленного. Тогда Игорь попытался сменить тактику.
- Абаль, представь, что ты чувствуешь цветы, их форму, ощущаешь их аромат. Но представь также, если бы ты могла «видеть»… прости, чувствовать, как их жизненная энергия протекает сквозь лепестки? Чувствовать, как они поглощают солнечное тепло и превращают его в красоту?
Абаль положила ткань на колени и рассмеялась.
- Игорь, но это же только метафора. Пусть красивая, но метафора. Я знаю, что в растениях происходят сложные процессы, но мы не чувствуем никаких «потоков энергии».
Он заглянул ей в глаза, и там читалось нетерпение и даже некоторое сочувствие. Игорь вздохнул, понимая, что прямое объяснение не сработало. К ней нужен был другой подход.
- Абаль, помнишь, мы слушали пение птиц? Ты сказала, что слышала их песни и ещё нечто... вибрацию, пронизывающую весь лес. Ты объяснила, что для вас это резонанс жизни, гармония всего сущего.
Игорь встал и подошёл к розовому кусту, который рос рядом.
- Потрогай эту розу. Каким образом ты чувствуешь её красоту? Я вижу это глазами: её красоту, связь со всем миром, выраженную в энергетическом обмене, невидимые нити, соединяющие её с остальными растениями, с небом и землёй.
Он вернулся к Абаль и положил ей руку на плечо.
- Поверь мне, это не выдумка. Просто вы не можете видеть так, как вижу я.
Он помолчал, глядя в ее глаза, надеясь, что сейчас она поймет хотя бы искру того, что он пытался ей объяснить. Но в глазах девушки было только замешательство и нетерпение.
Абаль молчала, ее лицо, на котором обычно сияла улыбка, сейчас было застывшим в маске непонимания, боли и испуга. Игорь был в отчаянии. Слепые старейшины во главе с Баутистом сидели в кругу на выбеленных солнцем камнях, тихо переговариваясь, их голоса сливались в неразборчивый хор. Они стали бояться Игоря и его странной одержимости объяснить нечто им непонятное, его жажды показать им другой мир, который они никогда не знали и не могли себе представить. Врач поселения, Балдомер, толстый мужчина с желтыми белками глаз, стоял рядом со старейшинами, поглаживая свой длинный халат. Он с большой ответственностью готовился объявить Игорю приговор Совета. Его слова услышала и Абаль, они, словно тупые ножи, врезались в ее сердце.
- Его глаза переполнены, — проговорил он, указывая на Игоря толстым пальцем, — здоровый, полноценный человек не может так чувствовать! Его мозг находится в постоянном напряжении, если мы не вмешаемся, он потеряет рассудок!
Игорь невероятным усилием сдерживал себя, но вдруг рассмеялся, его пронзительный смех разорвал тишину деревни. Страх вызвал этот смех, переросший в рыдания, слезы стекали по его щекам, когда он упал на колени перед Абаль, и его плечи сотрясались от рыданий.
- Абаль, ты веришь им? Веришь этим слепым мясникам? — выдохнул Игорь, и его голос стал хриплым от боли.
Но Абаль не ответила, ее полный отчаяния взгляд был пустым. Она любила Игоря, но ее сковывал страх перед неведомым, перед внушенным ей старейшинами и врачом, он буквально парализовал ее. Внезапно из толпы выступила племянница одного из старейшин, Лиана, молодая женщина, известная в городе своей независимостью и смелостью. Ее голос дрожал, но все же выражал осуждение. Она выкрикнула:
- Прекратите! Игорь не болен! Просто он… другой. Он чувствует мир иначе, не так, как мы. Разве это преступление? Это не повод лишать его глаз, а, значит, и его души?
Ее слова разрезали напряженную тишину и повисли в воздухе. Старейшины зашептались, и их уверенность начала угасать. Голос Лианы набирал силу, и она продолжила:
- Я знаю, что Игорь пытался помогать нашим людям. Он лечил травами, как его научил Хайме, он находил потерявшихся животных. Он говорит, что обладает «зрением», что ж, это его дар, а не болезнь! А Абаль… она имеет право любить, кого хочет!
В воздухе снова повисла напряженная тишина. Вдруг Абаль пробудилась от оцепенения, подошла к Игорю, взяла его за руку, и ее взгляд, полный решимости и любви, встретился с его взглядом.
- Нет, я не позволю покалечить тебя, — прошептала она, ее голос прозвучал тихо, но твердо и уверенно.
Несколько молодых людей поддержали Лиану и Абаль, их поддержка была хоть и немногочисленной, но ощутимой. Врач понял, что его власть рушится, отступил, и его лицо побледнело. Старейшины тоже молчали. Хоть судьба Игоря и оставалась пока неопределенной, но в тишине, наполненной надеждой, промелькнула искра бунта, свободы, в которой так привыкла жить эта застывшая в своих устоявшихся представлениях община.
Рассвет едва окрасил в нежные розовые тона вершины гор, когда одетый в штаны и тонкую рубаху Игорь, тихонько выбрался из своей хижины. Утренний воздух вызвав дрожь, бросив в его лицо холодную свежесть. Он не взял с собой ни воды, ни пищи, у него не было даже палки, когда он решил покинуть Долину Слепых. Единственным ориентиром ему служила вера в то, что жизнь за горами еще ждёт его, что он сумеет освободиться от тьмы недоверия и непонимания.
Сначала он шел неуверенными шагами, каждый камень под ногами грозил неожиданностью: слишком долго его сдерживала уверенность, что отсюда нет выхода. Привыкшие к полумраку глаза Игоря, хоть и видели, но с трудом различали очертания окружающих предметов в едва зарождающемся утреннем свете. Он шел по едва заметной тропинке, скрытой зарослями терновника, который цеплялся за его одежду и оставлял царапины на коже. Но Игорь не чувствовал боли, так как острая жажда свободы заглушала все остальные ощущения.
Подъем оказался еще круче и изнурительнее, чем ожидал Игорь, который падал, из последних сил цеплялся за камни, но упорно двигался вперед. Его когда-то натренированные пальцы опытного альпиниста помогали ему подниматься все выше и выше. Теперь время потеряло свой смысл. Игорь двигался по инстинкту, им двигало только желание поскорей оказаться за пределами этой угнетающей долины.
К полудню солнце оказалось почти в зените, и жара стала невыносимой. Горло его пересохло, а язык прилип к нёбу. Прислонившись к скале, Игорь пытался перевести дыхание. В мыслях его вставала Абаль, ее голос, лицо, ее нежные руки. Эти мысли отнимали у него силы продолжать путь, но он представлял, как вернется за ней, увезет ее в свой мир, как они вместе найдут счастье вне этих мрачных гор.
Когда солнце начинало уже садиться, Игорь наткнулся на небольшую пещеру. Здесь было темно и сыро, но это было хоть какое-то укрытие от ночного холода и ветра. Он провел ночь в этой пещере, дрожа от влаги и страдая от голода. У него болело все тело от тяжелого подъема, но дух его не был сломлен.
Игорь продолжил свой подъем на следующее утро. Вдалеке он услышал шум воды и, надеясь найти источник, пошел на этот звук, увидев небольшой ручей, спускавшийся с гор. Только после того, как Игорь напился воды, он почувствовал, как жизнь возвращается в его измученное тело.
Вскоре путешественник увидел свою долгожданную цель – узкий проход между горами, заросший непроходимым кустарником, но все же это был проход. Сквозь него просачивался свет, тот, другой, отличающийся от тусклого света долины. С новыми силами Игорь пополз к нему, предчувствуя долгожданную свободу. Он пробрался через проход, и перед ним открылся вид на широкую местность, освещенную солнцем. Его бегство увенчалось успехом, и Игорь был свободен.
В этот момент земля задрожала под ногами Игоря, послышался низкий гул, похожий на рык пробуждающегося зверя, который нарастал с каждой секундой. Щель, в которую он только что пролез, вначале едва заметная, на глазах превращалась в зияющую пропасть, пока из нее не начали уже сыпаться камни размером с человеческую голову. Обвал поднял пыль, застилающую солнце, и без того мрачный свет внизу окрасился в жуткий багрянец. Игорь услышал крики, доносившиеся из долины, приглушенные расстоянием. Это был чистый ужас, неподдельный и пронзительный, как стоны умирающего.
Спускаться было несколько легче, и среди всего этого кошмара, сотрясающего землю, Игорь вернулся в Долину Слепых и разыскал Абаль. Сжимая ее руку, он бежал, не оглядываясь. Сердце колотилось в груди, похожее на безумного дятла, но страх за любимую и свою собственную жизнь приглушал творившийся вокруг ужас. Абаль доверяла ему слепо, так как ничего другого ей не оставалось, кроме как погибнуть вместе со своими соотечественниками. Она бежала рядом с Игорем, ее невероятно хрупкая рука в его ладони казалась парню бесценным сокровищем. Он чувствовал ее напряжение и страх, ее немое отчаяние, которое передавалось ему через каждый ее дрожащий мускул.
После землетрясения на долину с ревом обрушился оползень, с силой, способной смести горы с лица земли. Каменистая почва вздымалась и оседала, ломались деревья, исчезая под потоком щебня и грязи, словно спички под натиском урагана. Отчаянно удерживая Абаль за руку, Игорь пробирался сквозь хаос, больно ударяясь всем телом о скалы, одежда молодых людей рвалась, но они держались, стараясь не потерять друг друга.
За их спинами оставалась полоса разрушения, похожая на след гигантской змеи. Еще несколько минут назад казавшиеся тихими убежищами дома превратились в развалины, засыпанные камнями и землей. Звуки криков и стонов заглушались грохотом обвала, но в ушах Игоря они звучали, как глубокая вибрация земли, проникающая в самую суть его существа.
Они поднялись из долины наверх чуть живыми. Игорь остановился и оглянулся назад только тогда, когда оползень уже не двигался, оставив край своих разрушений всего в нескольких метрах от них. Упав без сил, Абаль лежала у его ног, мертвецки бледная, но живая. Игорь обнял девушку, прижав к себе так сильно, как мог, чувствуя слабое биение ее сердца под его рукой. Очнувшись, Абаль заплакала, но не от боли и ужаса, а от осознания того, что они чудом остались в живых. Она прошептала имя возлюбленного, он едва расслышал е голос, но в нем звучала бесконечная любовь и благодарность. Игорь понял, что в этой адской стихии она потеряла не только дом, но и всю свою прошлую жизнь. Но он спас Абаль, и это было самым главным. Теперь перед ними стояла неизвестная судьба, которую они были готовы встретить вместе, держась за руки. Они были как два ростка, пробившиеся сквозь землю после ужасающего обвала.