Женька опаздывал в институт. Да и погода не радовала: поднялся ветер, небо затянуло тучами, распахнулось окно в кухне, ворвавшийся воздух с мелкой изморосью поднял лёгкую занавеску, стараясь забросить её на холодильник. Женька пробормотал нечто недоброжелательное в адрес ветра и бросился закрывать окно, подумав заодно: «Надо взять зонт». Он поймал-таки занавеску одной рукой, другой собрался было закрыть распахнувшуюся створку окна, но замер. На подоконнике сидел голубь.
- Только тебя ещё здесь не хватало, приятель, - сказал ему Женька, - а ну, кыш отсюда.
Голубь не только не вылетел, но сделал попытку пробраться внутрь. Чтобы помешать ему, Женька снова отпустил занавеску, та залетала по кухне, он её снова поймал, закрыл окно, собрался уже вздохнуть с облегчением, но тут увидел, что голубь разгуливает по полу. Он подклёвывал крошки, упавшие во время завтрака, и казалось, совсем не боялся присутствия рядом человеческого существа.
- Да что б тебя, - пробормотал Женька, - ну всё, на первую пару уже опоздал!
Он заткнул занавеску за батарею, чтобы снова открыть окно и выпустить голубя, но в этот момент увидел высунувшегося из окна, расположенного рядом, мужчину. Их дом имел форму буквы «Г», квартира, где жил Женька с родителями, была угловая, а соседняя с ними квартира относилась к другому подъезду. Въехали они сюда недавно, поэтому всех соседей ещё не знали. Мужчине на вид было лет пятьдесят с хорошим хвостиком, в бородке клинышком проглядывало изрядное количество седины, мускулы под фланелевой рубашкой в клетку говорили о том, что дядя в молодости не слыл хиляком. Он высунулся из окна почти наполовину и оглядывал карниз внизу и козырёк наверху под крышей, крутя головой. Тут он увидел Женьку, сделал ему извиняющийся жест рукой и скрылся в своём окне.
Парень оглянулся на голубя, который спокойно промышлял под столом, обнаружив, что там гораздо больше крошек, чем на середине кухни. Он казался почти ручным, и тут Женьку осенило: не его ли искал дядька из соседнего подъезда? Должно быть, это и вправду ручной голубь, окно того мужчины распахнулось так же, как и Женькино, вот птичка и упорхнула. Тогда он решил сменить тактику. «Надо поймать его и отдать тому дядьке», - подумал Женька и заглянул под стол.
Голубь повернулся и уставился на него. Только тут парень увидел, что птица какая-то необычная. Глаза его казались несколько больше, чем у нормальных голубей, зрачок был не круглый, а продолговатый. «Экзотическая порода», - решил Женька. Он присел на корточки и осторожно протянул руку. Голубь посмотрел на руку, потом снова на Женьку, подошёл и легонько клюнул его в палец. Такое поведение птицы казалось очень странным, и вообще этот голубь был необычным. У него даже окрас был не как у других уличных голубей, не серый, а трёхцветный: рыжими, белыми и чёрными пятнами. Под столом было темно, и Женьке захотелось выманить птицу на свет, чтобы получше рассмотреть.
Он взял небольшой кусочек хлеба, раскрошил его на середине кухни и отошёл. Голубь вышел из-под стола и принялся спокойно клевать крошки. Женька снова осторожно присел на корточки и принялся разглядывать птицу. Голубь делал необычные движения головой, не так, как клюют все птицы, долбя клювом по полу, а плавно опуская голову, захватывая крошку, слегка поднимая клюв и посылая пищу внутрь. Его голова тоже казалась больше обычной, покрытая густым пухом, что делало его мордочку весьма симпатичной. «Молодой ещё, совсем птенец, - подумал Женька, - вот потому и не боится, ручной и неопытный». Ему захотелось дотронуться до птицы, он осторожно протянул руку и погладил голубя. И тут же отдернул руку, испуганно уставившись на странное создание, разгуливавшее по его кухне.
Рука ожидала ощутить жёсткие перья, потому что на вид перед Женькой была всё же птица. Но это не были перья. Это была шерсть. Оправившись немного от неожиданности, парень задумчиво смотрел на загадочное животное, не зная, что делать дальше. Но кем бы ни было это творение природы, его нужно было вернуть хозяину. Женька боязливо протянул уже обе руки и обхватил птицезверя за то место, где у него должны бы быть крылья. Крылья были, но какие-то короткие и слишком мягкие, покрытые густой шерстью. Было удивительно, как это создание умудрилось перелететь из одного окна на другое на высоте девятого этажа и не шлёпнуться вниз.
Но надо было что-то предпринять, чтобы не опоздать ещё и на вторую пару. Не оставлять же это чудо природы здесь до вечера. Женька подошёл к окну и выглянул. Окно соседа, который искал голубя, было закрыто, но через пару секунд и его лицо замаячило за стеклом. Видно было, что он волнуется за своего питомца, ожидая его появления. Женька удостоверился, что занавеска надёжно закреплена за батареей, и открыл окно. Сосед последовал его примеру.
- Здравствуйте, - поприветствовал его Женька. - Это ваш голубь ко мне залетел?
На лице мужчины отразилось облегчение.
- Да, мой, вот ведь сорванец! Сиганул-таки из окна! - ответил он. - Спасибо тебе, что приютил.
- Да не за что. Как мне его вам отдать? Из окна не дотянуться.
- Нет, нет, через окно не надо. Как бы не свалился, а летает он плохо. У тебя какая квартира?
- 215-я, - сказал Женька.
- А у меня 249-я. Можно к тебе зайти?
- Ага. Только вы прямо сейчас заходите, а то я в институт опаздываю.
- Две минуты и я у тебя, - засуетился дядька, закрывая окно.
Действительно, прошло не больше двух минут, послышался шум открывавшегося лифта и раздался звонок в дверь. Женька открыл и пригласил войти запыхавшегося соседа. Они прошли в кухню. Голубь доел весь хлеб и сидел, опираясь на хвост, согнув лапки и приглаживая клювом шерсть на груди, будто бы вылизывая её. Сосед всплеснул руками и сказал укоризненно:
- Гошка, вот проходимец, что ж ты людей беспокоишь? - и прибавил, обращаясь к Женьке: - Ты уж извини. И спасибо тебе ещё раз.
- Да ладно, в институт всё равно опоздал, даже на вторую пару.
- Мне, правда, очень очень жаль, - повторил мужчина, беря на руки свою зверушку.
- Скажите, - набрался храбрости Женька и спросил: - А что это за порода? Это какой-то экзотический голубь?
- Это Гошка, - сосед почему-то очень настороженно посмотрел на Женьку, прежде чем добавить: - Голубь-кошка.
- Что, простите?
- Голубь-кошка. Го-шка.
Если бы Женька не видел своими глазами животное, которое держал на руках мужчина, он бы подумал, что тот шутит, или ещё хуже, что у того не все дома. Но сосед держал Гошку так, как держат кошек. Женька увидел его растопыренные лапки, на которые раньше не обратил внимания. Конечно, существуют птицы с оперением на лапах, пусть у этого были и не перья, а шерсть, но и лапы у него оказались не совсем птичьи. Верней, совсем не птичьи. Сверху они больше напоминали голубиные, но были немного длиннее и толще. Но снизу… Женька рассмотрел даже подушечки на лапках, совсем как у котёнка! Он ошарашено посмотрел на соседа и спросил:
- Как же это так… получилось?
- Ну, это сложно объяснить… если ты не биолог. Ты в каком институте учишься?
- В технологическом.
- Тогда не буду загружать тебя сложными терминами, - улыбнулся мужчина, - считай, что я просто скрестил голубя с кошкой.
- Это невозможно. Разные виды не скрещиваются. Или семейства. Я, действительно, в биологии не силён.
- Это в природе не скрещиваются, - поправил сосед и тут вдруг спохватился и протянул Женьке руку: - Я, кстати, Борис Михалыч. Профессор Северов.
- Евгений, - Женька пожал протянутую руку.
- Очень приятно. Так вот, Евгений, - сказал доверительно профессор, поглаживая Гошку, которого всё ещё держал на руках, - чтобы не утомлять тебя научными разъяснениями, попробую сказать попроще. Большинство животных, в том числе и человек, обладает чётным количеством хромосом. При размножении каждая хромосома ищет свою пару, таким образом их количество всегда остаётся чётным.
- А как же мул? - спросил Женька.
- А-а-а, - радостно воскликнул Борис Михалыч, - а говорил, ничего не знаешь! Мул получается при скрещивании осла с кобылой, верно? Но они оба парнокопытные, и у осла специально удаляют одну хромосому, чтобы сделать мула неспособным к размножению. Птица и кошка это совсем другое дело. У голубя 16 хромосом, а у кошки - 38. Чтобы их скрестить, мне пришлось удалить 22 хромосомы. Поэтому Гошке от кошки досталась лишь шерсть да некоторые неуловимые признаки.
- И правда, когда он влетел, я и не заметил, что он какой-то не такой. - Женька опять осторожно погладил Гошку.
- Ну, мы, пожалуй, пойдём, - спохватился профессор, - ты ведь опаздываешь. Да и Пупи нас заждался.
- Пупи? - настороженно спросил Женька, ожидая уже чего угодно от этого странного человека. - А это ещё кто такой?
- Пудель-пингвин. Он очень беспокоится, когда остается один. Начинает бегать по всей квартире. А он тяжёлый, соседи внизу, знаешь ли, обижаются. - профессор собрался было уходить, но Женька сказал:
- Борис Михалыч, а можно мне… это… посмотреть на Пупи? В институт мне уже нет смысла идти.
- Отчего же нельзя? Пойдём, познакомлю тебя с Пупи.
Они вышли из квартиры Женьки, спустились на лифте, перешли в подъезд Бориса Михалыча и поднялись в его квартиру. Планировка её была очень похожа на Женькину, но на этом сходство заканчивалось. О порядке здесь если когда-то и слышали, то начисто забыли, хотя видно было, что хозяин всё же изредка пытался его поддерживать. На полу в прихожей угадывались затёртые следы экскрементов, по всей видимости Гошкиных. Из прихожей была видна часть комнаты, заставленная пробирками, микроскопами и приборами неизвестного Женьке назначения, причём располагалось всё это не только на столах, но и на креслах, тумбочках и даже на полу. Однако, Гошка, почувствовав знакомую обстановку, издал нечто похожее на скрипучее мяуканье, спрыгнул с рук профессора, смешно взмахнув передними лапками-крылышками, и исчез в заваленной приборами комнате.
Из другой комнаты вышел пудель. Та же самая история: если бы Женьке не сказали, что перед ним пудель-пингвин, он бы не сразу догадался. Это был просто очень толстый, будто не в меру откормленный, пудель с несколько непропорционально короткими передними лапами. От этого он смешно приподнимал заднюю часть тела вверх, переваливаясь с боку на бок при ходьбе. Женьке не верилось, что он своими глазами видит этих невероятных зверей, о существовании которых он не подозревал ещё пару часов назад.
- Вот, знакомься, это Пупи, - сказал профессор. - Не бойся, он добрый, можешь его погладить.
Парень осторожно протянул руку, наклонился и провёл по спине Пупи кончиками пальцев. Белые кудряшки, казавшиеся такими «собачьими», оказались жёсткими на ощупь и… какими-то не шерстистыми. Тут Женька понял: это были перья! Ощутив поглаживание по спине, Пупи вдруг встал на задние лапы, заставив Женьку испуганно отдёрнуть руку, а передние опустил вниз и стал похлопывать ими себя по бокам. Он пытался лаять, но у него это плохо получалось, его голос больше был похож на отрывистое утиное кряканье.
- Это он радуется, - сообщил Борис Михалыч.
Женька немного оправился от испуга и погладил Пупи по голове.
- Борис Михалыч, - спросил он, - а где вы пингвина взяли для скрещивания?
- А мне не нужен был целый пингвин, необходима только его ДНК. Я в зоопарке у одного здоровенного самца пару пёрышков выщипнул. Он меня клюнуть пытался, - засмеялся профессор. - А шерсть самки пуделя я у соседки попросил. Она её часто стрижёт, а из шерсти подушки делает, говорит, что от радикулита помогают.
- Чего же Пупи больше досталось: собачьего или пингвинячьего?
- Понимаешь, у пингвина 46 хромосом, как у человека. А у собаки аж 78! Поэтому мне целых 32 собачьих хромосомы пришлось удалить.
- Получается, Пупи - больше пингвин, чем собака? - изумился Женька.
- Получается, так.
Стоя на задних лапах, Пупи опирался на свой хвост, оказавшийся толще и короче, чем у обычного пуделя. Его рост достигал Женьке почти до груди. Парень потрогал переднюю лапу Пупи. Единственным её отличием от собачьей лапы было отсутствие когтей. Крякая и повизгивая, Пупи выставлял наружу длинный острый язык, покрытый тонкими червеобразными отростками, похожий на зубную щётку.
- Я думаю, он выйти хочет, - сказал профессор. - Я его выгуливаю четыре раза в день. Он умный, как собака, никогда в доме не пачкает. Это Гошка, негодник, никак к кошачьему туалету привыкнуть не может, по-голубиному гадит.
Борис Михалыч одел Пупи ошейник, тот снова опустился на четыре лапы и радостно завилял коротким обрубком. Они спустились во двор, Пупи вперевалочку пробрался на газон, присел на задние лапы и стал сосредоточенно справлять свою пингвино-собачью нужду. Женькин первоначальный интерес сменился почему-то грустью. После непродолжительного молчания он спросил учёного, с профессиональным любопытством наблюдавшего за естественными потребностями своего питомца:
- Борис Михалыч, а этично ли это? Я хочу сказать, ведь эти животные не просили, чтобы над ними проводили такие эксперименты.
- Так ведь они не были животными, молодой человек. Они были всего лишь пухом, подшёрстком, так сказать. Я взял небольшие образцы шерсти и перьев у ни о чём не подозревающих обычных зверушек.
- Но они стали тем, кем стали. Кто знает, возможно, какое-то нарушение природных законов в их развитии причиняет им неудобства.
Профессор, казалось, ничуть не смутился и не обиделся, и сказал с уверенностью:
- Я внимательно слежу за состоянием здоровья Гошки и Пупи. Уверяю тебя, они не испытывают никаких неудобств.
- А если кто узнает о их существовании?
- Так все знают. Разве ж мы скрываемся? Когда к тебе Гошка залетел, ты ведь не сразу понял, что с ним что-то не так. Вот и Пупи все соседи видят каждый день. А что они видят? Неуклюжего толстого пуделя, умеющего вставать на задние лапы.
Женьке стало ещё грустнее. Смысл происходящего стал ускользать от него. Для чего эти эксперименты? Какую пользу обществу могут принести голубь-кошка и пудель-пингвин? Вывел бы лучше новый фрукт, вдвое больше богатый витаминами, этот горе-профессор. Женька вздохнул, потрепал Пупи по толстому загривку, кивнул Борису Михалычу и пошёл домой, чтобы позвонить Сереге и попросить у него списать пропущенные лекции.