Резкий звонок судовой тревоги, разорвав сонную тишину ночи, выбросил меня из койки. Окончательно пришёл в себя я, когда, преодолев крутизну трапа, влетел в ходовую рубку. Капитан, как раз закончив говорить по радиостанции, повернулся ко мне:
- От диспетчера сообщение получили. У Зеленогорска «Посейдон» на грунте сидит. Что-то у них там странное творится.
Этот маленький разъездной кораблик, переделанный из рыбачка, встретился нам буквально несколько дней назад.
- Через два часа будем на месте, - закончив расчёты, доложил штурман. Мы втроём склонились над картой.
- Район свалки грунта. Глубины там никто не промерял. Какого чёрта они туда полезли? -
штурман задумчиво грыз карандаш.
- Может с машиной случилось чего? Ветер – свежий, южных направлений. Вот их на песок и поволокло, - попробовал предположить я.
- Ладно. Упрёмся – разберёмся, - прекратил капитан обсуждение версий:
- Штурман, закончишь прокладку, попробуй связаться с ними по радио. А ты, старпом, давай вниз. Готовьте шлюпки, лебёдку, народ проинструктируй.
Наш старенький паровой буксир, напрягаясь всеми своими заклёпками, увеличивал обороты, упрямо тараня волну. Механики, понимая ответственность момента, старались на совесть. Команда, разбуженная судовой тревогой, копошилась на палубе. Шлюпки уже были расчехлены. Прогреваясь, буксирная лебёдка отплёвывалась паром. Каждый прекрасно знал, что ему делать. Осмотрев всё ещё раз и отдав кое-какие распоряжения, я вернулся в рубку.
Неопределённая муть белой ночи плавно сменялась солнечным днём. Радист принёс прогноз погоды. Обещали полный штиль. И действительно, ветер заметно стихал. Связаться с «Посейдоном» по радиостанции не удалось, но вскоре мы его и так увидели.
Сидел он на ровном киле практически без крена. Ласковые волны солнечными зайчиками отражались на его бортах. Сходу подойти мы не смогли. Глубины вокруг были предательски малыми. Поэтому ещё какое-то время пришлось повозиться, пока спускали шлюпку. Матросы налегли на вёсла. Аварийное судно стало быстро приближаться.
«Посейдон» казался вымершим. Тягостную тишину нарушал только плеск воды да скрип уключин. Что-то во всём этом было странное и непонятное.
- Суши вёсла, - приказал я. Шлюпка ткнулась носом в безжизненный борт теплохода. Безмолвие вокруг становилось невыносимым.
Вдруг, из-за фальшборта высунулся невысокий веснушчатый паренёк.
- Ты, кто такой? - растерявшись от неожиданности, накинулся я на него. Он нисколько не смутился. Неторопливо прикурил сигарету, чиркнув спичкой, и, внимательно глядя на нас сверху, сплюнул через плечо:
- Третий штурман.
- А чего здесь делаешь? - Я никак не мог придти в себя.
- Вахту стою, - всё так же спокойно ответил он.
- А где остальные? - наконец-то задал я первый разумный вопрос.
- А хрен их знает. Вы помогать пришли или как? - глаза его зло заблестели.
- Не плюй в колодец, обратно вылетит, хлопот не оберёшься. И вообще, не груби. Что мне прикажешь думать? Судно на мели. Экипаж пропал. На вас что тут, летающие тарелки напали?
Матросы в шлюпке, прислушиваясь к нашему диалогу, начинали улыбаться.
- Чего расселись? Быстро все на борт, - прикрикнул я. Они, помогая, друг другу, стали карабкаться наверх. Я полез за ними. Штурман помог мне выбраться на палубу.
- Меня Лёня зовут, - протянул он руку.
- Сергей, - пожал я её:
- Ну, пойдём, посмотрим, что у тебя тут.
Мы одно за другим обошли все помещения, пока не оказались в кают-компании. Картина открылась впечатляющая. Закуска на столе. Целые и открытые бутылки. Водка, разлитая в стаканы. Всё говорило за то, что люди сидели, выпивали, а потом все внезапно испарились.
Я удивлённо посмотрел на Лёню.
- Они начали квасить ещё в Выборге. Я с отходом замотался. Как только швартовые отдали, сразу завалился спать. Когда проснулся, судно на мели и никого нет, - развёл он руками:
- С проходящими судами по УКВ связался, просил в Питере нашему диспетчеру сообщить. Сам ничего не пойму.
- Да! Представляю, что там, в конторе за информацию среди ночи получили. Да ещё через третьи руки. Ну, с этим потом разберёмся. А глубины-то вокруг судна промерить додумался?
- Да! Конечно! И планшет составил. Он в рубке лежит, - оживился Лёня:
- Тут, делов-то…. Мы только левой скулой на песчаной косе сидим. По корме глубины достаточно. Трюма сухие. С судном всё в порядке.
Планшет глубин и осадок был составлен очень толково, что помогло нам сэкономить массу времени. Свой теплоход штурман знал хорошо. Так что буксирный конец мы завели быстро, и с мели «Посейдон» сошёл довольно легко.
Целый день, пока наш пароход тащил нас до Ленинграда, мы с Лёней, сидя в рубке, строили догадки, пытаясь понять, что же всё-таки произошло ночью. Но так ничего толкового придумать и не смогли.
Подробности этой истории я узнал много позже, побеседовав с некоторыми её участниками. Кстати, добиться чего-нибудь вразумительного от них было очень сложно. Они или не хотели говорить о тех событиях, или попросту ничего не помнили.
А началось всё в Выборге. Бригада сварщиков, закончив порученный ей судоремонт, получила распоряжение начальства возвращаться из командировки на теплоходе «Посейдон». Благо судно принадлежало той же конторе. Разыскав маленький кораблик на дальнем причале и погрузив на него свои чемоданы, они быстро перезнакомились с командой и тут же засели в кают-компании отмечать только что завершённый трудовой подвиг. Половину экипажа капитан отпустил в Питер на электричке. На борту людей осталось совсем мало, которые, разумеется, присоединились к застолью пассажиров.
В Ленинград решили идти северным фарватером вдоль побережья Карельского перешейка, разумно посчитав, что так будет быстрее. И всё бы ничего, да свежий южный ветер лупил волной в борт теплохода, создавая определённые трудности в судовождении, а главное, мешая проведению праздника. Теперь уже выяснить не представляется возможным, но, очевидно, банкет принял такие широкие формы, что не коснуться вахтенной службы хотя бы самым краешком не мог. Другого объяснения, почему при таком сильном бортовом ветре не учитывался дрейф, и судно почти на целую милю отклонилось от фарватера, найти просто невозможно. Произошло то, что должно произойти. Теплоход сел на мель.
Ощущения испытываются при этом ни с чем не сравнимые и довольно неприятные. Даже, если посадка мягкая и самого толчка можно не заметить, то не почувствовать – нельзя. Только что раскачивавшееся судно встаёт, как вкопанное. Но твой вестибулярный аппарат продолжает работать. Он привык к качке, и ты её не замечал. И вдруг, стоп! Судно-то стоит, но теперь раскачиваешься ты. Опытным морякам, сидевшим на мели, знакомо это чувство.
А капитан был моряком опытным, поэтому через секунду оказался на палубе. Быстро оценив ситуацию, он понял, что сниматься с мели нужно самостоятельно, и как можно быстрее, пока ветер не затолкал теплоход ещё дальше на песок. Но для этого необходимо знать: какой частью корпуса судно сидит, а где глубоко. В какую сторону нужно стаскивать судно?
Махнув рукой на не вполне работоспособную в данный момент команду, решил всё сделать сам. Вдвоем со старшим механиком они спустили на воду маленькую рабочую шлюпку. Закрепили её концом и, перетягиваясь за него, стали штоком промерять глубины. Но тонкий капроновый конец перетёрся о фальшборт и оборвался. Ветер подхватил шлюпочку и быстро стал относить её. По закону подлости в результате спешки, усугублённой алкогольными парами, вёсел в шлюпке не оказалось. Капитану и старшему механику ничего не оставалось, как вопить благим матом, размахивая руками, в надежде, что их кто-нибудь услышит или увидит с судна.
А в это время нетвёрдой походкой из угарного удушья кают-компании выбрался на палубу один из сварщиков, хоть капельку глотнуть чистого воздуха. Картина ему открылась жуткая. Судно, вздрагивая от грохота волн, сидит на мели. Капитан и старший механик уже спасаются, призывая к этому остальных. Что в такой ситуации можно ожидать от перепуганного сварщика? Через секунду он ворвался в кают-компанию:
- Полундра!!! Братцы! Тонем! Мастер с дедом уже свинтили!
А дальше…. А что может быть дальше? Что может быть на судне страшнее паники? Тем более пьяной паники. Узкую дверь кают-компании, куда бросились все разом, преодолеть оказалось не так-то просто. Спасательные шлюпки полетели на воду с перекосом. Просто удивительно, что никто не утонул во время этой отчаянной операции. Волны и ветер моментально принялись за дело и меньше, чем через час лихих мореходов вынесло на песчаный пляж Зеленогорска, где их встретили капитан и старший механик.
Процесс выяснения отношений экипажа и пассажиров со своими вновь обретёнными командирами я описывать не берусь по причине того, что разговор вёлся на языке, который ни одна бумага воспроизвести не в состоянии.
Вдоволь накричавшись, в конце концов, порешили на том, судно вот оно, в миле от берега и никуда не денется. Ветер стихает. А утро вечера мудренее. Но до утра нужно как-то ещё дожить? А тут буквально недалеко находится знаменитый ресторан «Олень», в котором, кстати, как, оказалось, работает на кухне давнишняя любовь одного из сварщиков. Сказано – сделано. И вымокшие робинзоны шумной толпой повалили в глубь берега.
В «Олене» их встретили радушно. Охая и ахая, с огромным вниманием и сочувствием выслушали рассказ об ужасах штормовой ночи. А когда они помогли разгрузить несколько приехавших с продуктами машин, их там просто полюбили. Да и деньги у них были. Так что ночь они коротали в подсобке в обществе очаровательных поварих и официанток. Водка опять полилась рекой.
В себя они стали приходить только к обеду. А на берег смогли выбраться, когда жаркий летний день уже клонился к закату. Горизонт был девственно чистым. Судна нигде не было. Откуда было им знать, что мы ещё утром увели его на буксире. Кроме шлюпок на пляже ничто не напоминало о событиях прошедшей ночи. Пьяное воображение быстро дорисовало страшные картины гибели несчастного теплохода. И надо же, именно в этот момент обнаружили, что нет среди них третьего штурмана.
Капитан сначала покачнулся, застонал, а потом повалился на песок и забился в истерике. Его верные соратники со словами, что, мол, мальчишку не вернёшь, а теперь всё равно пропадать, заботливо подняли его, взяли под руки и бережно повели обратно в «Олень».
На этот раз засели в ресторанной подсобке они основательно, изредка посылая кого-нибудь на берег проверить шлюпки, которые хоть немного грели душу памятью о родном корабле.
Вот благодаря этим шлюпкам через несколько дней их милиция и нашла.